Там король Хэдэру расположил левый фланг, где на фоне ярких вод сплошь стояли пешие воины. Кавалерию он собрал вокруг себя, на правом фланге у подножия холма. Я чувствовал, что Сальмелу, лорд Ишшур и лорд Нэдру здесь, сидят на своих фыркающих и роющих землю конях, ожидая приказа к атаке, и вдобавок насчитал почти семь тысяч рыцарей, неотрывно смотревших на знамя с белым медведем, реявшее над королем Хэдэру.
Лицом к лицу с ними на покрытой снегом земле выстроились ряды десятитысячной армии рыцарей и воинов Меша. В миле от нас у Нижнею Раашваша по правую руку от пеших воинов стояли двести мешских рыцарей. Я знал, что ими должен предводительствовать Азару и, может быть, Кэршар, а также еще один или двое моих братьев. Хотя мой отец всегда умело пользовался особенностями местности, он не считал, что реки, холмы и тому подобные вещи могут защитить фланги. Это, как он всегда говорил, дает людям ложное чувство безопасности и ослабляет их волю к сражению. А воля к сражению моего отца, я знал, была весьма велика. Он пытался изо всех сил избежать этого, но теперь, оказавшись в итоге на поле битвы против ишканов, не пожалел бы ни одного рыцаря или воина, осмелившегося скрестить с ним мечи.
Король Шэвэшер восседал на огромном ореховой масти жеребце у подножия нашего холма, по правую руку от нас, окруженный ещё пятью сотнями конных рыцарей. Я не мог с такого расстояния разглядеть его лицо, но прекрасно видел плещущее знамя с лебедем и звездами и белый лебяжий плюмаж, украшавший его шлем. Я разглядел гербы лорда Томавара, Тану и Эвиана рядом с ним, и, конечно же, синюю розу на золотом поле, герб его сенешаля, Лансара Раашару. К большому огорчению Мэрэма, лорд Харша занимал свое место слева от отца. Похоже, в итоге он оказался не так уж и стар для войны.
Мэрэм, мастер Йувейн и я лишь несколько мгновений наблюдали это прекрасное и ужасное зрелище перед тем, как там и здесь в мешских рядах трубы протрубили сигнал к атаке. Теперь и барабанщики, стоявшие впереди войска, забарабанили быстрее, словно гром загремел, а десять тысяч человек двинулись вперед. Их длинные черные волосы, перехваченные яркими боевыми шнурами – трофеями прошлых сражений, ниспадали из-под шлемов и развевались на ветру. На коленях воины носили серебряные колокольчики, отзванивавшие тщательно выверенный ритм шагов. Их высокий звон, говорят, лишал боевого духа целые армии и обращал их в бегство до того, как будет выпущена первая стрела или ударит о щит первое копье. Однако врагами сегодня были ишканы, и они сами носили в битвах серебряные колокольцы, как и все валари. И каждый человек на этом поле, ишкан или мешец, воин или король, был одет в чудесный валарийский доспех: черной кожи, с алмазами на груди и спине, покрывающими шею и сияющими на предплечьях, бедрах и даже на сапогах.
Сияние столь многих тысяч воинов, искрящихся, покрытых тысячами алмазов, слепило глаза. Кто когда-либо видел такое количество драгоценных камней, собранных в одном месте? Все богатство Утренних гор сейчас простерлось под нами на заснеженном поле – и не только драгоценные камни. Ибо истинным сокровищем этой земли были мужчины – и женщины, что станут скорбеть по ним. Воины, такие как Азару, чистые сердцем и благородные душой, рожденные на плодороднейшей и прекраснейшей почве моей родины, – вот истинные алмазы. И я понял, что они не должны пропасть даром.
– Вперед! – крикнул я Мэрэму и мастеру Йувейну, посылая Эльтару в галоп. – Уже почти слишком поздно.
Впереди нас уже выпустили свои стрелы лучники, укрывшиеся меж деревьев. Визг сотен древков пронизал воздух, острые наконечники отскакивали от доспехов с пронзительным звоном стали, ударяющей о камень. Достаточно быстро какая-нибудь из этих стрел отыщет щель между алмазами и вонзится в плоть.
Я изо всех сил скакал к кромке леса к быстро сужающемуся просвету между армиями. Мэрэм, понукая свою лошадь, как-то умудрялся не отставать. Он указал через деревья направо, по направлению к знамени моего отца и его коннице.
– Ваши ряды там! Что ты собираешься сделать? – выдохнул он.
– Остановить битву.
Я вытащил камень Света и вылетел на поле, держа чашу высоко над головой. Солнце наполнило чашу светом, и она стократно отдала его назад. Неожиданная вспышка озарила ярким золотым светом воинов обеих армий. Более двадцати тысяч пар глаз обратились в мою сторону. Мэрэм слева от меня, мастер Йувейн справа – мы вместе ехали мимо рядов воинов, стоявших по обеим сторонам от нас. Так сбылось предсказание лорда Харши, и мы оказались в центре поля битвы перед обеими приближающимися армиями.
– Остановитесь! – крикнул я воинам, галопом несясь по снегу верхом на Эльтару. – Остановитесь сейчас же!
Стрела, выпущенная из ишканских рядов, свистнула у меня над ухом. Я услышал, как кто-то из ишканов выкрикнул:
– Это Элахад – восставший из мертвых!
Многие теперь дали волю своему изумлению. Я узнал скрипучий старый голос лорда Харши, перекрывавший других рыцарей, окружавших моего отца.
– Они вернулись! Искатели вернулись! Камень Света найден!
Неожиданно перестали трубить трубы и смолкли барабаны. Капитаны тут и там по рядам выкрикивали приказ остановиться. Серебряные колокольцы, привязанные к ногам воинов, позванивали, выдавая трепет двадцати тысяч людей, ишканов и мешцев, ожидавших, каким будет следующий приказ их королей.
Я остановил Эльтару посреди поля. Мастер Йувейн и Мэрэм присоединились ко мне. Камень Света подобно солнцу сиял в моей руке, говоря об истине, которой не видели среди валари вот уже три тысячи лет.
Мой отец в сопровождении Лансара Раашару, лорда Томавара, лорда Харши и еще нескольких лордов и мастеров-рыцарей первым поехал к нам под развевающимся белым флагом. Несколько мгновений спустя король Хэдэру собрал самых доверенных лордов, приказал оруженосцам поднять белый флаг и медленно повел к нам своих людей. И это была вовсе не та громоподобная атака, которой ожидали и ишканы, и мешцы.
– Остановите битву, ты сказал! – пробормотал Мэрэм, от волнения прижимая руку к груди. – Остановите мое сердце, говорю я!
Отец мой подал Азару знак присоединиться к ним. Тот покинул ряды на востоке у реки и погнал гнедого жеребца через поле. Галопом он за несколько минут преодолел те полмили, что разделяли нас. Когда брат подъехал ближе и сияние камня Света высветило длинный ястребиный нос и благородное лицо, которое я уже почти потерял надежду увидеть вновь, мое сердце дрогнуло и слезы наполнили глаза.
Потом отец, образовавший вместе со своими рыцарями полукруг вокруг Мэрэма, мастера Йувейна и меня, проникновенным голосом произнес мое имя.
– Сэр Вэлаша, сын мой – ты вернулся к нам. И не с пустыми руками.
Он сидел прямо и гордо в искрящихся доспехах, с удивлением рассматривая камень Света, да и меня заодно. Мы словно сделались друг для друга новыми людьми. Его черные глаза, своим блеском так напомнившие мне глаза Кейна, обласкали меня и озарили душу радостью и любовью, а яростный взгляд горел уверенностью в том, что он прожил жизнь не зря.
Пока король Хэдэру и ишканы выстраивались с другой стороны от нас, отец осмотрел мой изорванный плащ и почти превратившееся в лохмотья сюрко.
– А где щит, что я дал тебе в это путешествие?
– Его больше нет, сир. Он сгорел в драконьем огне.
При этих словах величайшие лорды Ишки и Меша вздохнули от изумления, словно зеленые юнцы. Все они придвинулись ближе. Никто, похоже, не понимал, стоит ли воспринимать мои слова буквально.
– Огонь дракона, вот как? – Король Хэдэру, медведеподобный, раздражительный, восседал на своем огромном коне и скептически разглядывал меня. Ястребиный нос выдавался вперед, словно бы угрожая вырвать правду. – А где ты сражался с этим драконом?
– В Аргатте.
Это имя, древнее и ужасное, исторгло из лордов очередной взрыв вздохов и удивленных восклицаний. Все они подняли глаза и уставились на золотую чашу, источавшую свет в моей руке.
– В Аргатте отыскали мы камень Света. – сказал Мэрэм.
Принц Сальмелу подъехал поближе к своему отцу и, качая головой, прикрыл глаза рукой. Шрам, бежавший через все его лицо к безвольному подбородку, горел красно-золотым. Потом он отвел взгляд от камня Света и с вызовом посмотрел на меня холодными мрачными глазами. В этом взгляде читалась великая ненависть, ставшая лишь еще ядовитее за те месяцы, что прошли, пока он оправлялся от раны, полученной в поединке.
– Так ты утверждаешь, – неприятным голосом произнес мой недруг, – что это камень Света?
– Незачем утверждать. Это, как ты видишь, воистину та чаша, которую принесли на землю наши предки.
Он заставил лошадь подойти еще на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть реликвию. Уродливые, скрытные глаза не отражали и части ее света.
– И ты утверждаешь, что вошел в запретный город и принес оттуда эту чашу?
– Во исполнение нашего поиска, да.
– А какие у тебя доказательства тому? – воскликнул он. – Почему мы должны верить слову человека, обесчестившего себя участием в поединке, который ему не хватило духа закончить?
Несмотря на намерение сохранять ясную голову, я вцепился в рукоять Элькэлэдара. А Сальмелу, двигавшийся теперь медленнее из-за ран на груди и руках, стиснул пальцы на своей кэламе.
– Вэль, – отчетливым шепотом напомнил мне мастер Йувейн, – если ты и в самом деле хочешь остановить битву, сейчас не место для гордости.
– Может, и не для гордости, но для чести.
Пока я пытался вынырнуть из неугасимого, вечно пылающего озера ненависти, которое поглотило бы меня, если бы я позволил, зазвенел чистый голос моего отца:
– Сэр Вэлаша, сегодня в чести с тобой не сравнится ни один из рыцарей Эа.
Его слова омыли меня, словно поток прохладной воды. Я вдруг отпустил меч.
Но похвала моего отца только воспламенила Сальмелу и усилила его злость. Перед двумя королями и собравшимися здесь лордами Ишки и Меша, перед тысячами воинов двух армий, ожидающих и наблюдающих, он начал глумиться надо мной.
– А у тебя все еще не хватает храбрости доказать, был ли тот удар, что ранил меня так бесчестно, нанесен умелой рукой или только удачливой!
Я глубоко вздохнул и сказал:
– Мы проехали половину Эа и вернулись сюда не для того, чтобы доказывать что-либо – но чтобы рассказать о том, что видели.
Я поведал собравшимся лордам о битве за Суррапам и о завоевании Йарконы герцогом Юлану и ужасными Синими. Я говорил о мощной армии, что собирает Морйин под скалистым щитом Скартару. Потом я призвал к миру между Мешем и Ишкой и сказал, что валари должны объединиться и отказаться от внутренних распрей, поединков и официальных сражений. Ибо когда-нибудь Морйин оправится от раны, что я нанес ему. И тогда нам придется участвовать в войне без правил и милосердия, в ужасной войне, от которой зависят судьбы мира – и, может быть, многое еще.
– Великая прорицательница Атара арс Нармада предсказала, что мы можем храбро погибнуть, как ишканы и мешцы, – крикнул я. – Или жить как валари!
Сальмелу заставил лошадь подойти еще ближе и указал на камень Света.
– Сэр Вэлаша готов сказать все что угодно, лишь бы не сражаться. Как можем мы верить его словам? Откуда нам знать, что это воистину чаша наших предков, а не один из тех Фальшивых Джелстеи, о которых говорится в древних хрониках? Или даже какой-нибудь яснокамень, которому придали такую форму, чтобы обмануть нас?
Да, Сальмелу был ядовитой змеей. И настало время вырвать его клыки.
– Тот, кто служит лорду Лжи, слышит ложь даже в правде, что говорят другие.
Сальмелу заледенел от ненависти, а все лорды Ишки, за исключением короля Хэдэру, схватились за рукояти мечей. Король же спокойно восседал на лошади под белым флагом, что держал его оруженосец, глядя на Сальмелу и остальных, словно напоминая им, что мы собрались на священное перемирие. Потом он повернулся ко мне и заговорил смертельно спокойным голосом:
– Ты обвиняешь моего сына в предательстве?
– Да, в предательстве и более того. – Я посмотрел Сальмелу прямо в черные, кипящие глаза. – Это он пустил в меня отравленную стрелу в лесу. Он – убийца, посланный Красным Драконом, чтобы…
Я полагал, что Сальмелу не перенесет такого позора, и был готов к тому, что он выхватит меч и нанесет мне предательский удар. Но в последний момент, когда он с криком направил на меня коня, я вдруг понял, что, вынув из ножен Элькэлэдар, чтобы защитить себя, я послужу причиной начала битвы, которую приехал предотвратить.
– Будь проклят, Элахад!
Кэлама серебристой молнией обрушилась на мою руку, державшую камень Света. Бритвенно-острое лезвие легко отсекло бы ее, но я крепко сжал чашу и подставил под удар. Золото джелстеи – Джелстеи – встретилось с холодной сталью, металл лязгнул о металл. Меч разлетелся на кусочки, а Сальмелу неверящим взглядом уставился на рукоять, оставшуюся в стиснутом кулаке.
– Стоять! – приказал король Хэдэру, пришпоривая лошадь. Он двинулся к лорду Ишшуру, лорду Нэдру и лорду Местивэну. – Остановите его, сейчас же! Да не назовут ишканов нарушителями перемирия!
Лорды и рыцари Ишки столпились вокруг Сальмелу, вцепившись в него и в поводья лошади, а король Хэдэру собственной рукой вырвал у сына сломанный меч и швырнул на землю. Потом поднял руку в боевой перчатке и ударил Сальмелу по лицу.
– Нарушитель перемирия! Ты опозорил себя перед друзьями и противником!
Мой отец, восседавший на коне между Азару и лордом Харшей, смотрел, как мертвенная бледность разливается по лицу Сальмелу. Как нимало любил он этого человека, нерадостно ему было смотреть, как король повел себя с собственным сыном.
– А ты! – сказал король Хэдэру, разворачиваясь в седле и указывая на меня. – Ты не принес чести и себе, коли швыряешься такими неосторожными словами в того, кого уже однажды ранил! Тот, что провоцирует нарушение перемирия, сам нарушитель!
– Ни одно слово мое не назовешь неосторожным, король Хэдэру. Твой сын призывал к войне с Мешем по наущению Красного Дракона. Он собирался ослабить твое королевство и королевство моего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125