Широко распространенное представление о побуждении дея-
тельности потребностями не находит своего подтверждения не
только для целенаправленной деятельности [см.: 197; 198; 370],
но даже и для поисковой. Усиление активности животных, ли-
шенных на какое-то время предметов потребности, наблюдается
только в тех случаях, когда имеются реальные изменения среды,
либо когда меняется приходящая-вследствие активности жи-
вотного-внешняя сенсорная стимуляция, или же когда живот-
ное по прошлому опыту знает место получения желаемого пред-
мета потребности. В строго контролируемых условиях неменяю-
щейся среды животные не проявляют повышенной активности
даже при длительном лишении предметов потребности [см.: 30].
Потребность есть необходимое, но не достаточное условие ини-
циации деятельности. Она выступает как жизненная задача (за-
данная организму или приобретенная при жизни), задача, кото-
рая должна быть решена организмом, субъектом или личностью,
чтобы они могли существовать или развиваться [см.: 140]. Спра-
ведливо критикуются поэтому все энергетические модели моти-
вации, объясняющие инициацию поведения высвобождением на-
копленной в нервных центрах энергии [см.: 346 и др.].
До XX столетия развивались три направления в исследова-
нии детерминации поведения человека и животных: представ-
ления, идущие от Декарта, в которых живой организм рассмат-
ривается как сложно устроенная машина, приходящая в актив-
ное состояние только при внешних физических воздействиях;
представления, идущие от философской школы стоиков, которые
причину поведения видят в биологической природе организма
(инстинктах, потребностях, спонтанной активности нервной сис-
темы), и представления, восходящие к Аристотелю, по которым
причина поведения человека заключается в его разумной воле,
в его понимании ситуации и необходимости действия в соответ-
ствии с этим пониманием.
Постепенно вызревало представление о том, что воля сама
детерминирована всей социальной жизнью человека; что попыт-
ки бихевиористов управлять поведением с помощью только
внешних воздействий не приводят к успеху, так как оказыва-
лось необходимым учитывать хотя бы состояние живого орга-
низма (его потребности, личностные характеристики); что иссле-
дования инстинктивного поведения, как и исследования в рам-
ках диспозиционного подхода, немедленно обнаруживали зави-
симость поведения от условий среды.
Одновременно накапливались экспериментальные факты, раз-
рушающие одностороннюю ориентацию теорий, а рост общест-
венного интереса к объяснению поведения конкретного человека
требовал разработки новых подходов к анализу детерминации
поведения. Значительную роль сыграло разрушение представле-
108
ний о поведении как о сумме отдельных реакций. Понимание-
поведения как целостного акта (молярный подход) требовало
и нового принципа целостной его детерминации [см.: 14: 36;
184].
Освоение психологией теории Дарвина способствовало
осознанию единства организма и среды и усиливало взаимопро-
никновение идей двух крайних направлений: традиций Декарта
и традиций философской школы стоиков. Сторонники внешней
детерминации поведения были вынуждены признать влияние на
поведение таких внутренних переменных, как потребности, вле-
чения, мотивы и пр. В свою очередь сторонники внутренней де-
терминации стали учитывать в своих теориях мотивирующую
роль познавательных процессов и условий внешней среды. Вер-
шиной этого компромисса стало понятие <жизненного простран-
ства> (Ше арасе), сформулированного К. Левином, в котором
поведение является функцией одновременного влияния как лич-
ности, так и внешней среды.
Такой подход к мотивации был, конечно, шагом вперед по
сравнению с исходными представлениями о детерминации пове-
дения, но фактически он был отражением печально знаменитой
теории двух факторов, и в этих условиях понятие мотива, на
наш взгляд, перестало справляться с объяснением всей сложно-
сти процесса детерминации деятельности. В советской психоло-
гии, понявшей бесплодность поисков решения проблемы в соеди-
нении и внешнего и внутреннего, подчеркивалась необходимость
разработки нового подхода, где бы центральное место занимало
<соотношение внутренних условий с внешними (соотношение
потребности с ее объектом)> [285, с. 367]. Этот подход был реа-
лизован в теории установки, созданной Д. Н. Узнадзе [339],.
и в предложенном А. Н. Леонтьевым понимании мотива как
предмета потребности [см.: 197; 198].
Дальнейшие исследования ясно показывали, что все много-
численные факторы, участвующие в инициации поведения,
имеют свои различные функции и выступают в своих ролях в
целостном процессе детерминации деятельности, обеспечивая
разные ее стороны, и требовалось расчленить этот сложный про-
цесс, выделить его отдельные моменты.
На основе имеющихся литературных данных в процессе по-
рождения деятельности, во-первых, можно выделить первопри-
чины деятельности, т. е. то, ради чего осуществляется деятель-
ность и что выступает перед субъектом деятельности как жиз-
ненная задача, отражаемая в виде определенных потребностей
или социальной необходимости. Во-вторых, можно выделить та-
кие психологические образования, в которые переходят перво-
причины или которые связаны с ними. Они создают готовность к
конкретно направленному виду деятельности и служат основой
для выбора целей, средств и способов действия. В-третьих, мож-
но выделить то, что непосредственно инициирует деятельность,
поддерживает ее по ходу осуществления, обеспечивая переход
109
от одного действия к другому, доводит деятельность до конеч-
ной цели [см.: 44; 73; 75; 166; 197; 283; 347; 371; 372; 400;
457 и др.].
У животных первопричины поведения связаны с обменными
процессами организма и обеспечением оптимальных условий для
хода этих процессов (поддержание нужной температуры, посто-
янства состава крови, обеспечение кислородом и т.д.); с под-
держанием целостности организма через защитные реакции;
обеспечением продолжения рода. Эти причины заданы в фикси-
рованном для каждого вида животных наборе потребностей и
способе их удовлетворения. Надо только отметить, что актив-
ность организма вызывается не вообще необходимостью удов-
летворения потребностей, а связана лишь с одним из способов
их удовлетворения. Мы знаем морфологический (анатомический,
структурный) способ адаптации, т. е. удовлетворение потребно-
сти, например, в терморегуляции через защитный слой жира,
пуха, меха и пр. Практически все живое использует физиологи-
ческие регуляции для удовлетворения потребностей. Там же,
где эти два способа адаптации не срабатывают, используется
поведение как новый способ удовлетворения потребности через
внешнюю активноечь живого существа [см.: 96; 199; 293].
Первопричины деятельности человека связаны с его жизнью
в обществе, его включенностью в общественные отношения, по-
этому мотивацию человека нельзя понять, отбросив историю че-
ловечества и рассматривая индивидуальные потребности чело-
века как первичные, основные, упуская из виду, <что в обществе
человек находит не просто внешние условия, к которым он дол-
жен приноравливать свою деятельность... что сами эти общест-
венные условия несут в себе мотивы и цели его деятельности, ее
средства и способы; словом, что общество производит деятель-
ность образующих его индивидов> [198, с 83].
В марксистской философии и психологии давно признано, что
деятельность человека определяется общественными задачами,
которые <даны в независимой от его сознания системе отноше-
ний> [390, с. 104], а <мотивация-это опосредованная процессом
ее отражения субъективная детерминация человека миром>
[цит. по: 24, с. 123], где <жизненный мир> выступает <единствен-
ным побудителем, источником энергии и содержания жизнедея-
тельности> [139, с. 12]. Удовлетворение же органических потреб-
ностей является лишь условием возможности человека осуществ-
лять социальную деятельность.
Первопричина поведения, трансформированная в переживае-
мую потребность, предстает перед субъектом как жизненная
задача, создающая готовность к поисковому поведению. В про-
цессе своего опредмечивания потребность превращается в мотив
поведения, а система потребностей в предметах, средствах и спо-
собах ее удовлетворения-в отношение к миру, на основе кото-
рого выбираются цели, средства и способы действия, формиру-
110
ются смысл действий, готовность к конкретному виду деятель-
ности и побуждение к ней.
Выделение особого процесса формирования побуждения как
психологического образования, которое непосредственно ини-
циирует деятельность и поддерживает ее по ходу осуществления,
можно найти в высказываниях различных авторов и в реальной
логике рассмотрения ими мотивации поведения.
В разработанной П. К. Анохиным теории функциональной
системы поведение берет свое начало не в имеющемся мотива-
ционном возбуждении, а строится как компромиссное решение
в результате сопоставления мотивации, обстановочной афферен-
тации и данных памяти [см.: 14; 17].
Указание на возможность и необходимость вычленения осо-
бого процесса формирования мотива как конкретного побуди-
теля поведения можно найти в работах И, А. Джидарьян [120],
Л. И. Анцыферовой [18; 19; 21], В. Г. Асеева [24], Б. И. Додоно-
ва [122], А. Н. Леонтьева [198], С. Д. Смирнова [323], Д. Н. Уз-
надзе [339] и др. Понимая мотив и как конкретный побудитель
поведения, С. Л. Рубинштейн писал, что <мотив, как осознанное
побуждение для определенного действия, собственно и формиру-
ется по мере того, как человек учитывает, оценивает, взвешивает
обстоятельства, в которых он находится, и осознает цель, кото-
рая перед ним встает: из отношения к ним и рождается мотив
в его конкретной содержательности, необходимой для реального
жизненного действия> [282, с. 564]. Из приведенной цитаты вид-
но, что С. Л. Рубинштейн рассматривает здесь вопрос не о том,
ради чего должно совершаться конкретное действие, а о ситуа-
тивном осознанном образовании, побуждающем это действие в
данных условиях.
Идея различения мотива и побуждения просматривается в
работах В. К. Вилюнаса и Е. Ю. Патяевой, анализирующих от-
личие устойчивых и ситуационных мотивационных образований
[см.: 73; 259]. Ту же идею выделения наряду с мотивом само-
стоятельного образования, являющегося конечной причиной на-
чала поведения, можно увидеть в работах К. Халла (понятие
потенциала возбудимости), Дж. Роттера (понятие потенциала
поведения), Дж. Аткинсона (понятие тенденции мотивации),
Л. Фестингера (понятие мотивационного давления), К. Спенса
(понятие побуждения).
Как особый процесс интеллектуальной обработки потребно-
стей (через осознание, память, воображение) и воплощения их
в планы, цели, способы действий с учетом возможностей (средо-
вых и личных), самооценок и т. д. понимает процесс мотивации
Дж. Нюттен [457].
Неадекватность понимания мотивации как одномоментного
акта <включения> деятельности готовым мотивом четко показа-
на в работах Л. И. Божович [44; 46] и Д. А. Кикнадзе [166]. Они
выделяют мотивацию как особое идеальное действие (действие
во внутреннем плане сознания) по построению мотива как по-
III
будителя действия (или намерения к действию). Но поскольку
в этих работах мотив понимается и как устойчивое мотиваци-
онное образование (то, ради чего идет деятельность), и как кон-
кретно-ситуативное образование, инициирующее поведение, то
не делается и четких различий между процессом формирования
мотивов как воплощения потребностей в конкретные предметы
ее удовлетворения и процессом создания некоего состояния, об-
ладающего инициирующей функцией.
К настоящему времени психология собрала огромное коли-
чество экспериментально и эмпирически подтвержденных дан-
ных о том, что актуально переживаемый мотив как стремление
к чему-либо непосредственно поведение не побуждает (когда
нет средств достижения предмета потребности или промежуточ-
ных целей, когда субъект не владеет способами действия, когда
налицо недостаток физических сил и т. д.). Отсюда и те непри-
ятные эмоциональные переживания, когда значимый мотив,
актуализируемая потребность не могут быть удовлетворены.
Вместе с тем в качестве одной из важнейших функций мотива
практически всеми выделяется функция побуждения. Напомним,
что сам термин <мотив> есть производное от латинского тол-
кать, приводить в движение.
Анализируя содержание понятия <мотив>, можно заметить,
что употребляющиеся сегодня определения мотива используются
для обозначения и первопричин поведения; и устойчивых психи-
ческих образований, мотивирующих выбор целей, средств и спо-
собов действий, формирующих смысл действий; и ситуативных
образований, инициирующих конкретную деятельность или от-
дельные действия [см.: 26; 150; 253; 386 и др.].
В связи с тем что термином <мотив> обозначаются различ-
ные реальности, возникает вопрос о том, сохранить ли эту мно-
гозначность или сузить содержание понятия <мотив> до какой-
то одной реальности, а для обозначения других реальностей
ввести новые понятия. Можно указать на ряд оснований, позво-
ляющих закрепить термин <мотив> за устойчивыми образова-
ниями мотивационной сферы в виде опредмеченных потребно-
стей, а для обозначения конкретного ситуативного образования,
непосредственно инициирующего деятельность, использовать
термин <побуждение>. Отождествить это образование с каким-
либо известным состоянием психики (и нервной системы) пока
не представляется возможным, поэтому понятие <побуждение>
вводится как объяснительный конструкт, как нечто, что являет-
ся необходимым и достаточным условием для начала и поддер-
жания поведения до достижения намеченной цели.
Отметим большую близость этого конструкта с понятием
первичной установки, введенным Д.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25