«Черное Ц белое», «святое Ц преступное», «рай н
ебесный Ц ад кромешный», «гений Ц кретин», «идеал Ц гнусь», «любимый др
уг Ц безжалостный враг» и «если враг не сдается, его уничтожают». У вас да
же и в религии Люцифер светоносный мгновенно превращается из ангела в из
увера и садиста Ц владыку ада. Но эта неуважаемая мною неумеренность ва
ша проистекает из непонимания сложности. На самом деле в природе нет доб
лестей и пороков, есть свойство, унаследованное от обезьян, а обезьянами
аж от инфузорий, свойство, полезное для экономии пищи и вредное для учени
я. Даже и Адаму в его сытном и безопасном раю незачем было наедаться до отв
ала, а потом носиться туда и обратно, чтобы утрясти излишек жратвы. Так что
лень я ему укоротил, но все же оставил. А укоротил лень инъекцией доброй п
орции скуки.

Глава 3. ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ


Потом он встретил Еву
И бегать стал налево,
И Бог его стипендии лишил.

Та же студенческая
Изобрел я скуку, сделал Адаму инъекцию, во сне, конечно, безболезненно, и н
аутро увидел, как слоняется он, бедняга, по берегу и зевает, рот раздирает,
аж губы лопаются на уголках.
Не я придумал зевоту, Адам получил ее вместе с обезьяньим своим телом. Люб
опытный жест, тоже полезный физиологически. Животное проснулось, надо к
деятельности приступать, вот оно и разевает рот пошире, чтобы больше кис
лорода вдохнуть, мозг снабдить щедрее.
То же и при скуке: получай мозг усиленную порцию кислорода, придумай, чем з
аняться!
Итак, Адам зевал что есть силы, мозг насыщал кислородом, но мыслей не рожда
л. Неоткуда ему было брать мыслей, еще не заполнил извилины. А к дереву Поз
нания не тянуло: горько!
И он очень обрадовался, когда увидел меня.
Ц Боже! Ц воскликнул он. Ц Вот хорошо, что ты явился вовремя. Давай пока
лякаем, а то у меня язык присох к нёбу.
Ц Поговорим, Ц согласился я. И приготовился изложить ему содержание хо
тя бы самых нижних плодов с дерева Познания.
Но Адам по-своему понимал беседу. Ему хотелось не лекцию слушать, а самому
языком трепать.
Попутно отмечаю еще один ваш людской недостаток, беду, пожалуй, вы очень л
юбите делать то, что легко дается, с наслаждением занимаетесь легким и пр
ивычным. Говорить Адам умел, ему и хотелось говорить, а не мозги напрягать
, в новое вслушиваться.
И Адам начинал плести:
Ц Слушай, Господи, какой мне сон приснился. Будто бы зашел я в море, глубок
о зашел, так что по грудки. И вдруг в лицо мне волна. Обдала брызгами, я губы
облизал, а брызги сладкие. Каждая брызга Ц ягода, тутовая, только без пупы
рышек. Господи, а в самом деле, ты для чего сделал море соленое? Ты его лучше
вкусным сделай, как апельсиновый сок… или еще лучше Ц ананасный, я анана
сный больше всех люблю. А от соленого у меня изжога. Зачем ты, Господи, прид
умал изжогу? Ты сделай так, чтобы изжоги не было совсем.
Вот такие у нас пошли беседы: спал, пил, ел, переел, изжога, отрыжка, жарко, пр
охладно, мягко, жестко, бок отлежал… И сделай, Господи, то, переделай друго
е. Как будто я у него личный семейный врач и заодно камердинер.
А только отлучишься, тут же взывает:
Ц Господи, где ты? Господи, я так давно тебя не вижу. Господи, мне без тебя с
кучно, мне без тебя страшно одному.
И это прародитель галактического разума, родоначальник сотоварищей бо
гов!
Кроме всего, мешал он мне отчаянно со своей скукой. Я же отвечаю за всю пла
нету, должен поддерживать порядок в климатических зонах, во всех региона
х. Ведь природа-то, она слепа, совершенно не похожа на ту милую девицу в вен
це из роз, которую я тебе показал как символ. Природа все время норовит нар
ушить равновесие: то у ней извержения по разломам, то материки налезают н
а материки, громоздят горные цепи, вулканы выбрасывают углекислый газ, и
звестняки глотают углекислый газ, солнечные пятна с магнитными бурями, о
зонные дыры, ледники наступают, ледники тают, астероиды грохаются то и де
ло, запыляют атмосферу. Всюду глаз да глаз, этакая планетарная служба ГАИ,
а тут какой-то зевающий лодырь тянет за рукав:
Ц Нет, ты скажи, Господи, почему ты прячешься от меня? Какие такие дела у те
бя, Господи? К кому ты еще шастаешь? Ах, тебе скучно со мной. Ты сотворил меня
себе на потеху, а теперь я надоел уже? Ты меня не уважаешь, да?
Ц Уважаю, уважаю, честное божественное слово!
Ц А если уважаешь, почему не хочешь дослушать?
Уважаешь не уважаешь, уважаешь не уважаешь! Бессмертная тема! И это будущ
ий собеседник богов!
Да к тому же собеседник этот сделал самостоятельное без моего ведома отк
рытие. Соки ему все нравились: ананасный, персиковый, виноградный. Напьет
ся до отвала, иной раз еще и про запас жмет. Ну вот и нажал он виноградного с
ока, оставил, забыл, потом выпил забродившего… И выслушал я еще один монол
ог об уважении уже на пьяной основе. А тут как раз некогда было заниматься
перевоспитанием, вся моя вездесущность потребовалась на Совете Богов, м
не надо было отлучиться на годЦ другой и чем-то занять болтуна, только бы
не вином.
Ц И ты сотворил Еву из его ребра? Ц подсказал я.
Ц Однако неплохо ты помнишь Библию, материалист, Ц усмехнулся снова бо
жественный. Ц Да, сотворил Еву, не из ребра, само собой разумеется. Нет, жен
щину я делал заново, с полнейшим старанием, и, наверное, сделал лучше, чем м
ужчину, прочнее, во всяком случае. Опыта накопил, неточностей не повторял.
Но исходный материал был тот же самый: тело самки-обезьяны, шкуру долой, в
ыпуклый лоб и острый подбородок для подвижности языка, для дикции членор
аздельной, тонкие надбровные дуги, лицевые мускулы для мимики, бедра пош
ире, талия потоньше. Такая получилась крепкотелая, полногрудая, с широки
м задом и светлой косой до колен женщина-мать, здоровая прародительница
здоровых детишек.
Колоритная встреча была у них Ц у Адама с Евой. Простодушный Адам удивле
н был прежде всего. Рот раскрыл, так и забыл закрыть. И все палец тянул пощу
пать: что это такое, живое или неживое, мягкое или кусается? Ева же освоила
сь сразу, немедленно вступила в игру, демонстрируя показной испуг: «А ты н
е злой? Ты меня не обидишь?» Польстила тут же: «Ты такой могучий, сильнее те
бя никого на свете нет. Наверное, ты меня на одной руке унесешь».
Напросилась «на ручки».
И не требовался я в Раю более. Больше Адам не взывал ко мне: «Боже, приходи, п
оговорим». Я нарочно наделил Еву повышенной разговорчивостью, чтобы тем
у не подыскивала, сначала рот раскрывала, потом уже думала, что именно ска
зать. Так что Адаму ее словоохотливости хватило с лихвой. Еще добавил я Ев
е повышенное любопытство. Надеялся, что из любопытства не пропустит она
древа Познания, заставит Адама лезть за все новыми плодами, выше и выше, по
ка не доберутся они оба до вершин познания, до бессмертия самого.
В общем, отлучившись в Галактический центр, я оставил идиллическую карти
ну. Ева плела венки и гирлянды из орхидей, маков, роз, сирени, лилий желтых, б
елых и оранжевых с черными разводами, прикладывала их к волосам, накидыв
ала на плечи, на пояс и пропускала между грудей, принимала позы одна друго
й картиннее и все выспрашивала: «Идет мне? А что больше идет? Какие лучше
Ц желтенькие или лиловенькие? А что в прическу вплести Ц белое или алое?
А так я тебе нравлюсь? А как больше нравлюсь? Наверное, разонравилась, ты н
а меня не смотришь. Любишь, да? А если любишь… достань мне ту махровую розу.
Нет, не ту, совсем другую. Фу, какой недогадливый! Ах противная роза, она мен
я уколола. Гадкий мальчик, поцелуй сейчас же пальчик! Еще и еще раз, пока не
пройдет. И этот тоже. А ты совсем не боишься колючек? Ну тогда сорви мне еще
…»
И я удалился успокоенный. Я понял, что Ева не обойдет своим вниманием пест
рое дерево Познания.
Ц Змей подговорил ее, Ц напомнил я. Ц Дьявол в образе змея.
И опять не угадал.
Ц Ах, люди-люди, все зло да коварство в ваших мыслях, Ц вздохнул Бхага. Ц
Повторяю тебе: боги выше зла. У богов есть свои мнения, свои позиции, но вре
дить друг другу они не станут никогда. Пакости богам и в голову не придут.
Никакого вмешательства не потребовалось, все шло естественным порядко
м. Первые люди жили себе в Раю, забавлялись, миловались. Ева частенько отсы
лала Адама с поручениями, ей очень нравилось давать поручения. Она чувст
вовала себя такой могучей, командуя самым сильным на свете существом, ве
дь сильнее Адама в Раю-то не было никого: пташки, черепашки да олешки. И Ева
все распоряжалась: «Достань мне то, достань другое!» В конце концов дошла
очередь и до дерева Познания: «Достань мне то клетчатое яблоко!» Напрасн
о уверял Адам, что плоды этого дерева горькие и жгучие. Ева не верила или п
ритворялась неверящей. Изображала обиду: «Ты жадный, ты эти плоды для себ
я одного бережешь. Нет, я хочу, я хочу именно этот клетчатый, никакой друго
й. Тебе жалко для меня, да? Такая твоя любовь?»
И Адам полез и сорвал клетчатое яблоко, где была таблица умножения, всего-
навсего, да четыре действия арифметики и простейшие корни.
Ева откусила кусочек, проглотила таблицу умножения, сморщилась и заплак
ала:
Ц Ой, гадкий, ты отравил меня нарочно, да? Ой, у меня головка болит. Ой, я ниче
го не понимаю. Значки какие-то перед глазами. Загадки бессмысленные, недо
говоренности: дважды один Ц два, дважды два Ц четыре, дважды три Ц шесть
. Какие два, какие шесть? Ничего не сказано. Стучит и стучит в голове, никак н
е выкинешь. Адамчик, миленький, я не хочу видеть это противное дерево. Я не
хочу слышать про эти безликие пустые тройки и шестерки. Я догадываюсь, чт
о они предназначены, чтобы вытравить настоящее чувство, подлинную нежно
сть, истинную любовь. Ими будут играть жестокие равнодушные люди, поклон
ники голого рацио (и откуда Ева выкопала такие слова?). Адамчик, если ты нас
тоящий мужчина, если любишь меня на самом деле, ты должен срубить это гадк
ое дерево.
И Адам решил проявить себя настоящим мужчиной, доказать подлинную любов
ь. Срубить могучее дерево он не мог, топора у него не было, он еще не стал жив
отным, производящим орудия, но плод познания огня вкусил, не раз уже восхи
щал Еву, разжигая костер в прохладные вечера. И он решил спалить дерево По
знания. Даже очень гордился, какой кострище сумел разложить. Собрал огро
мную охапку сухого хвороста, взгромоздил кучу плавника, высек искру из к
ремня…
Как раз, когда я вернулся, дерево пылало вовсю. Пламя выло, пожирая сучья и
ветки. Съеживались и обугливались плоды познания, в бессмысленные уголь
ки превращались с такой любовью, таким старанием запрограммированные м
ною учебники алгебры, геометрии и высшей математики, механики, термодина
мики, оптики, электротехники, атомистики, вакуумистики, космологии, темп
орологии, биологии, ботаники, зоологии, цитологии, генетики, генопроекти
ки… Ах, да к чему перечислять все науки, известные тебе и неизвестные? Если
доводилось тебе видеть, как горит твой дом, который ты строил годами, во в
сем себе отказывая, может быть, ты поймешь меня. Я строил школу Разума для
будущих сотоварищей, а они играючи превратили ее в тлеющие головешки.
Я говорил тебе, что мы Ц боги Ц не знаем злости и мести, но чувства есть и у
нас, мы тоже живые существа. Я ощущал разочарование, я был опустошен и под
авлен и пристыжен тоже; признаюсь честно, мне хотелось как следует наказ
ать этих дурачков безмозглых. Да тут еще Дьява крутился рядом, сыпал соль
на рану: «Я, дескать, предупреждал, с этими заплатами на животной основе ни
чего не выйдет. Обезьяна так и останется обезьяной, хотя ты и обрил ее. Над
о было все стереть и начать заново на пустом месте. Давай решайся, я подмет
у планету в одно мгновение. Ах, не хочешь? Ну конечно, ты всепрощающий, всет
ерпеливейший. Молча утрешься, вырастишь второе дерево, потом третье и тр
идцать третье. Перетерпеть думаешь, добротой преодолеть глупость? Давай
приступай, посмотрю, на сколько тысячелетий тебя хватит».
Да, собирался я приступать к восстановлению, утешал себя, что по второму р
азу легче будет: схема продумана, план в голове, подробности только вспом
нить.
Подумал, но растить не стал. Все равно Адам будет от горечи отплевываться,
а у Евы от таблицы умножения головка заболит. Потому что нет у них стимула
для усилий, не нужны им эти познания в Раю, им и так хорошо: солнышко и тень,
фрукты и цветочки да милые любовные забавы Ц что еще требуется для полн
ого счастья?
И порешил я изгнать эту парочку из Рая.
Ц Послал ангелов с огненными мечами, Ц опять я щегольнул памятью.
Бхага пожал плечами:
Ц К чему эта бутафория: ангелы, огненные мечи. Все было сделано естествен
ным путем: организовал небольшой ураган из тех, что подметают атоллы чищ
е пылесоса. Пальмы я ломал как спички, бананы выдрал с корнем, скосил всяки
е там розы и лозы. Смоковницы кружились у меня в воздухе словно бабочки, го
нимые ветром. И гром барабанил как в рок-оркестре, и молнии фехтовали в ту
чах. Возможно, Адам с Евой и приняли их за огненные мечи, а ангелов пририсо
вать с перепугу было уж совсем нетрудно. В общем, от Рая оставил я кучу кор
аллового песка да щепки, а Адам с Евой бежали, куда я и гнал их ветром, по цеп
очке островов, которые и ныне именуют Адамовым мостом, бежали на обширны
й материк с колючими чащобами, ядовитыми болотами и раскаленными пустын
ями, населенный и тиграми, и змеями, и слонами, и микробами.
Ц Значит, ты наказал их все-таки, Господи!
Ц Ничуть! Нисколечко. Просто я пришел к выводу, что в тепличном Раю разум
не разовьется. Для развития нужна нужда Ц материальная заинтересованн
ость.
И сказано было: «В поте лица своего будешь ты добывать свой хлеб», Ц проц
итировал я.

Глава 4. НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ


Сытое брюхо к ученью глухо.
Проголодаешься, хлеба достать догадаешься.
Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поет.

Русские пословицы
И материальная заинтересованность сработала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36