Тот весело отбросил лист котенку, и вдруг по­чувствовал, как все его тревоги и страхи растаяли сами собой. Он всегда любил играть с котятами, и у себя в лагере никогда не отказывался повозиться с малышами. Крапинкины котята были сильны­ми и крупными, в Грозовом племени им уже скоро пришло бы время становиться оруженосцами.
«Скоро их нужно будет учить драться и охотить­ся. Интересно, смогут ли здешние коты как следу­ет воспитать их?»
Остролистая тоже включилась в игру, и гоня­лась за листом до тех пор, пока обессилевшие и запыхавшиеся котята не вернулись под материн­ский бок.
- Славные малыши, - пропыхтел Львиносвет, растягиваясь на полу рядом с Крапинкой. - Они вырастут в сильных котов!
- Надеюсь, - прошептала Крапинка и накло­нилась, чтобы пригладить взъерошенную шерстку Прыгуна. Потом подняла голову и еле слышно сказала: - Если вы подозреваете Сола в чем-то плохом, то ошибаетесь.
Похолодев, Львиносвет переглянулся с сестрой н увидел изумление, мелькнувшее в ее зеленых глазах.
«Как много знает эта кошка?»
Но Львиносвет был слишком потрясен, чтобы задать этот вопрос. Несколько мгновений все мол­чали, а потом Крапинка сказала:
- Сол ни за что не будет пачкать лапы. Если ему что-то понадобится, это сделает кто-нибудь другой - по наущению Сола или просто из жела­ния угодить ему. Вы никогда не сможете ни в чем обвинить его.
В голосе Крапинки слышалась какая-та затаен­ная тоска, словно она хоть и понимала, какое зло причинил Сол здешним котам, но все равно про­должала грустить о нем.
- Сол отец твоих котят? - спросила Остроли­стая, ласково дотрагиваясь хвостом до бока крап­чатой кошки.
- Нет, - покачала головой Крапинка. - Их отец ушел, когда собаки стали нас донимать. - Она по­молчала, а потом с вызовом добавила: - Я бы хоте­ла, чтобы Сол был их отцом! Я знаю, все считают, будто он нас предал, но ведь мы сами решили сра­жаться с собаками! Он не заставлял нас это делать.
«Нет, но он сделал так, что у вас не осталось дру­гого выбора. И еще он хладнокровно бросил вас, когда вы пошли на смерть».
Вслух Львиносвет ничего этого не сказал. К чему зря тратить слова? Ясно же, что Крапинка по уши влюблена в Сола и не желает знать правду.
Он снова переглянулся с Остролистой. Об Угольке не было сказано ни слова, но Львиносвет и так знал, что смерть серого воителя занимает все мысли Остролистой.
Крапинка снова склонила голову и принялась вылизывать своего котенка. Потом негромко до­бавила:
- Если Сол когда-нибудь вернется, я буду счастлива…

Глава XII
Воробей беспокойно ворочался на голой земле. Сколько же еще он бу­дет спать без нормальной подстилки? В последнее время Листвичка давала ему столько заданий, что у него просто не было времени на­рвать для себя свежего мха.
- Мне нравится, когда в палатке свежий воз­дух, - сказала она вечером.
Нравится ей! Воробей снова завертелся, пы­таясь загородиться от холодного предрассветного ветра.
И тут он услышал, как кто-то прошел с другой стороны от ежевичного полога. Насторожив уши, Воробей уловил запах Листвички и свежий аромат мха, зажатого у нее в пасти.
«Наконец-то! Не могла меня попросить на­рвать, что ли? - У Воробья даже лапы зачесались от раздражения на Листвичку, которая в последнее время словно назло норовила делать все важные дела без его участия. - Неужели она думает, что я мох не смогу нарвать?»
Но он отлично знал, что спорить нет смысла. Встав с голой земли, Воробей молча помог Листвичке разложить свежий мох возле лужицы с во­дой, где обычно лежали больные коты.
- Еще принести? - сухо спросил он, когда ра­бота была закончена.
Вместо ответа целительница буркнула что-то нечленораздельное, так что Воробей едва удер­жался, чтобы не спросить, какая блоха ее укусила. Спрашивать было бесполезно.
«Она только еще больше разозлится. Един­ственный способ получить ответы - это найти их самому!»
Раскладывая мох, Воробей пытался перенестись в прошлое и добраться до самых ранних своих вос­поминаний. Острый коготь одиночества снова и снова впивался в его сердце.
«Вместе с Львиносветом и Остролистой вспо­минать было бы гораздо проще!»
Он мучительно вспоминал долгое, холодное пу­тешествие, глубокий снег, бесконечный путь сле­дом за материнским запахом…
«За запахом Белки! Она мне никакая не мать».
Застыв над мхом, Воробей попытался перене­стись в тот далекий заснеженный лес. Он тщатель­но просеивал запахи: вот это его собственный, это запахи Львиносвета, Остролистой и Белки… а это чей? Так-так-так, кто тут у нас? Еще одна взрос­лая кошка, большая, теплая, пушистая. Раньше Воробей никогда об этом не вспоминал, но теперь точно знал, что эта кошка все время была вместе с ними, она шла перед Белкой, прокладывая дорогу сквозь снег…
11 о что это была за кошка? Значит, это она по­могла Белке отнести нас в лагерь?
Нужно было срочно расспросить кого-нибудь из котов, кто был в Грозовом племени, когда Бел­ка принесла троих котят в лагерь. Но это должен быть кот, которому его расспросы не покажутся подозрительными, и который никому ничего не расскажет…
Ответ пришел сам собой.
«У нас в лагере не так много котов, которые не любят сплетничать!»
- Схожу, принесу еще мха, - буркнул Воробей п поспешно бросился к выходу, чтобы Листвичка не успела его остановить. Однако выбравшись на поляну, он направился не к выходу, а к раскидистому кусту, где жили старейшины.
- Кисточка! - позвал Воробей, ныряя под вет­кужимолости.
Костлявая бурая кошка мирно дремала под кустом.
- У тебя хвост горит или на лагерь напали лисы? - сердито рявкнула она, подавляя зевок. - Никакого покоя нет, что же это за племя такое…
- Прости, - пробормотал Воробей и сердито выругал себя за неловкость. Нечего сказать, хоро­шее начало для беседы!
- Ничего страшного, - добродушно утешил его Долгохвост. Сидя возле Кисточки, слепой кот вы­лизывал шерсть после сна. - Нашей Кисточке дай только волю, она до вечера проспит! Ей все равно вставать пора.
Кисточка раздраженно зашипела, а потом спро­сила:
- Ну, чего тебе надо?
- Я пришел посмотреть, нет ли у вас блох, - поспешно выпалил Воробей. - Один из оруже­носцев притащил блох из патрулирования, - по­яснил он, надеясь, что старейшины не поделятся этой ложью с другими воинами.
- Я пока не чешусь, - буркнула Кисточка. - Но можешь меня осмотреть, на всякий случай! - Улегшись поудобнее, она подвернула лапы под грудь и проворчала: - Смотри хорошенько, не пропусти! Что-то засиделся ты в учениках, Воро­бей. Сколько можно блох у стариков искать?
Резкий ответ уже готов был сорваться с языка Воробья, но он вовремя вспомнил, для чего при­шел сюда.
- Да уж, - вздохнул он и как бы невзначай спросил: - Я ведь родился в разгар прошлых Го­лых Деревьев, да?
- Ох и холодная же была пора! - вступил в раз­говор Долгохвост. - Сколько живу, не припомню такого лютого холода. А уж снега навалило столь­ко, что пройти нельзя. Помню, все племя ошале­ло, когда Белка явилась в овраг с тремя котятами сразу! Она сказала, что вы родились раньше сро­ка, да это и так было ясно, ведь она даже не успела перебраться в детскую! Да и какая кошка надумает котиться в такую-то стужу!
- Слава Звездному племени, что с ней была Ли­ствичка, - добавила Кисточка, пошевелив уша­ми. - Иначе бы не миновать беды!
«Листвичка!» - Воробей даже перестал переби­рать шерсть на спине Кисточки. Так вот, значит, кем была эта вторая кошка, которую он только что вспомнил! Но почему же Листвичка никогда не рассказывала ему, что она была рядом с Белкой, когда та окотилась?
Заметив валявшуюся на земле ветку, Воробей низко наклонился и с тихим хрустом перекусил ее зубами.
- Ну вот и первая блоха! - объявил он, обра­щаясь к Кисточке. - Больше она тебя не побес­покоит. - Помолчав, он как можно небрежнее просил: - А ты помнишь, как Белка принесла нас в лагерь?
- Да что там помнить-то? - фыркнула старуха. - Было так снежно да холодно, что мы с Долгохвостом почти все время спали у себя в палатке. Но я помню, как все удивлялись, что Бел­ка не почувствовала приближения котят и ушла и лес, да еще в такой-то снегопад. Но ведь твоя мать с детства была шалой, вечно у нее ветер в голове!
- А вы тогда не заметили ничего… странного? - спросил Воробей, снова хрустнув веткой, давая понять, что страшно занят ловлей блох.
- Странного? - переспросила Кисточка. - Да мне в ту пору все казалось странным! Взять хоть снегопады эти…
- Тогда у всех котов головы шли кругом, - под­хватил Долгохвост. - Это ведь тогда Листвичка накормила тебя той странной травой?
Воробей снова насторожил уши.
- Что за странная трава?
- Да откуда мне знать-то, я разве целитель­ница? - пробурчала Кисточка. - Листвичка, как всегда, принесла мне пижму. Сдается мне, она надумала каждые Голые Деревья кормить меня этой пижмой, пока она у меня из ушей не полезет. А вместе с пижмой притащила и эту самую траву.
Легкое покалывание в лапах подсказало Воробью, что это не просто важно, а очень-очень важно.
- Разве Листвичка не сказала тебе, для чего эта трава?
Кисточка потянулась и зевнула.
- Нет. Да я ее и не спрашивала. Когда я пожа­ловалась на вкус, она забрала у меня остатки тра­вы, вот и все. И сказала, что это было не для меня.
- А какая была эта трава? - спросил Воробей, перебирая лапами редкую бурую шерсть старой кошки.
- Странная, но не то чтобы уж очень неприят­ная, - ответила Кисточка. - Ты меня знаешь, я бы Листвичке уши оборвала, вздумай она накормить меня какой-нибудь гадостью! Вкус у этой травы был холодный, словно иней на кошачьей шерсти, хотя сама трава была сухая и пыльная - наверное, Листвичка вытащила ее из самого дальнего угла своей кладовой.
- Странная история, - пробормотал Воробей, переломив очередную веточку. - Листвичка обыч­но помногу раз перекладывает травы, и у нее ни­когда ничего не залеживается.
- Да разве ей тогда до трав было? - фыркну­ла Кисточка. - Она с лап сбилась, помогая Белке ухаживать за котятами! Такой шум подняла, так суетилась, словно Белка первая окотившаяся кош­ка на свете!
- Да уж… - пробормотал Воробей.
Быстро закончив осмотр Долгохвоста - и обна­ружив единственную настоящую блоху, которую тут же раздавил зубами - он попрощался со ста­риками и бросился в лес на поиски мха. Обдирая пушистые зеленые наросты с корней дерева, он думал о таинственной траве, о которой только что рассказала Кисточка.
Странно, что Листвичка не сказала старейшине, что это была за трава и для кого она предназнача­лась! Но еще более странно, что всегда осторожная Листвичка могла совершить такую непроститель­ную оплошность…
«Нужно выяснить, что это была за трава!»
Когда он вернулся в свою палатку, Листвичка уже закончила заниматься подстилками и сердито расхаживала взад-вперед по пещере.
- Где ты был? - набросилась она на Воробья, не успел он переступить порог. - В Речное племя ходил за мхом? Или опять без толку слонялся по лесу?
- Да нет, - ответил Воробей, бросая свою ношу на пол и принимаясь раскладывать мох по под­стилкам. - Просто перед выходом я зашел прове­дать старейшин. - Листвичка промолчала, и тогда он осторожно добавил: - Кстати, Кисточка рас­сказала мне одну очень странную историю. Она сказала, что однажды ты вместе с пижмой дала ей какую-то странную траву…
Искры тревоги так и посыпались со шкуры Листвички, однако она сумела взять себя в лапы.
- Вот как? Что-то не припомню. Когда это было?
- Давно, - ответил Воробей. Что-то подсказало ему не идти напролом, и не выдать целительнице своего интереса к тайне собственного рожде­ния. - Что это было?
- Откуда я знаю? - почти не скрывая бешен­ства зашипела Листвичка. - Ради Звездного пле­мени, что ты ко мне прицепился? У меня что, других дел нет, кроме как отвечать на твои глупые вопросы?!
- Да я просто…
- Я вижу, тебе нечем заняться, раз ты ходишь по лагерю и собираешь сплетни о том, что случи­лось в ту пору Голых Деревьев! Не волнуйся, я най­ду тебе занятие! Иди в лес, набери еще мха.
- Уже иду, - кивнул Воробей, которому и са­мому не терпелось поскорее уйти из пещеры.
«Кстати, я не сказал, когда произошла эта исто­рия с травой, но ты сама выдала себя, вспомнив о поре Голых Деревьев. Ты лжешь, Листвичка. Ты знаешь, что это была за трава, и знаешь, что это очень важно. Видимо, я подобрался к правде, а ты почему-то очень не хочешь, чтобы я вытащил ее на свет!»
Глава XIII
Открыв глаза, Остролистая даже заморгала от удивления, увидев над собой вместо веток палатки ровные стены гнезда Двуногих. Потом она вспомнила путешествие на поиски Сола, нападение собак и спасительницу Джинго, которая привела их в это место.
Не успела она сесть, как ее брат открыл глаза и сладко потянулся.
- Не нравится мне здесь, - проворчал он. - Пopa уходить отсюда и идти дальше.
Остролистая молча кивнула. Воины не должны жить под крышей Двуногих, даже если самих Двуногих давно нет поблизости.
Бледный рассвет просачивался в палатку сквозь прямоугольное отверстие в стене. Оглядевшись по сторонам, Остролистая увидела, что Орешница и Березовик еще спят, а Бурый свернулся на узком выступе, где накануне восседал Гусар. Еже­вики нигде не было видно, но миг спустя появи­лась его голова, а потом и сам глашатай вскочил внутрь через проем в стене и уселся рядом с Бу­рым.
- Все спокойно, - негромко сообщил он. - Но вокруг сильно пахнет собаками.
Остролистая пошевелила усами. Мерзкая соба­чья вонь чувствовалась даже здесь, что уж говорить о территории снаружи!
- Пора идти, - поднялся Бурый. - Ты видел Джинго?
Ежевика покачал головой. Крапинка и ее котя­та сладко посапывали на одном из мягких камней, Фриц и Стручок спали на другом. Остальных ко­тов не было видно.
- Должно быть, она где-то неподалеку, - ска­зал Ежевика, спрыгивая на пол. - Этой кошке можно доверять.
Он разбудил Березовика и Орешницу, а когда молодые воины проснулись, Джиго бесшумно во­шла в комнату.
- Готовы? Молодцы! - кивнула она. - Пора идти.
Сквозь дыру в стене она вывела патрульных на территорию Двуногих, и те сгрудились в кучу на мокрой от росы траве, с наслаждением вдыхая сы­рой запах холодного утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33