Уж лучше пусть представляет себя побитой, нежели пылает в огне самоуничижения. Может, доведется когда-нибудь снова проходить этими краями — погляжу, как идет процесс перевоспитания злодейки.— Каюшь! — заорала Яга. — Гошподь милосердный, шпаши мою душу! Пошли мне какие хочешь ишпытания и муки. Только не оштавь меня!Где-то вдалеке послышалось что-то вроде вопля ярости и негодования. Я огляделся, но никого, кроме ангела, не увидел.А ангел улыбался, и притом довольно-таки ехидно.— То, Савл, был глас ее демона-искусителя. Ты исцелил ее разум, а она спасла свою душу.Я таращил на ангела глаза, не в силах вымолвить ни слова.Потом я покачал головой. Если это сон, то я уже вполне вписался в рамки законов, этим сном управляющих.— Это ладно, — кивнул я. — Но не лучше ли нам теперь поторопиться и спасти заодно ее жизнь?— А стоит ли? Ибо чем дольше проживет она, тем скорее скатится обратно в бездну греха.Я возмущенно воззрился на ангела, а тот даже не смотрел на меня — он обращался, по-моему, к воздуху по другую сторону от ямы. Я почувствовал, как покрываюсь гусиной кожей.— Истинно говорю, ты прав, — сказал ангел не без сожаления. — Ежели Господь желал бы прибрать Ягу, нам ни за что не удалось бы спасти ее.— Стало быть, раз мы можем ее спасти, — уточнил я, — ее время еще не настало.Ангел устремил на меня изумленный взгляд.— Ты прав, Савл. Как хорошо ты все усвоил!Его похвала оставила меня равнодушным. На самом деле я это понял давным-давно.— Ну и как же мы будем ее извлекать из-под земли?— Испробуй стих, — посоветовал ангел.— Чушь! — возмутился я. — Нельзя чего-то добиваться пустой болтовней!— Чья бы корова мычала! — воскликнул ангел, спохватился и перешел на высокопарную речь: — Не ты ли водворил ее под землю?Что тут ответишь. Я зыркнул на него. Всю жизнь ненавидел признавать чужую правоту.Тем не менее ангел был прав. Я вздохнул и, наклонившись над ямой, изрек: Как славно травка зеленеет, Сколь бесподобен вид окрест! Так пусть бабусей овладеет Охота к перемене мест! И вот уже Баба-Яга стоит около ямы, изумленно оглядывается, но изумление ее тут же сменяется жутким страхом.— Это... как же... Как ты это шотворил?— Стихами, — нетерпеливо отозвался я. — Немножко переделанными классическими стихами. Погоди, ты что, разве не знакома с законами, правящими в вашей вселенной?Она покачала головой, потом затрясла ею, все быстрее, быстрее — стала пятиться задом, заслоняться от меня руками.— Я жнаю только жаконы добра и жла, и вше! Вот еще новости!— А ты-то сама как чудеса творила?— Да я-то... прошто говорила жаклинания, какие мне давал мой пове... ишкушитель.Ясно. Зубрежка. Попугайское повторение. Совпадения и ассоциации. Она ничегошеньки не понимала в том что творит. Чего же удивляться тому, что она тут была мелкой бюрократической сошкой.— Есть другие законы, — сказал я. Потом спохватился и добавил: — Но тебе они теперь ни к чему.— Вот и шлавно. — Ведьма опустила руки. — Мне теперь нужна лишь правда Божия и вера в него.Ни с того ни с сего Яга упала на колени и вцепилась костлявыми пальцами в мои джинсы.— А ведь это ты, мил человек, вожвернул мне веру! Ты ижлечил душеньку мою от того жла, што в ней накопилошь, от которого она уже лопнуть была готова! Ты меня ошвободил, и теперь я могу поштрадать ж? правду и помогать ближним! Ой, ну как же я тебе благодарштвую-то, молодой чародей, и как же я тебя, мил человек, благошловляю. — Тут у нее опустились руки, и она сдавленным голосом пробормотала: — Ешли только тебе помогут благошловления такой ужасной грешницы...Я очень обрадовался, когда старуха отцепилась. Понимаете, терпеть не могу, когда в меня вцепляются, — ну разве что кто-нибудь молоденький женского пола и с приятными формами. Да и то мне бывает не по себе. Пола ведьма была женского, но уж красавицей ее никак нельзя было назвать, к тому же она старилась буквально на глазах.— «Твоя душа сияет ярче серебра», — подсказал мне ангел.Я испуганно глянул на него. Комплименты — это одно дело, а чтобы вот так...Тут я понял: он меня поторапливает.— Сам и говори! — огрызнулся я. — Я ни за какие коврижки не разражусь такой строчкой.— Ш кем это ты, мил человек, ражговариваешь? — поинтересовалась Яга.Я посмотрел на нее, быстро перевел взгляд на ангела. На месте.— С ним, — ответил я. — Разве ты его не видишь?Старуха посмотрела туда, куда я показывал. Гримаса страха перекосила ее морщинистое лицо. Правда, страшнее его уже вряд ли могло что-то сделать.— Нет, — ответила она. — Там нету никого.— Есть, есть, — проговорил я со вздохом. — Только он для тебя невидим.— Фамилиар!* Животное (собака, кошка, птица), сопровождающие ведьму или колдуна.

— испуганно каркнула Яга.— Нет, ангел, — быстро ответил я и принялся импровизировать, стремясь закрепить достигнутые позиции. — У тебя тоже есть свой ангел, и он...— «Она», — поправил меня мой ангел.— «Она», — согласился я. Может быть, квакеры правы? — Она не спускает с тебя глаз.Яга принялась вертеть головой, всматриваться. Страх на ее физиономии сменился изумлением.— И ты видишь ее?— Нет, — ответил я. — Но она здесь.— И она сейчас очень счастлива, — оповестил меня мой ангел.— И сейчас она очень счастлива, — сказал я Яге. — И ты ее больше не огорчай, хорошо?— О, я не буду, не буду ее огорчать! — Бывшая ведьма отвернулась и, сделав шаг, прокричала: — Будь благошловен, невидимый ангел, я тебя никогда не огорчу, не ражочарую! Не покидай меня, дай мне шилушки, потому што предштоят мне тяжкие ишпытания! — Она обернулась и обратилась ко мне: — А тебя, мил человек и могучий чародей, штану я поминать в молитвах, потому что ижлечил ты мою душу!Я поежился, но сумел-таки изобразить на лице улыбку.— Отплати благодарностью другим людям, — посоветовал я Яге. — Не так уж много времени у тебя осталось. Поспеши.— Пошпешу! Ох, пошпешу! — спохватилась она и вприпрыжку помчалась вниз по склону холма, что-то напевая.Я поморщился. Певица из нее была никудышная.— Учитывая скорость, с которой она старится, — пробормотал я, — боюсь, ей и до подножия холма не добежать.— Даже если она умрет, она останется на пути в Небеса, — сказал мой ангел. — И ее ангел-хранительница также благодарит тебя.— Передай ей, что благодарить меня не за что. — Я обернулся к ангелу и нахмурился. — Значит, у ангелов тоже существует понятие пола?— О нет, — ответствовал ангел. — Но вам, людям, так проще представлять нас. Вы называете это «идентификацией» и «воображением». Лучше назовите это «родом».— Ах, идентификация! — Я взглянул на ангела, и до меня дошло то, что до сих пор не давало мне покоя. Так вот почему ты все время упорно избегал говорить «ты» и «тебя»?— Да, ибо так ты лучше бы понял меня.— Понял? Вот теперь понял. Вот дела... Ты хочешь, чтобы я идентифицировал себя с тобой, слился с тобой! Послушай, да ведь, по идее, я и видеть тебя не должен!— Ты позвал меня! — напомнил мне ангел.— А Яга не позвала, потому и не увидела своего хранителя? Это с ее ангелом ты спорил около ямы?— Да, с ее ангелом-хранителем, — кивнул ангел. — Ты нынче осчастливил троих.— Троих? — Я оглянулся и сдвинул брови. — Я пока насчитал двоих. Ягу и ее ангела-хранителя. И то это ты говоришь.— Нет, троих ты осчастливил, — торжественно возгласил ангел. — Причисли еще и меня. Ты нынче сыграл на стороне ангелов, Савл.Спрашивается, почему бы мне не задрожать от страха? Ну с какой стати мне было раскрывать рот и, брызгая слюной, возражать:— Ничего подобного! Я просто совершил нечто, что оказалось вам на пользу, и то лишь потому, что другого выхода не было! Сомневаюсь, что в следующий раз я поступлю так же! Если опять придется выбирать, сделаю так, как считаю нужным. Даже если по вашим законам выйдет, что я сыграю на руку другой стороне!Лик ангела стал испуганным, смущенным.— О, нет, нет! Не совершай греха только из-за того, что я сказал тебе, что ты — на стороне ангелов!— Ну, не потеха ли! — язвительно отметил я. — Учитывая, кто мне это говорит! Так вот, если что-то покажется мне правильным, я сделаю это, даже если окажусь не на вашей стороне — однако не беспокойся: я не стану убивать, красть и насильничать. Не сверну с дороги и не сделаю ничего такого, что ты считаешь дурным.И я повернулся на каблуках и зашагал прочь.— А ты солгал! — крикнул ангел мне вослед. — Уже самой этой речью своей солгал.— Вот видишь? — бросил я через плечо. — Я уже приступил к выполнению обещаний... Глава 4 Итак, я миновал наблюдательный пункт Яги и продолжил подъем. Куда я шел? Я сам этого не знал. Просто хотел как можно скорее выбраться из владений бывшей ведьмы. А заодно, если повезет, и из этой массированной галлюцинации. А может, найду Мэта... Наконец я добрался до перевала. Внизу лежала погруженная в тень долина — там сгущались сумерки. Я даже разглядел какие-то огоньки — наверное, кто-то разжигал костры. А может быть, очаги в домах? Изобрели ли здесь уже дымоходы?А потом я посмотрел вдаль и увидел самый восхитительный в своей жизни закат. Хотя нет — тот, на Великих Равнинах, был красивее. Но на Великих Равнинах окрестности состоят большей частью из небес. Тут же я забрался довольно высоко в горы, неплохо видел небо, но все же не так, как оно было бы видно на равнине. Все кругом стало розовым и золотистым — каждая горная вершина. А вершин было великое множество. Куда же меня занесло? В Пиренеи? В Альпы? Да Европа ли это вообще?Да и Земля ли?Эта мысль меня так потрясла, что мне уже было не до заката. Я повернулся к ущелью, ведущему через горы, оценил высоту его гранитных уступов и понял, что очень хочу миновать его до темноты. Я ускорил шаг. Топая по тропе, я время от времени поглядывал вверх. Из исторических книжек мне было известно, что горцы ревностно охраняют принадлежащие им территории. И еще я слыхал, что для этого у них имелись веские причины. Но если за мной и наблюдали, то, видимо, решили, что бояться меня нечего. По дороге я увидел единственное живое существо, и существо это оказалось горным козлом. Он некоторое время глядел на меня, потом скакнул в тень и исчез. Красивое животное, но, учитывая все пережитое за день, оно показалось мне призраком.Шел я шел и наконец добрался до конца прохода, гадая, что же я буду делать один-одинешенек в чужой стране, да еще темной-претемной ночью.И как же я обрадовался, когда увидел внизу походные костры.Совсем рядом — и точно походные, потому что подле костров стояли не то шатры, не то палатки. Однако галлюцинация продолжалась. Люди у костров были в доспехах и белых плащах. Неподалеку ржали привязанные першероны.Я вздохнул, расправил усталые плечи и продолжил спуск с горы.Один из молодых воинов заметил меня и крикнул:— Чужой!Он выхватил меч, как мне показалось, размером с Эйфелеву башню, и требовательно спросил меня:— Друг или враг?— Либо тот, либо другой, — выдохнул я. — Выбери сам.Воин нахмурился. Такого ответа он явно не ожидал. Но тут его соратники побросали дела и потянулись к нам. Такого количества собранной в одно место стали я не видел с тех пор, как ехал по мосту «Золотые ворота».— Назови себя, — потребовал один из старших воинов. А ведь именно этого мне делать не хотелось.— Савл Делакруа Бременер, — с трудом выговорил я.— Савл Делакруа? — Сдвинув брови, рыцарь оглянулся на товарищей. — Назван в честь царя или апостола, одного из двенадцати.— Но Павел не был в числе двенадцати, — возразил один из рыцарей. — Он не был знаком со Спасителем.— Имя все равно славное, — сказал другой и тут же уступил дорогу высокому широкоплечему мужчине с растрепанными и слипшимися волосами. Кожа, обтягивающая его физиономию, казалась выдубленной, челюсти по форме напоминали тиски. На всякий случай я решил, что это командир.Он смерил меня взглядом и произнес:— Одеяния у него странные, однако он не вооружен и без лошади. Вряд ли он дворянин, скорее деревенщина. — С этими словами командир отвернулся и махнул рукой. — Пусть остается, но будет работать — таскать воду и дрова для костра. — Метнув в меня огненный взгляд, он добавил: — Приглядывайте за ним, ребята. А ты принимайся за работу.Приказ, стало быть? На самом деле мне хватило и «деревенщины», и того, что мне поручили черную работу, но доканал меня именно приказ.— Сам таскай! — злобно огрызнулся я. — Я, может, и простой человек, но не слуга, и к тому же джентльмен, то есть дворянин.В принципе так оно и было: ведь я как-никак был ученым. По их понятиям — дворянином.— Ого! — В глазах командира вспыхнул лукавый огонек. — Ну, тогда ты должен быть дворянином-воином, поскольку других не бывает!Просто восторг. «Джентльмен». Ведь это значит мягкий, нежный, тонкий человек. И — воин? Но как ни странно, мысль эта мне приглянулась. Я вообще любитель соединять противоречащие друг другу понятая. Лицемерие. Это кто лицемер? Я? Нет, увольте. Я всегда называю вещи своими именами.— Но он точно не рыцарь, ведь при нем нет меча Эй, Жильбер, ты хочешь стать рыцарем — так покажи себя! Сразись за меня с этим незнакомцем, испытай его!Я был потрясен. Ко мне шагнул, улыбаясь, юноша, почти подросток. Подросток? А макушка лысая.— Да у тебя тонзура, — отметил я.— Как у всех монахов, — согласился юноша.— Но ты же рыцарь!— Всего лишь сквайр. — И он презрительно скривился, словно мое невежество было для него оскорбительно. — Я еще недостоин того, чтобы дать рыцарский обет. Ты драться будешь или языком трепать?Ладно. Стало быть, и монахи здесь не такие, как у нас. Я встал в боевую позу каратэ: описал руками круг и приготовился к тому, чтобы либо отразить удары рыцаря, либо самому нанести рубящий удар.— Я готов, — сказал я.Юноша, выпучив глаза, следил за моими действиями. Потом сдвинул брови и сделал выпад.Движения его были хрестоматийными — их можно было просчитать. Я отлично заметил полшага левой вперед, однако уклоняться не стал. Решил проверить, на что способен этот мальчишка.Он ударил, и ударил сильно. Пожалуй, это было похоже на то, как ломятся в открывающуюся дверь. Потом по-медвежьи обхватил меня руками и приподнял. Такого мне не случалось переживать со времен школьных потасовок. Грубо.Грубо, да, но эффектно. Парень оказался силачом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63