— Нельзя бороться злом со злом — это значит служить Злу!Но тут шпион вытащил ножик, длиной с руку, и пырнул ближайшего крестьянина, бормоча при этом заклинание. Нож угодил крестьянину в грудь, а остальные из-за заклинания рухнули наземь как подкошенные.Жильбер резко шагнул к шпиону и снес ему голову.Потом я уже и не пытался спорить.На следующий день к нам подошел крестьянин, стащил с головы шапку и показал тонзуру. На сей раз допрос с пристрастием произвел брат Игнатий. Он даже вручил этому человеку распятие и послушал, как тот произносит Символ Веры. Незнакомец проверку выдержал и впоследствии помогал брату Игнатию исповедовать ведьм. На следующий день подошел еще один монах, и к концу недели с нами шагали шестеро. Они поняли, что появилась возможность свергнуть Сюэтэ, и решили присовокупить силу своих молитв к нашим чудесам, а себя лично — к отряду Жильбера. Брат Игнатий заверял меня, что с ними наша объединенная мощь возрастет в десятки раз. Ну, если на минуточку представить, как работает безумная природная чудесная сеть, то можно было и не сомневаться.Но вот к нам прибежал крестьянин с побелевшими от страха губами и выпученными глазами.— Они идут, господа, они идут!— Ты о чем? — Жильбер схватил крестьянина за плечи и встряхнул. — Кто идет?— Армия Зла! — вскричал крестьянин. — Пешие и рыцари! Их так много — не сосчитать, а с ними еще два колдуна!Моя оборванная армия зароптала, но никто не дал деру. Все стали угрюмыми и решительными — даже те немногие, что дрожали от страха.Нас было мало — всего несколько сотен.— А сколько это будет «не сосчитать»? — поинтересовался я у Жильбера.— Если так сказал крестьянин? — Сквайр пожал плечами. — Может, несколько сотен, а может, и много тысяч. — Жильбер обернулся к крестьянину. — Ты их на дороге видел?— Да! Я их услыхал издалека и спрятался в папоротнике, чтоб подсмотреть! А они все шли и шли, по четверо в ряд. Я подождал, пока они пройдут, сосчитал, сколько сумел, а они все шли!Жильбер кивнул.— А долго ли они шли?— Долго ли? — переспросил крестьянин и наморщил лоб.Похоже, он об этом и не задумывался.— Ну, сколько по времени? Столько, сколько тебе надо, чтобы дойти от дома до поля? Или так долго, как длится месса?— Посерединке будет, — отвечал крестьянин. — Не так долго, как месса, но подольше, чем дорога от дома до поля.— Тысяча, не меньше, — заключил Жильбер и отпустил крестьянина. — Ты молодчага. Но как же тебе удалось опередить их?— Они по дороге топают-то. А я здешние места знаю, вот и рванул напрямик. Они маршируют, а я-то бегом.Жильбер кивнул.— Значит, через час они будут здесь, а может, и скорее. Ты просто молодчина, дружище. Иди да наточи поострее свою косу — косы нам нужны острые.— Пойду наточу поострее! — с радостью воскликнул крестьянин, и в глазах его полыхнул такой огонь, что мне стало не по себе.Я собрал брата Игнатия, Жильбера и Фриссона на спешный военный совет.— Мы понимали, что это произойдет, — сказал я.— Да, — кивнул головой Фриссон, напуганный настолько, насколько может быть напуганной кошка, прожившая уже восемь жизней. — Мы выступили в поход против королевы, разве не так?— И мы понимали, что рано или поздно нам придется столкнуться с ее армией, — добавил Жильбер. — На самом деле просто удивительно, что они раньше на нас не напали. Я их каждую ночь поджидал.— Ночь? — Я огляделся по сторонам. — Ну да, а сейчас солнце вот-вот закатится, точно?— Точно, — подтвердил брат Игнатий. — Армия Зла наиболее сильна в ночные часы, под покровом тьмы.— Значит, мы должны нанести им резкий и сильный удар и опрокинуть их до темноты, — заключил я и хмуро посмотрел на наш крестьянский бивак.— У тебя есть какая-то идея! — почему-то уверенно заявил Фриссон.— Ну, как сказать. — Я покачал головой. — Я вот что думаю, если они так любезны, что топают прямиком по дороге, неужели они не понимают, что могут напороться на засаду?— Они не боятся засады, — ответил Жильбер. — Их много.Я кивнул.— Тем резоннее выдать им то, чего они ожидают. Какую засаду можно устроить в таких обстоятельствах, Жильбер?Сквайр нахмурился, несколько минут подумал, потом повернулся к крестьянам:— Эй! Кто из вас умеет стрелять по птицам из рогатки?— Я! — откликнулось сразу с десяток голосов, а следом — еще с полсотни. Тут все поняли вопрос, и Жильберу ответил разом весь отряд.Жильбер довольно кивнул.— Так я и думал, — сказал он. — Потому что крестьянам разрешают играть в одну-единственную игру — стрелять по птичкам из рогаток.Повысив голос, он обратился к ополченцам:— Ищите камешки для рогаток да смотрите набейте ими карманы доверху! Потом забирайтесь на деревья по обе стороны дороги и хорошенько спрячьтесь! * * * Крестьяне немного пошептались, потом радостно взревели и отправились собирать камешки.— Мысль отличная, — кивнул я. — Их надо разместить там, где воины не смогут схватиться с ними врукопашную.— Это можно, — сухо отозвался Жильбер. — Но у врагов наверняка будут лучники. Пара залпов — и все мои люди будут убиты.— А мне кажется, мы их можем определенным образом защитить. Прибереги небольшой отряд, который смог бы внезапно преградить врагу дорогу. Вот тут-то и начнется суматоха.Фриссон непонимающе уставился на меня.— Какая же это защита?— Невидимый щит, — пояснил я. — Пусть бьются о него, и тогда мы их измотаем.— Хорошая мысль! — обрадовался Жильбер. — Откуда это взялось, мастер Савл?— А? Да это просто из сказки. Я когда-то такую слышал.Я решил, что не стоит рассказывать ему о телевидении и рекламе зубной пасты.— Но это долго не протянется, — разочарованно протянул Фриссон. — Их колдун быстро все поймет и уничтожит такой щит.— Верно, — кивнул я. — Но мы можем построить стену внутри стены.Фриссон даже немного испугался.— Вот такое... вот это могло бы... но только до конца боя все равно не выстоит.— Зато колдун будет здорово занят, пока мы им по шапке дадим.— По шапке? — изумился Фриссон.— Застигнем врасплох, — объяснил я. — Нанесем неожиданный удар. Воспользуемся преимуществом.— А! — понимающе воскликнул Фриссон. — А как мы это сделаем?— Это слишком сложно для того, чтобы объяснить. Придется показать — после того, как мы выстроим щит. — Я отвернулся. — Ну, давай займемся делом: нам нужно окружить довольно обширный периметр.Оказалось, что для такой работы у нас предостаточно мальчишек. Один сбегал и притащил плуг, в плуг запрягли Унылика, Жильбер пошел рядом, по ходу дела давая указания крестьянину. Пропахали борозду длиной в пятьсот футов. Такую линию армия могла бы пересечь за пятнадцать минут, но Жильбер заверил меня, что у борозды сразу же начнется жуткая толкотня. Затем крестьянин с плугом проложил борозды по обе стороны от дороги и еще одну поперек, так что в итоге получилась буква «Н», я взял у Фриссона стихотворение, которое он сочинил заранее. Кстати говоря, оно сразу же засело у меня в голове. Может быть, из-за того, что у него был такой привязчивый размер — битый час не выходил из ума, да и потом то и дело вспоминался снова. Покуда Унылик под бдительным руководством пахал борозду, я сотворил шесть футов бечевки и теперь сидел у походного костра, вязал «колыбель для кошки» и напевал: Мы защитим себя немногим: Сейчас невидима, прочна И поперек, и вдоль дороги Пускай поднимется стена. Да, наша армия невзрачна, Но нам не страшен враг любой За нашей тонкой и прозрачной Непроходимою стеной. Так стань же нашею охраной И никого к нам не пусти, И осмотической мембраной Ты встань на вражеском пути! Вы же помните: сам я терпеть не могу творить чудеса, будь у меня галлюцинация или нет, но таких слов Фриссон просто не знал. Зато он помогал мне плести «колыбель», поэтому не будем считать, что я все сделал сам.— Ничегошеньки не вижу, — сказал Жильбер, тревожно вглядываясь в темноту.— Конечно, не видишь, — усмехнулся Фриссон. — Он же сказал, что преграда будет невидимая. Ты лучше наверх посмотри. — И он показал на небо. — Разве не видишь, как звезды мерцают?— Звезды всегда мерцают. Они мерцают вечно!— Да, но ты обрати внимание: они то крупнее, то мельче. Бесспорно, между нами и звездами что-то есть — вроде той дымки, что поднимается над разогретыми солнцем камнями жарким летним днем.Ну ладно, хоть этот понял. А вы зовите это как хотите, а силовое поле — оно силовое поле и есть.— Ну вот, а теперь начинается самое трудное. — Я свел ладони и уронил «колыбель». — Жильбер, отправь людей охранять стену и следить, чтобы она не исчезла.Сквайр ни с того ни с сего вдруг жутко испугался. Резко обернувшись к крестьянам, он крикнул:— Эй, Биллем, Курт! Баден! Возьмите по несколько человек и отправляйтесь к борозде!Крестьяне без лишних слов отправились на охрану «границы».Я обернулся к Фриссону:— Когда это он успел выучить их имена?— Как только они пришли, — ответил Фриссон. — Не думаю, что он всех до одного знает по имени, но он выделил главных, а уж этих-то он знает наперечет.Я решил, что мне здорово повезло с Жильбером. Прирожденный генерал, даром что ему всего восемнадцать.Крестьяне отправились к стене и довольно быстро возвратились. Вид у них был, мягко говоря, ошарашенный. Они о чем-то вполголоса переговорили с Жильбером. Он довольно кивнул и вернулся ко мне.— Стена стоит. Курту удалось выйти за нее, но не удалось вернуться обратно.— Отлично, — улыбнулся я. — Пошли ему человек сто, пусть рассадит их по деревьям по обе стороны от дороги. Конечно, им придется нас обойти — ведь невидимая стена закреплена вдоль всей борозды, и если ребята попытаются войти обратно с дороги, их будет отбрасывать. Еще пятьдесят человек отправь на деревья по эту сторону от перекладины, чтобы они хватали всех, кто осмелится пройти. Нет, я не думаю, что кому-то это удастся, — это так, на всякий случай. Еще полсотни должны быть в полной готовности и в случае чего рвануться между нами и врагом, а остальных надо спрятать в лесу.— А как с колдуном быть, господин Савл? — спросил Фриссон.— Видел фигурку, которую я мастерил из бечевки?— Видел, но не сказал бы, что это — произведение искусства.— Ты бы лучше сам для себя решил, кто ты такой: художник или критик. Ладно, назовем ее моделью. Тебе когда-нибудь приходилось играть в эту игру вдвоем?— Да, когда я был маленький.— Вот и славно. Давай-ка впадем в детство. — Я поднял с земли бечевку и принялся снова плести «колыбель». — Вот так. А теперь — вот так. * * * На дороге появилась армия. Они шли в ногу и распевали низкими баритонами походную песню, в которой слышались угрожающие нотки. А мы расселись на дороге. Сердца наши бешено колотились. Фриссон дрожащими пальцами снял с моих рук «колыбель для кошки». Жильбер стоял за нами, пристально вглядываясь вдаль, в полной готовности щелкнуть пальцами и тем самым отдать приказ своим ополченцам. Он тоже нервничал, но говорил, что больше всего боится, как бы какой-нибудь торопыжка не перепсиховал и не рванулся в бой раньше времени.Авангард нас заметил — воины подняли крик и побежали. Их сапоги оглушительно топали.Жильбер дождался, когда до борозды врагам осталось добежать всего пятьдесят футов, и просигналил своим подчиненным.С деревьев по обе стороны дороги на воинов королевы обрушился град камней. Потом из леса выскочили пятьдесят крестьян и принялись стрелять из рогаток.Вражеские бойцы разразились воплями ярости и боли. Передовая линия бросилась на нас, но наткнулась на стену и отскочила. Они снова кинулись к нам, выставили алебарды — и отлетели от невидимой преграды. При этом их перевернуло в воздухе, и их оружие обрушилось на их же соратников. Воины взревели, но на сей раз в их крике страха было куда больше, чем гнева.Их товарищи выпустили тучи стрел по деревьям вдоль дороги. Стрелы полетели......а потом отскочили от стены и полетели обратно.При этом обратно они летели с той же скоростью, что и туда, и поэтому угодили не в крестьян, а в королевских воинов. Воины громко заорали от удивления и тревоги, а тут на них обрушился новый град камней. Камни попадали в лоб, в виски, сбивали шлемы, ломали ключицы. Солдаты врага падали наземь, издавая крики боли.Но вот среди них появился колдун, он что-то запел и принялся делать руками пассы.Я снял с рук Фриссона «колыбель для кошки». Он поддержал хрупкую конструкцию большим пальцем, а я пропел: Знаю я, ты многое умеешь: Сколь ни вейся, а конец видать. Но на шее колдуна-злодея Я хочу тебя узлом связать! Распевая последнюю строку, я туго натянул бечевку, и большой палец Фриссона оказался плененным.А песнопение колдуна закончилось жутким воплем, будто что-то невидимое взяло и пришпилило его руки «по швам». Он пытался освободиться, запнулся за упавшего солдата, покатился по земле, что-то крича.— Почему же он петь-то не может? — промолвил Фриссон, выпучив глаза.— Потому что я парализовал его язык, — ответил я. — Слышишь: он выкрикивает только гласные звуки. Пробует пропеть заклинание, но у него это никак не получается без согласных.Я продолжал сжимать бечевкой палец Фриссона. Только тогда, когда он начинал синеть, я немного ослаблял шнурки. Немного погодя вопли, стуки и бряцание металла стихли и сменились стонами.— Они все пали, — сообщил мне Жильбер. — Может, послать людей, чтобы добили раненых?Там еще остались живые? Я все время думал, что пущенные из рогаток камни убивали воинов врага, а не просто сбивали с ног.— Не надо. — Мне пришлось откашляться, потому что голос у меня дрожал. — Нет, нам гораздо важнее добраться до столицы. И потом, большинство из них — всего-навсего деревенские парни, которых забрали в армию против их воли. Да они с превеликой радостью отправятся по домам, дай мы им такую возможность.— Это точно, — согласился Жильбер. — Но чтобы у них такая возможность появилась, колдун должен умереть.От его слов сердце у меня ушло в пятки, но я понимал, что он прав. Если колдуна оставить в живых, он быстренько соберет остатки армии, и они дружно ударят нам в спину.— Но... может быть, стоит дать ему шанс покаяться?— Можно, но все равно после этого его надо убить. Не убьем — он снова заключит сделку с Сатаной, как только мы скроемся из глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63