) — «Бог из Машины» — развязка вследствие вмешательства непредвиденного обстоятельства (в античной трагедии в подобной сцене какой-либо бог мог явиться благодаря механическому приспособлению).

, — подтвердил голос, похожий на шелест ветра. — Но почему ты меня отрицал?— Не тебя. — Я покачал головой. — Я просто пытался доказать, что тебя не существует, а в это время что-то внутри меня твердило: ты есть.— Я воистину существую, но лишь в царстве, неподвластном никакой логике, — согласился бог.— О... — сказал я. — Значит, поэтому ты думал, что в один прекрасный день я попаду сюда?— Верно. Ты и теперь будешь отрицать очевидное, даже когда оно яснее ясного?— Теперь не очень, — улыбнулся я в ответ. — От этого меня отучил Кант.— Вот-вот. — К нам подкатилось какое-то существо, формой напоминавшее яйцо.Я пригляделся — и на самом деле яйцо.— Вот я то же самое про слова говорил. Все дело только в том, кто кем управляет — ты ими или они тобой.— Правильно. — Я кивнул ему. — Логика — это всего лишь инструмент. И нельзя позволять ей править своей жизнью.Если честно, меня очень смутило, что яйцо так здорово знало мои потаенные мысли. Неужели я так похож на него, Шалтая-Болтая, который только и делал, что сидел на стене?Точно. Похож. У меня имелось чувство равновесия. Издалека послышался долгий и жалобный свист, и мимо промчался локомотив, тащивший по кругу длинный состав, в котором было такое количество вагонов, что локомотив не только тянул за собой тендер, но и толкал впереди себя тормозной вагон, а тот, в свою очередь, тянул за собой локомотив. Можно было и не смотреть. Я отлично знал, что машиниста в этом поезде нет. Поезд набирал скорость, он мчался все быстрее и быстрее... я отвернулся.— Скажите, а Вещь-в-себе? Она тоже здесь?— Нет, — печально сообщил бог.— Только тень ее среди нас, — добавил демон.— Ну. — Я покачал головой. — Мне бы настоящую. Она в следующем измерении, да?— Нет, между нами, — ответил демон. — Боюсь, смертный, что того, что ты ищешь на самом деле, здесь нет.— Да, наверное, его нигде нет, — вздохнул я. — Разве что внутри меня, может быть.— Или на небесах, — откликнулся один из монахов. Я нахмурил брови и поглядел на него.— А я, честно говоря, братцы, считал, что вы в это не верите.— У Царства Небесного множество имен, — пояснил монах.— Понимаете, от поисков Бога я отказался давным-давно.Монах покачал головой.— Глупо. Можно всю жизнь искать, а найти после смерти.Но что-то показалось мне фальшивым в его утверждении.— Ага, — кивнул я, — а сейчас ты мне скажешь про то, что Священный Будда пребывает в Раю вместе с Иеговой.— Нет, — возразил монах. — Они в Раю, и они одно целое.— Одно — что? — переспросил я, почувствовав, как внутри у меня все похолодело. Я хотел было отшутиться и сказать: «Ну, это ты так думаешь»... Я поежился и обратился к демону: — Думаю, мне, пожалуй, лучше убраться отсюда. Не готов я к такому.— Да и вряд ли будешь, — насмешливо протянула кошка. Но демон возразил ей:— Может, и будет готов, если не прекратит исканий.— Что ж, возвращайся к своему Испытанию, смертный. — Демон ухмыльнулся. — Ты освежился?— Вполне. Теперь я продержусь. Отправь меня во время перед рассветом после истечения пятой ночи по счету после нашей встречи.— С радостью, — ответил демон. — Приготовься.— Стой! — воскликнул я. — Чуть не забыл! Ты говорил про парня из другого мира. Ну, того, кто тоже знает тебя. Кто он?— Мэтью Мэнтрел, лорд Маг Меровенса. Хочешь попасть к нему?Какое искушение! Но была Анжелика, и была необходимость вернуть ей тело.— Нет. — Я помедлил. — Просто радостно узнать, что он жив и здоров.— Это так, — заверил меня демон. — Ну а теперь позаботимся о тебе. Ляг на спину и расслабься, смертный.Я лег и закрыл глаза.— Очнись, — прогудел голос демона прямо у меня над ухом. Я открыл глаза н сел. И понял, что могу сидеть.Ну, ясное дело, я же сам развязал веревки. С какой же стати им опять-то завязываться?— Спасибо тебе, демон. Никогда этого не забуду.Мне показалось, будто пространство вокруг меня заполнилось беззаботным смехом. Голос демона проговорил:— Наградой мне — само твое существование, смертный, покуда ты останешься преданным царству парадокса. Прощай. Солнце вот-вот взойдет.Я устремил взгляд к востоку. В это самое мгновение первый луч блеснул над горизонтом.— Прощай, демон, — я обращался к розовым краскам рассвета. — Прощай и спасибо тебе. Глава 24 Они появились черными точками на поверхности восходящего солнца, как будто кто-то выстрелил ими с красноватого диска, — герцог, а позади него — с десяток помощников. У большинства из них в руках были лопаты, и только один тащил бурдюк с водой — но уж, конечно, не для меня.Я гадал: то ли мне изобразить из себя высохший под палящим солнцем полутруп, то ли, наоборот, сесть как ни в чем не бывало и всем своим видом продемонстрировать, до какой степени я славно себя чувствую. Последний вариант сильно отдавал бравадой, но какого черта? Так ведь оно и было на самом деле. И я выбрал второе.Наконец процессия приблизилась настолько, что можно было различить лица. Вот тогда-то я и сел.Они попятились, словно слоны, боящиеся наступить на мышку. Герцог некоторое время что-то распевал на древнем языке, сопровождая пение мистическими пассами. А я сидел и пытался уразуметь его колдовскую технику. Я, правда, ничего не почувствовал — по всей вероятности, герцог принял меня за призрак и пытался прогнать. Ну, понятно, плевать я хотел на подобные заклинания — поскольку пребывал в теле, был жив и здоров. Герцог перестал махать руками — я не исчез, не растворился, чем здорово его удивил. Он просто-таки глаза выпучил. Он приближался ко мне медленно и осторожно — так, словно это был не я, а гремучая змея. Подойдя поближе, герцог наклонился — мне показалось, он не прочь пощупать меня руками, — и вымолвил:— Ты живешь!— Это мое основное занятие. — Я попытался изобразить улыбку.— Но он должен был иссохнуть! — пробормотал один из помощничков, и дрожь в его голосе сделала бы честь хорошему виброфону. — От него одна шкура должна была остаться!— Да, хрустеть я еще не начал, — согласился я. — Пока еще сочненький.— Бывало такое, — пробормотал герцог, и надо было видеть, как он это сказал. Похоже, он сильно засомневался в состоянии собственного рассудка. — Но те, кому удавалось дожить хотя бы до следующего утра, горели в лихорадке, бредили, видели галлюцинации...Меня зазнобило. То, о чем говорил герцог, сильно напоминало увиденное мною в царстве демона.— А они вам про это рассказывали?— Лишь некоторые из них — кто остался в живых. Большинство же не доживали и до третьих петухов, как бы мы их потом ни выхаживали, — они ведь уже принадлежали богам.Богам? И я вдруг понял, почему волшебство этого человека показалось мне чем-то промежуточным между Добром и Злом. Он был язычником, не понимавшим, откуда черпает силу!— И, конечно, ни один из них не смог бы описать тех священных видений, которые им являлись, — к тому времени, когда мы их подбирали, у них распухали языки. — Герцог подозрительно глянул на меня. — А у тебя что ж язык не распух?Зачем обманывать хорошего человека?— А я раздобыл себе немного питья.— То-то я почувствовал... Как это, интересно, ты перелез через мою крепостную стену, а я и не узнал об этом?С чего это он взял, что я украл питье в замке? Так вот чего он опасается...— Я уходил отсюда. Вызвал добрых духов, и один из них отвел меня в такое место... ну, в одно из тех, что видели твои жертвы. Он и его друзья позаботились обо мне, а потом вернули сюда живым и здоровым.Я решил не рассказывать герцогу о сдвиге во времени — мне показалось, что это обстоятельство усложнило бы наши и без того напряженные отношения.Мужик с дрожащим голосом снова заговорил:— Что это еще за духи такие, которых он умеет вызывать?— Замолчи! — крикнул герцог так свирепо, что я понял: ему страшно. Страшно настолько, что он даже не решается метнуть в меня пламя. — Честно говоря, — произнес герцог, обращаясь ко мне, — ты оказался более искушенным чародеем, чем я думал.Я понял намек. Он боялся, что я сильнее его в колдовском мастерстве. Ага, а на этом можно сыграть!— Пожалуй. Но раз уж все вышло так, как вышло, может быть, ты не только позволишь мне жить, как обещал, а сделаешь для меня кое-что еще?— Что именно? — Герцог явно приготовился к самому худшему.— Мне нужна лодка. Ничего особенного — просто одноместная посудинка с парусом и веслами. Длиной, скажем, футов в двадцать.Герцог, видимо, сильно удивился. Из ряда его подданных послышался голос:— А кого же это он, интересно, призовет, чтобы управлять лодкой?А ведь это мысль! Несколько мгновений я смаковал мысль — а не пригласить ли мне на борт Френсиса Дрейка или Христофора Колумба... Ну да ладно — у них и других дел хватает.— Да я сам управлюсь, — поспешил заверить я герцога. — Мне бы только немного провизии — ну, скажем, на неделю, да воды.— О, конечно! — Герцог склонил голову почти что торжественно. — Для того, кто вынес Испытание? Безусловно!Сомнений не было — эта мысль ему пришлась по душе. Убрать меня с глаз долой и всего-то в обмен на лодку и недельный запас продовольствия? Да о чем тут говорить — сущий пустяк! Ему-то наверняка казалось, что я обозлен и вступлю с ним в поединок. Сама по себе эта идея мне понравилась — вот только времени у меня не было. Предстояло выловить рыбку покрупнее.— Что же до воды, то... — И я выразительно глянул на бурдюк.Герцог щелкнул пальцами, и водонос торопливо вышел вперед, поддерживая бурдюк. Он протянул было мне его, но вдруг передумал и отдал хозяину. Пусть, дескать, тот рискует, если хочет.— Восславим же того, кто выдержал Испытание! — возгласил герцог и вручил мне бурдюк с таким видом, словно это был боевой трофей.Одному Богу известно, как я ухитрился не выхватить бурдюк из рук герцога — я взял его медленно и осторожно, вынул пробку и стал пить, думая о том, почему же простая вода имеет такой божественный вкус. Да, а я уже и не чаял увидеть хотя бы каплю воды, не то что попробовать. Впредь нужно поосторожнее быть с пожеланиями. * * * Двое вооруженных воинов изъявили редкостное рвение, дав понять, что для них нет в жизни высшего счастья, чем возможность столкнуть мою лодку в море. Не дай Бог я замочу ноги! Я бы и сам отлично справился, но раз уж они собрались оказать мне такую честь, зачем бы я стал им мешать? Я начинал понимать, что означают положение и престиж в таком мире. Ну и потом, воины, видимо, просто жаждали совершить какое-то действие, вследствие которого они как бы избавлялись от меня. Я отпустил весло, чтобы помахать мужичкам на прощание рукой, и тут же пожалел об этом — еще бы немного, и мое весло уволокла бы набежавшая волна. Да, придется здорово попотеть, чтобы привыкнуть к таким уключинам — с каждой стороны в борт лодки для закрепления весел было вбито по паре сучков. Между тем я сумел-таки увести лодку за линию прибоя, а потом за рифы. Мне все время казалось, будто я слышу, как воины потешаются над моими моряцкими талантами. Дело понятное. Живя на таком крошечном островке, всякий здоровый мужчина сначала становился рыбаком или моряком, а уж потом воином. Да, они, наверное, могли бы стать просто удивительными мореплавателями.Выбравшись на тихую воду, я положил весла и развернул парус. Как-то летом я выучился ходить под парусом — исключительно от скуки. Вообще если детство твое проходит в районе Великих Озер, у тебя уйма возможностей для занятий водным спортом. В общем, парус я поставил по ветру без особого труда. Нос лодки вспенил воду.Довольно скоро поднялся сильный ветер. Я нахмурился, задрожал. И почему я не попросил у герцога плащ? Я взглянул на солнце.Солнца не было.Я злобно смотрел на тучи, всей душой желая, чтобы они убрались куда подальше, и тут у меня гадко засосало под ложечкой. Рассвет был ясным, солнечным — то есть очень даже солнечным. Если так быстро сгустились тучи, значит, либо надвигался грозовой фронт, либо... опять резвится Сюэтэ. Если снова поднимется шторм, некому будет подсовывать мне спасательные стишки. Придется самолично усмирять стихию. А я терпеть не мог творить чудеса сам по себе. Почему-то это представлялось мне чем-то вроде капитуляции. Кроме того, еще неизвестно, получится ли у меня.«Прекрати, — строго-настрого приказал я себе. — Пораженческое настроение тебе не поможет». И потом, на самом-то деле мне вовсе и не надо было усмирять шторм — мне бы только благополучно добраться до берега.Благополучно?В душу мою закралось ужасное подозрение. Да нет, какое там подозрение? Я твердо знал: это не я усмирил шторм. Возможно, Сюэтэ заметила: в этом раунде победа моя, но она таки продержалась. Она добилась того, что мы попали на остров, и решила, что герцог-ксенофоб сделает грязную работу за нее — то бишь кокнет нас всех, пока мы ей еще как-нибудь не навредили. Так что очень может быть, не так уж велика была моя победа. Наверное, все-все было просчитано злобной колдуньей.Конечно, в чем-то она мне потакала... став призраком, я бы познал такие радости с Анжеликой, какие мне и не снились, пока я...Эта мысль испугала меня, она вела к самоубийству, к потере всякой надежды когда-либо избавить Анжелику от притязаний Сюэтэ.«Спокойно, парень. Еще чуть-чуть, и ты признаешь, что чудеса все-таки бывают».Нет. Это невозможно. Это философский абсурд. Тут-то собака и зарыта — волшебство совершенно алогично.Совершенно?Я запутался в собственных мыслях и отчаялся. Ну когда же я наконец отучусь делать поспешные обобщения? Всегда бывают исключения из правил.«Ну, хорошо. Тогда, может быть, этот мир и был исключением из правил?»Эта мысль вызвала у меня такое же упрямство, как у миссурийского мула — перегруженный фургон. Вот так взять и согласиться, что чудеса возможны? Ну, нет — разве что только внутри галлюцинации, не более того. Ну не верю я в чудеса, не верю. И может быть, именно из-за этого мне и не хотелось принимать ничью сторону.Или связывать себя с Анжеликой?Ну, что сказать... Определенные преимущества от влюбленности в призрак были. Ведь в клятве, в конце концов, говорится: «Покуда смерть не разлучит нас обоих», — а ведь смерть нас уже разлучила — еще до того, как мы повстречались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63