.Если студентки колледжа Вассар носят цепочки на щиколотках, а конгресс урезает фонды помощи бедным, а Че Гевара стал, как Джимми Дин, кумиром фанатов партизанской войны, то хобби: Карстерса, может быть, не столь уж и странно.
— О'кей, о'кей, у нас полно оружия, и нам оно может понадобиться,— согласился худощавый профессор.— Но нам надо тренироваться —много тренироваться. Физически и морально мы еще не готовы для взятия Парадайз-сити;
Здоровяк каскадер кивнул в знак согласия.
— Нам нужно подготовить трассу для преодоления препятствий — вроде той, что была у нас на ферме,-предложил он.
— У нас есть стрельбище и полным-полно боеприпасов, так что мы можем пристреляться,— подхватил второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов.
— Нам придется часто прослушивать телефоны, ставить «жучки» и пользоваться радиопередатчиками, Сэмми,— предупредил Уиллистон.— Ты можешь, все это раздобыть? И ты еще помнишь, как обращаться с этими штуками?
Человек из Лас-Вегаса кивнул и объяснил, что сравнительно проще купить миниатюрную электронную ап-паратуруру па Манхэттене, если, конечно, у них достаточно средств для этого.
Арболино расхохотался.
- У Пи-Ти есть! — напомнил он Гилману.— У него полные сундуки — если верить журналу «Тайм».
Математик вздохнул.
- Я, знаешь ли, не читаю эти левацкие журналь-чики и признался он.— А что ты скажешь, Энди? Чем ты займешься в операции?
- Я займусь АИ, что вполне соответствует моим академическим склонностям. Кто-то ведь должен проводить анализ и исследования, чтобы знать, во что мы связываемся. Мы будем последними дураками, если по-лезем на вражескую территорию, не имея предваритель-ного доклада о мощи противника, диспозиции его сил, организации и командном составе. То есть у нас должна быть подробнейшая стратегическая сводка об этой мафии, которая засела в Парадайз-сити.
Гилман улыбнулся. Если коллекционеру оружия не терпелось поскорее затеять стрельбу, то этот худощавый профессор с такой же страстью был готов заняться сбором разведывательной информации для подготовки операции.
Взгляд, интонация, собранность Уиллистона — все выдавало в нем только ему свойственный азарт. Коренас-тые человек из Лас-Вегаса научился «читать» людские души в казино, и теперь ему было проще простого прочи-тать то, что творилось в душе у этого по-мальчишески возбужденного профессора.
Операцию «Молот», однако, было не так-то просто осуществить. Об этом и сказал Гилман.
- Сколько бы у нас ни было стволов, технических средств и денег и как бы блестяще мы ни были подготов-лены физически,— глубокомысленно предупредил он,— все равно операция предстоит нелегкая. Учтите: в зоне выброски у нас не будет ни группы размещения, ни группы поддержки. Так что нам придется десантировать-ся «вслепую» на, как теперь говорят в спецназе, «запретную территорию».
Уиллистон отрицательно помотал головой. - Впрочем... да, пожалуй, тут я ошибаюсь,— при-знался человек, который гордился тем, что никогда не ошибался.— Энди прав. У нас есть контакт в Парадайз-
сити— неизвестный нам горожанин, который выслал Энди газетные вырезки.
— Так что у нас там есть агент,— сделал вывод Карстерс,— и нам только остается найти его. Если он еще жив.
Один человек из ста десяти тысяч населения, запуганного до смерти, бесспорно знавший об участии Эдди Барринджера в диверсионных операциях УСО много лет назад. Об этом размышлял Уиллистон, когда раздался страшный удар грома и небо разрезала ослепительная вспышка молнии. В ту же секунду мощный ливень грозно обрушился на крышу охотничьего дома. Начался ураган.
Дождь лил несколько часов не переставая.Наложение кадра.Так в кино называется мгновенная смена места действия — переход, скажем, с циферблата часов в кабинете начальника полиции на циферблат часов в спальне сенатора.
Итак, наложение кадра на Парадайз-сити.Всю ночь в Парадайз-сити лило как из ведра. Шел сильный, нескончаемый ливень; дождевые капли стекали с листвы и превращались на тротуарах и мостовых в клубящиеся валы теплого тумана. Местная телестанция закончила работу, ночные бары опустели и закрылись, последние сонные посетители покидали публичные дома, ибо было уже четыре двадцать утра и почти весь город спал. Два бармена в круглосуточной забегаловке «Ар-низ» слушали похабные анекдоты, которые травил водитель контейнеровоза,— этот анекдот за последнюю неделю, они слышали уже четыре раза от других водителей контейнеровозов и приготовились вежливо рассмеяться из чувства жалости и в знак оплаченного, дружелюбия.
Пять полицейских автомобилей, точно желтоглазые призраки, выписывали вдоль пустынных улиц правильные геометрические фигуры, медленно рассекая потоки дождя и механически следуя привычным маршрутом патрулирования. Пешие полицейские патрули, позевывая и вздыхая, бродили под дождем, сонно и беспечно неся свою ночную вахту. Они знали, что очень немногие вооруженные грабители или отчаянные алкаши — если таковые вообще найдутся — отважатся напасть на них
в тумане. Это был дисциплинированный город: Малыш Джонни не терпел самодеятельных конкурентов. В Па-рйдайз-сити не было места для мелких воришек и вообще д !я мелких правонарушителей, ибо мелкая преступность была невыгодна и раздражала налогоплательщиков, ко-торые готовы были оставаться обитателями зоопарка Пикелиса, коль скоро их никто там не тревожил. И все бандиты штата знали, что от этого городка им лучше держаться подальше.
Цена была слишком высока. Попавшись здесь в пе-рвый раз, вы могли отделаться сломанной челюстью и парой тычков по почкам либо переломом запястья — это в том случае, если вы оказались угонщиком ав-томобилей. Карманным воришкам обыкновенно сокрушали лодыжки дубинками, предоставляя им возможность продолжать свое ремесло в другом месте. Таких отпускали, строго предупреждая о необходимости соблюдать общественный порядок в Парадайз-сити. У капитана Бена Мартона было своеобразное чувство юмора — не такое, как у Морта Сала, но ведь у того и аудитория была совершенно другая. Что же касается торговцев наркотиками, их попросту здесь не было, ибо Пикелис не мог терпеть ничего, что могло бы привлечь К городу внимание федеральных властей. После Того как здесь обнаружили сгоревшую заживо троицу гастролеров из Майами, никто даже и не помышлял толкать наркоту в Парадайз-сити.
Что же до прочих видов противозаконной деятельпости, то приблудный бизнесмен, возможно, и мог бы унести отсюда ноги, будучи впервые замеченным в Парадайз-сити. Но уж если местным копам удавалось засечь его вторично, ему обычно простреливали брюхо в двух-трех местах и потом вставали в кружок, . чтобы понаблюдать, как он издыхает. Такие инциденты в рапортах обычно фигурировали как «сопротивление полиции», но иногда— чтобы местная статистика соот-ветствовала средним данным по стране — эти смерти проходили по графе «жертвы автомобильных катастроф» или, ради разнообразия, как «самоубийства». Сговорчивый коронер был свояком мэра. Сколь бы невероятная небылица ни сочинялась им для свидетельства о смерти, все городские обыватели сходились на том,
что «быть заетреленным» — довольно-таки болезненный способ кончины, и мало кто был готов подвергнуть себя такому испытанию, а в этом и состояла, по большому счету, суть задумки. Ларра Льюис, здоровенный бандюга, которого в 1962 году вышибли из правления профсоюзного объединения АФТ—КПП за рэкет, любил шутить, что Парадайз-сити — это город, где нечем поживиться.
Когда в то дождливое утро забрезжил рассвет, Льюке спал, обняв блондинку — «модель» из Нового Орлеана, не так давно ставшую «экзотической танцовщицей», а мэр города Роджер Стюарт Эшлй валялся без сознания, нокаутированный бутылкой виски «Джек Дэниэлс», а Малыш Джонни Пикелис видел сны в своем роскошном пентхаусе. Ему снилась пышная многолюдная свадьба его двадцатитрехлетней дочери, которая скоро должна вернуться домой после годичного пребывания в Париже. На ее свадьбе будет море самых разнообразных цветов, импортное шампанское и биг-бенд Майера Дэвиса. Тот факт, что симпатичная Кэти Пикелис не была пока что даже обручена, никоим образом не нарушал гармоничной красоты этого сна.
В то мгновение, когда стрелки курантов на башне муниципалитета показывали пять утра, из всех горожан только девяносто — ну, от силы сто — человек бодрствовали. Из этих немногих некое лицо сидело у окна на шестом этаже, курило сигарету и вглядывалось в колеблющуюся пелену влажного тумана, навалившегося на гавань. В комнате было темно и тихо, потом проигрыватель издал щелчок, и игла опустилась на пластинку Джорджа Ширинга. Музыка была очень, хотя и не вполне, расслабляющей.
Итак, газетные вырезки отосланы.
Теперь остается только ждать.
Только ждать, ненавидеть, гадать и молиться.
Приедут ли они?
Скоро ли?
После того как четверо участников операции проснулись на следующее утро в лесном доме, каждый из них занялся своим делом, о чем они договорились накануне вечером. Цриготовить обильный завтрак — было обязан-
ностью Арболино. Другим членам группы вменялось готовить обед и ужин в течение всего времени их нахождения на тренировочной базе, ибо Карстерс отпустил своего повара в месячный отпуск, чтобы шестидесятилет-ний «чужак» не стал свидетелем приготовлений четырех взрослых мужчин к их тайной войне. «Максимальные меры предосторожности»,— предупредил Уиллистон строго, и это означало присутствие в доме только тех, кто был задействован в операции «Молот».
После завтрака Гилман и Арболино занялись сооружением простейших тренажеров и обустройством учебной трассы преодоления препятствий. Они вязали канаты, сбивали барьеры, размечали в лесу тропинки для кросса — словом, готовили все необходимое для занятий по укреплецию органов дыхания и мускулатуры. Пока они выполняли свое задание, профессор и второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов отправились п Олбани — на разных автомобилях — закупить инвентарь. Закупки они делали небольшими партиями, в раз-пых местах. Уиллистон поехал в армейский магазин неподалеку от негритянского гетто, где приобрел комбинезоны, сапоги, рубахи, плащи и прочую одежду для себя И Гилмана. Карстерс купил себе и Арболино обмундирование в другой «интендантской» лавке — в тридцати кварталах от армейского магазина. Они приобрели месячный запас провизии в пяти разных супермаркетах, двух закусочных и четырех бакалейных лавках.
— Если человек заходит в магазин и накупает на триста долларов еды, то его в этом магазине непременно запомнят,— предупредил их Гилман.
И он был, как обычно, прав. Они должны были действовать неприметно, спокойно, не вызывая любопытства у продавцов. Эту мысль человек из Лас-Вегаса без устали любил повторять, напоминая им о товарищах и союзниках, погибших из-за забвения этого простейшего правила. Никаких больших закупок, никаких оплат чеком, оплачивать все наличными, в мелких купюрах. Забирать покупки с собой. Было бы очень неразумно оформлять доставку покупок в лесной дом, когда в двух шагах от него, на стрельбище, палят по мишеням из автоматов. Заранее тщательно продумывать каждый спой шаг. Всегда иметь наготове достоверную «легенду» для прикрытия. Отправляя своего повара в отпуск, Карстерс намекнул, что' ему необходимо полное одиночество, ибо его приезжает навестить некая красивая —
возможно, известная в обществе и замужняя — дама. Это было абсолютно правдоподобно, и преданному слуге можно было доверить такой секрет — как то уже не раз случалось на протяжении многих лет.
И все же к каким бы хитростям и предосторожностям они ни прибегали, все равно опасность существует, думал второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов, вертя баранку автофургона. Здесь были его родные места, здесь он чувствовал себя дома: ведь это страна свободных, колыбель демократии, расположенная за тысячи миль от кровавых диктаторских режимов и тайной полиции — а он сейчас был на поле боя. И он не сможет прибегнуть к помощи полиции или властей, он должен ежесекундно быть начеку.
Согласно правилам безопасности, установленным Уиллистоном, выходя за забор из колючей проволоки, ограждающий территорию «Преисподней», они не должны были иметь при себе оружия. Все это было удивительно и здорово!
Добравшись до лесного дома, миллионер увидел, что Уиллистон вместе с остальными уже раскладывает продукты по холодильникам и в кухонную кладовку. Моложавый профессор вернулся первым —- он всегда был первым. Когда все пакеты и коробки быуш опустошены, люди, которые никак не могли.забыть Эдварда Р. Бар-ринджера, переоделись в свободные комбинезоны. Теперь они были готовы приняться за работу: закончить обустройство трассы для бега ^. препятствиями и доделать тренажеры. Им пришлось изрядно попотеть под палящим солнцем: они валили деревья, выкапывали траншеи и связывали шершавые, терпко пахнувшие смолой сосновые бревна для «стенки». К заходу солнца они окончательно поняли, насколько непригодными для операций в боевых условиях стали их тела, и, осознали, сколь много им предстоит потрудиться, чтобы в свои сорок с лишним опять обрести нужную физическую форму и снова превратиться в быстрых ловких «джедов», какими они некогда были. Каскадер и миллионер-охотник оказались в на? илучшей форме, от них не отставал Уиллистон, а лас-вегасский математик был менее прочих подготовлен для боевых действий. За ужином заговорщики сошлись па том, что им предстоит сделать, немало, прежде чем они смогут ввязаться в бой с противником.
Они уже употребляли армейскую терминологию — опять. Дом был «штабом». Парадайз-сити — «золой выброски», и обсуждали они «маршруты проникновения», «обеспечение безопасности» и «боевой порядок» неприятеля. Не прошло и сорока восьми часов, как повар К'арстерса покинул лесной дом, а они уже выработали плотный график занятий. После этих занятий они встречали каждый заход солнца обессилевшими, но с чувством выполненного долга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40