ональный продукт увеличится по крайней мере на тридцать процентов в сравнении с нынешним уровнем. Библиотекарша заинтересованно кивала.
— Ну вот, я же знал, что вы сможете оценить всю. важность этих исследований,— продолжал Уиллистон.
— И вы выбрали Парадайз-сити потому, что...
— Потому что научное обследование результатов последней всеобщей переписи населения убеждает нас, что этот город является идеальным — то есть поразительно типичным — примером американского города с численностью населения от ста до полутораста тысяч человек,— искренне лгал разведчик.— Мы уверены, что в этом замечательном городе мы сможем добыть интереснейшие результаты, мэм,-— добавил он со свойственным ему мальчишеским задором.
Мисс Эшли просияла. На лице у нее показались восхитительные веснушки, и Уиллистону даже почудилось, что еще мгновение — и она замурлычет.
— Это будет большая работа,— важно предсказал он,— и я собираюсь приступить к делу сразу же. Я хотел бы начать со знакомства с программами телевещания и репертуаром местных кинотеатров за последний год.
— Вы все это сможете найти в подшивке нашей газеты,— любезно посоветовала она,—-у нас в библиотеке полный комплект.
Как и было задумано, Уиллистон скоро сидел в читальном зале, держа номера ежедневной газеты Парадайз-сити за предыдущие двенадцать месяцев. В газете публиковалось много рекламы, светской хроники, спортивных репортажей, фельетонов, статей, прославляющих местную коммерцию и промышленность, а также сообщения агентств о вспышках насилия и углубляющихся социальных проблемах в городах Севера. В местных кинотеатрах большей частью показывали барахло, но почти каждая премьера сопровождалась трескуче-благожелательной рецензией, сочиненной услужливым местным критиком. Еженедельные телевизионные программы указывали на то, что единственная станция, которой, как выяснили аналитики Уиллистона, безраздельно владела группа лиц, включая и Пикелиса, добилась почти невозможного, ухитряясь показывать худшие передачи трех американских телесетей. Если не считать вечерних новостей «Си-Би-Эс», взрослым жителям города по местному телевидению было практически нечего смотреть.
Но это, в общем, мало волновало Уиллистона,
которого интересовала главным образом колонка Барри-нджера. Возможно, в его написанных за несколько недель до убийства статьях мог — должен — быть некий ключ, некий намек, указывавший на причину его гибели. Уилли-стон внимательно прочитал все его колонки, опубликованные за месяц, до убийства, но не обнаружил в них ничего такого, что могло бы спровоцировать организацию Пикелиеа на.столь жестокую месть.
— Мне придется зайти к вам еще раз в понедельник и кое-что выписать,— сказал он мисс Эшли, перед тем как покинуть библиотеку в четыре двадцать.
— По понедельникам мы открываемся в.полдень,— ответила она.
Жара еще не спала: когда он вновь оказался на Черри-стрит, было, пожалуй, не меньше девяноста градусов, и незамеченный наблюдатель, поджидавший Уиллистона неподалеку от библиотеки, вспотел и тихо проклинал все на свете. Но он обладал невозмутимостью и хладнокровием профессионала, которые он и выказал, следуя по пятам за профессором-разведчиком до отеля «Джеффер-сон». Спустя пять минут после того, как Уиллистон вошел, в свой номер, наблюдатель юркнул в телефон-автомат,, расположенный в табачном магазине «Сентрал» напротив отеля. Через тридцать секунд в номере 407 зазвонил телефон.
— Вам звонят из Майами,— сообщила Уиллистону гостиничная телефонистка.
— О'кей. Артур Гордон у телефона. Кто это?
— Артур! Это Сэм Клиэруотер. Я пытаюсь тебе дозвониться целый день! — загудел знакомый голос Ар-болино.— Я просто хотел сообщить, что бланки анкет высланы тебе до востребования в отдел доставки почтамта Парадайз-сити.
— Отлично! Спасибо.
— Как там у вас погода?— спросил его человек из телефонной будки в двухстах ярдах от отеля.
— Как ты и .предсказывал. Жарища, духота, но, думаю, не хуже, чем ъ Майами.
Арболино расхохотался, предложил выпить холодного лимонада и попросил самозваного эксперта по общественному мнению связываться с главным управлением Южной корпорации по изучению общественного мнения хотя бы раз в неделю.
Клиэруотер — это здорово, подумал Уиллистон, повесив трубку.Значит, все чисто, и целый день.Каскадер внимательно «пас» его цблый день, чтобы удостовериться, что ни одна душа больше не следит за его перемещениями по Парадайз-сити. Арболино не заметил признаков внешнего наблюдения. Это была обычная тактика коммандос УСО, которая была ими позаимствована у бойцов французского Сопротивления,— старая, но проверенная тактика. У Арболино был исключительный талант незаметно преследовать любого, вспомнил худощавый вермонтец, развешивая сушить свою насквозь пропотевшую рубашку. Но все-таки его огорчило, что он сам не заметил своего преследователя. Это плохо: он утерял бдительность.
Гилман уж точно бы заметил за собой слежку. Вечно всего опасающийся, всегда сосредоточенный Гилман уж наверняка бы заметил!
— Мне надо быть таким же осторожным и придирчивым, как Гилман,— буркнул себе под нос Уиллистон, включая телевизор.Он, конечно же, не мог надеяться на то, что люди Пикелиеа окажутся менее искусными филерами, чем Арболино.
Картинка и звук внезапно прорвались из пластикового ящика, и на целых девяносто минут профессор посвятил себя третьесортному вестерну 1949 года выпуска, который показывал местный канал в рубрике «Ранний киносеанс». Уиллистон почувствовал себя чуть лучше, когда осознал, что в Парадайз-сити есть несколько вещей, на которые ему можно положиться.
Он мог положиться на неизменно ужасный репертуар местного телевидения.Немного, конечно, но для начала неплохо, на таком фундаменте можно начинать строить.
Он был похож на Гиндлера.У портье «Парадайз-хауса» было такое же ласковое лицо и пронзительные глаза, как и у оберштурмбаннфю-рера Эгона Гиндлера из «зихерхайтсполицай» третьего рейха, подумал Карстерс, подойдя к его стойке. Звание «оберштурмбаннфюрер» в СС соответствовало подполковнику, «зихерхайтсполицай» — или сокращенно ЗИПО — была тайной полицией безопасности Гиммлера,
а Эгон Гиндлер был первым ублюдком в этой банде ублюдков. Конечно, он давно перестал им быть. Уиллистон перерезал его почти надвое автоматной очередью, устроив на него засаду сразу же после выброса их десанта.
— Ваше имя случайно не Гиндлер? — любезно поинтересовался миллионер.
— Нет, сэр. Хокинс. Чем могу вам помочь, сэр? Сходство было поразительным.
У него даже такие же тонкие губы и лицо маслянисто лоснится, как у покойного оберштурмбаннфюрера.
— Да, мистер Хокинс, вы, безусловно, можете мне помочь. Мое имя П. Т. Карстерс,— ответил второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов,— и я со свойственной мне беспечностью оставил свой маленький бордовый «бентли» у входа в отель. В багажнике три чемодана.
Он замолчал и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
— Слушаю, мистер Карстерс?
— В моей левой руке связка ключей от машины, мистер Хокинс. Пожалуйста, смотрите внимательно, ибо я вовсе не собираюсь повторять этот трюк до следующего моего участия в шоу Эда Салливана.
— Да, мистер Карстерс.
Этот куда менее башковитый, чем Гиндлер.
— Теперь я кладу эту связку ключей перед вами, достаю свою замечательную шариковую ручку «Кросс» И собираюсь оставить автограф на регистрационной карточке вашего отеля. А знаете почему, мистер Хокинс?
— Потому что вы хотите снять у нас номер? — предположил тугодум портье.
Карстерс кивнул одобрительно.
— А вы хитрец! — заявил миллионер, расписываясь в бланке. Потом он убрал свою ручку с серебряным колпачком, раскрыл бумажник и извлек оттуда десятидолларовую бумажку.— У меня нет сомнений, мистер Хокинс, что я могу доверить вам передать сию банкноту молодому прыткому человеку, который отгонит мой автомобиль на стоянку и принесет мне в номер мой багаж,— продолжал он,— но я также уверен, что и вы уделите себе малую толику из этой суммы в качестве вознаграждения за отличное обслуживание.
— Отличное обслуживание, мистер Карстерс,— предмет нашей гордости. Я полагаю, что вы предпочтете занять апартаменты «люкс», сэр? Апартаменты «Брекен-
ридж» — спальня, гостиная и ванная — стоят сорок два доллара за...
— Не будем говорить о презренном металле,— оборвал его миллионер сухо.— Это так пошло. Выполняйте свой служебный долг, мистер Хокинс, а я и так уверен, что предложенный вами номер просто фантастика! Мне страшно понравятся эти апартаменты. Я знаю это!
Портье позвонил в колокольчик и послал негра в ливрее к машине. Потом он обернулся к Карстерсу и внимательно посмотрел на него.
— А вы тот человек из Нью-Йорка, чей портрет был как-то помещен на обложке журнала «Тайм»,— осуждающе произнес он.
Коллекционер оружия вздохнул.
— Вы меня узнали. Все верно. Обо мне даже писал в своей колонке Леонард Лайонс, хотя он допустил ошибку в написании моей фамилии,— признался Карстерс.— «Любезнейший сексуальный маньяк, обожающий реактивные самолеты! Парень с двенадцатью банковскими счетами прибыл из космоса! Прячьте своих жен и детей!».
Не вполне отдавая себе отчет, очарован он или оскорблен, портье выдавил слабую улыбочку. Видали мы в «Парадайз-хаусе» этих умников из Нью-Йорка, хотя и не таких богатеньких, как этот!
— А я-то думал, у вас голубой «мазерати»,— удивился Марвин Хокинс, вспомнив ту статью в «Тайме».
— Увы, нам пришлось расстаться, я обменял его на пару редчайших пистолетов семнадцатого века и оцинкованные латы,— бросил Карстерс через плечо, направляясь к бару.
В его репликах и поведении не было никакой импровизации. Они все отрепетировали еще в «Преисподней». Поскольку было очень маловероятно, что известный миллионер-плейбой останется неузнанным, Уиллистон убедил товарищей, что всеамериканская известность Карстерса может стать для них не помехой, а козырем. В конце концов, П. Т. Карстерс был: а) видной общественной фигурой, б) богатым, в) красивым и неженатым, г) знаменитым обладателем потрясающей коллекции старинного оружия. Любое из этих качеств могло пробудить интерес Пикелиса, который: а) имел весьма шаткую общественную репутацию известного рэкетира, б) был богат и жаден, в) являлся отцом незамужней дочери, которую обожал, а также г) был заядлым коллекционером оружия— уж он вне всякого сомнения
наслышан о собранном Карстерсом потрясающем арсенале старинных ружей и пистолетов.
Было бы совсем не в характере «блистательного» миллионера искать встречи с главарем гангстеров, так что Карстерсу предстояло вынудить самого Малыша Джонни Пикелиса выйти с ним на контакт; Вот почему второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов и упомянул в беседе с портье о двух пистолетах семнадцатого века — в надежде, что об этом будет рано или поздно доложено коллеге-коллекционеру, правившему в Парадайз-сити. Лелея эту надежду, он сидел в баре, пил перно с водой и вспоминал шведскую балерину.
— У нас не так уж часто заказывают перно, мистер Карстерс,— заметил бармен, ставя перед ним вазочку с солеными орешками.
— О Боже, неужели я опять нарушил священные обычаи вашего города? — воскликнул с деланным ужасом вальяжный охотник.— Неужели я вновь оскорбил в лучших чувствах добропорядочных, милых, простых обитателей сего города своими мерзкими привычками и развращенным вкусом? Если так, то я приношу свои искренние извинения.
Во взгляде Гарри Бута на мгновение вспыхнула веселая искорка.
— Если бы я не понимал, мистер Карстерс, что вы надо мной подтруниваете,— ответил он небрежно,— я бы сказал, что вы надо мной подтруниваете.
Миллионер-блондин пожал плечами.
— Ну вот, еще один непростительный проступок,— плаксиво произнес он, глотая желтоватую жидкость.— Знаете, по правде сказать, я пью эту гадость только потому, что мне нравится вкус лакрицы — с тех самых пор, как я был веснушчатым Геком Финном с Парк-авеню.
Пахнущий анисом алкоголь был крепким, освежающим и умиротворяющим настолько, что, казалось, сглаживал все острые углы жизни. Что бы там ни говорили об антиамериканских настроениях генерала де Голля и о дурном запахе у него изо рта, размышлял Карстерс, долг перед французским народом за поставки в Америку перно никогда не будет оплачен сполна. Карстерс оглядел коктейль-холл, где полдюжины парочек шептались по углам, готовясь к традиционному субботнему конкурсу «кто кого обворожит», и с печалью понял, что эти
простодушные любители виски даже и не пытаются воздать должное французам.
Гарри Бут удалился обслуживать только что появившегося в зале низкорослого коренастого мужчину с серыми глазами.
— Ну, на посошок,— сказал Гилман, не замечая своего товарища по оружию.
Бут мгновенно смешал ему коктейль водка-гибсон.
— Замечательно,— похвалил человек из Лас-Вегаса после первого глотка. Его взгляд заскользил по залу, и глаза сузились, когда он заметил миллионера.
— У нас знаменитый постоялец,— тихо произнес Бут.
— Где-то я видел эту рожу, Гарри... Это кто, Сонни Тафтс ?
— Паркер Терен-с Карстерс, богат; вальяжен — знаменитый владелец коллекции спортивных автомобилей, молоденьких девочек и старых пистолетов.
Гилман долго рассматривал своего приятеля, сидящего у дальнего конца стойки.
— Как думаешь, Гарри, он красит волосы? Бармен хохотнул. Гилман расплатился и отправился в «Фан парлор», а Карстерс знаком приказал повторить ему перно.
— Этот парень спрашивал, не красите ли вы волосы,— доложил Бут с едва уловимой ноткой злорадства.
— Нет, но, дожидаясь приема у дантиста, я иногда листаю «Вот», а это что-то да и значит,— автоматически отпарировал плейбой.
— А кто этот клоун? — добавил он, когда Гарри принес ему вторую порцию перно с водой.
— Крупье, работает в «Фан парлор» — это наш городской аттракцион, куда приходят мужчины, которые готовы доиграть с судьбой, и девочки, которые в себе не сомневаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40