Карстерс пожал плечами и протянул Макбрайду ладонь.
— Ваши коллеги могут ссудить мне десятиценто-вик? — поинтересовался он.
Начальник отделения ФБР в Атланте заколебался, пораженный просьбой мультимиллионера дать ему взаймы десять центов.
— Я могу дать,— встрял Бут.
Он дал Карстерсу монетку и проводил его в контору, где сидел, трепеща от ужаса, Фред Кроуден. Кроме того, он еще и потел, исходил слюной и едва сдерживал слезы. Они не обратили на него ни малейшего внимания, а второй наиболее выгодный жених Северной Америки набирал номер «Парадайз-хауса».
— Пожалуйста, еще пять центов,— попросила телефонистка. — Еще пятачок, Гарри!
— Слушай, я ведь не должен этого делать! — заявил агент ФБР с притворным протестом.— Верховный суд постановил: десять, а не пятнадцать центов.
— Ну, жучила! — ухмыльнулся миллионер. Он добавил недостающую монету сам.
Через двадцать секунд он уже говорил с Джошуа Дэвидом Дэвидсоном.
— Что случилось, Пи-Ти?
— Невероятное! Я хочу просить тебя представлять мои интересы в суде — мои и моих друзей. Похоже, нас сейчас арестует ФБР, а мистер Милберн Пемброк из конторы «Экли, Пемброк, Трэвис, Кэбот энд Гувер» сказал мне, что ты блестящий адвокат по уголовным делам.
— Твою мать, так это ты?! — определил Дэвидсон.— Значит, он заплатил мне из твоих денег, чтобы я защищал
Клейтона?
— Твою мать, да, это были мои деньги. И это я и мои друзья выбили сегодня Клейтона из тюрьмы, чтобы местные фараоны не организовали ему инсценированное
самоубийство.
— Твою мать, инсценированное самоубийство?
Карстерс вздохнул.
— Джошуа, у тебя, по-моему, слишком бедный словарный запас для блестящего адвоката,— заметил он.— Я теперь даже и не уверен, что ты сможешь достойно
защищать нас.
Дэвидсон заливисто засмеялся.
— Ты опоздал. Я взял это дело тридцать секунд назад, и, кроме того, я уже вступил в шестидесятипятитысячные деловые отношения с тобой. Я люблю богатых клиентов. Как только я покончу с делом Клейтона, следующим в моем календаре будет стоять твое дело, Пи-Ти. Кстати, что вам вменяют?
Карстерс объяснил ему, каковы могут быть возможные обвинения, и на Джошуа Дэвида Дэвидсона они произвели сильное впечатление.
— Потрясающе, просто потрясающе! — заявил он. — ФБР говорит, каждый из нас может отправиться на пару сотен лет за решетку, Джошуа!
— Нонсенс! Каждый из вас получит по медали. И прежде чем я отстреляюсь на вашем процессе, избиратели будут умолять всех вас выставить свою кандидатуру на
выборах в Конгресс. Не обращай внимания на этих людей из ФБР, не давайте им никаких показаний и ничего не подписывайте. Ничего, ты меня слышишь? Сообщите им только свои имена, домашний адрес и назовите меня как своего адвоката. Запомни, что я тебе сказал: вы теперь национальные герои.
Карстерс повернулся к Буту.
— Мой адвокат говорит, что мы национальные герои и что мы все получим медали, Гарри.
— Позвольте ваш автограф, сэр? — взмолился агент ФБР.
— Пи-Ти! — крикнул в трубку Дэвидсон,— скажи мне одну только вещь. Зачем вы все это сделали?
Миллионер объяснил в двух словах и добавил:
— А теперь скажи ты мне одну вещь, Джошуа. Что заставило тебя взяться за дело Клейтона?
Он выслушал ответ, недоверчиво качая головой.
— Ты меня не разыгрываешь, а?.. Нет. Хорошо... Ладно, я тебе верю... Обедаем завтра, в час... Хорошо. Пока, дружище!
Карстерс и Бут вернулись к «кадиллаку», где Уил-листон беседовал с Макбрайдом.
— Ну вот, у нас есть адвокат, Энди,— объявил Карстерс.— Он немного со странностями и довольно экспансивный, но страшно надежный. Он сказал, что мы герои и что не будем за решеткой ни дня.
— Скажи ему про медали,— напомнил Бут.
— Да! Дэвидсон — это наш адвокат, Джошуа Дэвид Дэвидсон,— говорит, что нас за наши подвиги наградят медалями. Он также сказал мне, почему он согласился защищать Клейтона — потому что Клейтон водит фургон-холодильник, развозит лед и мороженое. Папа Дэвидсона сорок лет назад тоже развозил лед на Манхэттене — так он поднакопил деньжат и смог послать Джошуа учиться сначала в колледж, а потом и на юрфак. Совсем чокнутый, а?
— Чокнутый,— согласился Уиллистон.— Со странностями, сентиментальный и непредсказуемый. Наш блистательный адвокат был прав, Пи-Ти, когда говорил, что нам не придется отсидеть ни дня. А вообще-то нам уже и адвокат-то не нужен.
Карстерс вытаращил глаза.
— Ты тоже чокнулся, Энди?
— Пока вы ходили звонить, Энди имел разговор по душам с мистером Макбрайдом,— объяснила певица,— и они достигли взаимопонимания. Мы все будем оказы-
вать помощь ФБР, и в таком случае все обвинения против нас снимаются.
— Что-то я вас не понимаю, Джуди!
— Пи-Ти,— сказал профессор.— Главная цель мистера Макбрайда — организация Пикелиса. Вот почему они и внедрили сюда Бута — он должен был собрать неопровержимые улики, чтобы устроить в городе небольшую чистку. С материалами, которые собрали мы,— магнитофонные записи, фотографии, кинопленки и прочее — Ма-кбрайд теперь может брать Эшли голыми руками. Эшли сдаст ФБР и Пикелиса, и Мартона, и остальных членов банды, а ФБР достанутся все лавры за уничтожение одиозного преступного синдиката, к которому не могли подступиться другие правоохранительные органы.
— А мы-то что получим?
— Благодарность Бюро и мой совет покинуть округ Джефферсон в сорок восемь часов, а лучше раньше,— ответил Макбрайд.— Исчезните быстро и без шума и поблагодарите судьбу за то, что профессор Уиллистон обладает непревзойденным красноречием первоклассного
коммивояжера.
— А со мной что будет? — спросил Сэмюэль Рузвельт Клейтон.
— Мы уладим все ваши проблемы за пару недель,— пообещал начальник отделения ФБР.— А пока вы отправитесь в «одиночку» федеральной колонии в Атланте. До начала процесса вы будете под нашим надзором. При том, что вас защищает Дэвидсон, головой ручаюсь: вас
быстро оправдают.
В наручниках и с печальной думой на лице люди Пикелиса загрузились в машины ФБР — по двое в каждую.
— Вам чертовски повезло, что вы никого не прихлопнули в этой перестрелке,— заметил Макбрайд.— Чертовски повезло!
Уиллистон поглядел на Карстерса: это уж точно! Хотя никто не произнес вслух ни слова, оба вдруг похолодели.
От страха.
— Мы и не собирались никого убивать,— запротестовал Арболино.
— Да, это не было предусмотрено планом операции,— подтвердил Гилман.
Профессор взглянул на него. Он все такой же, несмотря на все, что случилось. Сэмюэль Мордекай Гилман все еще думает о плане.
Федеральные агенты собрались уезжать.
— Позвольте нам воспользоваться одной из машин Пикелиса, чтобы добраться до города? — спросил Карстерс.
Макбрайд удивленно поднял брови.
— Это же частное имущество, мистер Карстерс. Вы и так уже нарушили много законов, так что не добавляйте к своим прегрешениям еще и угон автомобиля,— предупредил он.— К тому же мы заберем эти автомобили как вещественное доказательство.
— Слушайте, у меня назначено свидание с девушкой — очень непростой предстоит разговор в загородном клубе,— стал объяснять миллионер.
— Вы ей все расскажете, .Пи-Ти? — спросила певица.
— У меня нет выбора. Я больше не в силах лгать этой девушке.
Уиллистон испытующе посмотрел на его напряженное лицо.
— Я и не думал, Пи-Ти, что она тебе небезразлична.
— Я и сам не думал — это же не было предусмотрено планом операции. Но, кажется, это так: да, небезразлична. В моем-то возрасте... Я, пожалуй, и впрямь повзрослел.
— А как же пистолеты, Пи-Ти? Карстерс пожал плечами и вздохнул.
— Взрослому мужчине не нужны эти игрушки, эти ужасные игрушки, мне кажется,— ответил он.
— Я надеюсь,— добавил он после паузы. Откуда-то со стороны шоссе номер 121 послышался вой полицейской сирены, и Макбрайд опять вступил в беседу со своим переговорником.
— Но что же я ей скажу? — недоумевал Карстерс.— То есть как ей все это рассказать, и как она это воспримет? Как она это воспримет? — он махнул рукой на простреленный «кадиллак».
— Не мы же стреляли в ее отца,— рассудительно заметил Гилман,— хотя он заслуживает быть застреленным, повешенным и еще многократно казненным за все свои ужасные преступления. Просто расскажи ей правду — что в него стреляли ребята из ФБР.
Пользующийся успехом у женщин миллионер посмотрел на Гилмана с недоумением. Чего же удивляться, что человек из Лас-Вегаса всю жизнь так и остается бобылем: он и впрямь верит, что в человеческих взаимоотношениях все строится на фактах, логике и математических расчетах.
— А ты что думаешь, Тони? — спросил миллионер. Каскадер тяжело вздохнул, вспомнив о жене. — Тут нет правил, ты же сам знаешь, Пи-Ти. Поезжай к ней и обними покрепче. Вот что бы я сделал — и сделаю, как только встречусь со своей женой. Хороший парень, подумала Джуди Барринджер. Сирена завыла ближе. Со стороны шоссе примчались санитарный фургон и набитая агентами ФБР легковушка и остановились около покореженного «кадиллака». Аген- ты поприветствовали Макбрайда и остались молча сидеть с автоматами на коленях в своем «шевроле», глядя на санитаров в белых халатах.
— Эс-дэ-пэ,— заявил рыжий врач-практикант будничным тоном, быстро осмотрев лежащего на земле шофера.
Он оглядел вооруженных людей и благоговейно покачал головой.
— Вы, ребята, тут вволю постреляли? — восторженно сказал он.
— Там внутри человек, который, должно быть, еще не совсем умер,— грубовато заявил Уиллистон.
Практикант фыркнул, шагнул к «кадиллаку» и заглянул внутрь.
Потом он открыл заднюю левую дверцу, сунул голову в салон и узнал распростертого там человека.
— Да это же Пикелис! — воскликнул он с таким видом, точно только что открыл новый чудодейственный дезодорант.— Малыш Джонни Пикелис! Так его
все-таки сцапали!
Затем профессиональный интерес рыжего практиканта возобладал над обывательским любопытством, и он приказал водителю «санитарки» вынести носилки. Водитель побежал исполнять поручение, а врач начал предварительный осмотр. Он озабоченно качал головой.
— Два пулевых ранения. По крайней мере два,— спокойно говорил он.— Неизвестно, что мы там найдем внутри. Большая потеря крови — это несомненно. Да, дело плохо... Скажите, а что случилось, позвольте полюбопытствовать?
— Не позволю,— отрезал Макбрайд.
— Э, перестань, Марти! — строго заметил бывший бармен.
Их стычка со стороны выглядела забавной.
— Он попытался прорвать кордон ФБР на шоссе,— коротко объяснил Уиллистон,— и они открыли по машине огонь из пулеметов. Самое обычное дело, в полном
соответствии с инструкциями; в полном соответствии с законом.
Макбрайд передернул плечами.
— Унесите его Отсюда, да побыстрее,— приказал специальный агент.
Раненого рэкетира осторожно положили на носилки и понесли к задним дверцам фургона. После некоторых усилий врач-практикант и водитель вставили колесики носилок в пазы и задвинули тело внутрь. Потом они стали колдовать над трупом Во, засунули его в пластиковый мешок и положили на пол фургона под носилками. Врач забрался внутрь, наклонился над Пикелисом, потом высунул голову наружу.
— Он кое-что сказал. Джон кое-что сказал,— заявил он с нелепой улыбочкой.
— Да? — спросил миллионер.
— Он сказал — цитирую — «сволочи»... «Вы все сволочи»,— вот что он сказал.
— Может, он и прав,— предположил Уиллистон. Певица помотала головой.
Нет, он ошибался.Врач-практикант подождал некоторое время, потом захлопнул дверцы фургона и постучал по стеклу над затылком водителя. Белый фургон тронулся, выехал на шоссе номер 121 и помчался к городу в сопровождении эскорта ФБР чуть позади.
— И что вы думаете? — спросил профессор. Макбрайд, чуть помешкав, ответил:
— Может, сдюжит, а может, и помрет еще по пути в больницу. Это же старый негодяй, знаете, и такой ловкач! Такого разве поймешь.
Может быть, ему лучше умереть.
Так подумали сразу несколько человек, стоявшие вокруг изуродованного «кадиллака», но никто не сказал об этом вслух. После долгого молчания Макбрайд и Бут пошли потолковать с коллегами, и Уиллистон с нескрываемым облегчением зевнул.
— Ну вот и все, надеюсь. Как же я рад, что все закончилось.
Арболино закивал в знак согласия.
— Я тоже. Нам везло все это время, но ведь не может же везти до бесконечности. А то я уже даже начал задумываться об этом деле,— признался он.
— Об этом деле?
— Ты понимаешь, что я имею я виду, Энди. Нужно
ли нам было вообще в это дело ввязываться. Я все пытался вспомнить эту цитату из Джефферсона, ту, что объясняет нашу правоту.
Уиллистон прикрыл глаза и стал вспоминать тот отрывок, который он часто повторял своим друзьям, чтобы морально оправдать операцию «Молот».
— Я, кажется, и сам ее забыл,— признался он.— Но там говорится что-то о праве и обязанности граждан свергать деспотов и тиранов, если в этом есть необходимость.
— В Декларации независимости говорится примерно то же самое,— напомнил им Гилман.— «Когда целый ряд оскорблений и узурпации,— стал цитировать человек, обладавший феноменальной памятью,— неизменно направляясь к одной и той же цели, выявляет замысел правительства — подчинить народ абсолютному деспотизму, правом и обязанностью народа становится свергнуть такое правительство и создать новую систему для обеспечения правопорядка в будущем... 4 июля, 1776 года».
Уиллистон вздохнул.
Как давно это было. Эти слова все еще справедливы в философском смысле, но ведь на те же аргументы можно ссылаться и для оправдания актов терроризма наших маоистов в университетах, и чернокожих боевиков, и вооруженных фанатиков-ультраправых. В конституции говорится о праве граждан на ношение оружия, но где и как тут можно установить разумные пределы? Слава Богу, что в ходе операции «Молот»
они никого не убили.
— Я обязательно сообщу тебе, Тони, как только вспомню,— пообещал профессор каскадеру.
— Да, черкни пару слов,— сказал каскадер.—
А я еду домой. - А ты, Сэм? — В Вегас — ближайшим рейсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40