Айн Соф почувствует мое присутствие, и ничего хорошего из этого не выйдет. – Даже Саммаэль содрогнулся при мысли о подобном вероломстве.
– Так вы хотите, чтобы я нашел какой-нибудь способ... примкнуть к среднему столпу?
– Нет, – ответил Саммаэль строго. – Я хочу, чтобы ты был независим. Я хочу, чтобы ты поднялся над вопросами добра и зла, отринул унаследованные принципы, общепринятое самосознание, а после сделал выбор. Ты должен убедить остальных сделать то же самое, если мы хотим переломить тот цикл, который, словно тюремщик, управляет всеми нами.
Эрик затряс головой. Слишком много на него свалилось и слишком быстро. И все это было весьма... Весьма правдоподобно. Все кусочки головоломки, которые разложил Саммаэль, совпали с тем, что Эрик узнал от Гордона и в самостоятельных исследованиях. В чем была ловушка, которой он имел все основания ожидать?
– Как мне понять, что все это правда?
– Не верь ничему из сказанного мною, – молвил Саммаэль с легкой улыбкой. – Выясни все сам. Спроси Ипсиссими в своем драгоценном Храме. Они не ответят, потому что считают, что твой выбор должен быть независим, на него нельзя влиять. Как сказал тебе и я. Поэтому другая каббала оберегала тебя от нас. У тебя есть все необходимые способности, чтобы докопаться до истины. Узнай ее. Это свойственно тебе.
Саммаэль поднялся.
– Я должен идти. Помни, никому ты не интересен, интересно лишь решение, которое ты примешь. Нет более сокровенной правды, чем эта. – Он отвернулся.
Эрик не видел ничего в темноте, но почувствовал, что Саммаэль собрался уйти.
– Подождите, – сказал он. – Есть кое-что, чего я не понимаю. Почему вы позволили нам вкусить плод с Древа познания, зная, что это приведет к катастрофе и человечество и вас самих?
– Потому что мне так было велено, – ответил Саммаэль. Лицо его превратилось в маску гнева и ненависти. – Изначально было решено, что вас отделят от Айн Соф, чтобы вы научились тому, чему должны научиться, дабы обрести единение с Ним. А мы продолжаем страдать за ваше невежество.
Эрик почувствовал, как на него выплеснулись ненависть и горечь, копившиеся веками, но путеводная нить разговора не дала ему пропасть в этой буре.
– Есть еще одна вещь, которую я должен знать. Что скрыто под развалинами?
– Есть пределы даже тому, что я могу рассказать тебе, не поставив под удар Испытание Столпов, – ответил Саммаэль. – Достаточно сказать, что это вторая половина краеугольного камня нашей темницы в Аваддоне. Мы с тобой связаны более тесно, чем ты когда-либо сможешь понять. Прощай.
Саммаэль исчез, оставив Эрика в размышлениях над последней загадочной фразой. Чуть позже Эрик встряхнул головой и принялся изучать то место на земле, где сидел Саммаэль. Не осталось никаких следов, которые могли бы выдать недавнее присутствие Падшего. Еще об одной загадке ему предстояло подумать посреди сплетаемой вокруг него сложной паутины.
МОРГАН
Морган внезапно проснулась в темноте. На одну жуткую секунду ей показалось, что она слышит шепот голосов из фермерского дома, но бормотание оказалось лишь эхом потревоженных снов.
Прошел день с тех пор, как они нашли Джеймса у озера. По молчаливому согласию они решили остановиться в гостинице «Мэйсторн». Только Джеймс отказался от комнаты, предпочтя спать под открытым небом. Это, конечно, было весьма странно, но позволило избежать вопросов о месте его пребывания.
Джеймс изменился. Хотя бы это было очевидно. Кроме того, что он решил спать на природе, он стал казаться более серьезным и склонным к самоанализу. Морган и Элиз не поддались соблазну и не стали спрашивать о том, что он пережил. Они сообразили, что его каким-то образом удерживали насильно, и в это была замешана снежная женщина на берегу озера, но на эту тему он не распространялся. Что до Рэйчел, то Джеймс не знал, что она шла за ним, и не видел ее даже краем глаза.
И все же по выражению его лица, появлявшемуся, когда он оставался в одиночестве, было понятно, что в его жизни произошли кардинальные перемены.
Они отпраздновали воссоединение в местном кабачке, обменявшись тихими рассказами за кружкой пива. Джеймс был необычайно сдержан в выпивке. Морган восстановила его память о ходе событий в развалинах, но это открытие, казалось, его не поразило. Скоро обсуждение коснулось догадок об истинных мотивах каббалы Чизвиков, но даже оно не вызвало искреннего интереса Джеймса. Казалось, его мысли блуждают далеко. Такое поведение было не лучшим способом вознаградить Элиз и Морган за их усилия.
Морган до сих пор была под хмельком. Когда она выпивала лишнего, ей всегда снились яркие, живые сны, и уснуть было непросто.
Элиз от этого явно не страдала. Морган слышала, как ровно она дышит на постели около другой стенки.
Чертовщина... Который теперь час? Морган перекатилась на другой бок и прищурилась. Электронный циферблат сказал ей, что сейчас полчетвертого утра.
Морган тихонько зарычала и перекатилась на спину. Какой проклятый час! Она удобно устроилась и немного полежала не шевелясь, балансируя между сном и явью. Она поразмыслила, не пойти ли в ванную, но не захотела вылезать из постели.
Легкий шум донесся от двери. Ощущение чужого присутствия вернулось и окрепло. Чувства, которые она едва могла воспринять, говорили ей, что рядом кто-то есть. Морган лежала без движения с распахнутыми глазами. Тяжелые ставни на окне были закрыты, поэтому видно ничего не было. В комнате было тихо, слышалось только дыхание Элиз. Морган спрашивала себя, уж не мерещится ли ей всякая чертовщина.
Темная тень выступила из угла комнаты и подошла к постели. Это не была игра света и тени, потому что фигура заслонила от нее часы, проходя мимо них. Морган хотела было заорать, но не смогла. Она снова стала напуганным ребенком – если шелохнуться или подать голос, чудище тебя съест. Ее единственный шанс был в том, чтобы молчать и не двигаться под одеялом.
Тень заколебалась в изголовье ее кровати. Ей показалось, что она различает темное лицо и длинные волосы, но видно было плохо. Может, это Джеймс? Надежда умерла, едва появившись. Уж конечно, он бы что-нибудь сказал, будь это он.
Морган оставалась в напряжении, не зная, что ей делать. Тень склонилась над ее лицом, и она почувствовала на своей щеке ее теплое дыхание. И тут случилось нечто абсолютно неожиданное.
Губы решительно коснулись ее лица. Они покрывали поцелуями ее щеки, пока искали губы лежащей женщины.
Морган была так шокирована, что не смогла сразу отреагировать. Это точно был мужчина. Она чувствовала ямочку на его подбородке. Он добрался до ее рта до того, как она пришла в себя от удивления.
Морган пыталась его оттолкнуть, но он был слишком силен. Он чуть отстранился и прошептал: «Тсс! Тебе это может понравиться ». Она открыла рот, чтобы возразить, но его язык уже мягко скользнул внутрь ее рта, двигаясь нежно и страстно. Кто бы это ни был, целоваться он умел. Ее оторопь уступила место неожиданному удовольствию.
Он, видимо, почувствовал, что она расслабилась, и отнял губы от ее рта, продвигаясь по линии подбородка к нежной коже ее шеи. Морган было так хорошо, что она не противилась происходящему, но ей нужно было знать, кто это. Если это Гэри, гадкий рыжий пигмей, владелец гостиницы, ее стошнит.
– Кто это? – прошептала она, не в силах придумать более коварный вопрос.
– Не будем все портить разговорами.
Ответ прозвучал нечетко, потому что его губы целовали ей ложбинку за ухом. Это было великолепно. Ее тело откликнулось, и тут она осознала, что голос ей знаком.
– Подожди. Я хочу знать, кто ты. – Морган не собиралась позволить все, что угодно, этому типу, не зная, кто он такой. – Оставь меня сейчас же, не то я закричу и перебужу весь дом.
– Нет, ты не станешь кричать, – сказал он ей на ушко. – Мы же не хотим разбудить Элиз.
От изумления она наконец-то узнала голос:
– Эшвин? Это ты?
– Конечно. А кого ты ждала?
Она попыталась ответить, но он закрыл ей рот поцелуем снова прижимая ее к кровати. Его рука скользнула к вырезу ее ночной рубашки и стала ласкать ей грудь. Головокружение и алкоголь замедлили ее мысли, но тело ее знало, чего хочет. Она выгнулась, подставляя грудь его рукам.
Что она творит?
– Я всегда хотел тебя, Морган, – прошептал он. И снова рот Эшвина сомкнулся с ее ртом, язык ласкал ее губы. – После всего, что случилось, – он яростно поцеловал ее, – я теперь это знаю.
– Но... – Она пыталась заговорить, едва не задыхаясь в его неистовых объятиях. Его пальцы сжимали ее сосок, от чего по ее телу волнами прокатывались боль и наслаждение. Связные мысли отступали. – Что ты здесь делаешь? А как же Элиз? – Она снова его оттолкнула, и это стоило ей многих усилий. Разве не этого она хотела в далекие времена после колледжа?
– Тише, тогда нам удастся провести эту ночь вместе. – Он забрался на край кровати, уперевшись в ее бедро твердой выпуклостью. – Я расскажу ей завтра.
– Но она здесь совсем близко. – Все происходило слишком быстро. – Я не могу с ней так поступить.
– Если ты не будешь шуметь, она никогда ничего не узнает.
Рука Эшвина очертила контур ее живота под одеялом. Пальцы на миг остановились в ямке ее пупка – и тут же заскользили дальше вниз.
– Я сделал неверный выбор в ту ночь, когда ты пришла ко мне тогда, еще в университете. Я всегда сожалел об этом.
Он откинул одеяло и поднял вверх подол ее рубашки, пальцы скользнули по лобку и тут же двинулись дальше, вниз.
Морган едва не застонала. Она сделала робкую попытку остановить его, но он только отвел ее руку.
– Ты говоришь одно, а тело твое – другое. – Кончик его пальца скользил между половых губ, уже влажный, и ей до боли хотелось еще.
– Прошу тебя. Нам нельзя этого делать.
Ее протест прозвучал слабо даже для нее самой. Эшвин не обратил на него внимания, палец его замер у самого ее лона, дразня ее, он описывал им легкие круги. Страстное влечение прогнало туман хмельного сна, не дававшего ей ясно мыслить, но мозг включался не так быстро.
Зачем он это делает? Это совсем на него не похоже. Что, если на самом деле это не Эшвин? Где Эрик и Гордон? Она не могла отчетливо видеть его лицо. Что, если это был просто кто-то с похожим голосом? После всего, что она пережила, невозможного почти не осталось.
– Стой! – прошипела она. Ее голос прозвучал громче, чем она хотела. Элиз заворочалась. – Остановись. Я не стану этого делать. – Уже мягче, тише, но более настойчиво.
– Я знаю, чего ты хочешь, Морган.
Он отнял руку и стал расстегивать ремень. После этого она услышала легко узнаваемый звук расстегиваемой молнии.
– Нет! Не смей! – Она попыталась отодвинуться от него, но он лег на нее сверху, и его превосходящий вес пригвоздил ее к постели.
– Не объясняй, что мне делать, – сказал он сквозь стиснутые зубы.
Он раздвинул ей ноги своими коленями, в то же время высвобождая член. Его пенис коснулся ее бедра, и Эшвин подвинулся выше, к ней. Ей хотелось крикнуть, но если это и вправду Эшвин, Элиз просто не переживет.
Нет. Действовать нужно иначе.
Морган направила свое сознание, как иглу, в его разум, целясь в незащищенную часть мозга, отвечающую за прикосновение. Снаряд устремился к цели, но разбился о темную стену, защищающую его сознание. Он срикошетил в нее, усеяв ее мозг осколками боли.
Что-то сидело внутри Эшвина, контролируя его, как тогда – Ричарда, только битва за этот разум была уже проиграна. Если она не проникнет за эту стену, ей его не остановить а на такое проникновение нужно время, если оно вообще возможно.
От отчаяния Морган закричала, призывая Элиз. У нее не было другого выбора.
Эшвин не сделал попытки утихомирить ее, сфокусировав свое внимание на удовлетворении своей страсти. Морган по-прежнему боролась с ним, когда зажегся свет, на время ослепив их всех. Наконец-то Эшвин остановился и взглянул вверх. Элиз стояла возле выключателя, сонно моргая. В глазах ее мелькнул ужас, когда она увидела двоих любовников в объятиях друг друга. Это точно был Эшвин, но Морган могла разглядеть и кого-то другого в глубине темных глаз.
Эшвин скатился с кровати и застегнул брюки. Одна из тесемок ночной рубашки Морган была оторвана, ее темный сосок блестел от его слюны. Морган потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть наготу, краснея от стыда.
– Эш? Что ты делаешь? О боже мой! – Элиз побледнела, в ее голубых глазах стояли слезы.
Он не ответил, предпочитая застегивать ремень и заправлять рубашку. После чего он вышел из комнаты, будто ничего не случилось. Морган смотрела ему вслед и изумлялась. Что это было? И ни слова не скажет? Что, черт возьми, происходит?
Даже Элиз была поражена его молчаливым уходом. Она оторопело смотрела, как он удаляется. Потом ее взгляд переместился на Морган. Гнев осушил слезы.
– Ты! – Она нацелила на нее палец, глубоко, порывисто дыша, пытаясь совладать со снедавшей ее яростью. – Я считала тебя подругой, а вместо этого ты занимаешься сексом с моим любимым, причем когда я сплю в той же комнате! Ее слова звучали как обвинение.
– Стой! – вклинилась Морган, подняв вверх ладони. – Это не то, что ты думаешь.
– О, будь любезна, только без этих отговорок! Он всегда тебе нравился! Он рассказывал мне, как ты пришла к нему той ночью.
– Это было давно и не имеет ни малейшего отношения к настоящему. Я проснулась, и он уже был рядом, целовал меня. – Я его об этом не просила. К тому же это не совсем он. В нем кто-то есть, кто владеет им, как Ричардом.
– Хватит мне твоего вранья, Морган! – Но на лице Элиз промелькнуло сомнение.
– Говорю тебе, это не Эшвин. Думай, Элиз, думай. Стал бы он приходить сюда и пытаться переспать со мной, если ты спишь рядом? Конечно нет. Все подстроено, чтобы столкнуть нас лбами.
Элиз не ответила, но Морган видела, что она обдумывает сказанное.
– Ты должна мне верить, – взмолилась Морган. – Я удивилась не меньше тебя, когда проснулась и он стоял рядом со мной. Я сначала даже не знала, кто это такой.
– Сначала? – Элиз пронзила ее взглядом. – Значит, когда ты уже поняла, что это он, ты все равно допустила, чтобы все это случилось? – Элиз снова впала в бешенство, явно не в силах мыслить разумно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50