– Вибрации, которые мы чувствуем, – это выражение силы и формы. Ты заметил разницу между одушевленными и неодушевленными предметами?
– Конечно. Живые предметы куда более сложны.
– Правильно. Но почему?
Он пожал плечами:
– Откуда мне знать?
– Потому что форма, заключающая в себе сущность камня, куда сильнее той, что окружает живое растущее существо. Другими словами, любое живое существо обладает куда большими возможностями, чем бездушный валун. – Она склонилась к нему в ожидании, словно он был на пороге какого-то важного открытия.
– Ладно, в этом есть смысл, но ты не сказала мне ничего нового. – Джеймс потер глаза. – Ты подменила термины, и только.
– Нет, не только, ты просто не до всего еще додумался. Итак, подводя итог, ты ощущаешь волны энергии, известной как сила, и форму, которая заключает ее в определенных очертаниях в мире физических предметов. И вот тут мы доходим до мистики, дающей нам знания, неведомые науке. И сила, и форма – это всего лишь проявления сознания. – Она смотрела за его реакцией, склонив голову набок.
– Черт побери! Энергия и вещество – это выражение сознания? Что это-то должно означать? Нет уж. Извиняюсь. Мне невдомек, о чем это ты.
– Да, я знаю, что это трудно, но я не могу объяснить понятнее. У тебя есть способность менять силу и форму посредством твоей способности ощущать их. Понятно?
– Нет. Ну, может быть. Так ты говоришь, что мы можем изменять вещество, влияя на вибрации?
– В общем, да, но все немного сложнее. Ты можешь настроить свое сознание на совокупность силы и формы, и, делая это, ты можешь изменить ее проявление. Давай я лучше покажу тебе. – Она взяла лучину с пола возле очага. – Помнишь наше полено? Сконцентрируйся на его сущности, на взаимодействии силы и формы. Ты чувствуешь вибрации?
Джеймс сфокусировал все внимание на коренной чакре. Ощущение было такое, будто он ушел в себя. Поле зрения сузилось, а звук, запах и осязание померкли перед расцветом его нового понимания.
– Да. Она... неподатливая.
– Правильно. – Лили положила лучину обратно на пол. – Эта деревяшка мертва, она уже не может принять иную форму, кроме нынешней. Это также объясняет, почему вибрации ясны и просты. Они отдаются эхом лишь на одной волне, потому что у них только одна возможность проявиться. А сейчас я попытаюсь изменить ее форму, нарушая ее сущность, вот так...
Мраморная стена Лили внезапно испустила резкую тонкую вибрацию. Джеймс почувствовал, как она достигла лучины. Ритмический сигнал устоял только на миг, а после рассыпался на миллион диссонирующих нот. Еще полсекунды спустя деревянная лучина взорвалась, усыпав комнату мелкими щепками.
– Господи! – Джеймс попытался прикрыть лицо руками. Когда он опустил руки, Лили опустилась перед ним на колени.
– Джеймс, ты тоже можешь это делать. Я знаю, что можешь. У тебя есть способности. Я чувствовала, что ты сделал с той падающей веткой. Ты отбросил ее, защищая себя. Я могу развить этот инстинкт до уровня умения. Тебе нужно только позволить мне показать тебе путь к знанию. – Она приблизилась к нему, между ее лицом и его были буквально несколько сантиметров.
Все обрело четкие контуры. Он чувствовал, как в его жилах пульсирует кровь, что он не может глубоко вдохнуть, видя изгиб ее губ. Снова повеяло неуловимым ароматом трав. Он вдруг понял, что это ее собственный – только ее – особый аромат.
– Нет, я всего лишь простой парень, – запротестовал Джеймс. – Даже слишком простой. Мне всего лишь нужен актерский ангажемент. Ничего из этого... ничего такого. – Трудно было сосредоточиться, когда она была так близко.
– Ты не обычен, Джеймс. Уже нет.
– Чего ты хочешь? – Это был почти шепот.
– Чтобы ты остался со мной. Вот и все. Таких, как мы, больше нет, Джеймс. Будь со мной. Вместе мы сможем добиться чего угодно.
– Я нужен тебе, – оторопело произнес Джеймс, – хотя ты умеешь делать все эти потрясающие штуки? – Неверие в то, что она ему показала, боролось с наивысшим изумлением оттого, что он мог показаться ей привлекательным. Приступ безумной веселости, как тогда, в лесу, вернулся. – Это самое сложное, во что мне придется сегодня поверить.
Лили сидела на корточках, и выражение ее лица невозможно было разгадать. Ее запах и присутствие переполняли его.
– Ты забываешь, что я вижу не только внешнюю оболочку. Я чувствую твою сущность, стремящуюся ко мне. Ты неможешь сам ее чувствовать, потому что находишься в центре ее, но ты можешь разделить сущность с кем-то другим.
Она склонилась к нему и обвила руками его голову, прижала ее к своей груди.
– Отпусти свои земные чувства и ощути мою сущность рядом с твоей, – прошептала она в его волосы.
Даже с закрытыми глазами, Джеймс представлял ее себе слишком живо. Обольстительный изгиб ее бедер, безупречная кожа, округлости грудей.
Отпусти.
Джеймс задышал глубоко, вдыхая ее аромат. Аромат был сильным и свежим, но не цветочным, как большинство духов. Он вызывал воспоминания о зеленых полях и весне.
Отпусти.
Щекой он чувствовал бархатистость ее ложбинки, и ему до боли хотелось прикоснуться пальцами к ее обнаженной коже.
Отпусти.
Во рту у него пересохло, он дышал часто, с трудом. Его вожделение требовало возможности почувствовать ее вкус.
Отпусти.
Биение ее сердца наполнило его барабанные перепонки, заглушая все прочие звуки. Его руки крепче сомкнулись вокруг ее талии.
Отпусти.
Внутри его расцвела ее сущность. Ритмичные вибрации запульсировали и запели в его коренной чакре. Сила ее существа была сложной мелодией энергии. А внешние границы ее существа мерцали гибкой стеной ее формы, заключавшей в себе ее сущность, эта форма была эластична, предполагая возможность изменения.
Отдаленная часть Джеймса осознавала, что они срывали с себя одежду, их обнаженные тела льнули друг к другу, поцелуи перемежались укусами, пока они сплетались в объятиях. В какой-то момент он оказался внутри ее, и сияющая стена ее формы выгнулась, подалась, когда его сущность вошла в ее существо.
Точка их контакта колебалась и содрогалась. Это было почти невыносимо, но они искали гармонию, взбираясь все выше, выше, к новым высотам. Каждое чувство было напряжено до предела, так они пролагали свой путь к единению. Он почувствовал, что она стала отставать, но медлить не мог. Он потянулся к ее сущности и прикоснулся к центру ее существа, чтобы она осталась с ним. Она содрогнулась и откликнулась. Он не знал, было ли это ее тело или ее существо, но разделять их было уже не нужно.
И вот он замер на грани.
Мощь их силы в тот момент расширила их форму до невозможных пределов. Джеймс взорвался, освобожденное напряжение хлынуло потоком, его выносливость уступила место неисчерпаемому наслаждению. Он погрузился глубже, чем залегали экстаз и боль, глубже надежды и страха, глубже даже себя самого, на самое дно бесчувственности.
РЭЙЧЕЛ
Рэйчел застыла на полушаге. Со всех сторон подступали деревья, но следы Джеймса были ясно видны на снегу. Она закрыла глаза и вобрала свою сущность в себя, концентрируясь на коренной чакре. Чакра закрутилась вихрем и открыла путь к таинству Адонай Мелех. Оно заструилось по всему ее телу, открывая вибрирующие сигналы силы и формы, которые составляли физическую проекцию. Отдаленное остаточное трепетание от того, что кто-то воспользовался таинством, все еще резонировало у нее в паху. Раз Рэйчел так отчетливо это чувствовала, то он должен быть очень близко.
Это мог быть только Джеймс.
Она шла за ним вот уже две недели. Уследить за ним было несложно. Прежде всего Джеймс был совершенно не в курсе, что за ним следят. Она была благодарна за это блокировке памяти, воздвигнутой Ричардом. К тому же Джеймс был такой высокий, что люди обычно помнили его, и в толпе он был виден издалека. Однако, если он начнет экспериментировать со своим даром, ей придется рассказать ему обо всем.
И о грозящей ему опасности.
Она поспешила дальше по его следу. Маленькая тропинка, по которой он шел, соединилась с дорогой пошире. Как ни спешила она его найти, бдительности она не теряла.
Дорога шла в гору. Она напрягла чувства до предела в поисках подсказки, чего ей ждать. Природа производила впечатление естественной, хоть и очень неподвижной. Почти ожидающей. Рэйчел сошла с дороги и пошла среди деревьев, делаясь с каждым шагом все более осторожной.
Что-то тут было не так.
Вроде бы все как обычно, но инстинкт подсказывал ей, что это лишь видимость. Она проверила силу и форму деревьев вокруг себя, но неприятного резонанса не было, никакого искаженного эха, которое могло бы предупредить ее о грядущей опасности.
Дорога повернула направо, и Рэйчел ушла еще глубже под прикрытие деревьев. Сквозь ветви стал виден коттедж, сложенный из грубо отесанных камней под сланцевой крышей. Тонкая струйка дыма поднималась из трубы, но ни Джеймса, ни кого-либо другого видно не было. Рэйчел заметила две цепочки следов на снегу. Его огромные следы она узнала сразу, но другие отпечатки были меньше и ближе друг к другу.
Он приехал сюда повидаться с женщиной?
Рэйчел присела рядом со стволом дерева, чтобы все обдумать. Если у Джеймса есть девушка, Рэйчел должна была бы об этом знать. Все в этой его поездке говорило о ее спонтанности. Зачем он приехал в Озерный край? Этот вопрос по-прежнему озадачивал ее, но инструкции Ипсиссими были ясны: они должны защищать своих подопечных, но не более того. По крайней мере, пока их каббала не распалась.
Мысль о том, что их каббала распадется, была леденящей... Но сейчас ее главная миссия – защитить Джеймса. Рэйчел двинулась к левой стороне коттеджа, подальше от единственного окна в поле ее зрения.
Что-то просвистело в воздухе. Инстинктивно она упала на землю. Что-то промелькнуло в том месте, где долю секунды назад была ее голова. У нее было время заметить темное змееподобное тело, извернувшееся среди деревьев для новой атаки. Все, чему обучили Рэйчел, пришло ей на помощь, и она прибегла к таинству Адонай Мелех, заставив воздух вокруг черной твари отвердеть. Тварь застыла, будто врезалась в каменную стену, черная часть ее тела билась и трепыхалась в хватке Рэйчел.
Тварь была бестелесной, как длинная черная лента серпантина. Рэйчел никогда не видела подобных существ, но в Великой библиотеке слышала упоминания о тварях, существовавших между островками мироздания. Она попыталась объять ее сущность, угадать, чем является эта тварь. Ее эманации были насквозь фальшивы, они больше напоминали отдаленное эхо, а не сложную мелодию, обычно исходившую от живых существ. Кровь отхлынула от ее лица, когда она поняла, что это означает.
Только слугам Суровости было под силу нырнуть между пластами мироздания и отловить такую пустую, но голодную тварь, как эта. Она была неживой, она была воплощением вакуума, формой без силы, ищущей, чем бы заполнить свою пустоту.
Рэйчел хотела убежать, но она не могла оставить Джеймса на милость подобных тварей. Вторая черная лента появилась среди деревьев и заструилась, приближаясь к ней. Рэйчел заключила в ловушку и ее, но тут же появилась третья, а за ней – и четвертая, и пятая. Струи тьмы лились среди деревьев, извиваясь и корчась в воздухе. Она попыталась сдержать их, но усилие, необходимое для борьбы со всеми разом, было ей не по плечу.
Твари надвигались, и она переменила тактику, проникая в их существо и пытаясь сокрушить их форму. Должно было получиться; они должны были рассыпаться в прах у ее ног. Вместо этого они впитывали ее усилия и набирали мощь, высасывая из нее таинство Адонай Мелех.
Рэйчел успела только издать вопль ужаса и протеста, когда они опрокинули ее, обволакивая темными, как ночь, лентами.
Рэйчел очнулась и обнаружила, что лежит на спине, с широко раскинутыми руками и ногами. Все ее тело болело, и каждая из чакр вдоль позвоночника замерзла до ужаса, и хорошо, если не была заморожена. В ее коренной чакре пульсировал сгусток боли. В помещении было темно, пол был твердым. Где-то журчала вода, а затхлый воздух наводил на мысль о подземелье.
Она попыталась сесть, но кольца черного металла сковывали ее лодыжки и запястья. Полосы металла напомнили ей о лентоподобных существах, которые взяли ее в плен.
Конечно же, только один из Падших, именуемых Повелителями Суровости, был достаточно могущественным, чтобы позволить твари с пустой оболочкой вторгнуться в плоскость материального. Если так, то в опасности сейчас все, не только Джеймс. Ей нужно было предупредить свою каббалу.
Рэйчел проверила кандалы на прочность. Но нет – она была еще слишком слаба. Она закрыла глаза и вместо физической силы обратилась к своему дару. Сущность материала завибрировала внутри ее, пока она прощупывала ее форму в поисках бреши в структуре. Боль в паху усилилась, но она от нее отмахнулась.
Вот. Получилось.
Рэйчел растянула форму металла. Вокруг ее распятого тела появились черные языки пламени. Они загорелись в ногах, побежали вдоль рук и дальше, к голове, заключив ее тело в страшную огненную пентаграмму. Языки пламени плясали по углам пентаграммы, пронзая болью все ее существо. Пламя было не согревающим, а леденящим, высасывающим все ее тепло и жизненные силы. Каждый миг какая-то ее частичка умирала, сдаваясь на милость пустых оболочек. Для Рэйчел это было за пределами возможного. Она больше не могла концентрироваться на кандалах, и пламя тут же погасло.
Последний спазм сотряс ее тело, и она осела на пол, едва дыша от боли и дрожа от холода, который пробрал ее до мозга костей.
Медленно приходя в себя, она все отчетливее слышала звук, который невозможно было ни с чем спутать, – что-то двигалось к ней из темноты. Оно шло размеренным шагом, и ей стало еще холоднее, ледяные мурашки страха побежали по телу, стараясь проникнуть в трещины ее самообладания.
К ней приблизилось что-то древнее.
Что-то смертельно опасное и злобное.
Она рванулась в своих кандалах, пробуя совладать с ними простой силой. Ничего не вышло, и она снова попыталась добраться до их сущности, пусть даже придется опять рискнуть и вызвать черный огонь, но она уже поддалась панике – мозг не подчинился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50