В основополагающем смысле это сама жизнь, ибо все эти добродетели помогают нам развиваться и расти. Столп Суровости – прямая противоположность. Он представляет собой все наши пороки, все наши слабости и страхи. В буквальном смысле Суровость есть отсутствие жизни, потому что она суть конфликты, упадок, жесткость, бездушие и пустота. Ни жизни, ни роста, лишь бесплодие и бездеятельность.
– Короче, добро и зло, говоря другими словами, – подытожил Эшвин.
– Все это намного сложнее, чем просто добро и зло, – ответил Поррик.
– Оставьте свои споры на потом, – сердито оборвала их Элиз. Она обратилась к Гордону: – Так вы ведете к тому, что Джеймс может сейчас быть пленником тех, кто поклоняется пустоте и смерти?
– По сути, да, – признал Гордон. Кровь отлила от лица Элиз.
– Именно поэтому вам нужно укрыться в убежище Храма Просветляющего Восхода, – заключил Гордон. – Слуги Суровости придут и по ваши души, а без Рэйчел мы не сможем вас защитить.
– Зачем? – спросила Морган. – Чего им от нас нужно?
– Они хотят обрести власть над вами в своих собственных целях, – неожиданно ответил Ричард.
Возможно, разговор о Суровости вызвал его интерес, решил Гордон.
– Тот, кто приставал к вам в библиотеке, – один из них, – прибавил Ричард.
– Какая им польза от власти над нами? – спросил Эрик. – Наводит на подозрения, что у нас есть доступ к чему-то, чем они хотят завладеть.
– Этого я тоже не могу вам сказать, – ответил Гордон. Парень соображает быстро, может, даже слишком быстро. – Но старшие над нами, в Храме, могут.
– Забудьте о Храме, – вмешалась Элиз. – Что с Джеймсом? Мы не можем его бросить.
– Он для нас недоступен, – ответила Марджи. – Мы дали клятву охранять вас – каждого поодиночке. Теперь, когда Рэйчел умерла, мы не можем поставить под удар четверых в погоне за одним.
– Так вы знаете, где он? – спросила Элиз. – Скажите мне.
– Где-то в Озерном крае, – откликнулся Гордон. – Последняя весточка, полученная нами от Рэйчел, дала понять, что она следит за ним именно там. Может быть, нам удастся до него добраться, когда вы укроетесь в Храме, но до этого мы не станем даже пытаться.
– Где этот Храм? – спросил Эрик.
– На севере.
– Где именно на севере?
– Далеко на севере, – ответил Гордон. – Его местоположение – тайна.
– Ну кто б сомневался, прах побери, – процедил Эшвин. – у вас, ребята, куда ни плюнь – все тайны. Только что вы говорили, что расскажете нам все, что нам нужно знать, и тут же отказываетесь отвечать на любой наш мало-мальски значимый вопрос.
– Это в Шотландии, – сказал Поррик. – И закроем тему.
Эшвин гневно на него воззрился.
– Я предупреждал, что будут темы, на которые мне запрещено говорить, – мягко заметил Гордон. – Если вы согласитесь укрыться в Храме, старшие над нами смогут ответить на все ваши вопросы. У нас есть фермерский дом неподалеку от Озерного края. Мы можем переночевать там и заодно навести справки о Джеймсе, но нам нужно отправляться в Храм. Только так мы сможем защитить вас.
Гордон затаил дыхание, хотя старался не выдать своего напряжения. Он хорошо поработал над наживкой. Это – ответ для Эрика, безопасность Джеймса – для Элиз и защита – для Эшвина и Морган. Но заглотят ли они приманку?
– Почему мы должны вам поверить? – спросила Элиз.
– Мы ничем вам не навредили, – ответила Марджи. – И я знаю, что ты, Элиз, чувствуешь нашу доброжелательность.
– Может, и так, но и открыто вы с нами не говорили, – промолвила Морган. – Сказали бы вы нам хоть слово, если бы мы с Эриком не восстановили память?
– Наверное, не так скоро, – признал Ричард, – но обязательно сказали бы. Мы не все были согласны с тем, чтобы держать вас в неведении, но мы надеялись, что незнание убережет вас от опасности. – Ричард взглянул на Гордона.
– Только не уберегло, ведь правда? – констатировал Эрик. – Джеймс попал в беду, а вы теперь хотите, чтобы мы последовали за вами и укрылись в некоем тайном месте, ничего не зная ни о вас, ни о вашем драгоценном ордене, ни о том, что вообще творится. Не слишком заманчивая перспектива.
– У вас есть идея получше? – ласково поинтересовался Гордон.
– Нам нужно побыть одним и обсудить наше решение, – сообщил Эрик.
– Конечно, – ответил Гордон, теперь уже уверенный в их ответе.
– У меня, правда, есть последний вопрос. – Эрик подался вперед, пристально глядя сквозь линзы очков. – Что находится под развалинами?
Гордон откинулся и глубоко вдохнул:
– Наиглавнейший ответ на все вопросы, которые вы могли задать, Эрик.
ДЖЕЙМС
Джеймс покачивался на волне, как безвольная водоросль, ставшая игрушкой противоборствующих течений. Он лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, в его светлых глазах отражалось бескрайнее небо. Море омывало его тело и вода забивалась в уши. Прямые волосы ореолом стояли вокруг головы, словно заросли ламинарии. Он лежал на волне, радостно впитывая мгновения неожиданного спокойствия.
На каком-то уровне сознания Джеймс знал, что это происходит во сне. Его мозг говорил ему, что он плывет по теплому соленому морю, но его нервные окончания вступали с ним в спор, потому что одежда оставалась сухой. Его качал прибой, а тело оставалось неподвижным. Небо без единого облачка простиралось над его головой синей бесконечностью, хотя глаза Джеймса были закрыты. Он был в Озерном крае, в сотнях миль от средиземноморского миража, и все же он был и в нем.
Его тревожило то, что он находится в двух местах одновременно. На миг он напрягся, пытаясь сосредоточиться на известной ему реальности, но море не отпустило.
Соленая вода сомкнулась над его лицом и заструилась в его открытый рот, как жидкий воздух. Она заполнила его легкие, но он продолжал дышать. Горизонт погрузился в сверкающую зеленую водную гладь.
К нему осторожно подбирались видения и тут же бросались прочь. Одно было смелее остальных, оно подплыло почти на Расстояние вытянутой руки. Джеймс проплыл сквозь оставленный им след и мельком увидел мальчишку, пинающего футбольный мячик на улице какого-то пригородного поселка. Образ улетучился, оставив след из пузырьков и смутное ощущение узнавания. Знал ли он этого мальчика?
Ближе подплыли другие видения. Он смотрел на них завороженно. Они скользили мимо, безразличные к его присутствию, а он восхищался их необычностью и грацией.
Пузырь воздуха проплыл мимо его лица, и он увидел высокого мужчину в темном пальто, смеющегося, с сигаретой в одной руке и пивной кружкой в другой. Еще один пузырь – и снова тот же мужчина, произносящий на сцене монолог перед восхищенной публикой.
Этот знакомый на вид человек появлялся повсюду, куда бы ни взглянул Джеймс. Он сидел на лекции в большой аудитории, перед тем как сцена сменилась и он увидел драку на темной улице. Он стоял один посреди зала суда, отовсюду на него с осуждением смотрели недружелюбные лица. Теперь он был в баре с четырьмя другими людьми, слезы подступали к горлу от слов одного из них. Говорила женщина со светлыми вьющимися волосами.
В его бессознательном мелькнула догадка, но механизм до конца не переключился.
Ярко-синее видение подплыло к нему, извиваясь по течению изящными волнообразными движениями. Оно остановилось, изучая его, и он увидел пылающую голубым пламенем пентаграмму, горящую в воздухе над каменным полом. Видение развернулось и отбыло, унося с собой свое сияние. Сильное ощущение дежавю боролось с полудремой, но приближающийся темный пузырь отвлек его.
Оттенок морской волны стал насыщеннее при приближении этого пузыря. Всепроникающий холод пронизал воду. Пузырь подплыл ближе, но единственное, что было в нем различимо, – это очерчивающие его тени. Стали слышны два голоса, словно шепот в подводной пещере, искаженный толщей воды.
– Ты уверена, что он не слышит тебя?
– Да, Саммаэль, я уверена. Он погружен в собственные раздумья и не вынырнет оттуда, пока я того не пожелаю.
– Не убивай его, Лилит. Он нужен нам живым.
– Я это прекрасно знаю, но доставлю себе иное удовольствие.
– Удовольствие приведет тебя к краху, как приводило доселе.
– У тебя есть свои заботы, займись ими, Саммаэль. Надеюсь, ты не отважишься указывать мне на мои. Какие меры ты предпринял, дабы обезопасить инициированного в таинство Элоима Саваофа?
– Покуда никаких, но его жажда знаний делает его уязвимым. Он достаточно скоро дозреет до жатвы.
– А что до остальных?
– Тагирирон попытался подобраться к темноволосой женщине, но безуспешно.
– Он глупец, а нам его ошибки не по карману.
– Вмешался адепт Просветляющего Восхода, но Тагирирон заверил меня, что эта помеха скоро будет работать на нас.
– Ему помешал один-единственный адепт ордена? Как такое могло случиться?
– Он призвал на помощь защиту своего ангельского престола. Тагирирон не мог открыть свою истинную сущность на глазах той женщины.
– Я готова это понять, но у нас почти не осталось времени.
– Я в курсе, Лилит. Гамалиэль готов напасть на индийца. Тот чудаковат, даже среди людей, и пока что умудрялся уцелеть только благодаря помощи своей светловолосой подруги.
– В ней кроется величайшая угроза, – произнес женский голос. – Какие шаги предпринял Орев Зарак?
– Никаких. Он полностью признал, что не смог найти слабости, за которую мог бы зацепиться.
– Это нелепо! Она смертна, а значит, склонна ошибаться. – Воистину так, но наилучший способ ослабить ее – через других. Они более податливы, а в одиночку она не выстоит.
– Ореву Зараку будет весьма удобно, если мы сделаем за него всю работу. Мы должны нарушить единство их каббалы. Только он может этого добиться, сломив ее. Попомни мои слова – в ней ключ ко всем нашим устремлениям.
– Я понял, но доносятся также и тревожные вести о том что в этом мире проявился Метатрон. Мы должны удвоить бдительность.
Женский голос что-то ответил, но диалог пропал из виду вместе с пузырем. Джеймс содрогнулся. Вода стала более холодной и мутной. Пришло время всплывать на поверхность, пока толща воды не придавила его к самому дну. Он поднимался медленно, как воздушный шар, выпускающий воздух и стремящийся подняться на поверхность, пока совсем не сдулся. Внезапно он заспешил. Толща воды давила на него, однако вода же его и выталкивала, и какое-то время он колебался в равновесии. Столб золотого света пронизал воду – и тени бросились врассыпную.
Внутри светового столба зазвучало одно-единственное приказание:
– Восстань!
Воду прорезали когти, сомкнувшиеся вокруг его тела. Они поднимались вверх, разрезая волны, чтобы вынырнуть к сияющим небесам.
Поверхность океана уменьшилась, солнце играло бликами на его зеленой глади. Соленая вода потоком лилась из его рта и ноздрей. Мокрые волосы облепили ему лицо, а соль разъедала глаза.
Первое пробуждение ледяного ужаса зашевелилось в глубине его души.
Зеленый океан разделял два противоположных берега. Один покрывала тьма, в то время как другой озаряло рассветное солнце. Крылья над его головой мерно хлопали, неся его по воздуху.
Струи ветра омывали его тело, но, чувствуя это, он сознавал, что где-то он лежит неподвижно. Когти сомкнулись плотнее вокруг его безвольного тела, но Джеймс не почувствовал боли.
Они летели к залитой солнцем земле, приближаясь к цели с невероятной скоростью. Каменистые овраги под ними чередовались с вереницей холмов. Мерные взмахи над его головой прекратились – крылья распахнулись, чтобы медленно планировать вниз. Деревья-гиганты вырисовывались в сплошной массе листвы, покрывавшей землю. У изгиба круто поднимающейся долины блестело озеро, и снова его посетило чувство смутного узнавания.
Он уже видел это озеро.
Он был тогда среди холмов и деревьев.
Тогда он искал что-то. Нет, кого-то.
Они кружили над озером по все более тугой спирали. Когти выпустили его без предупреждения. Ветер и волны бросились ему навстречу.
Он услышал слова за миг до того, как достиг поверхности: «Когда час пробьет, помни, что нет несмываемых пятен». Это произнес глубокий мужской голос, в котором слышалась неуместная нотка иронии. Но в нем была и теплота утешения.
Джеймс с силой врезался в воду – и больше ничего не помнил.
МОРГАН
– Вчера вы говорили, что чакры – это метафизическое воплощение пяти элементов человеческой души, – сказал Эрик с заднего сиденья. – Что вы под этим подразумевали?
Морган изумленно посмотрела на Эрика. Он промолчал большую часть пути по трассе Ml, отвергая все ее попытки начать беседу. Мистер Чизвик, казалось, тоже был удивлен. Он развернулся на переднем пассажирском сиденье, чтобы посмотреть Эрику в лицо перед ответом. Ричард вел машину и не отводил глаз от дороги.
– Да, я это говорил, – согласился мистер Чизвик. – Вы хотите обсудить это сейчас или дождемся остальных?
Морган бросила взгляд через плечо на вторую машину, в которой ехали Эшвин, Элиз, Поррик и Марджи. Она по-прежнему не могла поверить, что они на это решились. Их спор был долгим и безрезультатным, каббала Чизвиков уже давно испарилась, а он все продолжался. В конце концов довод Элиз о том, что они не могут бросить Джеймса, победил. Ее упорство поразило всех. Обычно она не цеплялась за собственное мнение с такой настойчивостью. Морган была согласна, что у них есть моральные обязательства перед Джеймсом, но не могла отделаться от мрачных предчувствий в отношении этого Храма в Шотландии.
– Почему бы не провести время с пользой? – изрек Эрик.
Она уловила лживую нотку в его голосе. Он никогда не говорил о важнейшем для него деле – получении знаний – с небрежением.
– Ладно. – Мистер Чизвик отрегулировал свое сиденье, усаживаясь поудобнее. – Первое, о чем вы узнаете, когда познакомитесь с каббалой поближе, – это о том, что существуют пласты понимания. Когда Элиз сказала, что чакры представляют собой пять элементов человеческой души, она все верно описала – на начальном уровне. Все сводится к десяти сефирот Древа жизни. Как я говорил вчера, каждая сефира представляет одно из десяти воплощений Господа. Три верхние сефирот выше нашего понимания, их отделяет вакуум, созданный Даатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50