Генри выслушал все это, слегка, величественно кивая голевой. Но тут он замер:
– Сегодня вечером премьера у Тоби.
– И что же? – Джесси призадумалась. – А потом вечеринка у моего брата. Вы же не передумали? – забеспокоилась она.
– Мне хотелось пойти, – сказал он. – Думаешь, всюду успеем?
– Даже не знаю.
– Наплюем на «Таймс»?
– Нет, – расхохоталась она, – на «Таймс» плевать нельзя. Только не в этом городе. А сегодня еще и Тоби? Нельзя ли отложить его до другого раза?
– Не знаю, право. Надо спросить. Можно воспользоваться? – Жестом он указывал куда-то в область ее талии.
– Да, конечно. Какой номер?
Генри похлопал себя по карманам и вспомнил, что забыл дома листок с телефоном.
– Я знаю, где он живет, – спохватилась Джесси. – И телефон есть. – Она достала из сумочки пухлую записную книжку, нашла нужную запись и набрала номер. Передала телефон Генри.
Такое впечатление, будто прижимаешь к уху карманный калькулятор.
– Звонит! – вслух удивился он.
– Алло! – полусонный, хрипловатый голос.
– Тоби?
– Генри? Привет.
Как он обрадовался, услышав Тоби! Со среды Генри общался исключительно с автоответчиком. Он прямо-таки почуял аромат теплой постели при звуке томного, сонного еще голоса.
– Доброе утро, Тоби. Прости, что так рано. Ни за что не угадаешь, где я сейчас нахожусь. Еду в машине – взял напрокат с шофером – к «Рози ОТрэди», то есть на «О'Доннел шоу». – Широко ухмыльнулся в сторону Джесси и повернулся лицом в угол, чтобы уединиться. – Жаль, ты вчера не пришел. Папарацци набежали. С десяток, не меньше. Вот бы и сфотографировали нас вместе. Ты бы был моим «таинственным спутником».
– А почему столько фотографов?
– Ах да, ты же ничего не знаешь. Я буду сниматься в кино. В «Гревиле». Знаешь этот роман?
– Бестселлер?! – Вот теперь Тоби окончательно проснулся.
И Генри осмелел.
– Я играю главного негодяя. Мне предложили кучу денег. – Он чуть было не сказал, сколько именно, однако не стоит хвастаться.
– Разве ты еще не богат?
– О нет! – хохотнул Генри. – Пока нет. Пока еще.
Он уподобляется чернокожим рок-певцам, выставляющим напоказ своих девок и золотые цепи. И все ради того, чтобы произвести впечатление на Тоби?!
Генри прокашлялся.
– Звоню-то я не за этим, а чтобы предупредить: наверное, сегодня я не попаду на ваше представление.
Пауза. Потом из Тоби извергается поток слов:
– Ты должен прийти, непременно! Ты же обещал! Все ждут. Друзья никогда больше не поверят мне, если ты подведешь!
– Я постараюсь. Просто хотел предупредить…
– Ты обязан, Генри. Это же дополнительное представление, специально для тебя. А после спектакля мы вместе едем к Калебу Дойлу на день рождения – не забыл?
– Мы с тобой?
– Да. Он просил привести тебя. Ты же помнишь?
Генри покосился через плечо на Джесси.
– Конечно, помню.
– А потом, – продолжал Тоби, – давай поедем к тебе.
– Ко мне?
– Если ты не против.
– Можно. – Волна блаженства поднялась в груди Генри, достигла члена, а потом ударила в голову. – Мне бы хотелось. Очень бы хотелось. – Он с самого начала рассчитывал закончить вечер именно так, но думал, придется подталкивать и уговаривать. Очень приятно, что Тоби проявил инициативу. Так оно надежнее. – Ладно, договорились. Я приду.
– Слово?
– Слово.
– Ты сегодня участвуешь в шоу «Рози О'Доннел»? Здорово. Постараюсь не пропустить.
– Надеюсь, ты посмотришь передачу. Потом расскажешь, как тебе понравилось. Американское телевидение, знаешь ли… Надеюсь не ударить в грязь лицом.
– Не ударишь.
– Приятно, что ты так думаешь. Ну, хорошо. До вечера.
– До вечера, Генри.
Генри издал чмокающий звук, изображая поцелуй. Сумел выключить телефон и вернул его Джесси.
Машина притормозила на красный свет. Джесси наблюдала за Генри с насмешливым неодобрением. Саша, сидя на переднем сиденьи, тоже подглядывал – пара озадаченных русских очей отражалась в зеркале заднего вида.
Нет, – признался Генри, – я никак не могу пропустить спектакль. Извини. – Под пристальным взглядом двух пар глаз он откинулся на сиденье и захихикал. – Придется сломя голову мчаться с одного мероприятия на другое, а если немного опоздаем – не беда. Это же театр. Все опаздывают.
Джесси сердито запихнула телефон в сумочку.
– А ты что-нибудь знаешь про этот спектакль?
– Знаю. Его ставит мой бывший друг.
– Да? – Так вот почему она расстроена. – Ты можешь не ходить. Поезжай сразу к брату на вечеринку, а я присоединюсь к тебе попозже.
– Нет, я пойду на спектакль. Хочется посмотреть. Любопытно даже. И потом, нужно проследить, чтобы вы все-таки добрались до Калеба.
– Хорошо, хорошо, прекрасно! – сказал Генри. А Тоби «как бы случайно» присоединится к ним, так что Джесси будет думать, что Генри сопровождает на вечеринку ее, а Тоби, соответственно, будет думать, будто главный приглашенный – он. И все довольны.
И сам Генри был весьма удовлетворен. Все сошлось. Все отлично. И сегодня, надо полагать, секс заинтересует Тоби – в отличие от вторника.
Поудобнее расположившись на мягком кожаном сиденье, Генри залюбовался видом в заднем окне: сквозь голубую темперу неба, где там и сям мелькали пухлые облачка, медленно проступали очертания высокого белого небоскреба. Потом мимо проплыл еще один небоскреб, и еще.
– Посмотрите на небо, – предложил своим спутникам Генри. – Какие прелестные облака! Констебль! Какой чудесный день! Прекрасный день.
53
Какой мерзкий, отвратительный, дерьмовый день!
Солнце вылезло! Просили его! Дождь закончился, и от праздника не отвертеться.
Сразу после десяти зажужжал звонок домофона. Елена, уборщица, обычно приходила по понедельникам, но сегодня Калеб попросил ее помочь с приготовлениями.
– Доброе утро, Ков-либ. Готовим гулянку?
Елена была родом из Румынии, немолодую учительницу занесло в Нью-Йорк из Бухареста новой волной эмиграции, последовавшей за падением коммунизма. Поначалу Калеб пытался поговорить с ней о поэзии и политике, но Елена покончила «с этой ерундой» и теперь ее интересовало исключительно американское телевидение.
– Выйдите отсюда, Ков-либ. Мешаете, – распорядилась она.
Калеб повиновался. Приближающийся праздник раздражал его больше прежнего. Пожертвовать своим домом, частной жизнью, покоем – и ради чего? Чтобы куча держащих нос по ветру приятелей нажралась за его счет, приговаривая: «Ах, бедняжка Калеб»?!
Снова звонок. Елена открыла дверь. Минуту спустя в патио вошел крепко сложенный мужчина средних лет.
– Джек Аркалли, – представился он. – Из ресторана. Договаривались с вашим агентом, Айрин Джекобс. – Грубовато-напористый, с низким голосом, ежиком седых волос, козлиной бородкой и одиноким колечком в ухе – доживший до старости облезлый Дон Жуан.
Джек горячо пожал руку Калебу:
– Позвольте сказать: я восхищаюсь вашим творчеством, – заупокойным голосом произнес «Дон Жуан».
– Спасибо, – слегка удивившись, ответил Калеб. Эти люди потребовали с него плату вперед.
В стеклянную дверь вошел еще один мужчина, моложе и стройнее, с черными курчавыми волосами.
– Майкл, мой партнер, – пояснил Аркалли. Деловой партнер или любовник или и то, и другое? Такая мрачная и вместе с тем проникновенная парочка – им бы похороны устраивать, а не вечеринки.
– Покажите нам территорию, и мы приступим, – предложил Аркалли.
Калеб провел их по комнатам. Аркалли выбирал место для стола и для бара. Официанты с подносами не предусматривались – так выйдет дешевле, и больше места останется для гостей. Аркалли решил готовить на веранде – «дождя уже не будет, как, по-вашему?» – а напитки выставить в гостиной перед телевизором.
Изгнанный из собственного патио, Калеб уединился в кабинете. Сел за стол – ненадолго. Во время вечеринки кабинет тоже станет общедоступным, и нужно заранее уничтожить все улики. Калеб пошарил на полках. Убрал все со стола. Выдвинул ящики. В верхнем правом обнаружилась скверного качества порнография сороковых годов: красотка в чулках и подвязках связала другую такую же мадам и хлещет ее бельевой веревкой. Клэр Уэйд, его звездочка, подарила картинку Калебу в день премьеры «Венеры в мехах». Заглянет ли Клэр к нему сегодня, или она тоже покинула его?
Только нижний ящик запирался когда-то, но Калеб потерял ключ. Открыв ящик, он достал блокнот на пружине. Открыл и пролистал – его странные опыты, упражнения в ремесле или попытки обрести душевное здоровье. Тринадцать исчерченных карандашом страниц. Оден говорил, что любому человеку приятен вид собственного почерка и запах своих газов, но Калебу и то, и другое было отвратительно. Выглядит, как набросок пьесы, но это не пьеса. «Разговор с покойным дружком». О да, это их заведет!
Он хотел вырвать страницы, но рука не поднималась. Рано еще. Показать доктору Чин? Или просто рассказать, чем он занимается по вечерам? Калеб засунул блокнот обратно в ящик, прикрыл картинкой с садомазохистками, а на самый верх положил словарь Вебстера. При виде словаря любопытный зевнет и задвинет ящик.
Телефон. Калеб снял трубку.
– Доброе утро, котик! – заворковала Айрин. – Проверка связи. Джек еще здесь? Симпатяга, а? Был журналистом, потом актером, а теперь – повар. Джек-на-все-руки. Можешь мне поверить, он настоящий профи. Я только хотела убедиться, что ты в последний момент не струсил и не прогнал его.
– Я подумывал об этом.
– Знаю, знаю. Расслабься, дорогой. Твой день рождения. Расслабься и получай удовольствие.
– Мой день рождения. Имею право рыдать, если захочу. Ну вот, ну вот. Чувство юмора тебе никогда не изменяет.
– Ты-то не заглянешь? Я сегодня такой хрупкий, прямо фарфоровый. Весь на иголках, словно перед премьерой.
Чего ты нервничаешь? Это же праздник. Соберутся друзья.
– Не знаю, что меня так пугает. Просто давно людей не видел, наверное.
– Сходи, прогуляйся. Пообедай с каким-нибудь приятелем. С сестрой, еще с кем-нибудь. Сними напряжение.
– А ты? Давай, приглашу тебя.
– Извини, не могу. Загляну попозже, часа в три. Продержишься до тех пор?
– Конечно. – Он с трудом перевел дыхание. – Знаешь, пока мы не заговорили об этом, я и не замечал, что схожу с ума.
– Значит, не стоит об этом говорить. До скорого. Пока.
Калеб положил трубку и так и остался сидеть возле телефона, делая один глубокий вдох за другим, пытаясь понять, что с ним такое. И правда, волнуется, словно перед выступлением.
В гостиной заговорил телевизор. Елена обычно включает его, чтобы не так скучно было убирать. Рестораторы перестали хлопотать – похоже, всех заинтересовало происходящее на экране.
– Генри Льюс! Ого-го! Поверить не могу, что заполучила вас на свою передачу!
– Мне здесь нравится, Рози.
– Ребята, этот парень – классный актер. Генри Льюс – Гамлет своего поколения.
– Увы!
– Разве это плохо?
– Наверное, лучше, чем быть Кориоланом своего поколения.
Поскольку аудитория откликнулась лишь вежливым смешком, Рози постаралась расхохотаться погромче.
– «Кориолан» – второстепенная пьеса Шекспира, – пояснила она. – Говорю это для тех, кто, как и я, считает Шекспира одним из дружков Гвинет Пэлтроу. А вы видели этот фильм – «Влюбленный Шекспир»?
– Да. Мне очень понравилось.
– А что привело вас на наш берег Трескового озера? Вы же здесь играете не Шекспира, а в самом что ни на есть американском мюзикле.
– Главное – играть, Рози. В пьесе Барда, в Бродвейском мюзикле, в рекламе мыла. А потом, Ромео я уже сыграл, и Гамлета тоже. У Шекспира не осталось для меня ролей, пока я не состарюсь настолько, чтобы сыграть Лира.
– Ну, этого нам еще ждать и ждать, верно?
– Вы слишком добры.
– Значит, это и есть ваша заветная мечта? Сыграть короля Лира?
– А может быть, Просперо в «Буре». Мы, шекспиров-цы, делимся на две категории: одни надеются дожить до того дня, когда им удастся сыграть озлобленного старого глупца, другие хотят сыграть мудрого старика.
55
Генри улыбался. Генри подмигивал. Чесал за ухом. Свойский, простой, совсем не то, чего она ожидала. Даже галстук не надел.
Сидя у себя дома в Биконе Молли Дойл, как всегда поздним утром в будний день, смотрела передачу Рози О'Доннел. Закончив домашние дела, она получала право на удовольствие: присесть перед телевизором с чашкой растворимого кофе. Молли ушам своим не поверила, когда Рози назвала имя сегодняшнего участника программы. Генри Льюс, босс ее дочери. Сегодня он обещал прийти на вечеринку к ее сыну. Тесен мир, кивала головой Молли, очень тесен.
– Насколько я понимаю, вы – страшный злодей, – продолжала Рози. – Будете сниматься в роли этого монстра Гревиля. В фильме по роману-бестселлеру.
Аудитория дружно ахнула.
Генри – Молли уже мысленно называла его «Генри» – усмехнулся.
– Да-да. Я уж постараюсь, чтобы меня все возненавидели.
– Разве можно ненавидеть вас, Генри?!
– А вот посмотрим, – коварно мурлыкал он.
– О-о-о, – протянула Рози, округлив глаза, как бурундук, и воздев руки к потолку. Рекламная пауза.
Нет, Генри Льюс вовсе не высокомерный и холодный англичанин, каким его представляла себе Молли. Болтает о Шекспире, словно это – современный популярный автор. Рози он явно нравился. Но Рози и сама востра, не хуже Джесси. Наверное, потому-то Молли так нравилась передача Рози О'Доннел – ведущая напоминала ей дочь, только Рози была толстомордой и счастливой.
Закончилась реклама, Рози вновь появилась на экране, но Генри с ней не было. Молли пожалела, что отказалась от приглашения Калеба, а то бы познакомилась сегодня с Генри и сказала ему, каким душкой он выглядел на экране.
– Это все на сегодня, друзья! – возвестила Рози. – Позвольте еще раз поблагодарить наших сегодняшних гостей. Да, чуть было не забыла: Генри сейчас играет в «Томе и Джерри» в театре «Бут». Мы снова встретимся в понедельник. У нас в гостях будут Майра Сорвино и ее потрясающий отец.
Молли выключила телевизор и пошла в кухню приготовить поесть. Нужно поработать в саду. Земля наконец просохла после затяжных дождей.
Тесен мир, повторила она, открывая банку консервированного супа. Она знакома с людьми, которые дружат со знаменитостями. Ее родные дети вращаются в этом кругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44