– Ты вроде сегодня планировал репетицию?
– Дуайт, Крис и Мелисса подрабатывают на вечеринке. Поработал немного с Тоби. – Он проследовал в гостиную, оглядел диван и «коровье» кресло. – С Тоби нельзя долго общаться с глазу на глаз, крыша поедет.
Он уселся в кресло. Похоже, и Фрэнк сегодня не настроен трахаться.
– Пойду, засуну свой ужин обратно в микроволновку, – сказала Джесси. – Пить будешь? Пиво, чай? Кажется, осталось немного вина.
– Пиво было бы в самый раз.
Джесси вернулась в кухню, достала брокколи, открыла банку «Роллинг-Рок». Забудь, твердила она себе. Сегодня – просто дружеское общение. Все прочее – до другого раза.
Вернувшись, она застала Фрэнка в том же кресле – он внимательно рассматривал ее коллекцию кассет и грыз яблоко. Больше он ничего не догадался принести!
– У тебя тут много хороших фильмов.
– Ага. Ты же у меня раньше не был.
– Нет. Ты у меня бывала, а я здесь впервые. – Принимая из ее рук пиво, Фрэнк улыбнулся – тревожно, неуверенно.
Джесси присела на диван, подцепила вилкой брокколи, положила в рот.
Сегодня Фрэнк пришел к ней. Вторгся в ее пространство. Наверное, поэтому он кажется сегодня таким притягательным. Желание снова накатило на нее.
– Извини, мне очень неприятно, но… – Фрэнк с мольбой поглядел на нее. – Можно мне снять ботинки и носки?
– Что?
– Промокли насквозь.
Она рассмеялась.
– Можно подумать, я одета для вечеринки, – она натянула на колени подол рубашки. – Давай, устраивайся поудобнее. Мы же не чужие.
Фрэнк принялся развязывать шнурки кроссовок.
– Ох уж эти южане, – поддразнила Джесси. – Такие воспитанные!
Фрэнк ухмыльнулся, стягивая носки.
– Знаешь, я утратил хорошие манеры вместе с акцентом. Ноги у него были влажные, очень бледные.
– Хорошие манеры все еще при тебе. – Может, это его главный недостаток? Слишком вежлив? – А насчет акцента ты прав. Почти не заметно. Как это тебе удалось?
– Я играл в театре уже в старших классах. В Мемфисе. Вот акцент и повыветрился. – Фрэнк тряхнул головой. – А как твоя мама? Ты ездила к ней в воскресенье?
– Мама? Безумна, как всегда. Не стоит о ней. Может, съешь что-нибудь посущественнее яблока?
– Я не голоден. Мне бы не мешало похудеть. От канцелярской работы толстеешь – каждый день хожу на ланч, лишь бы из офиса убраться.
Насчет излишнего веса он прав. С этим не поспоришь.
– Бедный ты, бедный. Целый день работать на какого-то скучного маклера.
– Это ничем не хуже, чем отдавать все свое время Генри Льюсу.
– Генри – это театр, – вздохнула Джесси. – Через него я постоянно соприкасаюсь с тем, что мне дорого.
– Театр! Глаза бы мои не видели!
– Перестань. Ты тоже любишь театр. Ты отличный режиссер. У тебя талант.
– Нет у меня никакого таланта.
– Есть, есть! К нему бы еще малость везения.
Фрэнк смотрел на нее, озадаченный и немного растроганный. Откусил яблоко, запил пивом.
– Симпатичный у тебя наряд.
– Наконец-то заметил! – Она понимала, что Фрэнк перешел к комплиментам, лишь бы замять чересчур серьезный разговор, но и ей отнюдь не хотелось продолжать интеллигентную беседу. – Ты не поверишь, что мне сегодня сказала Аллегра!
– И что же?
– О… Нет, забудь. Не так уж это интересно.
Джесси вовремя спохватилась. Это же не безобидная сплетня, а предательство. И не стоит нагружать Фрэнка перипетиями любовных драм его актеров.
– А у тебя и брюки промокли, – заметила она.
И правда: штанины от воды потемнели до колен.
– Только отвороты.
– Можешь и штаны сиять, я не возражаю.
Фрэнк посмотрел на свои ноги, потом на Джесси.
– Как бы это не навело нас на дурные мысли.
Джесси не вкладывала в свое предложение «дурных мыслей». Но что-то в этом есть, а?
– Такие уж дурные? – усмехнулась она.
– Да нет, только сегодня – будний день, а не выходной. Мы очень мало бываем вместе. Я и подумал – почему бы нам просто не поболтать?
– Хорошо. Славно. И мне бы этого хотелось, – заторопилась она. – Лишь бы тебе было удобно.
Фрэнк не вполне поверил ее словам – или своим.
– Ну, чтобы мне было удобно… – проговорил он и поднялся.
Повернувшись к ней спиной, он расстегнул пряжку пояса и молнию. Стянул с себя брюки – мелькнуло на миг белое пятно трусов-боксеров. Волосатые ноги неплохо смотрелись с пиджаком и рубашкой. – Куда повесить?
– Перебрось через спинку стула.
Он послушался. И снова уселся в кресло, как будто ничего и не произошло, как будто ничего не шевелилось у него в паху. Перебросил правую ногу через левую и продолжал улыбаться напряженной, притворной улыбкой, адресованной то ли самому себе, то ли Джесси, то ли своевольному пенису.
И что они пытаются доказать? Что могут провести вечер наедине друг с другом в нижнем белье? Джесси подвернула под себя одну ногу, плотно сомкнув колени. Сидят, словно сто лет женатые старики.
– О-о! – воскликнула она вдруг. – Вот кто мне ответит! У меня в голове целый день крутится какая-то фраза из кино: «Лублу тэбя, как свынка гразь». Знакомо? Это Гарбо? Марлен Дитрих?
Фрэнк сосредоточился на минуту, потом расплылся в улыбке.
– Нет. Ингрид Бергман. В… как это… – Он защелкал пальцами.
– «Газовый свет»? «Касабланка»?
– Нет, что-то историческое. Комедия. Ингрид красива, как всегда, но еще и забавна, а от этого еще прекраснее. Она играет предсказательницу судьбы с вычурным именем… Клио Дюлейн! Влюблена в Гэри Купера.
– «Путь в Саратогу»! – воскликнула Джесси. – Только что показывали по «Эй-Эм-Си». Как я могла забыть? Там еще карлик и мулатка-домоправительница. Ингрид прекрасна, но Гэри Купер еще лучше.
Как мало на свете мужчин – и женщин, – разбирающихся в старом кино. Голубые считают себя знатоками, но, как правило, могут припомнить лишь несколько самых известных имен и зацитированных до банальности сцен. А натурал-любитель старого кино стесняется говорить о нем, Фрэнк – отрадное исключение.
– Лублу тэбя, как свынка гразь, – повторил Фрэнк, не сводя с нее глаз.
– Ты что это? – Но она знала, что.
– Жаль, сегодня будний день.
– Подумаешь!
– Секс в будний день – не так романтично. Второпях, функционально, что ли.
– С чего ты взял, что я хочу завалиться с тобой в постель?
Фрэнк серьезно обдумал вопрос и кивнул:
– Отлично. Если ты так настроена, волноваться не о чем, верно?
Джесси уперла локоть в колено, подперла подбородок ладонью. Оба блефуют, пытаются скрыть охватившее их влечение.
– Еще не поздно, – сказала она. – Функционально, говоришь? А что, можно.
– Не знаю, – с улыбкой повторил Фрэнк, – Каждую минуту меняю решение.
– Я тоже. – Горло перехватило, голос хриплый.
Они сидели неподвижно, внимательно глядя друг на друга, выжидая, кто первый сделает следующий ход. Наконец, Фрэнк встал. Подошел к ней. С его лица не сходила улыбка. Джесси подвинулась, уступая место. Фрэнк пристроился рядом. Обнял ее за плечи.
– Привет! – сказал он.
– И тебе привет.
Джесси откинулась, вжалась в теплое мужское тело. Ее удивило, насколько он теплый. Большой и надежный, словно ломовая лошадь. Подбородок усыпан мелкими точками – к вечеру пробивается щетина.
– Почистить зубы? – шепотом предложила она. – Брокколи с чесноком.
– Обожаю брокколи с чесноком. – И он поцеловал ее.
Его дыхание отдавало пивом и яблоками. Поцелуй проник глубоко, свернулся узлом внизу живота, дал побеги, словно лоза, обвил ее грудь.
– Да, да! – мысленно шептала она. Именно этого она хотела. Именно это ей нужно. Секс. Славный, добрый секс, секс с хорошим парнем, с приятным парнем, который любит ее больше, чем Джесси – его. Очень жаль, но это так. И уж лучше так, чем наоборот. И кто знает, что почувствует он или она после.
31
Он глубоко проник в ее рот поцелуем. Мягкие груди расплющены о его грудь. Его рука задирает подол рубашки, гладит обнаженную, без лифчика, спину, нащупывает мягкие выступы позвонков. Пахнет шампунем, чистыми волосами. Какая она маленькая, легкая в его руках – взял бы и унес, завладел навсегда.
Секс, добрый животный секс, настаивало тело. Но душа мечтала: любовь, Джесси, на всю жизнь. Душа и тело пребывали в раздоре с той минуты, как Фрэнк переступил порог ее дома. Тело взяло верх, но душа все еще надеялась, что хороший секс приведет к любви.
– В постель, – шепнула Джесси.
– Нам хватит там места?
Фрэнк сел. Джесси выскользнула из его рук. Пробежала в спальню, проворно вскарабкалась по лесенке на второй ярус – мелькнули потрепанные трусики. Плюхнулась на кровать.
Фрэнк резко поднялся – даже голова закружилась. Снял пиджак и принялся расстегивать рубашку.
Что ты возишься? – поторопила Джесси.
– Раздеваюсь.
Наверху пространства для маневра не будет. Правда, и перед «Венерой в мехах» раздеваться не слишком-то приятно.
Трусы и футболка показались ему непригодными – лучшее белье Фрэнк берег для уикэнда – так что их он тоже снял, прежде чем подняться по лестнице. Босыми ногами больно ступать по узким перекладинам.
– О-о! – разочарованно протянула Джесси. – А я-то хотела раздеть тебя.
– Я компенсирую тебе эту потерю.
Фрэнк притянул Джесси к себе. Чистое, бездумное удовольствие – лечь в постель с женщиной. С любой женщиной. А потом «женщина» вновь стала Джесси, и это было еще лучше.
Рубашка отброшена прочь, за ней последовали трусы, Фрэнк присел на корточки, чтобы получше рассмотреть Джесси. Наверху оказалось больше места, чем он рассчитывал, и света достаточно – кровать закреплена прямо под окном. Джесси легла на спину, чудесная фигура, полностью обнаженная. В полумраке Фрэнк различал дорогие ему приметы – короткую стрижку, лукавую улыбку, груди, размером с чашку, словно подмигивающие соски, рыжий треугольник волос внизу.
– Ага, – замурлыкала она, – любишь старушек?
– Нет, – возразил он, – я люблю тебя. – Надоела эта игра. Джесси старше всего на два года. Он лег рядом с ней и попытался убедить, что его влечение и есть любовь.
Получилось лучше, чем в первый раз, но секс стал сложнее, утратил невинность. Слишком сильны эмоции. Когда Фрэнк взял в рот ее сосок, ему хотелось верить, что сквозь плоть его губы касаются ее сердца. Когда Джесси взяла в рот его член, Фрэнк почувствовал не только возбуждение, но и нежную благодарность. Одной рукой она придерживала его, другой откинула волосы со лба и посмотрела ему прямо в глаза, словно говоря: видишь, как сильно ты мне нравишься? Но ему было неприятно, что любимая женщина берет пенис в рот, пусть даже его собственный пенис. Она слишком умело справлялась со своей задачей. Сколько голубых встретилось на ее пути! Может, они давали ей уроки? Фрэнк нежно привлек Джесси к себе, поцеловал в лоб, в глаза. Уложил ее на спину и сам сполз пониже.
Да, этого-то он и хотел. Ее волоски нежно щекотали ему подбородок и губы. Пальцами он раздвинул складки, языком нащупал путь. Теперь он – ведущий в танце. Теперь он, целуя, облизывая, знакомится с ее особым запахом, с ее гормонами, с ее вкусом. Солоноватая слюна пощипывала горло, приятная горечь, словно в воде растворили таблетку аспирина.
Дыхание Джессики участилось, живот вздымался и опадал. Вслед за языком осмелился двинуться и палец, нащупал небольшие выступы, как на верхнем нёбе у пса. Замечательная архитектура! Выступы поднимались все выше, словно балки, поддерживающие свод собора. Дыхание все учащалось, становилось громче – врата собора раскрылись. Джесси приподнялась навстречу ему, обхватила Фрэнка за плечи. Фрэнк вознесся на небеса. Она принимает его любовь, она любит его любовь. Запрокинув голову, приоткрыв рот, Джесси пятками сдавила бока Фрэнка и помчалась во весь опор – к торжеству.
Она достигла финиша и распростерлась на кровати, с трудом переводя дыхание, плоская, безвольная, словно из ее тела вынули все кости. Фрэнк потерся лицом, губами о ее бедро. Пододвинулся выше, ближе к ее лицу. Щеки Джесси раскраснелись, веки сомкнуты в экстазе. Она глубоко дышала раскрытым, улыбающимся ртом.
– А еще говорила, не любишь секс.
– Мм-м? – пробормотала она, не открывая глаз. – Ничего подобного я не говорила.
– Давала понять. Иногда.
– Наверное. Иногда я бываю такой дурой. – Она притронулась к нему, проверяя: – Надень-ка презерватив. Пока я еще тепленькая.
– Погоди. Мне бы не хотелось заканчивать прямо сейчас.
– Завтра на работу, – она заработала рукой. – И тебе, и мне.
Фрэнк остановил проворную ладонь.
– Отдохни, – попросил он. – Ты и так выложилась.
– Хмм.
Он мог кончить от одного прикосновения ее руки, от ее улыбки. Он с трудом сдерживался.
– У тебя есть презерватив? – настаивала она.
– Нет. Не думал, что мы завалимся в постель. – Пусть поймет, наконец, что он пришел к ней не за этим.
– Кажется, у меня есть. В сумочке.
– С какой стати? – возмутился он. – Для Генри? Вот теперь Джесси открыла глаза и уставилась на него.
– Ну уж нет! – расхохоталась она. – Пусть Генри сам покупает себе резинки.
Зачем он это сказал? Зачем вспомнил Генри, как будто ему нужен третий в постели? Да, Джесси на всякий случай носит с собой презервативы, что тут такого? Любая нормальная женщина поступает точно так же. Он бы рад не предохраняться. Проникнуть в нее, и чтобы их не разделяла резинка. Чтобы она забеременела. Вот глупость-то!
– Сейчас принесу твою сумку, – шепнул он. – Подожди минутку. Не хочется уходить от тебя. – Подсунув руки ей под спину, Фрэнк перевернул Джесси на бок, прижался к ней всем телом, крепко обхватив ее сзади. Зарылся носом в ее волосы, легонько пощипывая соски.
– Осторожнее. Я щекотки боюсь, – прошептала она.
– Лублу тэбя, как свынка гразь, – повторил он. А чтобы она не подумала, будто он просто цитирует Ингрид Бергман, Фрэнк прибавил: – До чего ж ты хороша!
Джесси негромко вскрикнула. Потерлась пахом о его напряженный член. Погладила бедро.
– Что бы нам такое непристойное сотворить на пару?
– Не стоит слишком ломать себе голову. – Сексом она защищается от его слов.
– Хочешь трахнуть меня в задницу?
Так небрежно Джесси это произнесла, что он попытался попасть ей в тон.
– Не сегодня.
– Я думала, любому парню этого хочется. Даже нормальному.
Она проговорилась. Думает о том же, что не дает покоя Фрэнку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44