https://wodolei.ru/catalog/unitazy/cvetnie/
Стоило ему только поманить ее пальцем, и Катрин бросала решительно все, чтобы кинуться в его объятия. При этом предавалось забвению все то, что сделала для нее мать; не имело значения и то, что испытывала при этом дочь. Да, Катрин бежала к этому типу по их растоптанным сердцам.
А что, собственно, есть у него такое, чего не могла бы ей дать Хельга? Секс. Мужской половой орган. Только это. Ничего другого и быть не может.
Нечто подобное происходило в те давние годы и с несчастным Петером, но Хельга тогда не обращала на это внимания, потому что Катрин была всего лишь неопытным щенком. Хельга не думала, что история повторится, но именно это и произошло.
Ради этого типа, который, в сущности, ее ни во что не ставит, который дает о себе знать лишь от случая к случаю, которому не пришло в голову ничего лучшего, чем прислать к Рождеству пакет с продуктами… Сыр! Просто смешно! И ради такого человека Катрин бездумно пожертвовала их совместным отдыхом.
«Это выше моего понимания, – твердила себе Хельга, – просто непостижимо, право! Можно было бы это понять, – думала она, – если бы Катрин весь свой отпуск решила провести с Жан-Полем. Одобрила бы Хельга и намерение Катрин проводить с ним выходные дни один-два раза в месяц. Но, увы, это невозможно, он ведь ко всему прочему еще и женат, так что праздничные дни принадлежат, разумеется, дражайшему семейству.
Как только Катрин может мириться со всем этим после того, что пережила в детстве с отцом! Она не стыдится играть роль разрушительницы семьи! Позор!»
Чтобы длинные волосы не мешали смотреть на дорогу, Катрин заправила их за уши. Хельга бросила косой взгляд на профиль дочери, ее выпуклый лоб, нос с маленькой горбинкой, нежный подбородок. «Вот ведь, выглядит совсем невинной, – подумала она, – словно молоденькая девчушка, почти ребенок. Да она и есть ребенок, желающий иметь все, что ему нравится, и не склонный считаться с другими и в чем-либо отказывать себе. Ах, Катрин, Катрин, когда же ты наконец вырастешь?»
Хельга была уверена: придет время, и Катрин поймет, что никто ее не любит так, как любит мать, и ни с кем она не может быть счастливее, чем со своими матерью и дочерью.
– Мы должны быть всегда вместе, мы трое, – произнесла она вслух.
Катрин встрепенулась.
– Что такое, мама? Что ты сказала?
– Ничего особенного, просто мысли вслух.
– Ах, вот что!
– Даниэла, прикрой окно! Сквозит!
– А меня еще мутит, – пожаловалась девочка.
– Сама виновата, – бросила Хельга.
– От этого не легче.
– Мы уже подъезжаем, – утешила девочку Катрин, – ты сможешь выйти из машины.
Вот уже впереди показались первые красивые каркасные дома Винтерберга, крыши и карнизы которых были припудрены снегом. Катрин бросила взгляд на часы приборной доски автомобиля. Ехать пришлось дольше, чем обычно, – почти три часа.
На обратном пути, под Леннештадтом, снег снова сменился дождем, но, когда в районе Ольпе она выехала на автомагистраль, уже только слабо моросило. Катрин оставила Кёльн по левую руку и поехала прямо в Дюссельдорф.
Мать и дочь были почти забыты: она знала, что обе отлично устроены в пансионате. Сердце Катрин радовалось предстоящему неожиданному свиданию с Жан-Полем. Она не строила догадок о том, какую важную новость он для нее приготовил, предполагая, что это было лишь предлогом, чтобы вернее заманить ее на свидание. Катрин была счастлива.
Припарковывая машину на большой стоянке возле своего жилого квартала, она заметила, что дождь снова усилился.
Зонта у нее с собой не было. С минуту Катрин думала, не стоит ли переждать, пока дождь утихнет, но терпения на это не хватило. Она натянула на себя красно-белую вязаную шапочку, как раз под цвет пуловера, и спрятала под нее, насколько возможно, свои длинные волосы. Катрин знала, что это недостаточная защита от сырости, но все же так было лучше. Высоко подняв воротник своей кожаной куртки, держа чемоданчик в руке, а сумку под мышкой, она понеслась через стоянку к задним воротам жилого комплекса. Лифт был занят, и, не дожидаясь его, она побежала на восьмой этаж по лестнице.
Катрин как раз собиралась сунуть ключ в замок своей квартиры, когда услышала, что за спиной остановился лифт. Невольно обернувшись, она увидела Жан-Поля. В синтетической куртке, непромокаемой шляпе и сапогах он выглядел элегантным, уверенным в себе, оснащенным против любой непогоды. В руке он нес свой неизменный чемодан-рюкзак.
Катрин подлетела к нему.
– Как замечательно, что ты уже здесь!
Он обхватил ее, прижал к себе, но тут же отпустил.
– Я здесь уже давно. Больше часа.
– О, – сказала она огорченно, – прости.
– Да перестань ты постоянно извиняться, когда вовсе не виновата. Я пока посидел в кафе.
– Ехать было очень страшно.
– Да разве ты ехала? Запыхалась так, словно всю дорогу из Винтерберга бежала.
Она захохотала и сорвала с головы шапчонку.
– Ну уж нет! Пешком только от стоянки машин до дому и по лестнице вверх.
Он просунул пальцы рук в гриву иссиня-черных волос и растрепал их.
– Ох, как я рада, Жан-Поль, что вижу тебя. Ссориться не будем, правда?
– Споры, ma petite, неизбежны при противоположности мнений. Одной доброй воли, чтобы избежать их, недостаточно, даже если обе стороны готовы во имя этого смириться с язвой желудка.
Она схватила его за руку.
– Давай же наконец войдем в квартиру!
– Нет, нет, ma ch?rie, у меня другие планы.
– Заранее согласна, – с готовностью сказала она, – но разреши мне хотя бы включить отопление.
– Это не понадобится. Мы уезжаем.
Принять этот вариант без вопросов она все же не могла.
– Куда?
– Увидишь, – ответил он, сохраняя таинственность. Хотя Катрин вовсе не улыбалось снова садиться за руль и выезжать в столь противную погоду, она решила не сопротивляться. Опыт научил ее тому, что Жан-Поль всегда настоит на своем, а, с другой стороны, она знала, что его замыслы всегда хороши, и потому не хотела портить настроение ни ему, ни себе. Но легкий вздох ей подавить все же не удалось.
– Ты изнемогаешь от усталости? – спросил он очень участливо. – Так ведь?
– Да ладно, – проговорила она и взяла чемодан. Он отобрал у нее этот груз.
– Разреши понести мне.
– Ах, Жан-Поль, ну что ты, он же не тяжелый.
– Так полагается.
– Ты уверен? А мне кажется, это давно устарело.
– Не следует верить всему тому, о чем пишет «Либерта». Хорошие манеры не устаревают никогда.
Лифт все еще стоял на их этаже: видимо, многие жильцы находились в разъездах. Катрин и Жан-Поль поехали вниз. Она не могла на него наглядеться. Ох, как же он ей нравился с его карими глазами в обрамлении появляющихся при смехе морщинок, с маленькими ухоженными усиками. Она боготворила его так, что сама казалась себе смешной. Но иначе она не могла.
– Я веду себя, как школьница, – произнесла она, посмеиваясь над собственной влюбленностью.
– Люблю школьниц, – заявил он.
– Рада слышать.
– Дай мне ключи от машины! Поведу я.
Это предложение было столь неожиданным, что она опешила.
– Ты что, боишься доверить мне свою машину?
– Да нет же, конечно, нет, – быстро ответила она и вытащила ключи из своей сумочки.
Он взял их.
– Ты где припарковалась?
– Сейчас покажу.
– Ты не ходи со мною, ma petite, стой спокойно и жди, пока я подъеду. Ты и сейчас уже выглядишь, как вылезшая из воды кошка, а если еще раз попадешь под дождь…
– У меня такой плохой вид? – испуганно обронила она.
Он сразу же понял ее беспокойство и заверил:
– Нет, нет, не плохой. Если любишь кошечек, то любишь их и после купания. Но как бы тебе не подхватить maladie. Мы же оба не хотим, чтобы ты слегла.
– Я довольно стойкая, – заметила она. Он не стал обсуждать эту тему.
– Так где стоит твоя машина?
Катрин, как могла, рассказала, куда ему идти, и назвала номер места на стоянке.
Они спустились к выходу. Жан-Поль поставил чемоданы, поцеловал ее, отправляясь к машине, словно прощался. Она смотрела, как он удаляется большими шагами, чем-то напоминающими поступь пантеры. Он шел, высоко подняв прикрытую шляпой голову, будто хлещущий ливень не имеет к нему никакого отношения.
Ей показалось, что время остановилось, но, взглянув на часы, она поняла, что всего-то и прошло две минуты. И тут подъехала ее машина. Не выключая мотора, Жан-Поль выскочил, забрал из ее рук вещи, уложил их в багажник. Катрин, пробежав несколько шагов под дождем, заняла место рядом с водителем. Он сел за руль и бросил шляпу на заднее сиденье. Она сделала то же со своей промокшей насквозь шапкой. Ни слова не говоря, они наклонились друг к другу и поцеловались. Ей никак не хотелось отрывать губы от его рта.
Жан-Поль включил первую скорость, и машина довольно резко дернулась вперед. Катрин вытянула ноги и постаралась расслабиться. Дождь барабанил по крыше, вода ручьями бежала по стеклам.
– Ты встречалась с тем господином из «Берты»? – спросил он.
– Ты ведь мне это запретил, – ответила она. Он бросил на нее быстрый косой взгляд.
– Трудно поверить, что ты меня послушалась.
– Ты прав, – призналась она.
– И что же?
– Это была, как я и говорила, чисто деловая встреча.
Она и не думала рассказывать ему о предложении Клаазена войти в состав гамбургской редакции. Поскольку решила этого предложения не принимать, оно не казалось ей важным. Рассказав же о нем, она могла бы лишь вызвать ярость Жан-Поля, а так он принял ее известие вполне спокойно. Это его свойство было ей уже известно: он мог по поводу одного и того же факта сначала безмерно разволноваться, а потом проявить полное равнодушие. Да, Жан-Поль – сложный человек. Иногда ей казалось, что быть с ним рядом это все равно, что бежать по минному полю.
– Когда-нибудь, – добавила Катрин, пользуясь его спокойным настроением, – мне придется снова побывать в Гамбурге. Но пока срок еще не назначен.
Он на это ничего не ответил, внимательно следя за дорогой, пока они не выехали за черту города и предместий. Когда они доехали до шоссе 138, ведущего на Дуисбург, дождь стал утихать, и Жан-Поль откинулся на спинку сиденья.
– Ты ни о чем не спрашиваешь, – констатировал он.
– Интересно бы узнать, куда ты меня везешь?
– В Гёттерсвиккерхамм.
Она повторила это название.
– Никогда не слышала такого. Звучит экзотически.
– Вообще-то, – заметил он, – я ждал другого вопроса.
Она не знала, что сказать на это.
– Разве тебя не интересует та важная новость, о которой я упоминал?
– Ах, да! О чем-то таком ты сказал по телефону.
– Мне кажется, о том, что есть новость, я сказал более чем ясно.
– Наверное, я не расслышала. Для меня самым важным было то, что ты хочешь со мною встретиться.
– Есть важные новости.
– Надеюсь, ничего дурного?
– Пессимисточка ты моя, – произнес он и ласково потрепал ее по колену.
– Прошу тебя, не обрекай меня на пытку!
– Значит, все же любопытно?
– Еще как!
Он увеличил скорость, чтобы обогнать медленно ползущий грузовик, и, только сделав это, объявил:
– Я собираюсь разводиться с женой. Катрин буквально подскочила на сиденье.
– Что? – вскрикнула она, не веря ушам своим.
– Ты поняла меня совершенно правильно, ma petite. Мои отношения с тобой в том виде, как они развиваются сейчас, стали мне невыносимы. Мне совершенно недостаточно видеть тебя от случая к случаю, а потом отпускать на все четыре стороны. – Он искоса взглянул на Катрин, с явным нетерпением ожидая ответа.
Но прошло еще некоторое время, прежде чем до ее сознания полностью дошел смысл его слов.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что собираешься разводиться из-за меня?
– Хочу сказать именно это. Так оно и есть.
– Нет, ты не можешь этого сделать, Жан-Поль! Это было бы ужасно!
– Значит, тебе достаточно редких встреч, да к тому же еще и тщательно скрываемых?
– Не о том речь. Разумеется, мне было бы приятнее, если бы я всегда знала, где ты находишься, и могла тебе позвонить или написать. Было бы чудесно, если бы мы могли подольше бывать вдвоем. Но ведь, если постараться, этого можно добиться и при нынешнем положении вещей. Я часто об этом думала.
– Но ты никогда не жаловалась.
– Неужели ты ожидал от меня чего-нибудь подобного? Ведь не ожидал, правда? Но как бы то ни было, я никогда, ни при каких обстоятельствах не хотела, чтобы ты подавал на развод.
– Это совершенно неестественно, ma ch?rie.
– Неестественно, что я не хочу разрушать твою семью? Неужели ты так плохо меня знаешь, Жан-Поль? Если бы мне пришлось чувствовать себя виноватой, жизнь стала бы мне не мила.
– Ты просто toguee.
– Что бы это ни значило, я не такова. Он засмеялся.
– И все-таки ты сумасшедшая. Самую малость. И именно поэтому я тебя люблю.
Она повернулась к нему, схватила его за руку.
– Прошу тебя, Жан-Поль, очень прошу! Не разводись! Из-за меня тебе нет необходимости разводиться.
– Значит, выходить за меня ты не хочешь?
Она никогда, даже в мыслях, не взвешивала такую возможность.
– Я не могу выйти замуж за человека, который из-за меня пошел на развод с женой.
– Но ведь именно так поступают тысячи женщин.
– Хоть миллионы. Я не могу.
– А почему не можешь, ch?rie? Может, хоть объяснишь?
– Потому что слишком хорошо помню, как еще ребенком страдала из-за развода родителей…
– Но у меня детей нет.
– …И как страдала моя мать.
– Вот это, кажется, уже ближе к делу. Ты не хочешь портить жизнь маме, n'est-ce pas?
– Она бы никогда в жизни меня не поняла.
– А разве тебе не известно, что женщине вообще на роду написано когда-нибудь покидать родителей…
– Прекрати! – закричала она. – Я уже поняла, что для тебя все средства хороши, лишь бы помучить меня!
– А я-то думал, ты будешь в восторге от перспективы стать моей женой.
– Как ты можешь говорить такое? Еще даже не начав бракоразводный процесс!
– Значит, тебе все-таки хочется этого, n'est-ce pas? Даже, кажется, чем быстрее, тем лучше, так?
– Неправда. Ты искажаешь смысл моих слов. – Катрин глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я всего лишь имею в виду, что женатый мужчина не имеет права делать предложение другой женщине. Это просто ни в какие ворота не лезет. Не говоря уже о том, что не имеет никакого юридического значения.
– Что ты хочешь этим сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
А что, собственно, есть у него такое, чего не могла бы ей дать Хельга? Секс. Мужской половой орган. Только это. Ничего другого и быть не может.
Нечто подобное происходило в те давние годы и с несчастным Петером, но Хельга тогда не обращала на это внимания, потому что Катрин была всего лишь неопытным щенком. Хельга не думала, что история повторится, но именно это и произошло.
Ради этого типа, который, в сущности, ее ни во что не ставит, который дает о себе знать лишь от случая к случаю, которому не пришло в голову ничего лучшего, чем прислать к Рождеству пакет с продуктами… Сыр! Просто смешно! И ради такого человека Катрин бездумно пожертвовала их совместным отдыхом.
«Это выше моего понимания, – твердила себе Хельга, – просто непостижимо, право! Можно было бы это понять, – думала она, – если бы Катрин весь свой отпуск решила провести с Жан-Полем. Одобрила бы Хельга и намерение Катрин проводить с ним выходные дни один-два раза в месяц. Но, увы, это невозможно, он ведь ко всему прочему еще и женат, так что праздничные дни принадлежат, разумеется, дражайшему семейству.
Как только Катрин может мириться со всем этим после того, что пережила в детстве с отцом! Она не стыдится играть роль разрушительницы семьи! Позор!»
Чтобы длинные волосы не мешали смотреть на дорогу, Катрин заправила их за уши. Хельга бросила косой взгляд на профиль дочери, ее выпуклый лоб, нос с маленькой горбинкой, нежный подбородок. «Вот ведь, выглядит совсем невинной, – подумала она, – словно молоденькая девчушка, почти ребенок. Да она и есть ребенок, желающий иметь все, что ему нравится, и не склонный считаться с другими и в чем-либо отказывать себе. Ах, Катрин, Катрин, когда же ты наконец вырастешь?»
Хельга была уверена: придет время, и Катрин поймет, что никто ее не любит так, как любит мать, и ни с кем она не может быть счастливее, чем со своими матерью и дочерью.
– Мы должны быть всегда вместе, мы трое, – произнесла она вслух.
Катрин встрепенулась.
– Что такое, мама? Что ты сказала?
– Ничего особенного, просто мысли вслух.
– Ах, вот что!
– Даниэла, прикрой окно! Сквозит!
– А меня еще мутит, – пожаловалась девочка.
– Сама виновата, – бросила Хельга.
– От этого не легче.
– Мы уже подъезжаем, – утешила девочку Катрин, – ты сможешь выйти из машины.
Вот уже впереди показались первые красивые каркасные дома Винтерберга, крыши и карнизы которых были припудрены снегом. Катрин бросила взгляд на часы приборной доски автомобиля. Ехать пришлось дольше, чем обычно, – почти три часа.
На обратном пути, под Леннештадтом, снег снова сменился дождем, но, когда в районе Ольпе она выехала на автомагистраль, уже только слабо моросило. Катрин оставила Кёльн по левую руку и поехала прямо в Дюссельдорф.
Мать и дочь были почти забыты: она знала, что обе отлично устроены в пансионате. Сердце Катрин радовалось предстоящему неожиданному свиданию с Жан-Полем. Она не строила догадок о том, какую важную новость он для нее приготовил, предполагая, что это было лишь предлогом, чтобы вернее заманить ее на свидание. Катрин была счастлива.
Припарковывая машину на большой стоянке возле своего жилого квартала, она заметила, что дождь снова усилился.
Зонта у нее с собой не было. С минуту Катрин думала, не стоит ли переждать, пока дождь утихнет, но терпения на это не хватило. Она натянула на себя красно-белую вязаную шапочку, как раз под цвет пуловера, и спрятала под нее, насколько возможно, свои длинные волосы. Катрин знала, что это недостаточная защита от сырости, но все же так было лучше. Высоко подняв воротник своей кожаной куртки, держа чемоданчик в руке, а сумку под мышкой, она понеслась через стоянку к задним воротам жилого комплекса. Лифт был занят, и, не дожидаясь его, она побежала на восьмой этаж по лестнице.
Катрин как раз собиралась сунуть ключ в замок своей квартиры, когда услышала, что за спиной остановился лифт. Невольно обернувшись, она увидела Жан-Поля. В синтетической куртке, непромокаемой шляпе и сапогах он выглядел элегантным, уверенным в себе, оснащенным против любой непогоды. В руке он нес свой неизменный чемодан-рюкзак.
Катрин подлетела к нему.
– Как замечательно, что ты уже здесь!
Он обхватил ее, прижал к себе, но тут же отпустил.
– Я здесь уже давно. Больше часа.
– О, – сказала она огорченно, – прости.
– Да перестань ты постоянно извиняться, когда вовсе не виновата. Я пока посидел в кафе.
– Ехать было очень страшно.
– Да разве ты ехала? Запыхалась так, словно всю дорогу из Винтерберга бежала.
Она захохотала и сорвала с головы шапчонку.
– Ну уж нет! Пешком только от стоянки машин до дому и по лестнице вверх.
Он просунул пальцы рук в гриву иссиня-черных волос и растрепал их.
– Ох, как я рада, Жан-Поль, что вижу тебя. Ссориться не будем, правда?
– Споры, ma petite, неизбежны при противоположности мнений. Одной доброй воли, чтобы избежать их, недостаточно, даже если обе стороны готовы во имя этого смириться с язвой желудка.
Она схватила его за руку.
– Давай же наконец войдем в квартиру!
– Нет, нет, ma ch?rie, у меня другие планы.
– Заранее согласна, – с готовностью сказала она, – но разреши мне хотя бы включить отопление.
– Это не понадобится. Мы уезжаем.
Принять этот вариант без вопросов она все же не могла.
– Куда?
– Увидишь, – ответил он, сохраняя таинственность. Хотя Катрин вовсе не улыбалось снова садиться за руль и выезжать в столь противную погоду, она решила не сопротивляться. Опыт научил ее тому, что Жан-Поль всегда настоит на своем, а, с другой стороны, она знала, что его замыслы всегда хороши, и потому не хотела портить настроение ни ему, ни себе. Но легкий вздох ей подавить все же не удалось.
– Ты изнемогаешь от усталости? – спросил он очень участливо. – Так ведь?
– Да ладно, – проговорила она и взяла чемодан. Он отобрал у нее этот груз.
– Разреши понести мне.
– Ах, Жан-Поль, ну что ты, он же не тяжелый.
– Так полагается.
– Ты уверен? А мне кажется, это давно устарело.
– Не следует верить всему тому, о чем пишет «Либерта». Хорошие манеры не устаревают никогда.
Лифт все еще стоял на их этаже: видимо, многие жильцы находились в разъездах. Катрин и Жан-Поль поехали вниз. Она не могла на него наглядеться. Ох, как же он ей нравился с его карими глазами в обрамлении появляющихся при смехе морщинок, с маленькими ухоженными усиками. Она боготворила его так, что сама казалась себе смешной. Но иначе она не могла.
– Я веду себя, как школьница, – произнесла она, посмеиваясь над собственной влюбленностью.
– Люблю школьниц, – заявил он.
– Рада слышать.
– Дай мне ключи от машины! Поведу я.
Это предложение было столь неожиданным, что она опешила.
– Ты что, боишься доверить мне свою машину?
– Да нет же, конечно, нет, – быстро ответила она и вытащила ключи из своей сумочки.
Он взял их.
– Ты где припарковалась?
– Сейчас покажу.
– Ты не ходи со мною, ma petite, стой спокойно и жди, пока я подъеду. Ты и сейчас уже выглядишь, как вылезшая из воды кошка, а если еще раз попадешь под дождь…
– У меня такой плохой вид? – испуганно обронила она.
Он сразу же понял ее беспокойство и заверил:
– Нет, нет, не плохой. Если любишь кошечек, то любишь их и после купания. Но как бы тебе не подхватить maladie. Мы же оба не хотим, чтобы ты слегла.
– Я довольно стойкая, – заметила она. Он не стал обсуждать эту тему.
– Так где стоит твоя машина?
Катрин, как могла, рассказала, куда ему идти, и назвала номер места на стоянке.
Они спустились к выходу. Жан-Поль поставил чемоданы, поцеловал ее, отправляясь к машине, словно прощался. Она смотрела, как он удаляется большими шагами, чем-то напоминающими поступь пантеры. Он шел, высоко подняв прикрытую шляпой голову, будто хлещущий ливень не имеет к нему никакого отношения.
Ей показалось, что время остановилось, но, взглянув на часы, она поняла, что всего-то и прошло две минуты. И тут подъехала ее машина. Не выключая мотора, Жан-Поль выскочил, забрал из ее рук вещи, уложил их в багажник. Катрин, пробежав несколько шагов под дождем, заняла место рядом с водителем. Он сел за руль и бросил шляпу на заднее сиденье. Она сделала то же со своей промокшей насквозь шапкой. Ни слова не говоря, они наклонились друг к другу и поцеловались. Ей никак не хотелось отрывать губы от его рта.
Жан-Поль включил первую скорость, и машина довольно резко дернулась вперед. Катрин вытянула ноги и постаралась расслабиться. Дождь барабанил по крыше, вода ручьями бежала по стеклам.
– Ты встречалась с тем господином из «Берты»? – спросил он.
– Ты ведь мне это запретил, – ответила она. Он бросил на нее быстрый косой взгляд.
– Трудно поверить, что ты меня послушалась.
– Ты прав, – призналась она.
– И что же?
– Это была, как я и говорила, чисто деловая встреча.
Она и не думала рассказывать ему о предложении Клаазена войти в состав гамбургской редакции. Поскольку решила этого предложения не принимать, оно не казалось ей важным. Рассказав же о нем, она могла бы лишь вызвать ярость Жан-Поля, а так он принял ее известие вполне спокойно. Это его свойство было ей уже известно: он мог по поводу одного и того же факта сначала безмерно разволноваться, а потом проявить полное равнодушие. Да, Жан-Поль – сложный человек. Иногда ей казалось, что быть с ним рядом это все равно, что бежать по минному полю.
– Когда-нибудь, – добавила Катрин, пользуясь его спокойным настроением, – мне придется снова побывать в Гамбурге. Но пока срок еще не назначен.
Он на это ничего не ответил, внимательно следя за дорогой, пока они не выехали за черту города и предместий. Когда они доехали до шоссе 138, ведущего на Дуисбург, дождь стал утихать, и Жан-Поль откинулся на спинку сиденья.
– Ты ни о чем не спрашиваешь, – констатировал он.
– Интересно бы узнать, куда ты меня везешь?
– В Гёттерсвиккерхамм.
Она повторила это название.
– Никогда не слышала такого. Звучит экзотически.
– Вообще-то, – заметил он, – я ждал другого вопроса.
Она не знала, что сказать на это.
– Разве тебя не интересует та важная новость, о которой я упоминал?
– Ах, да! О чем-то таком ты сказал по телефону.
– Мне кажется, о том, что есть новость, я сказал более чем ясно.
– Наверное, я не расслышала. Для меня самым важным было то, что ты хочешь со мною встретиться.
– Есть важные новости.
– Надеюсь, ничего дурного?
– Пессимисточка ты моя, – произнес он и ласково потрепал ее по колену.
– Прошу тебя, не обрекай меня на пытку!
– Значит, все же любопытно?
– Еще как!
Он увеличил скорость, чтобы обогнать медленно ползущий грузовик, и, только сделав это, объявил:
– Я собираюсь разводиться с женой. Катрин буквально подскочила на сиденье.
– Что? – вскрикнула она, не веря ушам своим.
– Ты поняла меня совершенно правильно, ma petite. Мои отношения с тобой в том виде, как они развиваются сейчас, стали мне невыносимы. Мне совершенно недостаточно видеть тебя от случая к случаю, а потом отпускать на все четыре стороны. – Он искоса взглянул на Катрин, с явным нетерпением ожидая ответа.
Но прошло еще некоторое время, прежде чем до ее сознания полностью дошел смысл его слов.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что собираешься разводиться из-за меня?
– Хочу сказать именно это. Так оно и есть.
– Нет, ты не можешь этого сделать, Жан-Поль! Это было бы ужасно!
– Значит, тебе достаточно редких встреч, да к тому же еще и тщательно скрываемых?
– Не о том речь. Разумеется, мне было бы приятнее, если бы я всегда знала, где ты находишься, и могла тебе позвонить или написать. Было бы чудесно, если бы мы могли подольше бывать вдвоем. Но ведь, если постараться, этого можно добиться и при нынешнем положении вещей. Я часто об этом думала.
– Но ты никогда не жаловалась.
– Неужели ты ожидал от меня чего-нибудь подобного? Ведь не ожидал, правда? Но как бы то ни было, я никогда, ни при каких обстоятельствах не хотела, чтобы ты подавал на развод.
– Это совершенно неестественно, ma ch?rie.
– Неестественно, что я не хочу разрушать твою семью? Неужели ты так плохо меня знаешь, Жан-Поль? Если бы мне пришлось чувствовать себя виноватой, жизнь стала бы мне не мила.
– Ты просто toguee.
– Что бы это ни значило, я не такова. Он засмеялся.
– И все-таки ты сумасшедшая. Самую малость. И именно поэтому я тебя люблю.
Она повернулась к нему, схватила его за руку.
– Прошу тебя, Жан-Поль, очень прошу! Не разводись! Из-за меня тебе нет необходимости разводиться.
– Значит, выходить за меня ты не хочешь?
Она никогда, даже в мыслях, не взвешивала такую возможность.
– Я не могу выйти замуж за человека, который из-за меня пошел на развод с женой.
– Но ведь именно так поступают тысячи женщин.
– Хоть миллионы. Я не могу.
– А почему не можешь, ch?rie? Может, хоть объяснишь?
– Потому что слишком хорошо помню, как еще ребенком страдала из-за развода родителей…
– Но у меня детей нет.
– …И как страдала моя мать.
– Вот это, кажется, уже ближе к делу. Ты не хочешь портить жизнь маме, n'est-ce pas?
– Она бы никогда в жизни меня не поняла.
– А разве тебе не известно, что женщине вообще на роду написано когда-нибудь покидать родителей…
– Прекрати! – закричала она. – Я уже поняла, что для тебя все средства хороши, лишь бы помучить меня!
– А я-то думал, ты будешь в восторге от перспективы стать моей женой.
– Как ты можешь говорить такое? Еще даже не начав бракоразводный процесс!
– Значит, тебе все-таки хочется этого, n'est-ce pas? Даже, кажется, чем быстрее, тем лучше, так?
– Неправда. Ты искажаешь смысл моих слов. – Катрин глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я всего лишь имею в виду, что женатый мужчина не имеет права делать предложение другой женщине. Это просто ни в какие ворота не лезет. Не говоря уже о том, что не имеет никакого юридического значения.
– Что ты хочешь этим сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30