– Нет ничего особенного. Я с удовольствием присоединюсь к вам, если вы разрешите.
У него были изысканные манеры европейца, который получил образование в лучших школах; из отчета Поля Цейса она узнала, что он учился в «Ле Росей» в Гстааде. Много раз за долгие годы она видела его с Хеллерами до и после того, как она была им официально представлена. Но ни разу не узнала его, ни разу не возникла догадка, что он ее сын. Как это могло случиться? Непонятно. Она всегда была уверена, что мгновенно узнает своего сына, что услышит зов родной крови.
Кристиан был похож на нее, но не настолько, чтобы их родство бросалось в глаза. У него были темные волосы, светлая кожа, высокие скулы, но нос был шире, и цвет глаз больше напоминал цвет Мирека или ее отца.
– Вы здесь одна? – спросил он. Катринка кивнула.
– Только на несколько дней. – Она знала, что если не будет осторожна, то он может подумать, что она пытается его соблазнить. – Когда никто не может поехать со мной, я приезжаю одна. Я люблю кататься на лыжах. Когда-то маленькая гостиница «Золотой рог», недалеко отсюда, была моей.
– Ах, да, – сказал он, улыбаясь. – Мои родители часто водили меня туда пить чай, когда я был маленький. Иногда я захожу туда.
– Я завела эту традицию, – сказала она гордо. – Может быть, вы хотите кофе или бренди? – поинтересовалась она, так как он не проявлял никакого желания уйти, а ей хотелось задержать его.
Он предпочел и то и другое, и Катринка позвала официанта, чтобы сделать заказ, а затем, откинувшись на спинку стула, стала выяснять все, что она могла узнать о Кристиане, но не факты, которые были довольно четко изложены в отчете Цейса, а то, что он думает, что чувствует.
Из него легко было все выудить. У Катринки был на то хороший опыт, а Кристиан был молод, немного высокомерен, совершенно уверен в том, что он интересный молодой человек и каждая женщина захочет его. Она продолжала разговор в легкой манере, но без флирта, стараясь, чтобы он открыл ей гораздо больше, чем девушке, с которой хотел бы лечь в постель.
Многое из того, что Кристиан ей рассказал, она уже знала. Отец Кристиана – Курт Хеллер – был дипломатом, а элегантная жена Курта – дочерью крупного немецкого промышленника, основателя электронной фирмы, и прекрасной хозяйкой дома. В детстве Кристиан много путешествовал с ними по странам, где его отец занимал дипломатические посты, – Аргентина, Уругвай, Испания, Голландия, пока не пришло время учиться в школе. Сейчас он учится в университете, специализируется в области экономики, что должно ему открыть дорогу к высшим государственным постам или к престижной должности в одном из немецких финансовых учреждений.
– Тебе нравилось путешествовать?
Он пожал плечами:
– Я был слишком мал, чтобы оценить всю их прелесть. А в шесть лет я пошел в школу.
– Тебе там нравилось?
– Сначала я чувствовал себя одиноким, но вскоре нашел друзей.
Зачем нужно усыновлять ребенка, чтобы в таком возрасте отрывать его от себя, удивилась она.
– Я ненавидела бы школу, если бы в ней надо было еще и жить. Мне никогда не хотелось расставаться с родителями, даже когда пришло время учиться в университете.
Кристиан усмехнулся:
– Возможно, вы очень любили своих родителей. Катринка вздрогнула, пораженная его словами, а Кристиан снова усмехнулся и добавил:
– Мои слова, я вижу, слишком шокируют вас? Но то, что я сказал, ни для кого не секрет. Все знают, что я ненавижу своих родителей.
Катринка подумала, что, может быть, говоря такие вещи, молодые люди стремятся произвести эффект. Она рассмеялась.
– Ай-ай-ай, – сказала она, качая головой, – обоих или кого-то больше?
– Вы не верите мне?
– Не совсем.
– Вы поверите, когда узнаете меня получше. Или моих родителей. Поверьте мне на слово, их не так-то уж трудно возненавидеть.
– Доктор Циммерман, кажется, любил их, – сказала Катринка, упоминая это имя, чтобы увидеть его реакцию.
– Ну, это не странно. Доктор был законченным приспособленцем и отлично ладил с моими родителями. – Кристиан заметил, что Катринка побледнела, и добавил – Я надеюсь, что он не был вашим хорошим другом.
– Нет, – ответила она кратко.
– Я расстроил вас. Простите. Я полагаю, для того, кто вырос в любящей семье, трудно представить себе такое.
В его голосе звучали печаль и зрелость, и Катринка вдруг почувствовала, что их роли поменялись: она как бы стала ребенком, а он взрослым человеком. Она ожидала всего, но не предполагала, что этот молодой человек может так сильно удивить ее и так сильно взволновать.
– Совсем нетрудно представить себе такое, – сказала она твердо.
Его друзья уже ушли, но затем один из них вернулся, с легким поклоном извинился, прищелкнул при этом каблуками. Катринка предположила, что они учились вместе с Кристианом в одной школе. Молодой человек сказал, что их компания собирается пойти потанцевать и он решил спросить Кристиана, присоединится ли он к ним. Кристиан немного помедлил, взглянул на Катринку, как будто бы проверяя свои шансы. Но она улыбнулась и сказала, чтобы он шел с ними, так как намеревается рано лечь спать.
– Я встаю очень рано, чтобы покататься на лыжах, – объяснила она.
Он неохотно поднялся, поклонился и сказал, что ему доставило большое удовольствие встретиться с ней. Затем он спросил, на какой горе она будет кататься завтра.
– Гахненкам.
– Тогда, возможно, мы увидимся.
– Возможно, – согласилась она, хотя была абсолютно уверена, что если он не станет искать ее, то уж она твердо намерена найти его.
Когда она собиралась лечь спать, позвонил Марк из Сиднея, горя желанием узнать, чем вызвана ее неожиданная поездка в Кицбюэль.
– Что-то случилось? – спросил он. – Что-то случилось после того, как я уехал?
– Все хорошо, – успокоила она. – Великолепно. Я все объясню, когда вернусь. Который у тебя сейчас час?
– Восемь утра, – ответил он. – Начинаю свой первый раунд переговоров.
– Успеха тебе.
– Я буду тебя постоянно информировать.
– Я уже скучаю о тебе.
– Я люблю тебя.
– Я знаю, – сказала она, – и рассчитываю на это.
Она легла в постель и выключила свет, а затем долго лежала без сна, уставившись в темноту. Ожидать, что мужчина примет двадцатитрехлетнего сына своей возлюбленной, которая собирается стать его женой, было слишком. Она это понимала. Тот ужас, который она испытала при первом чтении отчета Цейса, вновь охватил ее. Что, если Марк не поймет ее? Что, если сам факт существования ее сына изменит все, совершенно изменит его чувство к ней? Как она это переживет? Как она сможет пережить еще одну потерю?
Катринка почти не спала в ту ночь, рано встала, выпила только чашку кофе и была у подъемника на гору Гахненкам как раз к началу его работы.
Кристиан ждал ее там.
– Я знал, что вы имеете в виду, когда сказали, что рано пойдете кататься.
– А вы вообще ложились спать? – подтрунила она. – Или же вы танцевали всю ночь?
– Я поспал несколько часов, – ответил он.
Больше меня, подумала она с легкой завистью. Она надеялась, что у нее хватит сил пережить этот трудный день, а она знала, что день будет трудным.
– Хеллер, я не знал, что у тебя есть сестра, – сказал кто-то позади них в очереди.
Катринка вздрогнула, и Кристиан посмотрел на нее с любопытством. Она была одета в черные эластичные лыжные брюки и бирюзовую куртку, а на голове была бирюзовая меховая шапочка. Как обычно, на ней было мало косметики, но щеки раскраснелись, и глаза блестели, несмотря на почти бессонную ночь. Она выглядела на десяток лет моложе своих сорока трех.
– Это очень льстит мне, – сказала Катринка.
– Она мне не сестра, – ответил Кристиан, поворачиваясь, чтобы представить ее тому человеку, который заговорил с ним; это был старший брат одного из его друзей. – Она мой друг, – добавил он с явно собственнической интонацией в голосе. – С уверенностью и изяществом, явно не соответствовавшими его возрасту, Кристиан не допустил, чтобы молодой человек ехал с ними в одной кабине подъемника, а затем перехватил инициативу в беседе на всем их пути до промежуточной станции.
– Я поднимаюсь прямо на вершину, – сказала она.
– И я тоже, – сказал он, следуя за ней.
– Увидимся позже, – сказал приятель, надевая лыжи.
Кристиан махнул рукой, но не сказал ничего.
– Паразит, – пробормотал он.
Они катались вместе целый день. Кристиан следовал за Катринкой повсюду. Он хорошо катался, и Катринка чувствовала гордость, глядя на него. Хотя он не был силен и бесстрашен.
– Вы великолепны, – сказал он, когда они закончили спуск по одной из длинных трасс.
– Когда-то я готовилась к участию в Олимпийских играх, – сказала она.
– Вы никогда не выступали?
– Я уехала из Чехословакии до того, как смогла выступить.
– Вы должны рассказать мне историю своей жизни, – сказал он. – Она должна быть захватывающей.
– Если вы расскажете мне свою, – ответила она.
– Я же уже рассказал вам.
– Вы не рассказывали о своих девушках, – пошутила она.
Он нисколько не смутился, потому что ни одна из них не имела для него значения.
– Я никогда еще не любил, – сказал он почти с гордостью. – Он заметил выражение ее лица и добавил – Почему вы никогда не верите мне, когда я говорю действительно серьезно?
– Может быть, потому, что то, что вы рассказываете, очень печально.
В три часа Кристиан предложил сделать перерыв и пойти в «Золотой рог» попить чаю. Катринка с радостью согласилась. Она чувствовала потребность подольше поговорить с ним перед тем, как решить, что делать. Но случилось так, что Кристиан взял на себя это решение.
«Золотой рог» мало изменился за те годы, которые прошли после того, как она продала его. Часть наиболее старой мебели, а также ковры заменили на новые, несколько раз красили стены, но никаких существенных изменений не было, и чай оставался местной традицией. Хильда, которая сильно пополнела, встретила Катринку с возгласом радости и по-матерински обняла ее, затем послала за Бруно. Тот немедленно явился, как обычно, крепко пожал ее руку и поцеловал в обе щеки. Они все еще содержали это заведение Генриха Айсберга, который купил его у Катринки.
– Вы можете подумать, что мы не виделись целую вечность, – сказала она Кристиану, как только они сели. – Я была здесь всего несколько месяцев назад.
– Совершенно ясно, что они вас любят.
– Я их тоже, – сказала она. – Они очень хорошие люди.
– Я мало видел хороших людей, – сказал Кристиан.
И вновь Катринка почувствовала некоторую неловкость, какую-то неопределенность их отношений с Кристианом. Говорит ли он правду или пытается произвести на нее впечатление? Но тут подошла миленькая молоденькая официантка с чаем и булочками, и он оглядел ее с откровенным удовольствием, как и положено обыкновенному молодому человеку двадцати трех лет. Катринка почувствовала смущение оттого, что подумала о нем раньше.
Минуту спустя вернулась Хильда с банкой варенья.
– Домашнее варенье по особому рецепту, – сказала она Кристиану с улыбкой. Затем, как будто заметив что-то необычайное, она внимательно посмотрела сначала па него, потом на Катринку, и в ее глазах был написан вопрос. Она уже собиралась его задать, но передумала и только добавила: – Скажите мне, если что-то не так.
– Вы всегда излишне волнуетесь, все прекрасно, – сказала Катринка, смеясь.
– Это очаровательная маленькая гостиница, – сказал Кристиан.
– Да, – согласилась Катринка, оглядывая полупустую комнату с восторгом. – Но спад в экономике добрался и сюда. Обычно здесь было полно народу в это время.
– Госпожа Грэхем…
– Я думаю, ты можешь звать меня Катринкой, – сказала она, глядя ему в глаза.
– Катринка, я насчет нашего разговора вчера вечером и о том, что я рассказал вам о моих родителях.
– Да?
– Я знаю, что расстроил вас. Я не должен был говорить так откровенно с вами. Я не совсем понимаю, зачем я это сделал. Именно поэтому мне так хотелось увидеться с вами сегодня, чтобы объясниться.
– Нет, Кристиан, вам не надо ничего мне объяснять.
– Но я хочу объяснить… – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы вы плохо обо мне думали.
– А я и не думаю, – успокоила она. – Но почему это для вас так важно? Мы очень мало знаем друг друга, и то, что я думаю об этом, не должно иметь значения.
– Нет, это важно. Я не знаю почему. Обычно мне наплевать, что люди думают. Но мне бы хотелось, чтобы я вам поправился.
Его притягивало к ней, она это видела. Ей было и приятно, и страшно. Она все делала не так. У него создалось неправильное представление. Он неправильно оценивал свое и ее чувства.
– Хорошо, – сказала она, улыбаясь и помешивая чай. Стараясь снять напряжение, она добавила: – Я выполню твое желание. Ты чрезвычайно интересный мальчик. – Катринка надеялась, что он поймет ее правильно и не начнет спорить, что он уже мужчина, а не мальчик.
Но он вновь удивил ее.
– Знаете, совершенно неважно, что я сказал о моих родителях, что я чувствую по отношению к ним. Они мои приемные родители.
– Они тебе это сказали? – спросила Катринка с удивлением. Почему, если Кристиан знает об этом, Циммерман так настаивал, чтобы это оставалось тайной?
– Нет. Конечно, нет, – сказал Кристиан. – Они никогда бы не сказали правду. Однажды я услышал, как они спорили. Когда я был еще совсем маленьким. Около четырех лет. Вот, возможно, почему я всегда так ужасно к ним относился.
– В четыре года как можно быть ужасным?
– Вы себе и не представляете, – ответил он опять с какой-то странной гордостью. – Я был таким ужасным, что они отослали меня в шесть лет в эту школу.
– Вновь ты преувеличиваешь, – сказала она.
– Поверьте мне, нет.
– Если они тебя усыновили, значит, они очень хотели иметь ребенка. Они, должно быть, очень любили тебя.
– Они вовсе не любили меня. И я не любил их. Им нужен был еще один символ общественного положения, как, например, определенная марка машины или определенное место жительства. Если у вас всего этого нет, а у других есть, то вы чувствуете себя ущербным. Так и дети для некоторых людей, – добавил он с холодной улыбкой, – символ определенного успеха.
– Да, я знаю, – Катринка не знала, что же делать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83