Она посмотрела на него и улыбнулась:
– Ты всегда так говоришь.
Но сейчас Иржка сам не мог последовать своему собственному доброму совету. Его охватило беспокойство, хотя он и не понимал до конца, почему. Он был против того, чтобы Катринка работала с Миреком Бартошем, но запрещать ей он не мог – это противоречило бы его принципам. Отмечая все «за» и «против» какого-либо дела, он по возможности давал ей принять собственное решение. Он верил, что только так можно воспитать характер. И даже если бы он и захотел, сейчас менять свои принципы было уже поздно. Катринке уже восемнадцать лет, она молодая, обеспеченная, независимая девушка.
Маловероятно, что она будет во всем послушна. В любящем отце внезапно проснулись диктаторские замашки. Он пожал плечами.
– Мы всегда доверяли Катринке самой принимать решение, – сказал он. – И она всегда их принимала.
Милена вспомнила все решения Катринки, которые она не поддерживала, начиная с самого первого – с вступления в лыжную секцию. Она вспомнила свои бессонные ночи и ее переломы, растянутые мышцы и сломанные ребра, вспомнила смертельно бледное лицо Катринки после несчастного случая. Милена любила дочь и гордилась ею, но, честно говоря, не верила, что решения Катринки всегда были правильными.
– Да, конечно, – сказала она Иржке, и слова эти вырвались у нее помимо ее воли, – она до сих пор еще не разбилась, если именно это ты имеешь в виду. – Она побледнела при этой мысли, потому что не позволяла себе даже думать, что с Катринкой может случиться такая беда.
Иржка как-то криво улыбнулся.
– Ну, об этом мы можем не беспокоиться в данном случае, – сказал он, – сниматься в кино, по крайней мере, неопасно для жизни.
На этой же неделе Катринка связалась с секретарем Бартоша, и он назначил ей встречу. После занятий она села в «фиат» и проехала пятнадцать километров по шоссе из Праги до студии «Баррандов».
Студия представляла собой обычный комплекс павильонов и административных зданий, помещений для монтажа и озвучивания фильмов. Офис Мирека Бартоша был в конце длинного темного коридора в четырехэтажном здании из стекла и бетона. Приемная, где сидел секретарь, была маленькая и темная, с ветхой мебелью, которая напоминала Катринке офисы в спортивном комплексе Свитова. По сравнению с ней личный кабинет Бартоша был роскошным. Чувствовалось, что это кабинет одного из наиболее удачливых режиссеров в Чехословакии. В нем стоял новенький комплект мягкой мебели, сверкали стекла современных шкафов из светлого дерева, тут же несколько торшеров, большой письменный стол, заваленный сценариями и книгами, и фигурная лампа, в основании которой красовалась отлитая из бронзы обнаженная женщина.
Бартош лежал на диване и делал пометки в сценарии. Когда секретарь провел Катринку в кабинет, он быстро встал, надел очки и, протянув ей руку, тепло поприветствовал.
– Рад видеть вас. Входите, входите. Садитесь. Не хотите ли чаю? Кофе?
Он усадил ее на диван, на котором только что лежал, приготовил кофе и уселся в кресло напротив. Несколько мгновений он молча изучал ее лицо.
– Я знаю вас, – сказал он. – Я уверен, что видел вас где-то раньше.
– На обложке журнала? – спросила она.
Он рассмеялся:
– Да, конечно. И где-то еще, без сомнения. Вы недавно работаете моделью?
Катринка кивнула.
– Но это я так, – продолжал он. – Вы сами знаете, в вашем лице что-то есть.
Он задумался.
– Конечно, вы очень красивы, – продолжал он бесстрастно. – Может быть, это.
Катринка почувствовала, что краснеет, она надеялась, что он не будет говорить об этом.
– Вы помните фильм «Кровь и лилии»? – спросила она.
– Помню ли я? – Он оживился и громко рассмеялся. – Неужели вы думаете, что я могу забыть какой-либо из своих фильмов? Даже если я захочу.
– Я была одной из маленьких девочек с косичками в эпизоде со школой.
– Разве не все маленькие девочки ходят с косичками? – ласково спросил он ее.
– У меня была реплика. – Она повторила ее, не уверенная в том – реплика ли это из фильма или версия Томаша.
Он откинулся в кресле, улыбаясь.
– Кажется, у нас обоих хорошая память, – заметил он.
Секретарь принес кофе. Бартош расспрашивал Катринку, настаивая на подробностях ее рассказа о себе и обо всем, что с ней произошло после съемок. Он хотя и был важным и влиятельным человеком, но обладал простыми манерами, которые буквально очаровали ее. Она готова была рассказать ему все.
– Твое имя должно быть знакомо мне по лыжной команде, – проговорил он, когда она закончила. – Стыдно.
– Нас так много, – сказала Катринка с улыбкой, и слова ее не могли показаться не скромными. – А вы один.
– Слава Богу, – он раскатисто засмеялся.
– А вы занимаетесь спортом?
– У меня нет времени. Немного катаюсь на лыжах. Но… – Он встал, подошел к письменному столу, взял сценарий, который отбросил при ее появлении, и начал просматривать его. Когда он нашел нужную страницу, протянул ее Катринке. Расхаживая по кабинету, он начал медленно пересказывать сюжет фильма. Это был очередной детектив, который назывался «Дом на улице Чоткова», с мрачным и сложным сюжетом.
– Вам понятно? – спрашивал он ее время от времени.
Катринка кивала, и он продолжал, жестикулируя руками и меняя голос, когда читал за разных героев.
Мысль о том, что Мирек Бартош годится ей в отцы, не приходила Катринке в голову. Она наблюдала, как он играл для нее, стараясь заинтересовать и очаровать. Она не сразу поняла, что возникшее в ней чувство к этому человеку является не восхищением, а сексуальным желанием.
Закончив, он спросил:
– Ну, что ты думаешь?
– Это потрясающе. – Это все, что ей сейчас пришло в голову.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Бартош. – Я думаю, что фильм таким и будет. Сейчас я оставлю тебя одну на несколько минут.
Он сел рядом с ней на диван, наклонившись к раскрытому сценарию на ее коленях. Его близость привела ее в смущение; она хотела отодвинуться, но не решилась, боясь, что он неправильно ее поймет.
– Я хочу, чтобы ты несколько минут поизучала вот эту сцену. А когда я вернусь, мы вместе прочитаем ее вслух. – Он улыбнулся. – Хорошо?
Катринка кивнула.
– Хорошо, – согласилась она.
Бартош вышел, а она принялась изучать сценарий. Она была абсолютно спокойна. Может быть, потому, что уверяла себя: ей все равно, чем кончится их встреча. Роль в фильме действительно ничего не значила для нее. Она вспомнила, как было скучно во время съемок фильма «Кровь и лилии». Может, ей следует сказать ему, когда он вернется, что эта роль ей неинтересна? Но это показалось ей невежливым после того, как он проявил к ней столько внимания. Возможно, она и не получит эту роль. Л если и получит, то всегда сможет отказаться.
Наконец Бартош вернулся, держа в руках еще один сценарий. Он снова сел в кресло напротив. Они четырежды прочитали вместе сцену, и каждый раз с изменениями, которые он предлагал. Наконец, он удовлетворенно сказал:
– Достаточно. Тобой приятно руководить. – Это было наивысшей похвалой для нее.
– Я получила роль? – сказала Катринка, удивляясь, что все оказалось так просто.
– Не совсем, – сказал он. – Я хочу снять пробу. То, что ты делала, когда тебе было пять лет, не в счет, – добавил он, улыбаясь. Бартош знал, что камера схватит ее красоту. Это было видно по фото на обложке журнала. Он хотел запечатлеть на пленке живость, внутреннюю энергию, которую излучали ее глаза.
– Пусть надежда не уносит тебя далеко, – предупредил он Катринку. – Камера не всех любит. И это просто маленькая роль.
Маленькая, но решающая, подумал он. Впрочем, все роли решающие.
Катринке хотелось сказать ему, что она в общем-то не заинтересована в ней, но что-то остановило ее: возможно, нежелание огорчить его или стремление проверить себя в новой ситуации, поиски приключений или простое любопытство, много ли можно заработать в кино. В июне и июле, до начала летних тренировок, она подрабатывала в одном из отелей Мюнхена. Это была очень тяжелая работа. Если она сможет заработать больше в кино, почему бы не попробовать? Катринка не была корыстной, но в стране, в которой не все самое необходимое было в достатке и все стоило дорого, она с ранних лет узнала цену деньгам. Ей казалось глупым отказываться от возможности заработать.
Она поблагодарила Бартоша за беседу, договорилась с его секретарем о времени кинопроб, села в свой «фиат» и поехала в «Максимилианку», чтобы рассказать Жужке и Томашу последние новости.
Чтобы отметить это событие, Томаш заказал всем пива.
– Я думала, что ты насмехался тогда надо мной, – сказала она, обрадованная его реакцией.
Он положил ей на плечо руку и пожал его.
– Я горжусь своим успехом, – возвышенно произнес он. – Как всегда.
– Это еще не успех. Не настоящий успех. Но когда-нибудь он придет, – ответила ему Катринка, поднимая бокал с пивом. – И я буду тобой гордиться.
Томаш прижал к себе Катринку и Жужку. В его взгляде читались сила и страсть, которые он не всегда показывал.
– Конечно, будешь, – сказал он. – Я буду лучше, чем Форман, лучше, чем Менцель. Лучше любого из них.
Кинопробы оказались даже более удачными, чем рассчитывал Мирек Бартош. Катринка ожидала, что самым большим препятствием будет расписание съемок, но оказалось, что этой проблемы вообще не существует. Съемки должны были начаться не раньше поздней весны, и Бартош настаивал, чтобы Катринка снялась между концом учебного года и началом летних тренировок. Это сделало невозможным ее отказ – Бартош всегда добивался того, чего хотел. Это могли подтвердить все, кто его знал. А он твердо решил, что Катринка ему действительно нужна.
В начале марта он побывал на соревнованиях, болел за Катринку, а ей хотелось произвести на него впечатление. Она пришла первой, дав Илоне Лукански еще один повод для плохого настроения, в котором она пребывала всегда, когда Катринка побеждала. После этого Бартош заверил Оту Черни, что все съемки будут завершены вовремя, с тем чтобы в августе Катринка смогла присоединиться к команде для тренировок. Ольга Черни, услышав о кино, назвала Катринку бабочкой, не способной заниматься одним делом и добиваться в нем успеха. Этот ее выпад Ота отклонил, потому что она была абсолютно неправа. Родители Катринки, на которых произвело впечатление не столько обаяние Бартоша, сколько его чувство здравого смысла, решили не отговаривать дочь, так как он заверил их, что съемки не будут помехой в жизни Катринки, но помогут ей не только заработать деньги, но и обрести большую свободу и успех в коммунистических странах.
Роль, на которую Бартош взял Катринку, была небольшой, кое-кому могло бы показаться странным, что он так заинтересован именно в ней для этой роли. Но никому это не показалось. То, что он был женат на дочери Феликса Мача, ставило его в глазах окружающих вне подозрений. Кто мог предположить, что, имея такого тестя, Бартош решится на супружескую неверность?
Глава 12
Когда наступило лето, Томаш и Жужка, которым не хотелось надолго разлучаться, вместе навестили свои семьи и отправились путешествовать через Словакию в Венгрию. Катринка, у которой были две свободные недели, побывала в Свитове, работала в саду с бабушкой и дедушкой, навещала мать Томаша, с которой пила кофе, а затем вместе с родителями отправилась навестить тетю Зденку и двоюродных братьев. После смерти родителей и отъезда мужа в Брно Зденка вела хозяйство на ферме вместе с сыновьями. Она была всего на два года старше Милены, но выглядела намного солиднее ее и полнее.
Многое здесь изменилось, но это место оставалось для Катринки по-прежнему волшебным. Как бы ни были заняты ее братья, они всегда находили время, чтобы пойти с ней на рыбалку, как прежде, их сопровождали две собаки, конечно, уже другие. Куры клевали зерно у ее ног, когда она помогала Милене в курятнике, каждый день она плавала с отцом в пруду. По ночам все так же жужжали насекомые, а над головой ярко сверкали звезды. Каждый раз, когда она уезжала отсюда, на нее находила грусть, но в этот раз расставание было особенно печальным, как будто она навсегда прощалась со своим детством.
«Дом на улице Чоткова» снимался на студии «Баррандов», и когда Катринка вернулась в Прагу, она переехала (поскольку общежитие было закрыто на лето) в маленький недорогой отель на соседней с Вацлавской площадью улице. Вацлавская площадь не была вовсе площадью – скорее, прямоугольник с гостиницами и магазинами, который находился недалеко от Национального театра и ФАМУ. Почти вся съемочная группа жила в городе Баррандов в гостиницах или у друзей. Катринка была единственной, кто жил в Праге. Одна из гардеробщиц предложила ей место в своей квартире, но Катринка вежливо отказалась. Ей очень хотелось пожить самостоятельно, это придавало всему происходящему характер какого-то приключения. Дни на съемочной площадке тянулись медленно. Часы вынужденного совместного пребывания и напряженная работа сплотили всю съемочную группу в своего рода семью: любящую и сложную, разумную и вздорную. Всегда было с кем поговорить между съемками, вместе провести свободное время, перекусить.
Бартош на два дня пригласил Катринку на съемочную площадку для того, чтобы она «почувствовала атмосферу фильма», как он кратко объяснил. Затем он нарочито не обращал на нее внимания. Он был осторожен и старался, чтобы она не заметила, что он наблюдает за ней каждое мгновение. Он привычно руководил съемками, но стремился произвести на Катринку впечатление, дать ей почувствовать свою власть. И она это почувствовала. Сидела ли она тихо в углу, пытаясь читать, или пила в буфете кофе и шутила с кем-либо, ее глаза всегда были устремлены на него, в надежде поймать его взгляд, увидеть его улыбку. Теперь, когда он не обращал на нее внимания, она чувствовала себя удивительно одинокой. Она стала думать о Власте Мач, и во время обеда она с интересом слушала сплетни о ней, с трудом сдерживаясь, чтобы не задавать вопросов. Узнала она немного: и Мирека, и Власту подозревали в том, что у них есть любовники, но никто имен не называл, и все признавали, что люди их круга всегда являются объектом для пересудов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83