– Да, миссис Грэхем, – сказал Картер, который мог без каких-либо усилий обслужить и вдвое большее количество людей.
– Это ты меня заставляешь, – слегка ворча, произнесла Дэйзи, когда машина направилась к Ницце.
– Моя месть, – смеясь, сказала Катринка, – за то, что ты заставляла меня бегать по Нью-Йорку, когда я чуть не валилась с ног.
– Тебе это нравилось, – сказала Дэйзи.
– О, конечно. Мне нравилось. Большей частью, – добавила она с какой-то странной интонацией в голосе.
Дэйзи нежно взглянула на Катринку и улыбнулась. «Возможно, Нина права, – мягко сказала она. – И тебе не стоит так себя перегружать». Она знала, как сильно Катринка, да и Адам тоже, хотела ребенка.
– Чепуха, – воскликнула Катринка. – Я сойду с ума, если мне нечего будет делать.
Как Дэйзи и опасалась, в Париже было жарко и душно и над городом висело густое марево. Но как только она попала в прохладу и роскошь отеля «Плаза Атенс» и пообедала в «Рэм Плаза» с Катринкой, Натали, Марго и Александрой, к ней вернулось хорошее настроение.
– Это восхитительно, – сказала она, что относилось вовсе не к «Кир Рояль», который она потягивала, а к факту пребывания в Париже вместе со своими друзьями. – Может быть, пройдемся по нашему графику, чтобы удостовериться, что мы все организовали? – «Маленький генерал» опять начал действовать.
Женщины прибыли в Париж, чтобы познакомиться с коллекциями модной женской одежды. Лючия ди Кампо, которая не видела смысла в том, чтобы тратить много денег на одежду, ответила отказом на приглашение Катринки присоединиться к ним и вместо этого осталась в своем доме во Флоренции. Она работала над чертежами яхты, которую Адам решил построить для себя и Катринки, договорившись о том, что они с Ником и дочерью посетят до конца лета их виллу. Но Марго, как редактор отдела моды в журнале «Шик», и Натали, как старший поставщик «Гэллери Жиллет», обязаны были побывать на этих показах, и у них был очень напряженный график – до семи показов в день. Те же, кто интересовался лишь самой дорогой модой в мире, могли быть более избирательными, ограничивая себя двумя-тремя показами в день: Ив Сен-Лоран, конечно, Диор, Джайвенчи, Шанель, Унгаро. Они заглядывали в «Пато» посмотреть, что там подготовил Кристиан Лакруа. Они подъезжали на машинах с шоферами к «Гранд-отелю», к отелям «Георг V» и «Интерконтиненталь», к Национальному театру и к другим местам, втискиваясь в потоки транспорта, торопясь проскочить через теплый, влажный воздух Парижа в помещение с кондиционерами. В некоторых из этих "помещений, например в школе изящных искусств, кондиционеров не было. Но в любом случае через несколько минут, независимо от того, насколько прохладно там было вначале, даже в самых больших бальных залах в стиле барокко становилось мучительно жарко, потому что узкие позолоченные кресла придвигались слишком близко друг к другу. Прибывающие гости обменивались поцелуями и приветствиями, фотографы боролись за место, репортеры искали, где притулиться, полы были опутаны проводами и кабелями, что заставляло элегантных дам в летних платьях неэлегантно переступать через них. Было совсем непросто пробраться по проходу между стульев, чтобы найти узкие именные бирки. К тому же в этой духоте невозможно было использовать в качестве веера программки, поскольку приходилось постоянно делать тщательные пометки на их полях, в зале громко звучала музыка, вспыхивал ослепительный свет, а на подиуме модели демонстрировали свое искусство.
Большинство мужчин представляли прессу, беспокойные журналисты готовили для печати свои заметки, а фотографы шумно инструктировали модели, пытаясь снять их в наиболее выигрышной позе. Женщин сопровождали в основном любовники. Богатые бизнесмены из Гонконга, представители австралийского высшего света, американские кинозвезды, наклоняясь к своим дамам, что-то шептали им в тех случаях, когда та или иная модель нравилась или вызывала решительное неприятие. Женщины здесь были самые разнообразные: помощницы дизайнеров моды, фотографы, взъерошенные репортеры газет, модные ведущие рубрик, элегантные издатели журналов и изысканные богачки. Те, от кого вероятнее всего можно было бы ожидать покупок или кто мог бы принести известность всему мероприятию, занимали почетный первый ряд. Для организаторов показов размещение гостей представляло собой настоящий кошмар.
Натали была здесь вместе с представителями от «Гэллери Жиллет», но Марго, как редактор отдела моды влиятельного журнала «Шик», занимала одно из лучших мест рядом с Джоном Фенрчайлдом из «Роумана уэа дейли» и Сабриной – сотрудниками изданий, принадлежащих ван Холлену. Катринка посещала показы коллекций одежды со времени своего брака и покупала вполне достаточно для того, чтобы пополнить свой гардероб и порадовать своих любимых дизайнеров. В прошлом году, впервые войдя в Международный список наиболее хорошо одевающихся женщин, Катринка сидела в первом ряду рядом с Дэйзи, которая посещала эти показы каждый год в течение последних десяти лет. За ними сидела Александра, которая попала на показ коллекций одежды впервые. После нескольких лет мечтаний между страстью и чувством вины Нейл Гудмен, наконец, оставил свою жену и женился на Александре. Он просил се не думать о ценах, но Александра, только начиная замужнюю жизнь, воспринимала его слова с долей благоразумия и удерживала свой бюджет в рамках сотни тысяч долларов, на которые, как она полагала, можно приобрести три платья, два костюма и бальный наряд.
После каждого показа большая часть зрителей отправлялась за кулисы, выстраиваясь в причудливой линии очередь, чтобы поздравить автора коллекции, а журналисты брали интервью у знаменитостей. Никто не хотел быть вестником провала, если таковой случался, с радостью оставляя эту возможность Джону Фенрчайлду, Сьюзи или Сабрине, которые выступали на следующий день на страницах своих изданий.
В перерывах между показами Катринка вместе с подругами возвращалась в отель, чтобы отдохнуть и перекусить, а позднее они встречались в баре, где потягивали шампанское и сравнивали свои впечатления об увиденном. Только после всех показов они принимали окончательное решение, что купить, и заходили в дома моделей, чтобы примерить образцы, или посылали модельерам заявки с просьбой прислать им рисунки моделей, образцы тканей и сведения о ценах, прежде чем оформить заказ. Те, кто часто покупал одежду в определенном доме, оставляли там данные о своих размерах, и все примерки, кроме заключительной, проводились на специально изготовленных в соответствии с этими размерами манекенах.
По вечерам они ходили обедать, и Дэйзи, их организатор, собирала еще и мужчин, чтобы увеличить количество присутствующих. С ними всегда был Нейл Гудмен, который проводил большую часть времени в музеях, можно было надеяться увидеть Жан-Клода. Часто с ними бывали Рик Колинз и Карлос Медина. Дизайнер сопровождал Рика и всегда был к его услугам. Впрочем, эта готовность распространялась и на любого делового партнера Адама или Стивена, на бывших мужей старых знакомых, женатых мужчин, находящихся в Париже без жен, на богачей и прожигателей жизни.
Катринка и ее подруги иногда посещали вечеринки или получали приглашение пообедать от модельеров, которые выбирали для будущих проектов определенную женщину, обычно хорошо известную, выражая таким образом благодарность за прошлые покупки и привлекая внимание к новой коллекции. Такой дружеский контакт был на пользу обеим сторонам. Куда бы они ни отправлялись, они редко ложились спать раньше двух или трех часов ночи, а утром поднимались не позднее восьми, чтобы успеть на первый утренний показ.
Поскольку практически каждая минута и дня и ночи была заранее распланирована, ускользнуть от остальных было нелегко. Но в последний день, когда все думали, что Катринка отдыхает в своем номере, она вышла из отеля, взяла такси, вместо того чтобы воспользоваться автомобилем, который она заказала на все время своего пребывания в Париже, и попросила отвезти ее на одну из улиц недалеко от Бобур. Отсюда она пешком отправилась по адресу, указанному в рекламном объявлении, которое вырезала из газеты «Интернейшнл геральд трибьюн».
Офис агентства «Цейс» находился на верхнем этаже. Он представлял собой вовсе не то тесное, переполненное людьми помещение, которое так не нравилось Катринке, а что-то гораздо более привычное и удобное: всюду были ковры, кожаная мебель, а на стенах развешаны литографии. За изящной конторкой из хромированного стекла сидела привлекательная молодая женщина в модном льняном платье. Когда Катринка вошла, та взглянула на нее и улыбнулась.
– Здравствуйте, мадам.
– Здравствуйте. Месье Цейса, пожалуйста, – ответила Катринка тоже по-французски.
– Он вас ожидает?
Катринка кивнула, и молодая женщина спросила, как ее зовут.
– Мадам Новотна, – ответила она, используя девичью фамилию своей матери.
Секретарша в приемной подняла трубку и что-то сообщила по телефону. Через некоторое время одна из двойных дверей, ведущих во внутренние помещения офиса, открылась, и в приемную вышел какой-то мужчина.
– Мадам Новотна? – спросил он, подходя к ней поздороваться.
– Да, – сказала она и протянула ему руку для рукопожатия.
– Я Поль Цейс, – сказал он по-английски, хотя и без акцента, но как-то несколько искусственно. Это был худой, болезненного вида человек, с привлекательным бледным лицом, довольно длинными седыми волосами, в очках с роговой оправой, за которой виднелись серо-голубые глаза. Даже костюм на нем был тоже из шелка. Его национальность невозможно было определить.
– Пожалуйста, проходите сюда. – Он повел ее по коридору, с одной стороны которого находились служебные комнаты, а с другой – увешанные литографиями стены, и привел в большую квадратную комнату в конце коридора, обставленную в том же дорогом, современном стиле, что и приемная. Из окон открывался вид на один из живописных уголков Бобура и на множество традиционных зеленых мансард-крыш.
– Садитесь, пожалуйста. – Хотите кофе?
– Да, – благодарно ответила Катринка, – если это не доставит вам слишком много хлопот.
Он заверил ее, что это ничуть его не обременит, и позвонил своей секретарше. Пока не принесли кофе, они коротали время за легкой беседой о погоде в Париже, о том, почему приехала сюда Катринка и где она постоянно живет, – и ничего о той информации, которую она дала по телефону, когда просила назначить ей встречу.
– Как вы о нас узнали, миссис Грэхем? – спросил он, когда принесли кофе. Пораженная Катринка перестала помешивать сахар в чашке и взглянула на него.
– Мой бизнес требует, чтобы я знал, кто и откуда те люди, что ко мне обращаются. А о вас и о вашем муже часто пишут в газетах.
Она печально улыбнулась.
– Я сама собиралась сообщить вам свое имя, как только… как только мы придем к взаимопониманию. – Она отпила глоток кофе, затем сказала: – Я увидела рекламное объявление в «Геральд трибьюн». В нем говорилось, что вы разыскиваете пропавших лиц.
Увидев это объявление, она, конечно, осторожно навела некоторые справки. Ей удалось выяснить, что компания «Цейс» была сыскным агентством с прекрасной репутацией: его считали надежным и эффективным.
– Да, – кивнул он. – Как правило, потерявшихся наследников. Похищенных детей. И взрослых, – добавил он, словно только что вспомнил об этом, хотя в условиях роста в Европе числа различных радикальных политических группировок поиски политических заложников стали для «Цейс» довольно прибыльным занятием.
– Я очень хочу, чтобы вы помогли мне найти одного человека. – Она заколебалась. В течение нескольких недель она почти ни о чем другом не могла думать, пока не решилась на этот шаг. Теперь же решение принято, ей было трудно сделать первый шаг. То, что она собиралась сделать, могло подвергнуть опасности всю ее жизнь, лишить ее уважения, которого она с таким трудом добилась, ее положения в обществе, ее доброго имени и, возможно, даже любви и доверия Адама. Это вызвало у нее невыразимую боль.
– Я слушаю, – обратился к ней Поль Цейс.
– Чтобы вы помогли мне найти моего сына, – произнесла она наконец.
Ее поиски своего ребенка, похоже, были бессистемными и неумелыми, но Катринка не теряла надежды и использовала любую возможность до тех пор, пока не зашла в тупик. Потом она утешала себя тем, что может случайно встретить его. Часто ей казалось, что она так много путешествует только потому, чтобы увеличить шансы найти ребенка. А когда Адам уезжал куда-нибудь без нее, она подозревала, что ее беспокойство объяснялось не только тем, что она скучала по нему, но и тем, что она не использовала возможность для поисков. Поэтому, увидев рекламное объявление «Цейс» в «Геральд трибьюн», Катринка ощутила и облегчение и в то же время волнение. Наконец-то появилась реальная возможность найти сына.
Катринка рассказала Полю Цейсу о своей любовной связи с Миреком Бартошем, о рождении ребенка, о смерти родителей, о том, как она подписала согласие на усыновление и о своих последующих тщетных попытках найти мальчика. Как всегда сдержанная, она рассказала ему очень немного, только то, что ему необходимо было знать для работы. Но ей трудно было открыть даже столь немногое, особенно этому странному, болезненного вида человеку, абсолютному незнакомцу.
Цейс слушал совершенно невозмутимо, не проявляя никаких эмоций. Если его сердце и дрогнуло при мысли о красивой молодой девушке, одинокой и беззащитной, терзаемой горем и чувством вины, то он не подал виду. Казалось, что он слышал уже все это раньше, впрочем, в той или иной форме он уже не раз сталкивался с подобными историями. Когда она закончила, он просто сказал:
– Знаете, возможно, отказавшись от сына, вы сделали для него самое лучшее из того, что могли. Поймите меня правильно, я вовсе не оправдываю методы Клауса Циммермана, – быстро добавил он, – но мальчик, возможно, счастлив и у него хорошая жизнь с любящими его приемными родителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83