Судя по прямому носу и массивному черепу матроса в его жилах могла течь кровь благородных предков. Мне было известно, что лучшие нормандские фамилии переделывались на английский лад.Клим, который родился и вырос в Уоппинге вполне мог являться отпрыском одного из тех гордых нормандских родов, которые сменили мощь саксонской Англии и стали владыками страны. Эти мысли заставили меня еще с большим сочувствием отнестись к Климу.— К счастью рана не опасна, — продолжал Джон. — Я также принимаю во внимание смелость, которую ты проявил во время последнего боя. Поэтому наказание не будет суровым. Твоя доля в добыче будет урезана наполовину и два дня ты проведешь в колодках. Таким образом у тебя будет достаточно времени, чтобы поразмыслить и, надеюсь, в будущем ты научишься обуздывать свой нрав. Если ты еще раз нарушишь дисциплину, подобной снисходительности больше не жди.Клима увели, а я вернулся к своей работе, испытывая немалое чувство облегчения в связи с тем, что наказание не было столь сурово. Я решил попозже навестить Клима и постараться наставить его на путь истинный.Примерно к полудню на горизонте стали собираться облака, и первый порыв ветра зашевелил наши обвисшие паруса. Через час корпус судна мягко заколыхался на небольшой зыби. Вахтенные начали ловко карабкаться по вантам, а Джон весело и звонко выкрикивал команды. Я вышел на палубу и с радостью убедился в том, что удача от нас не отвернулась. Ветер снова наполнял наши паруса.Джон взял меня под руку и повел в рулевую рубку.— Смотри, Роджер, — указывая рукой на карту, разложенную на столе, — это — Тунис, где бей предоставит удобную бухту для наших кораблей и благословит нас на борьбу с испанцами. Вот Сицилия. Тебе когда-нибудь случалось надувать свиной пузырь и перевязывать его бечевкой посередине? Тогда ты можешь себе представить Средиземное море. Оно разделено на две части и соединяет их лишь эта узкая полоска воды между Тунисом и Сицилией. Если мы сумеем контролировать эту полосу, мы отрежем Испанию от Востока и торговли с Левантом. — Он возбужденно засмеялся. — В этом и состоит мой план. Я собираюсь собрать всех английских и голландских флибустьеров в порту Туниса и вместе мы словно пауки протянем нашу паутину до самой Сицилии. И тогда ни один корабль с испанским флагом на мачте не осмелится проплыть между двумя этими точками. Если в моем распоряжении будет двадцать судов, будь уверен, я это сделаю.— Они пошлют против нас весь свой флот, — предупредил я.— Пусть посылают. Я не испугаюсь всех адмиралов Испании. Ну, а если они окажутся слишком сильны и мы не сможем встретить их в открытом бою, всегда можно отступить и отойти к своим базам. И выждать. Не может же королевский флот торчать здесь постоянно. — Джон ухмыльнулся. — Вот увидишь, я еще объявлю Средиземное море закрытым для испанских судов. То-то взбеленится их Филипп. Но, разумеется сначала мне нужно собрать флот. Думаю, это будет не так уж трудно сделать. Как только наши упрямые капитаны услышат последние новости, они ринутся в Тунис на всех парусах. Они чувствуют, где можно поживиться. Все присоединятся ко мне — Харрис из Бристоля, два опытных морских волка из Корнуэлла — Хэлси и Лонгкасл. Потом еще Жиффар, Глэнвилл, Дженнигс и прочие. Отличные воины и моряки. Нужно всем им сообщить последнюю новость.— Сэр Бартлеми упоминал капитана по имени Мачери, — напомнил я.Он нахмурился.— Сэр Невил Мачери — единственный среди нас аристократ. Думаю, мне и его следует пригласить присоединиться к нам, хотя симпатии он у меня никогда не вызывал. Потом я забыл еще назвать бешеного ирландца Бэзила Слита. Он нужен мне куда больше, чем родовитый приятель сэра Бартлеми. А как ты полагаешь, не является ли сэр Бартлеми одним из тех, кто финансирует Мачери? С него такое станется.— Не думаю, — ответил я.— Ну, хорошо. Во всяком случае больше времени мы терять не можем. Мы и так уже потеряли три дня.— Я закончил составлять перепись захваченных товаров, — сказал я, вытаскивая бумагу из своего камзола. — Эконом с «Санта Катерины» оказал мне помощь после того как я передал ему твое обещание пораньше освободить его. Итак, мы обнаружили тридцать два гобелена, четыре из них больших размеров и старинной работы. Эконом говорит, что они стоят три тысячи фунтов.— Их можно будет продать в Лондоне. Этим займется наш приятель Робин. Но я уверен, что сей корыстолюбивый джентльмен постарается, чтобы в наши руки попало не более семи-восьми сотен фунтов.Я кивнул.— Потом примерно с дюжину первоклассных полотен, общей стоимостью еще в тысячу фунтов. Четыре пары каминных часов, отлитых из чистого золота, и восемь золотых распятий, семь подсвечников, обеденный сервиз из чистого золота на девяносто персон, шестнадцать шпаг с рукоятями, усыпанными драгоценными камнями. По мнению эконома все это стоит восемь тысяч фунтов. Золотые слитки уже под замком, а ключи переданы тебе. Мы нашли четыре сотни книг и восемь католических требников с рисунками, выполненными по золоту. Кроме того мы обнаружили восемь тысяч ярдов самых роскошных тканей и сундук, полный страусиных перьев. Общая стоимость захваченной добычи за исключением золотых слитков по самым скромным подсчетам составляет двадцать одну тысячу фунтов стерлингов. В современном денежном выражении это составляет около 2, 5 млн. фунтов стерлингов.

Джон не проявил к моему сообщению особого интереса.— Отличные новости для наших почтенных джентльменов дома, — сказал он. — Добычу мы выгрузим в Марселе. У нас там есть торговый агент. Кое-что можно будет сбыть во Франции, но большая часть будет отправлена в Лондон. — Он ухмыльнулся. — А золото в слитках мы оставим себе. Наши люди предпочитают получить свою долю золотом. Если тебя это интересует, Роджер, ты и сам получишь тяжелый кошель.Я отдал ему список и уже приготовился уйти, когда внезапно он положил руку мне на плечо. Я понял, что он хочет что-то сказать мне, но не знает как это сделать.— Я не рассказывал тебе, что произошло, когда я задержался в Эпплби Корт, — начал он и кашлянул, чтобы прочистить горло. — Сэр Бартлеми был в панике. Его страшно напугали события в Лондоне, и он решил, что я должен переждать, пока все страсти не улягутся. Он держал меня в маленькой комнатушке в надвратной башне, но раза два-три я все-таки видел членов его семейства.Джон замолчал, с несчастным видом глядя на меня.— Даю тебе слово, Роджер, в том нет моей вины, но я так влюбился в Кэти, что никогда не сумею излечиться от этого чувства. Я никогда не встречал равной ей. Да что я говорю? Ты и сам это отлично знаешь. Как-то вечером я потихоньку выбрался в Узйланд Спинни подышать свежим воздухом… и она тоже пришла туда. Я рассказываю тебе это потому, что хочу быть с тобой до конца честным. Ты имеешь право знать все. Мы беседовали всего несколько минут клянусь честью не больше четверти часа. Она обещала мне ждать возвращения «Королевы Бесс». Я спросил ее про тебя. Если бы ты слышал, как она отзывается о тебе, ты бы, наверное, лопнул от гордости. Но, Роджер, факт остается фактом — влюблена она в меня.Я ожидал этого, тем не менее слова Джона потрясли меня. Рушился весь мой мир. Последние несколько, месяцев лишили меня многих прежних иллюзий и вот теперь мне пришлось узнать, что привязанность ко мне Кэти была такой же иллюзией, как и многое другое. На мгновение я почувствовал боль в сердце, но потом она сменилась гневом. Джон знал, что я люблю Кэти и она в какой-то мере отвечает на мое чувство. Он не должен был допускать, чтобы в его сердце зародилось и укрепилось романтическое чувство к ней. Если бы еще во время своей первой встречи с ней в Эпплби Корт он не показал, ей, как она понравилась ему, Кэти вскоре освободилась бы от обаяния его личности.Но почти сразу же чувство гнева исчезло. Я понял, что Джон ничего не мог с собой поделать. Он влюбился в нее, вот и все. Нельзя было винить и Кэти. Джон был национальным героем, романтической личностью. Он неожиданно вошел в ее жизнь и перевернул в ней все. Ее полудетская привязанность ко мне разумеется не устояла перед обаянием Джона Уорда. То, что случилось, было неизбежно.— Сэр Бартлеми об этом знает? — спросил я.— Избави Бог! — воскликнул Джон. — У него совсем иные планы относительно будущего Кэти. И это единственное, что утешает мою больную совесть во всем этом деле. Ибо для тебя так же как и для меня нет места в этих планах. Он надеется на блестящую партию для своей маленькой Кэти. Младший отпрыск семейства Пири из Грейт Ланнингтона без единого пенни в кармане ему совсем не подходит.Я кивнул, соглашаясь с ним. Даже в те минуты, когда я позволял своим романтическим мечтам увлечь меня, где-то в глубине сознания постоянно маячила мысль о том, что честолюбивые надежды отца Кэти могут помешать моему счастью.— Я сделал все, чтобы у нее не было никаких неприятностей, — прибавил Джон. — В тот вечер, когда она встретила меня в Уэйланд Спинни выпал снег, и я боялся, что нас выдадут следы. Поэтому на обратном пути она шла первой, а я шел за нею след в след. — На его лице появилось мечтательная улыбка. — Наверное именно тогда я окончательно и потерял голову. Я ведь собирался сохранить мои чувства к ней в тайне. Но ты поймешь меня, Роджер… Она была укутана в горностаевую накидку, глаза у нее искрились. Она была похожа на маленькую снежную фею… Все мои благие намерения растаяли как дым. Я сказал ей, что люблю ее, и ни время, ни самые суровые испытания не вытеснят ее образ из моего сердца. Клянусь честью, я ничего не мог поделать с собой, Роджер.— Рад, что ты проявил такую заботу и внимание к Кэти, — сказал я, — но не считаешь ли ты, что тебе и дальше следует вести себя в таком же духе?Джон нахмурился и недоуменно посмотрел на меня. Он явно не понял, что я имею в виду, но потом облегченно вздохнул, кивнул головой и расхохотался.— Ты имеешь в виду сеньориту? Но поверь мне, дружище, это все глупости. Просто у этой дамы сложилось обо мне крайне превратное впечатление. Я не мог допустить, чтобы так продолжалось и попытался доказать ошибочность ее мнения. Ведь должен же был я доказать ей, что не все англичане неотесанные жестокие варвары. Только поэтому я и уделял ей столько времени. Клянусь тебе это так.— Ну, еще бы, а то, что она так хороша собой к делу, разумеется, не относится, — заметил я. — Тем не менее я уверен в одном — узнай Кэти про донну Кристину, она наверняка предпочла бы, чтобы у той сохранилось превратное впечатление об англичанах.Джон расстегнул кожаный кисет, висевший на поясе и достал оттуда трубку и добрую щепоть табака. Такой красивой трубки мне видеть еще не приходилось. У нее был длинный изогнутый черенок и украшенный алмазами чубук. Джон начал набивать трубку табаком, бросая на меня взгляды, в которых сквозило любопытство, смешанное с раздражением.— Итак, теперь у меня уже два наставника в вопросах морали, — произнес он, — мало мне Сноуда, который целыми днями читает мне лекции. Теперь еще и ты! — Он принялся уминать табак большим пальцем. — Запомни раз и навсегда — в море свои законы. Как только исчезает берег за кормой — мораль, которая царит на суше становится для моряков пустым звуком. Как ты думаешь, почему я ослабляю вожжи дисциплины, когда мой корабль приходит в какой-нибудь порт? Потому что люди есть люди и этим все сказано. Не будь ко мне чересчур суров, Роджер. Я могу бегать за дюжиной женщин, среди которых и такая красавица как донна Кристина и все же в душе оставаться верным любимой девушке.Я не поверил ему и прямо сказал об этом. Джон нетерпеливо отмахнулся от моих аргументов.— Ты сам убедишься в этом, — заявил он. — Вот подожди, побудешь в море месяцев семь-восемь, тебе первая встречная деревенская девчонка покажется Венерой, выходящей из морской пены. Сейчас ты мне, конечно, не веришь, но потом убедишься в моей правоте.Джон растянулся в кресле и стал энергично раскуривать свою трубку. Было душно, он снял брыжи. Кружевной воротник падал ему на плечи, оставляя шею открытой. На его камзоле тонкого зеленого шелка золотом были вышиты силуэты бегущих по морю парусников. Ноги его как всегда туго без единой морщинки были обтянуты зеленым трико. Он менял их ежедневно. Их запас в его гардеробе был поистине неисчерпаем.— Поэтому прошу тебя, предоставь заботиться о моей нравственности Джоралемону Сноуду, и мы по-прежнему останемся с тобой добрыми друзьями. Не пытайся переделать природу человека, Роджер.Такие речи я слышал всю свою жизнь. Моряки, с которыми я беседовал на причале нашего города говорили то же самое, только в еще более грубой и откровенной форме. Подобные же фразы срывались и с уст капитанов, которых приглашал в дом мой отец. Ребята, с которыми я ходил в школу также были убеждены в естественности и обоснованности мужских привилегий. Мне это не казалось столь неоспоримым. Я был уверен, что слова «честь» и «рыцарство» не пустой звук. Рыцари короля Артура, Сподвижники легендарного короля Артура, «Рыцари Круглого Стола» — герои многочисленных романтических циклов.

проводившие жизнь в странствиях, оставались верны своим нареченным. Неужели морской ветер растлевал людей, вместо того, чтобы делать их более благородными и верными?Джон поднялся и вытер лицо тонким льняным платком. Царившая духота угнетала и его.— Через несколько дней мы обогнем мыс Кап-Бланк и увидим перед собой белые крыши Гулетты. Эти неверные построили свои хижины на камнях, по которым ступали воины Ганнибала. Ганнибал (246-183 до н. э. ) — карфагенский полководец и государственный деятель.

Полагаю, человеку, который как ты получил классическое образование, здесь будет довольно интересно. Что касается меня, то я терпеть не могу эту страну. Мне кажется, что если я останусь здесь надолго, то просто свихнусь. Нет, мне по сердцу скалы Кента или зеленые холмы Корнуэлла.— Или Уэйланд Спинни, когда все кругом занесено снегом, — добавил я.Он внимательно посмотрел на меня, очевидно пытаясь понять, какие именно чувства побудили меня сделать это замечание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77