Котяра и старший Сантьяго двигались к нам спиной, заметая следы ветками. Мануэле и младший Сантьяго устанавливали пулемет. Закончив, они побежали ко входу.
Котяра и старший Сантьяго тоже закончили свое дело и удовлетворенно кивнули, увидев приготовленный пулемет. Котяра улегся за пулемет и осмотрел сектор обстрела.
— Залезай на дерево, в случае чего прикроешь нас из ружья, — обратился Мануэле к младшему Сантьяго.
Не успел он договорить, как Сантьяго уже влез на дерево и скрылся среди листвы.
Мануэле посмотрел на нас.
— А вы давайте назад в пещеру.
Мы хотели было возразить, но в этот момент Котяра поднял руку. Все замерли прислушиваясь. Топот копыт был уже хорошо слышен.
— Больше двадцати, — сказал Котяра, жестом приказывая нам лечь на землю.
Мануэле на четвереньках пополз к дороге. Потом я увидел на краю рощицы его затылок и попытался разглядеть дорогу, но она была закрыта склоном горы.
Топот копыт усилился, и голова Мануэле исчезла. Через секунду топот раздавался уже прямо перед нами, а потом стал стихать.
Мануэле прибежал назад.
— Кавалеристы, — сказал он. — Целый отряд! Я насчитал тридцать человек. Котяра поджал губы.
— Что они тут делают? Говорили, что в Бандайе нет военных.
Мануэле пожал плечами.
— Есть, как видишь.
В отдалении послышался звук трубы, и снова наступила тишина. Мануэле подождал еще некоторое время, потом уселся рядом с пулеметом и закурил. Взгляд его был задумчивым.
— Эй, младшенький, — окликнул он, — что ты там видишь?
Приглушенный голос донесся сквозь листву:
— Ничего. Дорога свободна.
— Я не про дорогу, дурень. Как там в долине? Некоторое время было тихо, потом с дерева снова прозвучал голос Сантьяго:
— Видно дым, но слишком далеко, чтобы понять, что горит.
— А что-нибудь еще ты можешь разглядеть?
— Нет. Слезать?
— Оставайся там.
— Я себе яйца натер этими ветками. Котяра рассмеялся.
— Яйца ты себе натер не ветками. — Он обернулся к Мануэле. — Как ты считаешь?
— Не знаю, — задумчиво ответил Мануэле. — Может быть, это был только дозор.
— И что теперь? — спросил Котяра. — Поедем домой?
— Ружья плохая замена мясу.
— Но если в долине солдаты...
— Мы не знаем наверняка, что они там, — оборвал его Мануэле. — А те, которых мы видели, ускакали.
Котяра молчал. Старший Сантьяго подошел и сел напротив него. Так они и сидели молча, глядя друг на друга.
Почувствовав, что хочу писать, я подошел к дереву и занялся своим делом. Через секунду ко мне присоединился Роберто, мы стояли бок о бок, и две желтые струйки сверкали на солнце. Я с гордостью посмотрел на Роберто. Хотя он и был старше, я писал дольше него, но, похоже, он не заметил этого. Только я собрался обратить на это его внимание, как струйка иссякла. Застегнув штаны, я вернулся ко входу в пещеру.
Трое мужчин все так же молча сидели возле пулемета. Мануэле затушил сигарету и аккуратно спрятал окурок в карман.
— Выяснить можно только одним способом. Один из нас должен сходить в долину.
— Но если там солдаты, это опасно.
— Еще опасней для нас, если мы вернемся домой без мяса, — ответил Мануэле.
— Это точно, — согласно кивнул Котяра. — Им это не понравится.
— Совершенно не понравится, — добавил Сантьяго. — Они ведь голодные.
Мануэло и Котяра удивленно уставились на него. Индеец вообще редко раскрывал рот.
Мануэло повернулся к Котяре.
— Пойдешь ты.
— Я? — воскликнул Котяра. — А почему?
— Ты раньше бывал в этой долине, а мы нет. Кому же идти, как не тебе?
— Но я был там всего один день, — запротестовал Котяра и кивнул в мою сторону. — А потом генерал отослал меня с ним в горы. Мануэло посмотрел на меня.
— Ты помнишь долину?
— Да.
— Далеко отсюда ваша гасиенда?
— На лошади часа полтора.
— А пешком? Лошадь привлечет внимание.
— Часа три, может, четыре. Мануэло уже все решил для себя.
— Возьмешь с собой мальчишку. Он покажет тебе дорогу.
— И все-таки нам придется взять себе лошадей, — проворчал Котяра. — Ты же знаешь, как мне тяжело идти пешком. А кроме того, у меня такое чувство, что там небезопасно. Нас могут убить.
Мануэло поднялся.
— В таком случае лошади вам вообще не понадобятся, — решительно заключил он. — Отправляйтесь. Котяра уже поднялся и потянулся за ружьем.
— Оставь ружье, — сердито сказал Мануэло. — Спрячь под рубашку пистолет. Если встретишь кого-нибудь по дороге — ты просто бедный крестьянин, направляющийся с сыном в Бандайу. А если тебя увидят с ружьем, то сначала пристрелят, а уж потом станут задавать вопросы.
Видно было, что Котяра не испытывает радости.
— Сколько вы будете ждать нас? Мануэло посмотрел на него, подсчитывая в уме, потом взглянул на солнце и снова на Котяру.
— Сейчас примерно восемь. Если парень прав, то до гасиенды вы доберетесь к полудню. Мы будем ждать вас до заката. Если вы не вернетесь к этому времени, мы отправимся домой.
Котяра молча посмотрел на Мануэло — каждый понимал, о чем думает другой. На месте Котяры Мануэло вел бы себя точно так же. Таковы были правила их жизни.
Котяра повернулся ко мне.
— Пошли, парень. Похоже, что отводить тебя домой уже стало моей обязанностью.
— Эти яйца покарают меня, — послышался с дерева крик младшего Сантьяго, похожий на стон. Котяра задрал голову и широко улыбнулся.
— Бедняга! — крикнул он. — Так, может, предпочтешь прогуляться вместе с нами?
Солнце стояло почти в зените, когда мы, скрываясь в зарослях сахарного тростника, подобрались к дороге возле нашего дома. Сарай и кухня сгорели дотла. В лицо мне пахнуло жаром тлеющих бревен, живот свело болью.
— Они могут быть еще где-то рядом, — сказал Котяра.
Я посмотрел на него, как будто видел впервые.
— Они сожгли мой дом.
Котяра не ответил. Прищурившись, он вглядывался в пустынную дорогу. Потом посмотрел на меня.
— Поэтому твой отец и отослал тебя в горы, — угрюмо сказал он.
— Если бы он знал, то оставил бы меня, — запальчиво воскликнул я. — Я бы не позволил им сжечь гасиенду!
— Они бы сожгли тебя вместе с гасиендой, — бросил Котяра и поднялся. — Пошли. Может, что-нибудь выясним.
Я отправился за ним через дорогу. Примерно на половине пути к дому мы наткнулись на труп, лежавший лицом в пыли. Котяра перевернул его, осмотрел и сплюнул.
— Крестьянин, — презрительно сказал он.
Я узнал его. Это был старик Сордес, который работал в саду и ухаживал за цветами. Я сказал об этом Котяре.
Он снова сплюнул.
— Оно и к лучшему, старик все равно остался бы без работы.
Мы подошли к дому. Террасы не было, как будто она провалилась в погреб. Жар от пожара чувствовался теперь сильнее.
Котяра пнул ногой бревно, оно свалилось в погреб, и оттуда вырвался язык пламени.
Мы обошли дом.
— В погребе мог кто-то остаться, — сказал я.
— Если так, то они уже изжарились.
Подойдя к деревьям, росшим между домом и сараем, мы увидели двух женщин. Они были привязаны к дереву спиной к спине и смотрели на нас невидящими глазами. Одну из них я узнал, это была наша кухарка Сара, а другую я никогда раньше не видел.
Они были полностью обнаженными, и тела их были покрыты множеством мелких порезов, в которых запеклась кровь. По ним уже ползали муравьи.
— Это Сара, — сказал я. — Та самая, что собирала меня в дорогу.
Котяра посмотрел на нее.
— Индианка?
Я кивнул, закрыл глаза и вспомнил, как она кормила меня завтраком в то последнее утро моего пребывания дома. Я открыл глаза.
— Почему они просто не изнасиловали ее и не убили? — спросил я. — Зачем они мучили ее?
— Солдаты! — Котяра снова сплюнул. — Они еще хуже нас.
— Но почему они пытали ее? — снова повторил я свой вопрос.
— Они думали, что она им что-нибудь скажет. — Котяра направился назад к зарослям тростника. — Пошли. Здесь нам делать нечего, надо возвращаться.
Мы уже подошли к дороге, как он внезапно схватил меня за руку.
— Тебя зовут Хуан, — быстро прошептал он. — Помалкивай, говорить буду я.
Я не понял, о чем он, пока не увидел шестерых солдат в красно-синей форме, внезапно появившихся перед нами. Ружья их были направлены прямо на нас.
10
Котяра снял шляпу, на лице его появилась подобострастная улыбка.
— Мы бедные крестьяне, пришли с сыном в Бандайу в поисках работы, — забормотал он.
Молоденький лейтенант посмотрел на него.
— А что вы делаете здесь?
— Да вот увидели дым и подумали...
— Подумали, что сможете чем-нибудь поживиться, — оборвал его лейтенант.
— Нет, ваша светлость, — обиженно запротестовал Котяра. — Мы подумали, что сможем помочь. Мы не знали, что здесь военные.
Лейтенант посмотрел на меня.
— Сколько лет мальчишке?
— Моему сыну Хуану почти двенадцать, ваша светлость.
— Мы ищем восьмилетнего мальчишку, — сказал лейтенант. — Сына этого бандита Ксеноса.
— Откуда же нам его знать? — быстро ответил Котяра.
Лейтенант снова посмотрел на меня с явным недоверием.
— Он такой же смуглый, как и твой сын.
— Стань прямо, Хуан! — Котяра повернулся к солдатам. — Видите, какой высокий мой Хуан? Разве восьмилетний мальчишка может быть таким высоким?
Лейтенант продолжал внимательно разглядывать меня.
— Сколько тебе лет, мальчик? — внезапно спросил он.
— Почти двенадцать, сеньор.
— А почему у тебя такая темная кожа? Я не понял, что лейтенант имел в виду, и посмотрел на Котяру.
— Его мать...
— Я спрашиваю мальчишку, — оборвал Котяру лейтенант.
Я перевел дыхание.
— Моя мама негритянка.
Я почувствовал, как Котяра облегченно вздохнул. Лейтенант задал мне очередной вопрос.
— Где ты живешь?
— Там, сеньор, — я показал рукой в направлении гор.
— Мальчишка слишком хорошо говорит для крестьянина, — сказал лейтенант.
— Это благодаря церкви, ваша светлость, — быстро ответил Котяра, — его мать очень набожна, и там в горах он посещал церковную школу.
Лейтенант некоторое время смотрел на него, потом сказал:
— Пошли с нами.
— Зачем, ваша светлость? — запротестовал Котяра. — Мы ведь вам не нужны, мы хотим вернуться домой.
— Вернетесь домой позже, — сказал лейтенант. — Полковник приказал задерживать всех подозрительных. Пошел!
Солдаты обступили нас.
— Куда вы нас ведете? — спросил Котяра.
— В гасиенду дона Рафаэля Кампоса. Пошевеливайся.
Лейтенант двинулся по дороге, мы отправились за ним в окружении солдат. Я почувствовал на плече руку Котяры и услышал его шепот:
— Ты не должен узнавать своего дедушку.
— А если он меня узнает? — прошептал я в ответ.
— Когда узнает, тогда и будем волноваться. Прошло несколько лет, ты здорово вырос, может, и не узнает.
— О чем это вы шепчетесь? — спросил лейтенант.
— Да ни о чем, ваша светлость, — быстро ответил Котяра. — Просто говорим, что устали и есть хочется.
Показался отряд всадников, и мы отошли в сторону, чтобы дать им дорогу. Лейтенант окликнул одного из офицеров:
— Нашли что-нибудь? Всадник покачал головой.
— Ничего. — Лейтенант посмотрел, как он развернул лошадь и поскакал дальше.
Во дворе гасиенды толпились мужчины, женщины и дети. Опечаленные собственной бедой, они не обратили на нас никакого внимания. Котяра отвел меня в сторонку.
— Ты знаешь кого-нибудь из них? Я покачал головой.
— Нет, ни одного.
— Отлично. — Он огляделся. — Я бы съел чего-нибудь, у меня урчит в животе.
Солнце палило нещадно, я устал и хотел пить.
— За домом есть колодец.
— Забудь об этом, — быстро сказал Котяра. — Они сразу поймут, что ты знаешь, где находится колодец. И тогда нам крышка. — Он посмотрел мне в лицо и прижал к себе, голос его смягчился. — Пошли, сынок, найдем тень, где можно полежать и отдохнуть.
Мы нашли затененное местечко на переднем дворе рядом с повозкой. Котяра сел на землю, прислонившись спиной к большому колесу, а я растянулся рядом и моментально уснул.
Не знаю, как долго я проспал, когда Котяра разбудил меня.
— Вставай, сынок.
Я сел и потер глаза, солнце все еще было в зените, и, значит, я проспал не более получаса.
Солдаты толчками подгоняли людей к террасе, мы поднялись и присоединились к остальным.
На ступеньки взобрался солдат, оглядел нас и крикнул:
— Постройтесь по два!
Я оглядел толпу, нас было примерно человек пятьдесят, в том числе несколько мальчишек моего возраста, но главным образом взрослые. Я встал в первый ряд, но Котяра потянул меня назад и спрятал позади толстой женщины.
Дверь дома распахнулась, и из нее вышли два солдата, поддерживающие под руки старика. У меня перехватило дыхание, и я дернулся вперед, но Котяра сдавил мне руку, словно железными тисками.
Это был дедушка, но совсем не тот дедушка, каким я помнил его. Его всегда белоснежные рубашка и костюм были перепачканы и помяты, из уголков рта струйки крови стекали на бороду и на воротник рубашки. Он старался держаться прямо, но в глазах застыла боль, а щеки дрожали.
Его подвели к перилам террасы. Из дома вышел офицер и встал позади. На нем были полковничьи эполеты. Он посмотрел на нас, потом на дедушку. У полковника была тоненькая, словно нарисованная карандашом, ниточка усов, на лице блуждала усмешка.
Голос его был тонкий, пронзительный и скрипучий.
— Дон Рафаэль, эти люди называют себя крестьянами из долины. Они говорят, что вы их знаете и можете за ним поручиться. Внимательно посмотрите и, если обнаружите кого-то незнакомого, скажите. Вам ясно?
Дедушка кивнул.
— Понимаю, — с трудом произнес он, — но я уже рассказал вам все, что знаю.
— Ладно, посмотрим, — в голосе полковника звучало раздражение. — Пусть медленно проходят мимо, — приказал он одному из солдат.
Обе шеренги начали медленно двигаться вдоль террасы, а дедушка смотрел на нас невидящим взглядом. Мы с Котярой были уже почти около него, когда раздался голос полковника:
— Эй, мальчик. Повернись, чтобы мы могли тебя видеть.
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, чего он хочет. Я стоял в нерешительности, а когда Котяра вытолкнул меня в первый ряд, я почувствовал, что мне в спину уперлось что-то холодное. На миг я подумал, что бы это могло быть такое.
Теперь я смотрел прямо в дедушкины глаза, он узнал меня, и в его глазах промелькнули мгновенные искорки, но он тут же закрыл глаза, а когда снова открыт, они были по-прежнему безжизненны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102