— Возвращайся быстрее в постель, дорогая. С этим кондиционером ты подхватишь воспаление легких!
— И чем же ты все это время после возвращения из Кореи занимаешься? — услышал Дакс голос Сью-Энн, вернувший его к действительности.
— Ничем особенным. Так, взял несколько уроков летного дела. Я только что получил лицензию пилота.
— Собираешься купить самолет? Дакс покачал головой.
— Нет. Тот, что мне нравится — двухмоторная «Чессна», — слишком для меня дорог, а у остальных либо небольшая дальность полета, либо не хватает скорости.
— Я куплю его для тебя, — вдруг заявила Сью-Энн. Дакс посмотрел на нее.
— С чего это?
— Просто мне так хочется. — Она щелкнула пальцами. — Я от этого не разорюсь.
— Ни за что. Но все равно спасибо. Эта штука вроде яхты — содержать ее стоит дороже, чем купить. Сью-Энн на минуту задумалась.
— Так у тебя есть какие-нибудь конкретные планы?
— В общем нет. Пока еще мне по-прежнему нравится ничегонеделание. А через месяц состоится сафари в Кении, меня пригласили.
— Поедешь?
— Еще не решил.
— А что она?
— Ди-Ди собирается в Париж, ей надо работать над ролью, так что я, возможно, отправлюсь на сафари. Перспектива торчать жарким летом в Париже мне не по нутру.
Сью-Энн почувствовала облегчение. Когда Дакс рассуждает подобным образом, можно не беспокоиться.
Позади них, судя по поведению окружающих, разворачивалось какое-то действо, и Дакс со Сью-Энн обернулись, чтобы посмотреть.
На пляж перед отелем «Карлтон» по каменным ступеням спускалась Ди-Ди, окруженная со всех сторон фоторепортерами, которые просто из кожи вон лезли, чтобы сделать снимок поудачнее. На ней было легкое ниспадающее свободными складками платье из шифона пастельных тонов. Широкополая шляпа и зонтик — из того же материала, что и платье, прикрывали лицо от солнечных лучей. Журналисты расступились, и она прошла с лестницы на берег, высокие каблуки ее туфелек вязли в мягком песке.
Дакс вскочил.
— Ди-Ди, познакомься, это Сью-Энн Дэйли. Сью-Энн — Ди-Ди Лестер.
— Мисс Дэйли, — сказала актриса с ноткой едва слышной злости, — я так много слышала о вас. Рада знакомству.
Поднимаясь с песка, Сью-Энн улыбнулась.
— А я, представьте себе, только что о вас услышала. — Она повернулась к Даксу. — Ну ладно, мне пора идти.
— О, я не хочу нарушать ваших планов, — быстро проговорила Ди-Ди. — Я буквально на мгновение. Мне нельзя долго быть на солнце, кожа, знаете ли, такая нежная. Я просто вышла посмотреть, как тут у Дакса дела.
Сью-Энн вновь улыбнулась.
— У Дакса все отлично, — задушевным голосом ответила она. — И никаких таких планов вы не нарушили. — Она подобрала пляжную сумку. — Приятно было познакомиться, мисс Лестер.
Ди-Ди милостиво склонила голову.
— Я тоже очень рада нашей встрече.
— Будьте с ним поласковее, — попросила ее Сью-Энн. — Ведь мы, в конце концов, поженимся.
Повернувшись к ним спиной, она зашагала прочь.
11
А хозяйка-то еще не утратила своей привлекательности, подумал Джереми, хоть и сорок с хвостиком, следы былой красоты налицо. «Давай сходим на коктейль вместе, — настаивал Дакс, — у мадам Фонтэн всегда можно встретить какую-нибудь знаменитость». И поскольку до ужина делать все равно было нечего, Джереми согласился.
Дакс оказался прав. Среди присутствовавших и в самом деле были весьма занимательные личности, хотя в целом публика была самой обычной — политики, дипломаты, писатели, киноактеры, представители шоу-бизнеса и просто богатые бездельники. Словом, салон как салон. Но обратив внимание на то, как радушно, тепло, без всякой суеты общаются между собой люди, Джереми пришел к выводу, что очаровательная хозяйка уже не первый год устраивает свои вечера.
— До чего же трогательно, — услышал Джереми мужской голос слева от себя, — как вы, американцы, выбираете своего президента. Ведь пока он не приступит к исполнению своих обязанностей, старый президент несет всю полноту власти и даже назначает на посты людей, которым суждено будет пережить его правление.
Джереми улыбнулся.
— Может, это потому, что новый президент знает: пройдет несколько месяцев, и ему представится точно такая же возможность.
Краем глаза он заметил, как прислуга подозвала хозяйку к телефону.
— Но Эйзенхауэр направляется в Корею, чтобы положить конец войне. Нет ли в этом узурпации власти нынешнего президента?
— Нисколько, — ответил Джереми. — Видите ли, сейчас он выступает исключительно как частное лицо. До тех пор, пока он не станет хозяином Овального кабинета, он не может проводить в жизнь свои планы.
— Пожалуй, это слишком сложно, — проговорил мужчина озадаченно. — У меня дома если кого-то избирают президентом, он становится им в тот же день. Так что у нас никогда не бывает двух президентов сразу.
Если у тебя дома избирают президента, подумал Джереми, то это просто чудо. Беседа его не интересовала. Куда больше ему хотелось знать, с кем говорит по телефону мадам Фонтэн и о чем идет речь между нею и собеседником. Разговор явно ее потряс: казалось, она стареет прямо на глазах.
Но вот она сделала глубокий вдох, сказала в трубку «всего хорошего» и положила ее на рычаг. Затем несколько минут стояла неподвижно, приходя в себя. Постепенно краски вернулись на ее лицо. Взяв у проходившего мимо с подносом официанта бокал шампанского, она подошла к широкому окну, выходящему в сад, и надолго замерла там.
Джереми не терпелось узнать, что тому причиной. Вытянув изо всех сил шею, он увидел обычную в это время года сцену: на лужайке, предоставленные владельцами самим себе, лаяли и играли маленькие собачки. Среди них выделялся игривый пудель, бешено носившийся кругами и пытавшийся пристроиться то к одной сучке, то к другой. Вскоре пушистая собачонка поддалась его наглым домогательствам, и пудель, сделав ради приличия еще два-три круга, приступил к делу с явным удовольствием.
Судя по всему, это зрелище пленило хозяйку. Она молча стояла у окна, забыв о том, что за ее спиной комната полна гостей. Вдруг она заговорила. Казалось, слова с ее губ слетают помимо ее воли, выдавая мысли, никак не рассчитанные на посторонние уши.
— Счастливая избранница, вы только посмотрите, как она счастлива, что до нее снизошел какой-то пудель. С какой гордостью посматривает она на других сучек: ведь выделили именно ее, остальные должны ей завидовать. А пудель, этот набитый дурак? Он думает, что он герой, триумфатор. В тупости своей он вообразил, что завоевал ее, но в конце-то концов настоящим триумфатором окажется она!
Джереми повернулся к Даксу, который уже давно стоял рядом.
— Ты слышишь, что она говорит? Дакс кивнул.
— Уверен, что не только мы с тобой это слышим. — Джереми оглянулся. И, вправду, у гостей ушки на макушке встали торчком. Разговоры мало-помалу стихали, все вокруг вслушивались сначала украдкой, избегая смотреть друг на друга, потом все более открыто.
— Почему ее никто не остановит? — в ужасе шепотом спросил Джереми.
— Пусть выговорится, ей станет легче. Она много лет назад была любовницей мсье Бассе, министра. Именно здесь, в этом салоне, она принимала его друзей и покровителей, отсюда он начал восхождение по служебной лестнице. А недавно поползли слухи, что он нашел себе даму помоложе, и на старую любовь, естественно, времени нет.
Дакс пересек просторное помещение и молча встал рядом с женщиной.
— Откуда этой суке знать, что нужно делать с той штукой, которая танцует сейчас в ней, и что делать с тем кобелем, к которому эта штука прикреплена? О, я бы знала, что делать! Я бы ласкала и нежила ее до тех пор, пока она не набрала бы силу, а потом я приняла бы ее в себя и выжала до последней капли.
Джереми видел, как Дакс мягко взял хозяйку за руку. Она повернулась к нему — на лице ее было выражение, какое бывает у внезапно разбуженного человека. Затем она медленно повернулась, обвела взглядом притихший салон. Лицо ее едва заметно побледнело под умело наложенной косметикой.
И в то же мгновение прерванные разговоры возобновились, но вечеринка была уже закончена, один за другим люди незаметно исчезали. Джереми посмотрел на часы: пора было ехать переодеваться к ужину. Он перехватил взгляд Дакса.
— Мне пора. Увидимся утром, за завтраком.
— В десять, у меня.
Вежливость требовала от Джереми попрощаться с хозяйкой, но ее нигде не было видно. Пришлось уйти по-английски.
Вслед за Котярой Джереми прошел в столовую. Дакс ждал его в пижаме, с усталым лицом. В руке его был большой стакан томатного сока. При виде Джереми он улыбнулся.
— Наверное, величайшее открытие Америки состоит в том, что похмелье лучше всего излечивается томатным соком, лимоном и Вустерширским соусом.
— О Боже! Да ты ужасен, как гнев Господень. Где ты был ночью?
— Нигде. — Дакс сделал глоток, скорчил гримасу. — Все бы ничего, да вкус отвратительный.
— А я считал, что ты отправился в театр.
— Я передумал. Остался у мадам Фонтэн. Джереми бросил на Дакса удивленный взгляд. Внезапно до него дошло.
— Ты хочешь сказать, что ты ее трахнул? — с недоверием спросил он.
— Кто-нибудь должен был это сделать, — уклончиво ответил Дакс, пожимая плечами. — Нужно же было вернуть бедной женщине чувство собственного достоинства.
Джереми не мог выговорить ни слова. Дакс улыбался.
— И знаешь, она оказалась на высоте. Знала, что и как делать. Собственно, она исполнила обещание, данное у окна. Этот Бассе, должно быть, полный дурак. — Он отпил из стакана. — Знаешь, я думаю, что время от времени нам нужно снисходить до нужд пожилых дам. Ты не представляешь себе, как они благодарны и как сильно ты начинаешь выигрывать в собственных глазах.
— Ну брат! — Джереми поднес к губам стакан с соком, который Котяра поставил перед ним.
— Ты не согласен?
— Я нет. И вообще я многого не понимаю.
Дакс засмеялся.
— Странный вы народ, американцы. Считаете, что эта штука годится только для занятий любовью. На самом же деле с ее помощью можно сказать и сделать гораздо больше.
— До меня не доходит. Мне трудно...
— Да что же тут такого трудного? — не дал ему договорить Дакс. — Ведь твой малец — точно такая же часть твоего тела, как рука или нога. Ты же не позволяешь им командовать тобой. Так неужели же то, что болтается у нас между ног, не подвластно нашему контролю?
— Сдаюсь, — Джереми поднял руки. — Ты слишком изощрен или, наоборот, слишком примитивен, чтобы я мог понять тебя.
Одним глотком Дакс допил содержимое стакана.
— Продолжая разговор в таком ключе, я должен тебе заметить, что для меня слишком изощрен французский завтрак из бриошей и чашечки кофе. Как насчет примитивной американской яичницы с ветчиной?
Теперь засмеялся Джереми.
— Вот тут все яснее ясного.
После еды, когда они уже приступили к кофе, Джереми, посмотрев на друга, сказал:
— Что с тобою происходит? Ты переменился, стал беспокойным.
Дакс прикурил длинную тонкую сигару.
— В отличие от того, что пишут ваши газеты, жизнь плейбоя — не самая простая вещь на земле.
— В это я легко поверю, — с насмешливой серьезностью отозвался Джереми. — Иногда приходится трахать тех, кто вовсе тебе не по вкусу.
— Именно так, — рассмеялся Дакс.
— Ну и что ты все-таки намереваешься делать? Ты не тот человек, чтобы сидеть сложа руки.
— Не знаю, что я за человек.
— Марсель мечтает, чтобы ты присоединился к нему. Взоры общественности обратились бы на тебя, и он со вздохом облегчения отдался бы своим махинациям. Думаю, вам обоим это пошло бы только на пользу.
— Это тебе сам Марсель сказал? — Дакс бросил на Джереми проницательный взгляд.
— Нет, — признался тот. — После того, как он вышел из тюрьмы, я его не видел. Его вообще мало кто видит. Он сидит взаперти в своем доме на Парк-Авеню и носа оттуда не кажет. Друзья сами являются к нему. Как, впрочем, и женщины.
— С чего это ты вспомнил о Марселе?
— Отец подал эту идею. Он считает, что она не так уж плоха. Он готов поговорить с Марселем, если ты захочешь. Или тебя это не интересует?
— В общем-то нет. — Дакс покачал головой. — Не могу представить себя бизнесменом.
— Ты мог бы неплохо заработать. Взглянув на Джереми, Дакс улыбнулся.
— Денег мне хватает. Не настолько я честолюбив, чтобы не уметь обуздывать свои аппетиты.
— Но и без дела сидеть тоже нельзя. Жизнь проходит, а ведь ты еще молод.
Глаза Дакса затуманились.
— Не исключено, что как раз наоборот: я уже стар и просто не могу придумать, каким образом снова одурачить себя.
Они помолчали, после чего Джереми вдруг заявил:
— Сью-Энн болтает налево и направо, что собирается за тебя замуж. Дакс не ответил.
— Ты женишься на ней?
Медленно, с наслаждением выдохнув дым, Дакс поднял сигару и со знанием дела стал ее рассматривать.
— Когда-нибудь, может быть. Если уж совсем соскучусь.
Он повернул голову к Джереми, и тот подумал, что никогда еще не приходилось ему видеть в глазах мужчины такую тоску.
— Мы со Сью-Энн, видишь ли, во многом похожи: ни у нее, ни у меня совсем не осталось иллюзий.
12
За воротами Марсель увидел толпу журналистов и фоторепортеров. Он повернулся к привратнику, вышедшему из своей будки, чтобы выпустить его.
— А другого выхода нет?
— Есть, — с мрачноватым юмором ответил тот, — но, боюсь, вам он не понравится.
Марсель окинул привратника испепеляющим взглядом. До чего же смешны все они, с этой своей униформой и мелкими бюрократическими замашками, которые, видимо, дают им ощущение власти над окружающими.
Привратник раскрыл ворота, и Марсель оказался на улице.
Его тут же обступила толпа, замелькали фотовспышки. Марсель пытался добраться до бровки тротуара, где его ждал лимузин, но не мог сделать и шага.
— Вам приятно чувствовать себя на свободе, мистер Кэмпион?
— Похоже, вы сбросили в весе, мистер Кэмпион. Не уточните, на сколько?
— Вам пришлась по вкусу тюремная кухня?
— Какие у вас планы на будущее?
— Вы слышали, что иммиграционные власти возбудили дело о вашей депортации?
— Вы не собираетесь уехать из страны? К всеобщей досаде, на все вопросы Марсель бубнил одно и то же, с трудом пробираясь к автомобилю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102