Затем девушка сбегала на кухню, принесла таз с водой, бинты и аптечку, помогла Анне перевязать раненое плечо и, наконец, решилась.– Дядя Володя, объясните же все-таки что произошло? – взволнованно спросила она. – И кто эта женщина?Все это время Вера тайком с любопытством изучала загадочную спутницу Казарина, ну никак не походившую на соотечественниц. Все в ней было необычно: и неброская, но явно дорогая заграничная одежда, и ухоженные лицо и руки, и модная прическа.Анна улыбнулась в ответ, но Казарин ее опередил.– Вера, знай, ничего плохого мы не сделали, – произнес Владимир Константинович, с трудом подыскивая нужные слова. – Я очень прошу тебя еще раз: ни о чем пока не спрашивай. Поверь, чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Иди домой и никому ничего не говори. Судя по всему, рана не очень серьезная, задеты только мягкие ткани. Через два дня нас тут не будет.Вера немного помедлила, встала с дивана и, обиженно пожав плечами, направилась к двери:– А мне все равно. Живите хоть всю жизнь. Анна с Казариным переглянулись.– Вера, постойте! – Англичанка догнала девушку и тихо произнесла: – Спасибо.В ответ Вера приложила палец к губам и заговорщически подмигнула Анне:– Пока! Кстати, можете воспользоваться моим гардеробом.Анна тоже приложила палец к губам и подмигнула в ответ:– Goodbye…Внизу тетя Катя проводила Веру внимательным взглядом и у самых дверей окликнула:– Верунь, а может, возьмешь Мурзика? Вера устало вздохнула и ответила:– Тетя Катя, я бы с радостью! Но, говорю же, не-ль-зя! Не положено!Дверь подъезда за Верой захлопнулась.– «Не положено», – проворчала комендантша. – А две квартиры занимать положено?Машину Вера нашла там же, где оставила. Усгроившись на заднем сиденье, она захлопнула за собой дверцу и замолчала, глядя в сторону сквера напротив кинотеатра «Ударник». Фонтан уже давно не работал. Радостные струи воды в лучах яркого солнца остались там, в довоенной юности, когда еще были живы родители, а мир казался простым и добрым…– Куда едем, Вера Сергеевна? – прервал грустные размышления водитель.– Ах, да… Петр Николаевич, давайте немного покатаемся, что-то домой совсем не хочется.– Нет вопросов, – кивнул он через зеркало заднего вида и взялся за рычаг переключения скоростей.Машина тронулась с места, проскочила под Большим Каменным мостом и выехала на Софийскую набережную. Вера глядела на противоположную сторону Москвы-реки, где мимо, отражаясь в воде, проплывал как всегда величественный, но такой близкий и родной Кремль, и думала о чем-то своем. Когда они поравнялись с колокольней Ивана Великого, наперерез из Фалеевского переулка выскочила запыленная машина, сделала крутой вираж, чтобы избежать столкновения, и понеслась в сторону английского посольства.– Вот черти! – почему-то улыбнулся водитель. – Пассажиров заметили, Вера Сергеевна?– Заметила… – вздохнула Вера.Счастливые Татьяна и Алексей Казарины на заднем сиденье встречной машины через пять минут, миновав Боровицкие ворота, свернули на Коммунистическую и остановились перед Третьим корпусом. Открыв окно,Таня посмотрела на темные окна своей квартиры и грустно произнесла:– Господи, как давно я здесь не была.– Я тоже, – отозвался Алексей.Она вопросительно взглянула на мужа. А где ты жил все это время? – с подозрением спросила Татьяна.Лешка рассмеялся.– Докладываю: все это время я жил у отца, о чем должен свидетельствовать ключ под половиком.Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице, остановились возле двери, и Лешка достал ключ. Он протянул его Тане, но та лишь прошептала:– Ты открывай.– Боишься превратиться в соляной столб?– Я боюсь увидеть там себя…Алексей открыл дверь, и они переступили порог квартиры, где не были почти месяц. Впрочем, в этот момент им казалось, что времени прошло намного больше. Таня осторожно прошлась по гостиной и села за стол. Алексей же остановился в дверях, продолжая держать в руках тяжелый чемодан. Поставить его на пол он почему-то не догадался. Погладив ладонью скатерть на столе, Таня подняла на него глаза:– Ты меня прости, но можно я побуду одна?– Ты в этом уверена? Таня кивнула.– Мне надо вернуться домой.Алексей снял фуражку, почесал затылок и сказал:– Ну, тогда я забегу к Петру Саввичу и обратно. Лады? Но Таня его уже не слышала. Глава 25 Солнечные лучи проникли сквозь портьеру. Владимир Константинович открыл глаза и попытался подняться с дивана. Резкая боль пронзила плечо, и он едва не застонал. Сжав зубы, он все-таки встал и тихо, стараясь не шуметь, проскользнул в ванную. Умылся, привел в относительный порядок одежду, наблюдая все это время через открытую дверь за Анной, которая, укрывшись шерстяным пледом, спала в кресле. Затем, что-то черкнув на листочке, лежащем у телефонного аппарата, Казарин аккуратно положил его рядом с Анной и направился в прихожую.Надеть простреленную куртку в пятнах крови Казарин не решился. Поэтому снял с вешалки полувоенный мужской плащ, некогда принадлежавший заместителю наркома Чу1унову, и набросил его на плечи. Затем осторожно прошел на кухню, здоровой рукой отодвинул засов черного хода и оказался на лестнице. Спустившись вниз, он приоткрыл входную дверь, какое-то время сквозь щель оценивал обстановку, после чего быстро вышел в тенистый мрачный двор, а потом и на улицу. Только тут Владимир Константинович почувствовал себя в безопасности. Он ничем не отличался от других москвичей, спешивших по своим делам, и теперь можно было спокойно оглядеться. Первое, что бросилось в глаза, – непривычно большое количество патрулей. Военные с повязками на рукавах, сами по себе, были обычным явлением в военной Москве. Но вот то, что останавливали они в основном женщин, причем тех, кто хотя бы отдаленно напоминал Анну, Казарина насторожило. Он решил подойти поближе и вслушаться в разговор патрульных с очередной прохожей. Это был опрометчивый шаг. Молодой капитан тут же отпустил миловидную женщину лет сорока и направился к Казарину.– Эй, гражданин! Предъявите ваши документы. Казарин вздохнул, выудил здоровой рукой из кармана плаща свое удостоверение и протянул начальнику патруля. Раскрыв книжечку, капитан изменился в лице и отдал честь:– Виноват.Казарин забрал документ и зашагал в сторону Кремля.Машина выкатилась из кремлевских ворот и двинулась по утренней Москве. На переднем сиденье рядом с водителем сидел Алексей Казарин, на заднем – генерал Шапи-лин, который никак не мог прийти в себя. Он продолжал отчитывать зятя за события последних дней. Казарин, как обычно в таких случаях, глядел по сторонам и молчал.– Тебе мало было той дурацкой истории с Бароном?! Опять начал?! Всех под удар поставил!Машина проехала гостиницу «Москва» и сильно подпрыгнула на выбоине в мостовой.– Чего молчишь? – не унимался Шапилин.– А чего говорить? – не выдержал Алексей. – Я вел следствие.– Следствие он вел! – взорвался Петр Саввич. – Твоя задача какая? Пошел, увидел, доложил. Все! Слушай, а может, тебя и вправду на фронт отправить? Прямо на передовую.Казарин заулыбался, повернулся к Шапилину со словами благодарности, но Петр Саввич показал ему кукиш.– Шиш тебе! – И тут же добавил: – Займешься пропавшей англичанкой.Алексей /дивленно воззрился на тестя.– Петр Саввич, а мы-то тут при чем?– Ты-то ни при чем, ты всегда ни при чем! А меня уже второй день достают все, кому не лень! Англичане нервничают так, будто она не жена обычного писателя, а особа королевской крови. Чует мое сердце, что-то здесь не так! Не зря они так дергаются…– Петр Саввич, – Лешка сделал умное лицо, – вы бы хоть сказали, кто она на самом деле?– Да сказал же я тебе, обычная жена обычного писателя. Правда, русская по происхождению. Впрочем, тамошние ребята тебе все подробно расскажут.Впереди показалась площадь Дзержинского, и Алексей окончательно скис.– Петр Саввич, они ж меня с потрохами сожрут. Сами знаете, как они к чужакам относятся.– Не боись, не сожрут. Тем более сам генерал Кудрявцев по твою мятежную душу звонил: пришли, говорит, мне этого умника и точка. – Шапилин с усмешкой похлопал зятя по плечу. – Видишь, твоя дурная слава растет не по дням, а по часам. Следопыт хренов. Треугольники, квадратики, делим, умножаем.В глазах Петра Саввича мелькнули веселые искорки. Алексей хотел поинтересоваться, откуда о его деятельности известно какому-то генералу, но Шапилин приказал водителю:– Останови, Степа. Мы приехали…Казарин выглянул в окно. Машина притормозила возле знаменитого здания на площади Дзержинского.– Иди, тебя уже ждут.Алексей послушно вышел. Он уже поднимался по ступенькам второго подъезда, когда в машине опустилось стекло и Шапилин поманил его пальцем. Алексей подошел, нагнулся к окошку, а Петр Саввич взял его за пуговицу гимнастерки:– Алексей, и на этот раз я тебя прошу, как тесть, как отец твоей жены, – без самодеятельности. Я Moiy на тебя надеяться?– Само собой, – хитро улыбнулся зять.Открыв входную дверь своей квартиры, Владимир Константинович первым делом обнаружил записку, приколотую иголкой к обоям в прихожей. В ней сын сообщал, что они с Танькой вернулись, но не понимают, куда он запропастился. Причем слова «с Танькой» и «вернулись» были подчеркнуты. Владимир Константинович улыбнулся, подошел к шкафу возле кровати, поменял белье и гимнастерку, завернул в газету йод, вату, бинты, добавил к ним на кухне кое-какие продукты и уже направился к двери, как вдруг его взгляд привлек камень, лежащий на полке. Это был минерал округлой формы черного цвета с перламутровыми прожилками. Владимир Константинович тронул его указательным пальцем. Камень закачался как неваляшка и постепенно замер в том же положении. Казарин положил минерал в карман, выключил свет в квартире и вышел в коридор…Миновав кремлевский КПП у Спасских ворот, он повернул на Васильевский спуск, перешел мост через Москву-реку и направился в сторону Замоскворечья. Через полчаса Владимир Константинович неторопливой походкой вошел в кладбищенские ворота Донского монастыря и двинулся по аллее к маленькой церквушке. Остановившись перед входом, он снял фуражку, украдкой перекрестился и толкнул массивную дверь.Купив свечку, Владимир Константинович поставил ее к аналою, а затем перешел к алтарю. Какое-то время он стоял неподвижно, внимательно разглядывая главный иконостас, потом двинулся к выходу.Пропетляв некоторое время по кладбищенским дорожкам, Казарин, наконец, свернул на маленькую тропинку и оказался у разрытой могилы. Оглядевшись по сторонам, Владимир Константинович подошел к двум могильщикам, копавшим глубокую яму.– Бог в помощь, – окликнул он работяг.– И тебе, служивый, – не отрываясь от работы, отозвался один из них.– Мужики, разговор имеется.– Если урной – литр, гробом – три, – все также продолжая кидать лопатой землю, обозначили свою цену рабочие.Казарин кашлянул в кулак.– Сойдемся. Только мне не могила нужна.Наконец они перестали копать и недоуменно посмотрели на Казарина. Тот, что был поздоровее, вылез из ямы и окрикнул зазевавшегося коллегу:– Работай, чего встал?!Затем он сел на край могилы, лихо воткнул лопату в сырую землю и исподлобья взглянул на Казарина:– Ну, излагай…Алексей и молодой капитан НКВД спрыгнули с трамвая на углу Большого Толмачевского переулка и, пройдя метров сто, оказались в Ордынском тупике, где накануне произошел бой из-за англичанки. Капитан отошел в сторонку и стал хмуро наблюдать за действиями Казарина, время от времени поясняя:– Наши ее вели от самого «Метрополя»… Вот тут она свернула… А вот тут появились эти…Алексей огляделся и спросил у энкавэдэшника:– Кто первый начал стрелять?– Они, конечно!Казарин подошел к стене дома и увидел следы от пуль.– Куда они ее потащили?Капитан нехотя махнул рукой вглубь переулка.– Туда…Алексей зашагал в указанном направлении, оглядываясь по сторонам. Вскоре его внимание привлек угол стены возле подворотни, тоже весь в выбоинах от пуль. Капитан заметил это и опередил вопрос Казарина:– Туда она и шмыгнула. Там тоже все излазили. Как сквозь землю провалилась. Хотя двор глухой, подъезд глухой…Алексей зашел в старый двор-колодец, зачем-то хлопнул два раза в ладоши, послушал эхо, и начал осматривать метр за метром. Так он добрался до заколоченной двери старого подъезда. Нагнулся, пощупал на земле какие-то темные пятна и вдруг, свистнув, поманил пальцем пацана лет десяти, все это время делавшего вид, что ремонтирует велосипед, а на самом деле умирающего от любопытства.– Иди-ка сюда, гвардеец. Парень с опаской приблизился.– Чего?– Что там? – Алексей показал пальцем на заколоченный подъезд.– Склад дровяной, – мальчишка шмыгнул носом и подтянул штаны. – А что?– Открыть можешь?Глаза у дворового аборигена забегали. Немного подумав, он решительно двинулся за угол.– Я сейчас.Где его черти носили следующие пять минут, стало ясно, когда внутри заколоченного подъезда скрипнул засов, дверь медленно распахнулась и в проеме показалась знакомая фигура. Мальчишка вновь шмыгнул носом, поправил штаны и заговорщически зашептал:– Только я вам ничего не показывал, меня дядя Миша убьет.Лешка присел на корточки, потрепал по голове своего добровольного помощника и тоже шепотом спросил:– А кто такой дядя Миша?– Дворник наш. Ух, вредина…По глазам мальчишки было понятно, что с дворником дядей Мишей его связывают хоть и давние, но далеко не простые отношения. Казарин, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, протянул герою ладонь.– Спасибо тебе. И ничего не бойся, мы тайны хранить умеем.А когда довольный пацан вернулся к велосипеду и опять сделал вид, что ничего не видит, Казарин обратился к капитану:– Значит, говоришь, двор глухой, подъезд глухой… Скажи лучше, кто из ваших пытался достать англичанку?– Первым за ней рванул Неклюдов, – наморщив лоб, вспомнил капитан. – А что?– Он что, идиот?– В каком смысле? – не понял энкавэдэшник.– Да в самом прямом, в идиотском! Нашел в кого стрелять!Капитан прищурил глаза и вызывающе осмотрел Ка-зарина с ног до головы.– Слушай, Казарин, давай откровенно… Алексей вытер ладони и так же с вызовом ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40