почва здесь была неплодородной. Вдоль обочин росли лишь карликовые деревца, неприхотливые горные травы да колючий кустарник. Далеко позади остались лесистые долины, украшение Западного Королевства. Некогда и вокруг Даркмура росли густые леса, но это было давно. Теперь продовольствие доставляли сюда из деревень, лежащих к востоку и югу от города.
На самом высоком пике к северу от Королевского тракта возвышалась, подобно стражу, первоначальная крепость Даркмур. Она и теперь была почти неприступной, поскольку и стены, и ров сохранились. Город стоял прямо на пути захватчиков, и Королевский тракт упирался в тяжелые дубовые ворота, окованные железом. По бокам ворот стояли островерхие башенки с узкими бойницами и парапетом. На любого, кто подошел бы к воротом, сразу же хлынул бы дождь стрел, кипящее масло или камни, выпущенные из катапульт.
Заходящее солнце отбрасывало багровые отсветы на стены замка. Взглянув на запад, Эрик увидел, что оно исчезает в дыму пожаров над Равенсбургом и Волвертоном.
У ворот города вся дорога была запружена беженцами. Эрик провел коня мимо усталых солдат, пытающихся сладить с толпой, и прокричал:
— Как добраться до крепости?
Один из солдат обернулся через плечо и, увидев на мундире Эрика малинового орла и знаки различия, сказал:
— До центра города, а потом по Главной улице, капитан! Эрик вел коня сквозь толпу, распихивая горожан и злых, усталых солдат. Наконец он достиг древнего разводного моста, который пересекал ров, отделяющий цитадель от остальной части города. Солдаты перекрыли все ближайшие улицы на протяжении ста ярдов, чтобы путь к штабу принца был всегда свободен.
Эрик подошел к ближайшему стражнику:
— Скажите, это и есть прямой путь к западным воротам?
— Да, — ответил стражник. — Вдоль стены, а потом за угол.
Эрик вздохнул:
— Жаль, что у ворот мне никто не сказал об этом. — Он шагнул вперед, но стражник преградил ему путь копьем.
— Постой-ка. Куда это ты собрался?
— Мне нужно увидеть принца и генерала Грейлока, — устало сказал Эрик.
— И у вас, разумеется, есть соответствующий пропуск?
— Пропуск? — изумился Эрик. — Какой еще пропуск?
— Ваш офицер должен был выписать пропуск, если вы, конечно, не очередной дезертир, который хочет рассказать генералу захватывающую историю о том, как он, героически сражаясь, отстал от своих.
Эрик медленно поднял руку, взялся за копье и без особого усилия поднял его вверх, несмотря на все попытки стражника удержать пику. Стражник выпучил глаза от удивления, а Эрик сказал:
— Я сам офицер. Я понимаю, что выгляжу не лучшим образом, но я должен увидеть принца.
Заметив, что назревает стычка, к ним подошли другие солдата». Один из них крикнул:
— Эй, сержант!
Сержант в рыцарском плаще поверх лат, на котором был вышит герб Даркмура
— черный щит с красным вороном на ветке, — подъехав, спросил:
— Что тут у вас?
Солдат сказал:
— Этот малый желает видеть принца.
Сержант, суровый старый вояка, привыкший, что все его слушаются, рявкнул на Эрика:
— Кто ты такой, что вообразил, будто принц захочет тебя видеть?
Эрик оттолкнул копье и, сделав шаг вперед, встретился взглядом с сержантом:
— Эрик фон Даркмур, капитан особых войск принца!
Услышав это имя, несколько солдат отступили в сторону, а другие вопросительно посмотрели на сержанта. Старый вояка усмехнулся и сказал:
— Похоже, вы угодили в передрягу, капитан.
— Вы не ошиблись. А теперь — с дороги!
Сержант не мешкая шагнул в сторону. Проходя мимо него, Эрик бросил ему поводья со словами:
— Дайте моей лошади немного воды и накормите. Потом известите меня, куда вы ее поставили. Это хорошая лошадь, и я не хотел бы ее потерять.
Сержант взял поводья. Эрик пошел дальше и, не оглядываясь, добавил:
— Да, и когда появится мой сержант, пошлите его прямо мне. Узнать его нетрудно. Он высокий, похож на кешийца, темнокожий, и он оторвет вам голову, если вы доставите ему хотя бы половину тех хлопот, что доставили мне.
Эрик пересек мост и посмотрел на огни, горящие в окнах старинного замка. Замок Даркмур, основанный одним из его предков, был для Эрика неизвестной страной. Мальчиком он мечтал о том, что когда-нибудь отец пригласит его сюда, признает своим сыном и разрешит жить в замке. Потом мечты эти умерли, осталось лишь любопытство. В конце концов исчезло и оно. Теперь замок выглядел зловеще, и Эрик подумал, что ему не хотелось бы умереть в таком месте. Пройдя за ворота, он понял, что это ощущение возникает не столько из-за того, что сюда направляется могучая армия, сколько потому, что внутри его ждет женщина, которая жаждет увидеть его мертвым: Матильда фон Даркмур, вдова его отца и мать сводного брата Эрика.
С глубоким вздохом Эрик обернулся к капитану гвардейцев и сказал:
— Проведите меня к Грейлоку. Я — капитан фон Даркмур.
Не говоря ни слова, капитан отдал честь и ввел Эрика в дом его предков.
ГЛАВА 24. ДАРКМУР
Кэлис изучал камень.
Он был настолько поглощен этим, что едва заметил, как в большом зале появились четыре фигуры. Он взглянул на прислужников оракула и, поскольку они не выразили никакого беспокойства, решил, что опасности нет.
Потом Кэлис перевел взгляд на вошедших и увидел своего отца в белых с золотом доспехах, а рядом с ним — Накора, Шо Пи и человека, одетого в ризу ишапианских монахов. Кэлис с усилием оторвался от своего занятия и встал им навстречу.
— Отец, — сказал он, обнимая Томаса, а потом пожал руку Накору. Накор сказал:
— Это Доминик. Аббат из Сарта. Я подумал, что он может нам пригодиться.
Кэлис кивнул, а Томас спросил его:
— Ты, кажется, разглядывал камень, когда мы вошли?
— Я вижу в нем кое-что, отец, — ответил Кэлис.
— Нам надо поговорить, — сказал Томас и поглядел на остальных. — Но сначала я должен засвидетельствовать свое почтение.
Он подошел к громадной драконихе и нежно коснулся большой головы.
— Рад снова видеть тебя, старая подруга, — тихо сказал он и повернулся к старшему прислужнику:
— Как она?
Старик слегка поклонился и сказал:
— Она грезит и в своих мечтах вновь переживает тысячу жизней, деля их с душой, которая займет это огромное тело после нее. — Он сделал знак, и к ним подошел стройный юноша. — Как и я делюсь знаниями с тем, кто заменит меня.
Томас кивнул.
— Самая древняя из рас, мы вели вас от гибели к гибели.
— Есть риск, — сказал старик, — но есть и цель. Мы многое знаем.
Томас снова кивнул и вернулся к Кэлису.
Доминик смотрел мимо Томаса круглыми глазами.
— Никогда бы не поверил.
Накор засмеялся.
— Сколько бы я ни увидел, я никогда не считаю, что видел все. Вселенная то и дело подбрасывает нам сюрпризы.
— Как это вам удалось прибыть всем вместе? — спросил Кэлис.
— Долгая история, — сказал Накор и, достав цуранский шар для перемещения, добавил:
— Их осталось немного. Надо бы где-то раздобыть еще.
Кэлис улыбнулся.
— К сожалению, проход в Келеван находится в Стардоке, а Стардок теперь крепко держат кешийцы.
— Не так уж и крепко, — заметил Накор с усмешкой.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Кэлис.
Накор пожал плечами.
— Пуг попросил меня что-нибудь придумать, вот я и придумал.
— Что? — спросил Томас.
— Расскажу, если мы выживем, и судьба Стардока будет иметь какое-то значение.
— Кэлис, — сказал Томас, — что ты подразумевал, говоря, что видишь в этом камне «кое-что»?
Кэлис с удивлением посмотрел на отца:
— А ты разве ничего не видишь?
Томас посмотрел на Камень Жизни; этот предмет был знаком ему больше, чем кому бы то ни было на Мидкемии. Отринув все посторонние мысли, он стал вглядываться в прохладную изумрудную поверхность и через мгновение уловил слабое мерцание внутри. Но это было все, что он почувствовал.
— Я не вижу никаких образов, — наконец сказал он.
— Они очень нечетки, — сказал Кэлис. — Но я видел их с самого начала.
— Что именно? — спросил Накор.
— Это трудно описать словами, — ответил Кэлис, — но, по-моему, я видел истинную историю этого мира.
Накор сел на пол.
— Ух ты, как интересно! Пожалуйста, расскажи мне, что ты увидел.
Кэлис сел и задумался, словно пытаясь собраться с мыслями, и тут откуда ни возьмись появились Миранда и Пуг.
Томас приветствовал старого друга и Миранду, а потом предложил им сесть.
— Что тут у вас? — поинтересовался Пуг.
— Кэлис собирается рассказать нам о том, что он видит в Камне Жизни, — ответил Томас.
Кэлис поглядел на Миранду и Пуга и, выдержав его пристальный взгляд, улыбнулся.
— Рад снова видеть вас обоих.
Миранда улыбнулась в ответ.
— Мы тебя тоже.
— Я должен рассказать вам о Камне Жизни.
Накор повернулся к Шо Пи:
— Если все еще хочешь носить мантию ученика, запоминай каждое слово.
— Да, учитель.
— Камень Жизни, — начал Кэлис, — это Мидкемия как она есть, отражение всей жизни, которая была до этого, есть сейчас или еще будет, с начала и до конца времени. — Все затихли, а Кэлис продолжал:
— Сначала не было ничего. Потом возникла вселенная. Пуг с моим отцом видели, как это происходило, я слышал эту историю. — Он улыбнулся отцу. — И не один раз. Когда вселенная возникла, она была разумна, но совсем не в том смысле, какой мы вкладываем в это слово, и мы не в состоянии представить себе эту разумность.
Накор усмехнулся:
— Это все равно что муравьи тащат добычу в муравейник, а над ними на вершине горы сидит дракон. Муравьи не в состоянии представить себе существование дракона.
— Да, но это не полная аналогия, — заметил Кэлис. — Этот разум больше, чем кто-то из нас или все мы вместе можем постичь. Он настолько обширен и так бесконечен… — Он помолчал. — Просто не знаю, что тут еще можно сказать. Мидкемия создавалась как средоточие основных сил природы, неразумных сил созидания и разрушения.
— Ратар и Митар, — кивнул Томас. — Два слепых бога Создания.
— Название не хуже, чем любое другое, — согласился Накор.
— Потом порядок вещей изменился, — продолжал Кэлис. — Возникло самосознание, и существа, которые прежде не осознавали собственных действий, получили цель. Именно мы называем богов, руководствуясь тем, что имеет смысл для нас, но на самом деле они — гораздо больше, чем наши определения. Устройство подобно драгоценному камню с многими гранями, и мы видим только одну, ту, которая отражает существование нашего мира.
— Но он же связан с другими мирами? — спросил Пуг.
— Безусловно, — мягко сказал Кэлис. — Со всеми мирами. Это одна из основных причин, почему все, что мы делаем здесь, сказывается на остальных мирах. Это извечная борьба между тем, что мы называем добром, и тем, что мы называем злом. Она существует в каждом уголке мироздания. — Он обвел взглядом всех, кто был в этой огромной пещере, и сказал:
— Я мог бы говорить на эту тему часами, так что позвольте мне перейти к сути того, что, как мне представляется, я обнаружил.
Кэлис собрался с мыслями и продолжал:
— Валхеру были не просто первой расой, заселившей Мидкемию. Они были мостиком между бессмертным и смертным. Если хотите, это был первый эксперимент богов.
— Эксперимент? — переспросил Пуг. — Какой еще эксперимент?
— Не знаю, — сказал Кэлис. — Я вообще не уверен в том, что мои слова соответствуют истине; я просто чувствую, что это так.
— Это так, — подтвердил Накор.
Все взгляды обратились на маленького изаланца. Накор усмехнулся.
— В этом есть смысл.
— В чем именно? — уточнил Пуг.
— Кто-нибудь, кроме меня, задавался вопросом, почему мы думаем? — спросил Накор.
Все удивленно переглянулись, не понимая, какое это имеет отношение к делу. Пуг рассмеялся:
— В последнее время нет.
— Мы думаем, потому что боги дали нам способность мыслить, — сказал Доминик.
Накор погрозил ему пальцем:
— Ты знаешь, что это — догма, и знаешь, что боги — в такой же степени творение человечества, в какой человечество — творение богов.
— Тогда к чему ты клонишь?
— Да ни к чему, я просто удивляюсь вслух, — сказал Накор. — Вы с Томасом рассказывали мне о том, как искали Маркоса и видели создание вселенной. Это навело меня на размышления.
— И?.. — спросил Томас.
— Ну, — начал Накор, — мне просто кажется, что вы должны начать все сначала.
Пуг посмотрел на него и разразился смехом. Не прошло и минуты, как хохотали все.
— Вот, — сказал Накор, — юмор — это атрибут разума.
— Ладно, Накор, — сказала Миранда. — Так что вы хотели сказать?
— С чего-то же все это началось.
— Да. — кивнул Доминик. — Был первоначальный толчок, создатель, что-то еще.
— Предположим, — сказал Накор, — что это было самосоздание.
— В один прекрасный день вселенная решила взять и проснуться? — ехидно спросила Миранда.
Накор на мгновение задумался:
— Кое-что мы должны всегда иметь в виду: все, о чем мы говорим, ограничено нашими собственным восприятием, нашей собственной способностью понять, короче говоря, нашей природой.
— Это верно, — согласился Пуг.
— Поэтому можно сказать, что вселенная в один прекрасный день проснулась, но в то же время это будет самое примитивное и самое неполное объяснение, — сказал Накор.
Доминик сказал:
— Диспуты такого рода постоянно возникают в церкви. Упражнения в логике и теологии, как правило, заканчиваются сварой.
— Но у нас есть кое-что, чего не хватает вашим братьям, аббат, — сказал Накор. — Свидетели создания.
— Если они видели именно это, — возразил Доминик.
— Ах, — сказал Накор, едва сдерживая ликование. — Ни в чем нельзя быть до конца уверенным, не так ли?
— «Что есть действительность?» — обычный вопрос в тех спорах, о которых я говорил, — сказал аббат.
— Действительность — это то, на что вы наталкиваетесь в темноте, — сухо сказала Миранда.
Накор посмеялся, а потом сказал:
— Вы говорили о большом шаре, который взорвался, образовав вселенную, правильно? Пуг кивнул.
— Значит, можно предположить, что все было внутри этого шара?
— Мы предполагаем, что так, — сказал Пуг.
— Хорошо, а что было вне шара?
— Мы были, — сказал Пуг быстро, — и Сад, и Вечный Город.
— Но вы появились из этого большого шара, — сказал Накор. Он встал и начал расхаживать, убыстряя шаги по мере того как добирался до сути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77