Обращался в сайт Wodolei.ru
Сетанон.
***
Идущий впереди стражник придержал Джеймса за руку. Все остановились. Им пришлось пропускать по пути другие группы людей, беженцев и захватчиков. Никто, однако, не спешил настолько, чтобы затевать бои в темных коллекторах. Джеймс знал, что если захватчики спугнули тех, кто скрывался в канализации, значит, город сдан.
Он прикинул в уме и понял, что в запасе у них осталось не больше десяти минут. Они были в десятке шагов от северных ворот, около так называемых морских ворот. Этими воротами чаще всего пользовались контрабандисты и воры.
Лайл послал вперед одну из своих воровок, молодую женщину, которая проворно поднялась наверх и сообщила, что путь открыт. Джеймс приказал начать эвакуацию.
— Иди вперед, — сказал Лайл.
— Нет. — Джеймс покачал головой. — Я выйду последним.
— Как капитан с тонущего корабля? — спросил его брат.
С улыбкой, в которой читались только боль и усталость, герцог сказал:
— Что-то вроде этого.
— Я буду ждать с тобой, — сказала Гамина.
Джеймс ответил:
— Я бы предпочел, чтобы ты ушла.
В сознании его прозвучал вопрос жены: Но ты же не собираешься тут оставаться?
Я не хочу умирать, но я стал причиной стольких смертей и разрушений. Это
— единственный дом, который я знаю, Гамина. Я не вижу, как я смогу жить дальше с такой тяжестью на душе.
Ты думаешь, я не понимаю? — спросила она. — Я слышу твои мысли, и я чувствую твою боль. Нет ничего такого, чего бы я не понимала в твоей душе.
Он взглянул ей в глаза и улыбнулся, и на сей раз улыбка была полна любви и доверия.
И тут мир вокруг них взорвался. Те шесть человек, которые уже находились по другую сторону ворот, были повержены на землю и потеряли сознание. Те трое, что стояли в воротах, вылетели из них, как пробка из бутылки, и, перелетев по воздуху, с силой ударились оземь, переломав себе все кости.
Внутри самого туннеля воздух в мгновение ока превратился в пламя. В этот краткий миг Гамина и Джеймс вместе вспомнили все, что связывало их с первой секунды их встречи, когда Джеймс плыл по озеру около Стардока и увидел любовь своей жизни, которая купалась.
Он почти тонул, но был спасен этой женщиной, которая прочла его мысли и увидела, кем он был и что он собой представлял. Она полюбила его и любила всегда, несмотря на все, что он сделал с тех пор, несмотря на то что он просил ее делать то, что причиняло ей страдания.
Забыв обо всем на свете, они цеплялись за ту глубокую любовь, которую им довелось разделить, любовь, принесшую им сына, который был сейчас далеко, в безопасности, и двоих внуков, которых они обожали. В течение краткого мига они вновь вместе пережили свою Общую жизнь, от поездки в Великий Кеш до возвращения в Крондор. Пока огонь пожирал их плоть, их умы были далеко, в пределах их любви друг к другу, и они не чувствовали боли.
***
— Гамина! — вскрикнул Пуг.
Ханам спросил:
— Что с тобой, маг?
Пуг прошептал:
— Моя дочь мертва.
Когтистая тварь хотела приблизиться к нему, чтобы утешить, но не посмела. Голод был слишком жесток, и прикосновение к человеческой плоти могло вторгнуть ее в безумие пожирателя.
— Мне очень жаль, — сказало существо.
Пуг глубоко вздохнул.
— Мои дети оба мертвы. — Он почувствовал смерть Уильяма два дня назад, и теперь, после смерти Гамины, от него уходила часть его жизни. — Я знал, что переживу их обоих. Ханам, но одно дело знать, и совсем другое — испытать это.
— Так уж устроена жизнь, — сказал Хранитель Знания саауров изнутри тела демона. — В нашей расе, когда мальчик становится мужчиной и впервые берет в руки оружие, его благословляют словами: «Дед умрет, отец умрет, сын умрет». Каждый сааур повторяет эти слова, прежде чем ехать на бой, и сыновья, и отцы, ибо нет более тяжелого испытания для родителя, чем пережить ребенка.
— Маркос говорил, что длинная жизнь — его проклятие, и теперь я его понимаю. Когда умерла моя жена, это было одно, но теперь… — Пуг заплакал. Но через некоторое время он взял себя в руки и сказал:
— Я знал, что Уильям подвергается опасности, потому что он избрал жизнь солдата. Но Гамина… — Голос его сорвался, и он снова заплакал.
Подождав немного, демон сказал:
— Мм должны спешить, чародей. Я могу потерять контроль над этим телом.
Пуг кивнул, и они вышли из пещеры.
Маркос и Миранда уже должны быть на месте.
Пуг произнес заклинание, и внезапно они оба стали невидимы. Пуг поднялся ввысь и обнаружил, что плыть по воздуху на самом деле гораздо легче, чем ходить по земле.
Голос демона произнес откуда-то сверху:
— Летят!
По небу пронеслось с полдюжины крылатых существ. Они летели на юг, и Пуг знал, что, если бы они с Хранителем Знания не были невидимы, эти крылатые твари напали бы на них. Как и было предсказано, все живое в этом мире быстро пожирали. Некогда пышные нивы теперь пустовали; отсутствие жизни было настолько очевидным, что никто не спутал бы его с дремотой зимы, когда растения вновь пробуждаются с первым весенним дождем.
Деревья почернели и скрючились, а воды рек были так прозрачны, что Пуг понял, что в них не осталось даже водорослей. Ни жужжание насекомых, ни пение птиц не оглашали воздух. Единственным звуком был шум ветра.
— Самое страшное там, — сказал Ханам, словно прочитав мысли Пуга, — где эти твари сначала вошли в наш мир.
— Но скоро везде будет так, как здесь?
— Скоро.
— Теперь я понимаю, почему они так стремятся выйти в новые миры, — сказал Пуг. — Почему в ваш мир им удалось ворваться, а в наш пока еще нет?
В ответ Пуг услышал лающий звук, который он расценил как смех, потом раздался голос Ханама:
— Ворвавшись в этот мир, демоны убили жрецов Ахсарты, единственных в этом мире, кто мог управлять порталом. Я полагаю, то, что ты говорил о пантатианах, означает, что у демонов нет союзников в нашем мире, которые помогли бы им перенестись.
Когда они приблизились к Ахсарте, Пуг сказал:
— Ничто в поведении Якана не указывает на его стремление открыть путь своим братьям.
— Тогда позволь мне тебя предостеречь, Пуг из Мидкемии. Чем больше демон пожирает душ, тем больше приобретает знаний. Этот потенциальный король демонов может узнать о Зале и о способности некоторых людей управлять трещинами в другие миры. И тогда, захватив вашу землю, он может начать вторгаться в другие миры.
Пуг сказал:
— Это я и сам понимаю.
— Тогда ты должен знать, что, даже если мы победим здесь, тебе придется вернуться и сразить Якана.
Пуг сказал:
— Если мне не придется, за меня это сделает Томас. Они вступили в город и начали искать большой храм, вход, через который демоны проникли в мир Шайлы. Внутри они обнаружили кости сааурских жрецов, которых много лет назад растерзали демоны.
— Ее здесь нет! — сказал Пуг.
— Кого?
— Двери. Трещины в этот мир из царства демонов. Ее здесь нет. — Пуг снял с них невидимость. — Где она?
Ханам сказал:
— Здесь может быть только один ответ.
— Какой?
— Они с помощью магии каким-то образом переместили дверь к трещине в ваш мир. Это означает, что они готовят для Маарга путь в ваш мир! Он, должно быть, уже готовится к переходу!
— Где это?
— На другой стороне мира.
— Я не могу лететь через весь мир, удерживая невидимость! — сказал Пуг. — И я не могу перенести нас в такое место, которого я никогда не видел.
Демон с разумом Хранителя Знания сказал:
— Тогда мы должны просто лететь как можно скорее и драться со всеми, кто вздумает на нас напасть.
Он с воинственным криком ринулся в небо, и Пуг последовал за ним.
ГЛАВА 19. КАТАСТРОФА
Ру поморщился.
Дотрагиваться до плеча было больно, но Луи уверял, что воспаления нет. Сменив повязку, Луи сказал:
— Пока все. Завтра вечером, когда прибудем в Вильгельмсбург, снова промоем.
— В постели будем спать! — мечтательно проговорил Ру и усмехнулся Карли, Элен и детям. В первые несколько дней пути дети воспринимали поездку как забавное приключение, но, начиная с этого утра, Абигайль запросилась домой. Карли попыталась ей объяснять, что сначала должно пройти много времени, но трехлетний ребенок отказывался понимать, что «много времени» это больше пяти минут.
В лагере было относительно спокойно, хотя охрана, которую нанял Ру, с каждым днем все больше нервничала. Ру и Луи долгое время жили среди солдат и понимали, что эти наемники привыкли тихо сидеть в засаде, отпугивать бандитов, и им редко доводилось пускать в ход меч или лук со стрелами.
Крондор пал. Это стало очевидным, когда на западе появился громадный столб черного дыма через два дня после их отъезда. И оживленное движение по дороге на восток говорило о том же. Все чаще Ру заставал наемных охранников за тихой беседой и все сильнее подозревал, что они готовы дать деру при первом же признаке серьезной опасности.
Ру поделился с Луи своими сомнениями, и тот с ним согласился. После этого разговора Луи провел с наемниками немало времени, чтобы укрепить их боевой дух и дать им понять, что он будет крут с каждым, кто не собирается честно отрабатывать свое жалованье. Ру считал, что после того, как они попадут в Вильгельмсбург, шансы уберечь небольшой караван от всяких неприятностей повысятся. Они отдохнут, проведя ночь в одной из таверн, принадлежащих Ру, а потом отправятся в Равенсбург. Ру обещал охранникам выплатить часть денег, и горсть золота в карманах поднимет им настроение.
Если семьи Эрика и Мило все еще в Равенсбурге, Ру возьмет их с собой в Даркмур. Он знал, что в конце концов Эрик остановится там. Ру подумал о том, куда он в последнее время переправлял оружие и боеприпасы и куда его фургоны свозили инструменты и оборудование, и вспомнил об одной вещи, которую сказал Эрик: «Хребет Кошмара».
Королевские инженеры восстанавливали старые дороги или прорубали новые, с тыльной стороны горного хребта, протянувшегося на сотни миль вдоль восточной части Каластийских гор. Горный кряж очертаниями напоминал сплющенную и перевернутую букву Y с рожками разной длины. Длинный рог шел от самого востока Крондора к Мировым Клыкам, большому хребту, который шел по северной границе Королевства. Короткий восточный рог шел от Даркмура к северным окраинам города Таннеруса, где рожки сходились. Ру полагал, что захватчикам, окончательная цель которых — Сетанон, не захочется обходить горы к северу от Таннеруса. А любой путь, лежащий южнее этого города, непременно приведет их к Хребту Кошмара, и Ру знал, что большая часть армии Королевства поджидает их на этой гранитной стене. Есть шанс, что удастся выжить. Если бы можно было задержать врага на той стороне горного хребта до снега. Королевство одержало бы победу.
Но пока что шла только третья неделя после Летнего Солнцестояния, и зимние снега этим теплым вечером казались чем-то нереальным. Ру, выросший в Равенсбурге, знал, что снег может лечь рано, но знал он также и то, что снег может лечь поздно и что одному оракулу известно, какой будет погода в этом году. В любом случае раньше, чем через шесть недель, они снега не увидят, а вероятнее всего, раньше чем через десять, а то и двенадцать недель. Проливные дожди — это запросто, но до снега еще далеко.
Ру подошел к костру поболтать с Карли и Элен и попытался разговорить детей. Дети по-прежнему оставались для него загадкой, хотя их присутствие не вызывало уже такого раздражения, как раньше. Его даже начала забавлять настойчивость, с которой маленький Гельмут все тянет в рот, хотя казалось, что Карли это доводило до белого каления. Джейсон все время проводил с малышней, следя, чтобы дети не разбредались, за что Ру был ему очень благодарен.
Дети Элен были постарше, и с Натали или Виллемом он мог поговорить, хотя никак не мог разделить их интересы. Элен была островком покоя в море хаоса, и ее неизменная улыбка и мягкий голос на всех действовали умиротворяюще. Вдруг Ру понял, что, пока дети лопочут о своем, он ее рассматривает, и отвел взгляд. Увидев, что Карли на него смотрит, он улыбнулся ей. Она робко улыбнулась в ответ, и Ру, поморгав, изрек:
— Все прекрасно.
Он сел, стараясь не тревожить раненое плечо, и снова стал пристально глядеть на Элен. Потом глаза Ру начали слипаться, он зевал, но ее образ не шел у него из головы. Она не была смазливой, хотя была далеко не «костлявой», как назвала ее эта сука Сильвия. Она была, что называется, интересной. Но самыми привлекательными в ее внешности были большие карие глаза и широкая, щедрая улыбка. К тому же она сохранила стройную и гибкую фигуру.
Потом Ру задал себе вопрос, не спятил ли дружище де Савона, говоря, что эта женщина, эта заботливая мать, влюблена в такую крысу, как он, Руперт Эйвери. Вздохнув, Ру улегся поудобнее и задремал, убаюканный теплом вечера и звуком голоса Элен.
Ру разбудили крики, доносившиеся откуда-то издалека, и поднявшийся в лагере переполох. Люди носились туда-сюда, и какое-то мгновение Ру недоуменно мигал, пытаясь сообразить, что происходит. Дети лежали под одеялами, стало быть, какое-то время он проспал.
Через пару секунд солдатская выучка и опыт Ру проснулись, и он» начал действовать. Спокойно, так, чтобы не встревожить детей, он сказал:
— Карли, Элен, вставайте!
Элен проснулась и спросила:
— Что?
— Отнесите детей в тот фургон! — Он указал на ближайшую повозку. — Карета по этим дорогам не пройдет, если придется спасаться бегством.
Прибежал Луи и сказал:
— Скорее, сюда приближаются всадники. — Он держал в руке кинжал. Поскольку у него была повреждена правая рука, Луи никогда больше не носил шпаги, но с помощью левой руки он по-прежнему отлично владел ножом.
Ру и Луи быстро затушили тлеющий костер в надежде, что всадники не заметили слабый огонек. Если бы они показались на несколько часов раньше, им не составило бы труда обнаружить лагерь.
Кто-то из наемников кинулся к своим скакунам, и Ру закричал:
— Отправляйте фургоны! — До рассвета было еще часа два, но лошади успели отдохнуть, и если повезет, можно уйти подальше, прежде чем их заметят, а потом ехать прямиком в Вильгельмсбург.
Возницы побежали запрягать лошадей, и Ру, насколько позволяла рана, старался помогать. Джейсон ничего не понимал в оружии и фургонах, поэтому таскал и укладывал вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
***
Идущий впереди стражник придержал Джеймса за руку. Все остановились. Им пришлось пропускать по пути другие группы людей, беженцев и захватчиков. Никто, однако, не спешил настолько, чтобы затевать бои в темных коллекторах. Джеймс знал, что если захватчики спугнули тех, кто скрывался в канализации, значит, город сдан.
Он прикинул в уме и понял, что в запасе у них осталось не больше десяти минут. Они были в десятке шагов от северных ворот, около так называемых морских ворот. Этими воротами чаще всего пользовались контрабандисты и воры.
Лайл послал вперед одну из своих воровок, молодую женщину, которая проворно поднялась наверх и сообщила, что путь открыт. Джеймс приказал начать эвакуацию.
— Иди вперед, — сказал Лайл.
— Нет. — Джеймс покачал головой. — Я выйду последним.
— Как капитан с тонущего корабля? — спросил его брат.
С улыбкой, в которой читались только боль и усталость, герцог сказал:
— Что-то вроде этого.
— Я буду ждать с тобой, — сказала Гамина.
Джеймс ответил:
— Я бы предпочел, чтобы ты ушла.
В сознании его прозвучал вопрос жены: Но ты же не собираешься тут оставаться?
Я не хочу умирать, но я стал причиной стольких смертей и разрушений. Это
— единственный дом, который я знаю, Гамина. Я не вижу, как я смогу жить дальше с такой тяжестью на душе.
Ты думаешь, я не понимаю? — спросила она. — Я слышу твои мысли, и я чувствую твою боль. Нет ничего такого, чего бы я не понимала в твоей душе.
Он взглянул ей в глаза и улыбнулся, и на сей раз улыбка была полна любви и доверия.
И тут мир вокруг них взорвался. Те шесть человек, которые уже находились по другую сторону ворот, были повержены на землю и потеряли сознание. Те трое, что стояли в воротах, вылетели из них, как пробка из бутылки, и, перелетев по воздуху, с силой ударились оземь, переломав себе все кости.
Внутри самого туннеля воздух в мгновение ока превратился в пламя. В этот краткий миг Гамина и Джеймс вместе вспомнили все, что связывало их с первой секунды их встречи, когда Джеймс плыл по озеру около Стардока и увидел любовь своей жизни, которая купалась.
Он почти тонул, но был спасен этой женщиной, которая прочла его мысли и увидела, кем он был и что он собой представлял. Она полюбила его и любила всегда, несмотря на все, что он сделал с тех пор, несмотря на то что он просил ее делать то, что причиняло ей страдания.
Забыв обо всем на свете, они цеплялись за ту глубокую любовь, которую им довелось разделить, любовь, принесшую им сына, который был сейчас далеко, в безопасности, и двоих внуков, которых они обожали. В течение краткого мига они вновь вместе пережили свою Общую жизнь, от поездки в Великий Кеш до возвращения в Крондор. Пока огонь пожирал их плоть, их умы были далеко, в пределах их любви друг к другу, и они не чувствовали боли.
***
— Гамина! — вскрикнул Пуг.
Ханам спросил:
— Что с тобой, маг?
Пуг прошептал:
— Моя дочь мертва.
Когтистая тварь хотела приблизиться к нему, чтобы утешить, но не посмела. Голод был слишком жесток, и прикосновение к человеческой плоти могло вторгнуть ее в безумие пожирателя.
— Мне очень жаль, — сказало существо.
Пуг глубоко вздохнул.
— Мои дети оба мертвы. — Он почувствовал смерть Уильяма два дня назад, и теперь, после смерти Гамины, от него уходила часть его жизни. — Я знал, что переживу их обоих. Ханам, но одно дело знать, и совсем другое — испытать это.
— Так уж устроена жизнь, — сказал Хранитель Знания саауров изнутри тела демона. — В нашей расе, когда мальчик становится мужчиной и впервые берет в руки оружие, его благословляют словами: «Дед умрет, отец умрет, сын умрет». Каждый сааур повторяет эти слова, прежде чем ехать на бой, и сыновья, и отцы, ибо нет более тяжелого испытания для родителя, чем пережить ребенка.
— Маркос говорил, что длинная жизнь — его проклятие, и теперь я его понимаю. Когда умерла моя жена, это было одно, но теперь… — Пуг заплакал. Но через некоторое время он взял себя в руки и сказал:
— Я знал, что Уильям подвергается опасности, потому что он избрал жизнь солдата. Но Гамина… — Голос его сорвался, и он снова заплакал.
Подождав немного, демон сказал:
— Мм должны спешить, чародей. Я могу потерять контроль над этим телом.
Пуг кивнул, и они вышли из пещеры.
Маркос и Миранда уже должны быть на месте.
Пуг произнес заклинание, и внезапно они оба стали невидимы. Пуг поднялся ввысь и обнаружил, что плыть по воздуху на самом деле гораздо легче, чем ходить по земле.
Голос демона произнес откуда-то сверху:
— Летят!
По небу пронеслось с полдюжины крылатых существ. Они летели на юг, и Пуг знал, что, если бы они с Хранителем Знания не были невидимы, эти крылатые твари напали бы на них. Как и было предсказано, все живое в этом мире быстро пожирали. Некогда пышные нивы теперь пустовали; отсутствие жизни было настолько очевидным, что никто не спутал бы его с дремотой зимы, когда растения вновь пробуждаются с первым весенним дождем.
Деревья почернели и скрючились, а воды рек были так прозрачны, что Пуг понял, что в них не осталось даже водорослей. Ни жужжание насекомых, ни пение птиц не оглашали воздух. Единственным звуком был шум ветра.
— Самое страшное там, — сказал Ханам, словно прочитав мысли Пуга, — где эти твари сначала вошли в наш мир.
— Но скоро везде будет так, как здесь?
— Скоро.
— Теперь я понимаю, почему они так стремятся выйти в новые миры, — сказал Пуг. — Почему в ваш мир им удалось ворваться, а в наш пока еще нет?
В ответ Пуг услышал лающий звук, который он расценил как смех, потом раздался голос Ханама:
— Ворвавшись в этот мир, демоны убили жрецов Ахсарты, единственных в этом мире, кто мог управлять порталом. Я полагаю, то, что ты говорил о пантатианах, означает, что у демонов нет союзников в нашем мире, которые помогли бы им перенестись.
Когда они приблизились к Ахсарте, Пуг сказал:
— Ничто в поведении Якана не указывает на его стремление открыть путь своим братьям.
— Тогда позволь мне тебя предостеречь, Пуг из Мидкемии. Чем больше демон пожирает душ, тем больше приобретает знаний. Этот потенциальный король демонов может узнать о Зале и о способности некоторых людей управлять трещинами в другие миры. И тогда, захватив вашу землю, он может начать вторгаться в другие миры.
Пуг сказал:
— Это я и сам понимаю.
— Тогда ты должен знать, что, даже если мы победим здесь, тебе придется вернуться и сразить Якана.
Пуг сказал:
— Если мне не придется, за меня это сделает Томас. Они вступили в город и начали искать большой храм, вход, через который демоны проникли в мир Шайлы. Внутри они обнаружили кости сааурских жрецов, которых много лет назад растерзали демоны.
— Ее здесь нет! — сказал Пуг.
— Кого?
— Двери. Трещины в этот мир из царства демонов. Ее здесь нет. — Пуг снял с них невидимость. — Где она?
Ханам сказал:
— Здесь может быть только один ответ.
— Какой?
— Они с помощью магии каким-то образом переместили дверь к трещине в ваш мир. Это означает, что они готовят для Маарга путь в ваш мир! Он, должно быть, уже готовится к переходу!
— Где это?
— На другой стороне мира.
— Я не могу лететь через весь мир, удерживая невидимость! — сказал Пуг. — И я не могу перенести нас в такое место, которого я никогда не видел.
Демон с разумом Хранителя Знания сказал:
— Тогда мы должны просто лететь как можно скорее и драться со всеми, кто вздумает на нас напасть.
Он с воинственным криком ринулся в небо, и Пуг последовал за ним.
ГЛАВА 19. КАТАСТРОФА
Ру поморщился.
Дотрагиваться до плеча было больно, но Луи уверял, что воспаления нет. Сменив повязку, Луи сказал:
— Пока все. Завтра вечером, когда прибудем в Вильгельмсбург, снова промоем.
— В постели будем спать! — мечтательно проговорил Ру и усмехнулся Карли, Элен и детям. В первые несколько дней пути дети воспринимали поездку как забавное приключение, но, начиная с этого утра, Абигайль запросилась домой. Карли попыталась ей объяснять, что сначала должно пройти много времени, но трехлетний ребенок отказывался понимать, что «много времени» это больше пяти минут.
В лагере было относительно спокойно, хотя охрана, которую нанял Ру, с каждым днем все больше нервничала. Ру и Луи долгое время жили среди солдат и понимали, что эти наемники привыкли тихо сидеть в засаде, отпугивать бандитов, и им редко доводилось пускать в ход меч или лук со стрелами.
Крондор пал. Это стало очевидным, когда на западе появился громадный столб черного дыма через два дня после их отъезда. И оживленное движение по дороге на восток говорило о том же. Все чаще Ру заставал наемных охранников за тихой беседой и все сильнее подозревал, что они готовы дать деру при первом же признаке серьезной опасности.
Ру поделился с Луи своими сомнениями, и тот с ним согласился. После этого разговора Луи провел с наемниками немало времени, чтобы укрепить их боевой дух и дать им понять, что он будет крут с каждым, кто не собирается честно отрабатывать свое жалованье. Ру считал, что после того, как они попадут в Вильгельмсбург, шансы уберечь небольшой караван от всяких неприятностей повысятся. Они отдохнут, проведя ночь в одной из таверн, принадлежащих Ру, а потом отправятся в Равенсбург. Ру обещал охранникам выплатить часть денег, и горсть золота в карманах поднимет им настроение.
Если семьи Эрика и Мило все еще в Равенсбурге, Ру возьмет их с собой в Даркмур. Он знал, что в конце концов Эрик остановится там. Ру подумал о том, куда он в последнее время переправлял оружие и боеприпасы и куда его фургоны свозили инструменты и оборудование, и вспомнил об одной вещи, которую сказал Эрик: «Хребет Кошмара».
Королевские инженеры восстанавливали старые дороги или прорубали новые, с тыльной стороны горного хребта, протянувшегося на сотни миль вдоль восточной части Каластийских гор. Горный кряж очертаниями напоминал сплющенную и перевернутую букву Y с рожками разной длины. Длинный рог шел от самого востока Крондора к Мировым Клыкам, большому хребту, который шел по северной границе Королевства. Короткий восточный рог шел от Даркмура к северным окраинам города Таннеруса, где рожки сходились. Ру полагал, что захватчикам, окончательная цель которых — Сетанон, не захочется обходить горы к северу от Таннеруса. А любой путь, лежащий южнее этого города, непременно приведет их к Хребту Кошмара, и Ру знал, что большая часть армии Королевства поджидает их на этой гранитной стене. Есть шанс, что удастся выжить. Если бы можно было задержать врага на той стороне горного хребта до снега. Королевство одержало бы победу.
Но пока что шла только третья неделя после Летнего Солнцестояния, и зимние снега этим теплым вечером казались чем-то нереальным. Ру, выросший в Равенсбурге, знал, что снег может лечь рано, но знал он также и то, что снег может лечь поздно и что одному оракулу известно, какой будет погода в этом году. В любом случае раньше, чем через шесть недель, они снега не увидят, а вероятнее всего, раньше чем через десять, а то и двенадцать недель. Проливные дожди — это запросто, но до снега еще далеко.
Ру подошел к костру поболтать с Карли и Элен и попытался разговорить детей. Дети по-прежнему оставались для него загадкой, хотя их присутствие не вызывало уже такого раздражения, как раньше. Его даже начала забавлять настойчивость, с которой маленький Гельмут все тянет в рот, хотя казалось, что Карли это доводило до белого каления. Джейсон все время проводил с малышней, следя, чтобы дети не разбредались, за что Ру был ему очень благодарен.
Дети Элен были постарше, и с Натали или Виллемом он мог поговорить, хотя никак не мог разделить их интересы. Элен была островком покоя в море хаоса, и ее неизменная улыбка и мягкий голос на всех действовали умиротворяюще. Вдруг Ру понял, что, пока дети лопочут о своем, он ее рассматривает, и отвел взгляд. Увидев, что Карли на него смотрит, он улыбнулся ей. Она робко улыбнулась в ответ, и Ру, поморгав, изрек:
— Все прекрасно.
Он сел, стараясь не тревожить раненое плечо, и снова стал пристально глядеть на Элен. Потом глаза Ру начали слипаться, он зевал, но ее образ не шел у него из головы. Она не была смазливой, хотя была далеко не «костлявой», как назвала ее эта сука Сильвия. Она была, что называется, интересной. Но самыми привлекательными в ее внешности были большие карие глаза и широкая, щедрая улыбка. К тому же она сохранила стройную и гибкую фигуру.
Потом Ру задал себе вопрос, не спятил ли дружище де Савона, говоря, что эта женщина, эта заботливая мать, влюблена в такую крысу, как он, Руперт Эйвери. Вздохнув, Ру улегся поудобнее и задремал, убаюканный теплом вечера и звуком голоса Элен.
Ру разбудили крики, доносившиеся откуда-то издалека, и поднявшийся в лагере переполох. Люди носились туда-сюда, и какое-то мгновение Ру недоуменно мигал, пытаясь сообразить, что происходит. Дети лежали под одеялами, стало быть, какое-то время он проспал.
Через пару секунд солдатская выучка и опыт Ру проснулись, и он» начал действовать. Спокойно, так, чтобы не встревожить детей, он сказал:
— Карли, Элен, вставайте!
Элен проснулась и спросила:
— Что?
— Отнесите детей в тот фургон! — Он указал на ближайшую повозку. — Карета по этим дорогам не пройдет, если придется спасаться бегством.
Прибежал Луи и сказал:
— Скорее, сюда приближаются всадники. — Он держал в руке кинжал. Поскольку у него была повреждена правая рука, Луи никогда больше не носил шпаги, но с помощью левой руки он по-прежнему отлично владел ножом.
Ру и Луи быстро затушили тлеющий костер в надежде, что всадники не заметили слабый огонек. Если бы они показались на несколько часов раньше, им не составило бы труда обнаружить лагерь.
Кто-то из наемников кинулся к своим скакунам, и Ру закричал:
— Отправляйте фургоны! — До рассвета было еще часа два, но лошади успели отдохнуть, и если повезет, можно уйти подальше, прежде чем их заметят, а потом ехать прямиком в Вильгельмсбург.
Возницы побежали запрягать лошадей, и Ру, насколько позволяла рана, старался помогать. Джейсон ничего не понимал в оружии и фургонах, поэтому таскал и укладывал вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77