– Ну, и? – недобро повторил король.– Полный разгром, – пискнул посланник и зажмурился, моля всемогущего Памфамира-Памфалона только об одной милости – провалиться сквозь землю прежде, чем разразится над его головой (и головами еще многих и многих, в то время как тела их будут находиться неподалеку) монархическая гроза.– Гонца повесили? – прогремел первый раскат. Закат окрасился кровью.– Так точно, ваше величество, – соврал офицер своему королю. Конечно, врать нехорошо, это внушали ему с детства, но ложь во спасение – это как бы и не ложь, а суровая необходимость, и к тому же они ведь действительно хотели повесить этого злосчастного солдатика, но он куда-то необъяснимым образом подевался в самый ответственный момент, а занять его место раньше времени капитану вовсе не желалось, и поэтому как-то само собой добавилось:– С особой жестокостью. Отрубив предварительно голову.– Хорошо. А вы что здесь делаете, рядовой? Позовите сюда кардинала Мадженту, быстро! По дороге к дворцовому палачу.Набирающее силу утреннее солнышко пронзило своими лучами старые ставни, легкий сквознячок доносил до гостевых комнат неповторимый букет из красильни, а чисто вымытый, разомлевший со сна князь Ярославский лениво внимал из-под одеяла отчету Иванушки о том, как он провел три дня в его отсутствие.– ...ей-Богу, Сергий, вместо своей прогулки верхом тебе надо было остаться с нами и посмотреть город. Ты столько потерял! Даже я, уж на что много чего читал о Мюхенвальде... Да и вечерами тут ого-го чего бывало – Гарри швырялся деньгами направо и налево! Я предлагал заплатить – но он ни в какую! Говорит, что мы спасли ему жизнь, что мы – его гости... Даже неудобно... Надо будет его как-нибудь отблагодарить... А еще он вчера сводил меня в музей одной картины. Ты представляешь, огромный зал, а на стене висит загрунтованный холст в золоченой раме. Я сначала ничего не понял, а это оказалось самое знаменитое произведение Теодоруса – "Белый Квадрат"! Чуть не выставил себя посмешищем перед всей публикой – а ты же знаешь, что когда на тебе еще и эти вондерландские костюмы, то кажется, что все смотрят только на тебя... Ну, вот – этот шедевр – абсолютно белый квадрат на абсолютно белом фоне, и непросвещенному дилетанту кажется, что на полотне вообще ничего нет, но истинные ценители говорят, что если вы смотрите на картину Теодоруса и видите только белое полотно – вы смотрите не на картину Теодоруса. Во всем мире существуют только две авторские копии...– А ты видел?– Что?– Ну, квадрат-то сам, что же еще.– Да, естественно, хотя с первого раза редко кому это удается. Когда на нее смотришь под определенным, постепенно меняющимся углом, при определенном освещении, закрыв один глаз и прищурив другой, и быстро приближаясь-отдаляясь...– ...ты налетаешь на эту картину с размаху...– ...и тогда тебе начина... А ты откуда знаешь?! – ухватился за лоб Иван.– Я что-то угадал?– Д-да нет... – смущенно пожал плечами царевич. – Гм. Так о чем это я?– Об угле.– А, ну да. Так вот. Вондерланд – страна, углем небогатая, и поэтому все запасы этого топлива ей приходится закупать в Лотрании. Но, благо, зимы здесь короткие и не слишком холодные...За окном из общего шума большого города – грохота копыт и колес по булыжной мостовой, окриков возниц, мерного топота городской стражи, зазывного речитатива бродячих торговцев, певцов и проповедников – выделился один – подъехавшей и остановившейся большой повозки, запряженной как минимум парой лошадей. Открылась дверца, откинулась лестница, вышел человек – один – и зашел в контору красильни.– ...башня была построена самим Джеронимо Куллиганом, она необычна даже для архитектуры нашего времени, а уж тогда и впрямь была чудом – злые языки говорят, что во время ее открытия, когда покрывало было сдернуто, вся она обрушилась, а остались лишь не убранные еще строительные леса, но архитектор сумел убедить тогдашнего Шарлеманя, что это леса были из камня, а сама башня так и была задумана – из металлических конструкций, и король подумал, и решил, что каменных башен в любом городе мира в изобилии, а...Краеведческо-следопытческий доклад Иванушки был прерван нетерпеливым стуком в дверь, перемежающимся прерывистым дыханием.– Войдите! – сразу же отозвался Волк.– Это я, – влетел в апартаменты Санчес. – Там из дворца приехал барон фон Свиттер и хочет вас срочно видеть! По делу государственной важности! Срочно!– Царевич, сходи, спустись к нему – я сейчас оденусь и тоже приду. Чтобы не заставлять его баронскую светлость ждать. Ладно?Глаза Иванушки загорелись сумасшедшей надеждой.– А если он получил известия от армии? Я имею ввиду – если армия разгромлена... То есть, я совсем не хочу сказать, что я рад этому, напротив, но, с другой стороны, и шантоньцы мне ничего не сделали плохого, то есть, я и им поражения не желаю, просто...– Просто спустись к этому Фуфайкину и заговори ему зубы, пока я не приду, а?– Иду! – и Иван, чуть не сбив хозяина с ног, бросился бежать. Едва отдышавшийся Санчес последовал за ним.Через пять минут князь Ярославский при полном параде вальяжно вплыл в контору Санчеса, где он в лучшие для красильни времена принимал клиентов, и куда, за неимением более пригодного для обозрения посторонним человеком помещения, был препровожден барон фон Свиттер.Отвесив куртуазный поклон – и где только успел научиться, пройдоха! – он поприветствовал вельможу.– О, доброе утро, сэр Вульф, – с широкой улыбкой и крепким рукопожатием высокий сухопарый старичок-барон подошел к Волку. – Рад познакомиться с другом такого выдающегося человека, как принц Джон Лукомольский!– Лукоморский, вы хотели сказать, – покраснев, вежливо поправил его принц Джон.– Да-да, Лукомольский, я это и имел ввиду, – ослепительно улыбнулся им фон Свиттер из-под седых усов.– Лукоморский будет правильнее, – предпринял вторую попытку Иван.– Ах, да, извините, Мукомольский, прошу меня простить, эти иностранные слова так трудно всегда запоминаются...– Не Мукомольский, а Лукоморский!– Я и говорю – Мухоморский.– Не...– Не суть важно. – поклонился друг принца Мухоморского Иванушке с ухмылкой от уха до уха. – Ну, вот мы все и в сборе, и теперь можем выслушать посланца его величества, – отвесил еще один поклон сэр Вульф. Было похоже, что эта вондерландская гимнастика его просто забавляла.– Да, конечно же, – изящно вернул поклон старик.Иван нехотя и неуклюже сделал то же самое. Он кланяться не любил. И не в последнюю очередь потому, что считал это дело не достойным истинного мух... то есть, лукоморского витязя.– Речь пойдет, как, наверное, уже догадалось его высочество принц Мухоловский, о продаже Жар-Птицы...Пока друзья поднимались к своим комнатам, Иванушка болтал без умолку, не закрывая ни на мгновение рта – если королевич Елисей услышал бы его хоть краем уха, он бы пришел в отчаяние.– Просто удивительно, Сергий, как быстро и просто все кончилось. Нет, не так уж быстро, вернее, да и приключений у нас... у меня, вернее, тебе-то это, наверное, так, пустяки, повседневная рутина, а мне хватало, еще долго будет что вспомнить, и, может быть, даже найдутся такие, о которых и перед братьями похвастаться не стыдно будет, только на ум сейчас что-то ничего не приходит, но ничего, должно же хоть что-нибудь быть, как говорится, переход количества в качество, нет, просто я имею ввиду, вот как забавно – во всех книгах успеха добивается именно третий и младший сын царя, и я еще об этом подумал, когда только отправился в путь, нет, конечно, я хочу сказать, что, если бы, к примеру, у старшего или среднего сына царя был такой попутчик, как ты, то у хоть какого распоследнего и премладшего не было бы ни единого шанса – как классно, Волк, что я тебя встретил!!! Вот подожди – только приедем домой – ведь ты поедешь ко мне в гости – а если захочешь – ты и жить у нас остаться сможешь, правда-правда... Только, Сергий, знаешь что? Одно меня смущает – ни в одной книге, которую я прочитал, или о которой хотя бы слышал, ты знаешь, "достать" и "купить" ни разу не были эквивалентны, то есть, "достать" – это означало все, что угодно – украсть, выиграть в азартные игры, выманить, выменять, отобрать... Только не "честно купить за свои деньги". Нет, я, безусловно, помню, что ты предлагал, и, как вот сейчас думаю, я все равно никогда бы не смог пойти ни на что такое даже ради Жар-Птицы... Наверное, из меня, в конце концов, витязь никудышный...Серый, ковырнув зубочисткой в санчесовском универсальном замке, открыл их дверь и нырнул под свою кровать за мешками. Два – под его, два – под Ивановой.– ...То есть, я хочу сказать, что все кончилось хорошо, и я рад этому, честное слово, но как-то не очень героично. Ну, наверное, каков витязь, таковы и приключения – уж с королевичем Елисеем случилось бы такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ты же знаешь, какой он...– Урод!!!– Что?!?!?!– Я убью его!!!– Елисея?! Но он же...– Какого, к лешему драному, Елисея, черти его гоняй по сковородке!!! Гарри!!! Где этот змеиный ублюдок?! Я ему!.. Я его!.. А потом!.. – Волк выхватил из ножен меч.– Что? Что случилось, Серый?! – наконец, вышел из розового блаженства и обеспокоился Иван.– Деньги! – с плеча рубанул он постель.– Что – деньги? Какие?– Твои деньги, турист несчастный! Твои! Птичьи! Деньги! Которые! Он! Спер! У тебя! Из-под носа! На баб! И вино! И теперь ты честно сможешь украсть, выиграть в азартные игры, выманить, выменять или отобрать свою золотую ворону – потому что у тебя осталось только три мешка!– Пустых?– Полных. Но три. И где ты возьмешь здесь еще один – я не знаю. Я знаю, где бы взял я, но так ты же честненький! А-а-а-а, скотина!!! – и Волк, зарычав, пулей вылетел из комнаты.После него в пыльном воздухе остались плавать пух, перья, клочки ваты и ниток. И почему-то царевичем овладела уверенность, что через пять, самое позднее, через семь минут, одним мини-сингером в мире станет меньше.– Нет! Серый ! Не надо! Не трогай его! Это же ГАРРИ!!! – Иван выскочил в коридор, пинком прикрыл дверь (зачем?) и попытался по звуку понять, куда побежал Волк.Очень скоро снизу, со стороны красилен, до второго этажа долетели душераздирающие вопли отчаяния, смешивавшиеся с проклятиями и грохотом разрушаемой мебели и роняемых инструментов."Кричит," – облегченно вздохнул царевич и взял низкий старт. – "Значит, жив."На чей счет это "жив" относилось, думаю, сомнений не возникало.Когда царевич появился на пороге мастерской, глазам его предстала безрадостная картина разрухи и опустошения. Краска, высыпавшаяся из прорезанных мешков, ровным разноцветным ковром устилала пол. На полках не осталось ни одной целой реторты, бутылки или пробирки по той простой причине, что целых полок не осталось тоже. В дальнем темном углу испуганной кучкой жались мастеровые. Отрезанные от спасительного угла делали успешные попытки выскочить через разбитое окно. Судя по всему, страшное самосудилище приближалось к развязке. Мини-сингер был загнан на кучу тюков неокрашенной ткани в ближнем углу и прижат к стене. Тюки, и так сваленные как попало, под весом ваганта норовили вообще раскатиться, и тот балансировал на них как акробат, стараясь удержаться наверху. В значительной степени этой задаче мешала лютня, надетая на шею подобно щегольскому воротнику "от кутюр". На ушах подрагивали струны.– Иди сюда, гад, я тебе нос отрежу, – уворачиваясь от катившейся ему под ноги ткани, уговаривал мини-сингера спуститься Волк.– Уберите от меня этого психа! – выделывал вслепую кренделя ногами куртуазный певец, стараясь сохранить равновесие.– Сергий, прошу тебя, не трогай его! – Иван кинулся к другу.Гарри увидел, что идет его спасение.– Принц Джон, пожалуйста! Я раскаиваюсь! Моя душа рыдает и терзается! – простер он руки к мягкосердечному Иванушке. – Я не хотел!Серый, видя, что его законная добыча вот-вот от него ускользнет, решил форсировать события, и кинулся на штурм высоты.Нечистый на руку менестрель, напуганный (если можно было напутать его еще больше) таким ходом событий, шарахнулся к стене, покачнулся, из-под ног его, подобно горной лавине, заскользили тюки, и он беспомощно и неумолимо покатился вместе с ними вниз.Тюки наткнулись на край ближайшего чана и неохотно остановились.Гарри остановился бы очень охотно.Раздался короткий вскрик, в воздухе мелькнули ноги в дырявых носках сомнительного цвета, и темные воды (или химикалии?) чана с плотоядным плеском сомкнулись над многострадальной головой лукавого трубадура.Как говорил в таком случае автор "Приключений лукоморских витязей", если в начале повести на заднем плане есть чан с краской, то в конце он должен обязательно булькнуть.Потрясенный происшедшим, Иван долго бы стоял и смотрел на место последнего упокоения гениального поэта, если бы с другого конца мастерской опять не донеслись недобрые крики.Царевич зыркнул вокруг.– Это не я, – пожал плечами князь Ярославский.– Это голос Санчеса! С ним что-то неладно! – и, не дожидаясь реакции Серого, Иванушка бросился бежать по направлению к шуму. Разбойник последовал за ним.– Верни мне мои деньги! – потрясая маленького красильщика за грудки, орал разряженный толстомордый усатый бургер (или, все таки, бюргер?), по одежде и манерам похожий на купца или лавочника, не в обиду никому из представителей этих достойнейших профессий будет сказано. – Я знать не хочу, что у тебя их нет! Я подам на тебя в суд самому королю! Халтурщик! Бездельник! Шарлатан!Серый, молча наблюдавший эту сцену неподалеку, криво ухмыльнулся Ивану.– Тебе это ничего не напоминает?Иван нахмурился и шагнул вперед.– Извините, уважаемый господин. Я – Лукоморский царевич Иван, и являюсь на данный момент гостем этого благородного мастерового. Могу ли я узнать, чем вызван ваш гнев, ибо наблюдаемая картина заставляет меня тревожиться за здоровье и самочувствие нашего доброго хозяина.Человек, застигнутый врасплох, выпустил из рук Санчеса и удивленно повернулся к Иванушке.– Весьма удивлен, ваше высочество, что при вашем титуле и положении вы не нашли в нашем городе более достойного места для проживания. Меня зовут Александер Иогансен, и я имею несчастье быть клиентом этого жалкого тряпкомарателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105