– Я в первый раз танцую с женщиной после школьных уроков танцев.
– Солнышко, ты даром теряла время.
Они хохотали, наслаждаясь ночной вольницей, в дансинге подвального склада, содрогающегося от резкой хриплой музыки, которая обрушивалась на танцующих из громадных старомодных рупоров.
Люси взяла Джейн за руку и вывела ее на пульсирующий пол дансинга. Вокруг ее длинной гордой шеи был повязан кожаный платок, украшенный символами тех, чья дикая музыка сотрясала ночь, – «Штучка для Лулу», «Джин любит Иезавиля», «Юные каннибалы», «Любимчики». Геометрически правильный агатово-черный парик Видала Сассуна в совершенстве дополнял ее кожаный костюм от «Твистед-Систер». Исступленно-радостная, восхитительная, Джейн была совершенно не похожа на ту простую, в традиционном смысле красавицу, какой она выглядела, когда высадилась в аэропорту Лос-Анджелеса. Люси обезумела от страсти, пожирая глазами свою Золушку.
На другом конце похожей на пещеру комнаты, с ее высоким, как в соборе, обшитым деревом потолком и с огромными заводскими окнами, с твердым цементным полом, залитым пивом и засыпанным сигаретным пеплом, пребывал в нервном, но счастливом расположении духа Ивэн Кестлер.
– Ну-ну, так вот где все это происходит, видишь? – Он повернулся и взглянул на Билли, но Билли не слушал. Вместо этого он вглядывался в плотное, подвижное человеческое море: тысячи две скачущих, ревущих подростков – разодетых, как попугаи, перевозбужденных красоток, прыщавых юнцов, современных «модников» и «модниц» – кожаные леди и мотоциклетные маньяки.
– Ты кого-нибудь здесь знаешь? – снова попытался завязать беседу Ивэн. Ему было непривычно, что на него не обращают внимания; с одной стороны, ему это нравилось, с другой – нет. Кто же он такой, этот прекрасный, сложный, угрюмый юноша с телом Меркурия, глубокий, как дно океана? Но не только упоительная дрожь удовольствия пронизывала тело маленького Ивэна, пока его глаза следили за добычей; его мучило и иное чувство. Ревность. Билли явно кого-то высматривал в толпе. И эгоистическое чутье подсказывало ему, что у Билли была, должно быть, своя жизнь до встречи с ним, Ивэном.
– Что ты сказал, Ивэн? Прости, мне нужно кое-кого увидеть. – Билли едва полуобернулся к нему. Он был поглощен своими поисками, озабоченность легла складками у рта, глаза по-прежнему рыскали в толпе.
– Да это не важно, не важно. – Ивэн махнул рукой, заверяя, что это так. Но на языке у него так и вертелось: «Кто?» Он, поеживаясь, оглядел комнату. Не будь рядом Билли, это был бы сущий ад. Он терпеть не мог ночные клубы, но так или иначе ему приходилось страдать в большинстве из них в Нью-Йорке, от роскошного «Палладиума» с его художниками и моделями из «Вог» до расслабленной болтовни «Нелл», от остроумно хамского общения «Эреа» до шикарного «Серф-клуба». Ему больше нравились стражи у входа. Нужно было пройти через целый их строй, а неприступно холодные законодатели капризно решали, кого стоит пропустить через ворота временного рая, а кого выбросить на холодную сырую улицу, чтобы они там зализывали раны отказа. Несколько раз и его чуть не завернули, однако же он был одним из самых привилегированных посетителей. Минуя топтавшихся на панели отверженных, униженно приветствовавших его, он вливался в волнующее море превосходства, направляясь в святая святых, которые всегда были в распоряжении избранных, наиболее приближенных к Богу. Здесь же, напротив, принимали всех, кто только знал, где устраивается дансинг. Значило ли это, что Нью-Йорк элитарнее Лос-Анджелеса, или просто он менее изысканный? Да какая разница. Главное, как ему зацепить этого парня?
Было бы здорово, если бы он сумел разговорить Билла.
– Ты ведь художник, Билли. Какой вердикт ты вынесешь здешнему убранству? – Он радостно рассмеялся – этакий гуру от искусства осведомлялся о мнении студента-приготовишки. И величественно огляделся. Некоторые «заключения» уже были сделаны. Здесь были черно-белые телевизоры, настроенные на телестанции, чьи передачи едва различимы; сетчатые размалеванные портьеры свисали повсюду со стен, но только не с окон; и сотни футов пластиковых труб, понавешенных кругом с сомнительно декоративными целями. В дальнем конце залы в десять тысяч квадратных футов, за местом диск-жокея и справа от бара на грязную розовую простыню транслировали порнуху, на которую никто не обращал внимания. Общее впечатление – что-то среднее между плохой постановкой и плохим искусством декорации. Но интереснее был вопрос, было ли это преднамеренным. Ивэн склонялся к мысли, что да. И вот это было хорошо.
Ему удалось наконец привлечь внимание Билли. Он произнес волшебное слово. Искусство .
Билли мотнул головой в сторону Ивэна, и в этот самый миг увидел ее.
Темноволосая девушка в коротенькой юбчонке. Девушка, так похожая на Джейн, но с черными волосами, затянутая в кожу, танцевала с какой-то светловолосой толстухой. Не может быть. Но эти ноги…
Как лунатик, направился он к ней, забыв о что-то лепетавшем боге искусства, завороженный своей целью. Он подошел к ней совсем близко и все же колебался, но сердце его так и подпрыгнуло, когда он коснулся ее плеча.
Она обернулась. Радостно. Открыто. Свободный дух среди таких же свободных ночных своих подруг.
– Билли! Билли Бингэм!
– Джейн?
– Хочешь сказать, что ты меня не узнаешь? Немножко странно выгляжу, да, Билли? Не веришь своим глазам? Я и сама бы не поверила.
Глаза ее смеялись, и оттого, что она явно была рада его видеть, его бросило в жар.
– Боже, Джейн. Как я счастлив, что нашел тебя. На автоответчике была запись, что ты можешь быть здесь. Я обыскал весь Лос-Анджелес. Ух! – Он схватил ее за руку и все никак не мог наглядеться на нее и поверить, что все это наяву. Потом, краем глаза, он почувствовал присутствие кого-то чужого. Здоровенная, с пышным бюстом и широкой улыбкой на лице толстуха была не тем человеком, которого можно проигнорировать.
– А, Билли, это Люси Мастерсон. Знаешь… помнишь, мы говорили о ней. Ну, не важно, познакомься с моим боссом. Я помощница ее ассистента – вон того, что так классно танцует, – и она ткнула пальцем в Джиши, выделывающего сложные па замысловатого танца. – И вот что, Люси. Это Билли Бингэм. Близкий друг Джули Беннет.
Джейн успела уловить особый дух Лос-Анджелеса. Представляя кого-либо, здесь непременно прибегали к выражению вроде: «Мой кузен, очень толковый хирург», или даже: «Мой кузен, знаменитый и очень толковый хирург», или так: «Это Трейси. Ты видел ее на прошлой неделе в «Майами Вайс»?»
Люси протянула руку и слегка шлепнула Билли.
– Еще один мой новый друг от мисс Беннет. Какие же чудесные у нее друзья!
Билли вымученно улыбнулся на комплимент и задумался, почему он невзлюбил Люси Мастерсон с первого взгляда? Потому что она танцевала с Джейн? Вряд ли.
– Ты один из очень близких друзей Джули Беннет?
– Люси! – смущенно одернула ее Джейн.
Но Билли отвернулся от Люси и нежно улыбнулся Джейн.
– Я тебя потерял.
Джейн предпочла не заметить его напряженности:
– Боже мой, ну как же ты разыскал меня? Ведь это совершенно невозможно!
– Если очень хочешь, тогда… – И он загадочно оборвал фразу на полуслове, зная, что так она прозвучит лучше, смешанная с восторгом и испугом.
Он заключил ее в объятия:
– Иди ко мне, пойдем, посидим, выпьем чего-нибудь.
– Отлично, пойдемте все вместе посидим и выпьем. Я совсем расплавилась.
Но Люси уже обо всем догадалась. Значит, этот парень любит эту девушку. Ну, вкус у него, положим, неплохой, но время на ее стороне. Жиголо никогда не оставит свою сказочную королеву – даже на ее родственников и приведет в порядок свою цыпочку. Она быстро шагнула вперед и, перегнувшись через руку Билли, поцеловала Джейн прямо в губы долгим страстным поцелуем.
– Ну, пока, вы, двое, веселитесь. Увидимся позже. – И она расхохоталась в ошарашенной тишине, внезапно установившейся в эпицентре ночного шума. Затем, подхватив подпрыгивающего Джиши и проведя наглой рукой по бедру девицы, с которой он отплясывал, она увлекла обоих в беснующуюся толпу. Удаляясь, Люси обернулась к оставленной ею парочке и зловеще подмигнула им чуть ли не половиной своего полного разгоряченного лица.
– Господи, что это она?
Джейн рассмеялась, чтобы скрыть свое замешательство:
– Ах, Люси есть Люси.
– Что значит «Люси есть Люси»? Это же какая-то помойная яма, и она затягивает тебя. Ни в коем случае нельзя с нею связываться!
– Ах, чушь собачья, Билли. Просто она нежная. Ничего особенного. Ну ладно, пошли выпьем, – Джейн взяла дело в свои руки. Билли, казалось, колебался, и потому она решила не рассказывать ему о порнофотографиях. – Неужели это правда ты? – Она ободрительно сжала ему руку, побуждая его встряхнуться и веселиться, как она сама.
– Это я, но я притащился сюда с целой толпой.
– Он пришел со мной.
Ивэн Кестлер произнес это резким голосом. Он не был «толпой». Толпы за кем-то следуют. А он, Ивэн Кестлер, абсолютно ни за кем не следует. Его насупленные брови и хмурый взгляд красноречиво говорили об этом; без слов было ясно, что ему понятен язык тел, такой откровенный на полу дансинга; понятны и ухаживания Билли за этой девушкой. Ну что ж, парню придется узнать, что в этом соревновании душ и тел он, Ивэн Кестлер, весьма серьезный соперник.
Билли представил их друг другу с явным отсутствием энтузиазма.
– Вы – Ивэн Кестлер, связанный с искусством?
– А, так вам известен мир искусства? – удивился Ивэн. Вблизи девушка казалась более чем просто красавицей.
– Я слышала о вас. Вы с Билли старые друзья?
– Вообще-то мы познакомились лишь сегодня вечером на открытии галереи. Заговорили об искусстве, но вы же знаете эти лос-анджелесские вечеринки. Никогда не знаешь, чем все закончится и где.
– «Странники в ночи», – загадочно промолвила Джейн, глядя на Билли. Невымолвленное «полюбившие с первого взгляда» обвинением повисло в спертом воздухе.
Чтобы выскользнуть из этого, ничего хорошего не предвещающего тупика, Билли крепко взял Джейн за руку и увлек на танцевальную площадку.
Чувствуя себя в безопасности в безликой человеческой массе, он заговорил, все ближе прижимая ее к себе, а музыка и люди струились вокруг них:
– Джейн, послушай. С Джули все кончено. Я ушел от нее, я хочу уехать, куда-нибудь в Венецию. Поедешь со мной? Ты поедешь со мной, мы будем жить вместе?
Слова сами собой срывались с его губ. Сбивчивые, они прямо на ходу сочиняли его будущее. Просто видеть ее, вот как сейчас, – и всякие решения излишни. Ничто не имело значения, кроме нее, ничто: ни искусство, ни его устремления, ни Кестлер. Он смутно ощущал, что возникнут проблемы, в частности, деньги; что придется выпутываться из вязкой паутины Джули Беннет. Но прежде всего, главнее всего было убедить это чудесное создание сделать то, что он так внезапно и отчаянно захотел.
Джейн пыталась осмыслить все это. У нее было ощущение, что в ее жизни натянули ленту и заставляют немедленно взять старт.
– Билли, это правда славно. Но ты знаешь… Я ведь пришла сюда с Люси. И получила эту работу. А Джули и ты… – Она неуверенно тянула слова.
– Но работу ты ведь сможешь сохранить . Всегда можно подъехать сюда. Венеция не так уж далеко. Кстати, что это за работа?
Джейн поглубже вздохнула.
– Ты, может, подумаешь, что я свихнулась, но Люси Мастерсон делает фотографии – легкая порнография. Не совсем, правда, «легкая», но у нее все в порядке. Она потрясающая, и мне страшно нравится. – И она откинула назад голову – дерзкая, большая девчонка, которая сможет за себя постоять в этом грешном мире.
Билли уставился на нее, не веря своим ушам.
А Джейн с трудом продолжала:
– Сначала она хотела, чтобы я позировала. Представляешь? Очевидно, Джули все перепутала. Она и понятия не имела о том, что за фотографии делает Люси. Ну, не важно, короче я все прояснила, и вот теперь она дала мне нормальную работу. Это же просто невероятная возможность изучить фотографию!
Лицо Билли затуманилось. Он застыл посреди извивающихся танцующих, не в силах справиться с распиравшим его гневом.
– Ради Бога, Джейн, ты что, совсем не понимаешь, что здесь происходит? Ты что, не знаешь, в чем тут дело?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду , что твоя любящая сестрица пытается уничтожить тебя. Понятно?
– Ах, да не будь же смешным, Билли. Она же не нарочно это сделала. Думаю, что она просто отстала от жизни, подолгу сидя у себя в пустыне. Все думают, будто она держит руку на пульсе благодаря рекламе и связям, но на самом деле она заперлась в башне из слоновой кости и знать ничего не знает. Может быть, ее кто-то сбил с толку.
Билли только вздохнул и поднял глаза к потолку. Потом, стараясь быть спокойным, заговорил:
– Джейн, ты должна мне поверить. Все это чистое жульничество. Сначала она постаралась упрятать тебя в тюрьму. Теперь она подсовывает тебя какой-то лесбиянке, явной психопатке, которая занимается порнухой и черт знает чем еще. Наркотики, проституция – ты и сама должна понимать. Послушай, ты только посмотри на нее. Она тебя целовала. В губы . Она же сумасшедшая, и притом явно положила на тебя глаз.
– Билли, ну не надо так все драматизировать. Мы живем в двадцатом веке. А ты рассуждаешь, как какой-нибудь допотопный пуританин. Быть геем не преступление, и едва ли она собирается меня насиловать.
Джейн засмеялась. Американцы любят, чтобы их жизнь походила на кинофильм, в котором они исполняют главную роль. Важнее всего выражать чувства , а если у вас они недостаточно сильны, вы всегда можете их себе выдумать.
В конце концов «актерство» в соединении с целомудренностью – это недалеко от благочестия.
Билли недоверчиво покачал головой.
– Джейн, постарайся понять. Это Лос-Анджелес. Тебе он, возможно, кажется забавным, праздничным и безопасным, но под поверхностью открытая клоака. Девушки вроде тебя – голливудские мечтательницы – каждый день являются сюда пачками, без капли здравого смысла, не обладая ни находчивостью, ни ловкостью, к тому же они вдали от дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57