Джанне хотелось крикнуть всем в лицо: хватит о Нике! Впрочем, они не виноваты в том, что ее рана еще слишком свежа, чтобы спокойно разговаривать на эту тему.
– Видимо, он слишком занят на новой работе, – стараясь казаться равнодушной, сказала она.
– Кстати, насчет новой работы: я слышал, что Коллис преподает теперь в Дорхемском университете. Какое падение!
Джанна не разделяла снобизма брата. Она считала, что, кроме Оксфорда и Кембриджа, есть и другие вполне достойные высшие учебные заведения.
– Два дня назад он женился, – сообщила брату Джанна.
– Перестань! – Уоррен рассмеялся и оглянулся на Шадоу.
– Я серьезно. Аннабел Свортмор стала миссис Коллис Коддингтон Пемброк.
– Из нортумберлендских Пемброков, – добавил Уоррен. – Откуда тебе это известно? Я нигде не читал об этом.
– Я приобрела его долю нашей собственности в Минера-Мьюз. Он не смог ее выгодно продать, а ему требовались деньги на женитьбу и переезд.
Уоррен изучающе посмотрел на сестру.
– Его брак тебя огорчил?
– Нет. – У нее была другая, более сильная причина для огорчения – отсутствие вестей от Ника.
Шадоу поманила Уоррена и попросила помочь ей разрезать торт. Джанна наблюдала за ними, радуясь, что брат обрел счастье. Одри принесла Джанне бокал с шампанским.
* * *
– Такси почти готов к собачьей выставке в Афинах.
Джанна пила шампанское, испытывая благодарность к Одри, отвлекавшей ее от неприятных мыслей. Собачий ортодонт, порекомендованный Джанной, исправил щенку прикус, а многочасовая дрессировка подготовила его к выступлению на ринге. Джанна скучала по Такси, потому что он был связан для нее с Ником, однако знала, что ему гораздо лучше с Одри. Та обожала песика и почти не спускала с него глаз – сейчас он находился на втором этаже, где можно было спокойно подремать, – боясь, как бы и с ним не случилась какая-нибудь неприятность.
– Хочу поблагодарить тебя, – голос Одри стал серьезен, – за то, что ты вернула Иена. Все эти годы Пиф была добрым ангелом для меня и всей нашей семьи, а мы ничего не могли сделать, чтобы ей помочь. Ты совершила такое большое дело! – Одри поцеловала Джанну в щеку.
Джанна крепко обняла ее и долго не выпускала из объятий. Одри редко проявляла свои чувства, даже оставаясь с кем-либо с глазу на глаз, однако после смерти Реджинальда она все больше оттаивала.
– Пойдем, посмотрим на Хло, – предложила Одри. – Уверена, что Такси тоже готов проснуться.
Они поднялись наверх кратчайшим путем – по лестнице, предназначенной для слуг, – и быстро достигли спален. В недавно приспособленной для Хло детской няня Форсайт одевала девочку в белое платьице с кружевами.
– Я купила его в Париже, – гордо сообщила Одри. – Мне нравится роль бабушки. – Она забрала малышку у няни и осторожно взяла ее на руки. – Надеюсь, у тебя будет много братиков и сестричек.
Хло засмеялась, с ней заодно засмеялась Одри.
– Ты слышала, Джанна? Хло сказала «баба». – Поворковав с ребенком, Одри потребовала: – Скажи «тетя Джанна».
Тетя Джанна? Джанна стояла как громом пораженная. Значит, ее, как и тетю Пиф, ждет деловитая жизнь, лишенная личного счастья? Еще несколько минут назад Джанна полагала, что смирилась со своим положением, но сейчас, глядя на Хло на руках у Одри, испытала невыносимое желание иметь собственного ребенка. Ребенка от Ника.
Она поспешила выйти из детской, твердя про себя, что у нее достаточно времени, чтобы привыкнуть к жизни «тети», как привыкла к ней Пифани. Просто сейчас ей было невыносимо больно смотреть на малышку и понимать, что самой ей никогда не родить от Ника детей.
– Схожу за Такси, – бросила она через плечо, удаляясь.
В холле Джанна встретила Шадоу.
– Не беспокойся за дочку. С ней теперь бабушка. Она рассказывает внучке, сколько у нее будет братьев и сестер.
– Именно это и нужно Хло, – подтвердила Шадоу. – Братья и сестры. Но я уже не буду вынуждена пользоваться услугами банка спермы.
У Джанны не хватило сил на продолжение разговора о больших и счастливых семьях.
– Я иду за Такси.
– Пойдем вместе. Пускай Хло побудет с бабушкой.
Такси терпеливо дожидался людей у двери. Джанна взяла его на руки и поцеловала его шелковистый хохолок.
– Ник вернется, – неожиданно сказала Шадоу. Джанна мысленно поклялась, что задушит любого, кто еще раз упомянет при ней Ника Дженсена, но на Шадоу было невозможно сердиться. Ее вид свидетельствовал о безграничном довольстве. А ведь она всю жизнь была лишена нормальной семьи и до самого недавнего времени страдала от одиночества. Только теперь Джанна поняла, что пришлось пережить Шадоу.
– Я не рассчитываю на его возвращение, – ответила Джанна. В ее голосе прозвучало больше горечи, чем она могла допустить.
– Он все равно вернется, уже навсегда. Возможно, он не помнит Варен, но в глубине души чувствует, что должен быть с тобой.
– Повторяю: я не рассчитываю на его возвращение. Меня другое заботит, – продолжала Джанна, стремясь переменить тему. – Я хочу засадить Тони Бредфорда в тюрьму. Он, наверное, считает, что легко отделался, но я устрою ему сюрприз.
– Ты нашла кубок Клеопатры?! – воскликнула Шадоу.
– Нет, – созналась Джанна. – Но у меня есть одна идея. Из слова «кубок» как будто бы следует, что это чаша. – Шадоу кивнула, и Джанна продолжала: – На самом деле это не так. Судя по описанию, он представлял собой сосуд для питья в форме полумесяца. «Кубком Клеопатры» он назван за свою необыкновенную красоту, а в ту эпоху Клеопатра была образцом красоты.
– Существует ли его изображение? – спросила Шадоу.
– Нет, все изображения погибли во время войны. Но один мальтийский священник прислуживал до войны у алтаря и дважды в неделю протирал кубок. Теперь у меня есть вполне достоверный набросок. Я разослала копии рисунка по музеям. Надеюсь, где-нибудь этот предмет узнают.
– Почему вы с Ником не работаете вместе?
– Ник согласен с официальной версией смерти своего друга. Он слишком занят карьерой, чтобы помогать мне.
Шадоу покачала огненной головой.
– Он боится навлечь на тебя беду.
– Нет, – усмехнулась Джанна.
Шадоу до невозможности романтична!
– И, по-моему, не напрасно, – отчеканила Шадоу. – Призываю тебя к осторожности. Не забывай, что Тони Бредфорд – хладнокровный убийца.
26
Тони одним залпом осушил рюмку и уставился на сидевшего напротив него мужчину. В сумраке кабинета в Мдине высокий, хорошо одетый француз не был похож на лучшего детектива Европы. Казалось, его место – среди снобов «Жокей-клуба», французских аристократов, потягивающих отборный коньяк и сравнивающих биржевые котировки. Однако репутация Жеспара и грандиозные суммы, которые он брал за свои услуги, свидетельствовали о его непревзойденных способностях.
– Найти вашего сына не составит труда.
– Я слышал это и раньше. Куда он мог подеваться без денег и без паспорта? Однако на Коста-дель-Соль его нет.
Жеспар улыбнулся самоуверенной улыбкой, безмерно раздражавшей Тони. Если бы найти Керта действительно было так просто, то двое предшественников француза уже давно пировали бы на свои гонорары.
– Керт пропал четыре месяца назад, – повторил Тони самый тревожный факт. – Он разбирается только в яхтах и машинах. Наверное, нашел работу...
– Таково самое естественное соображение, и ваш сын это понимает. Он не хочет, чтобы вы его нашли, поэтому залег на дно. Я не стану напрасно транжирить ваше время и деньги, перепроверяя ложные версии. – Француз встал и, уходя, бросил: – Я буду держать вас в курсе дела.
Тони проводил его недовольным ворчанием, хотя в глубине души сознавал, что этот детектив даст сто очков вперед прежним. Сам Тони старался не иметь дела с лягушатниками с самой войны, когда они обнимались с нацистами в Алжире, пренебрегая страданиями союзников. Однако он был готов переменить свое отношение к этой нации, если Жеспар найдет Керта.
Наливая себе еще коньяку из спрятанной в саркофаге бутылки, Тони в который раз казнил себя за то, что не предугадал, на что способен Керт из-за смерти Ронды. Ведь сын спал с этой безмозглой шлюхой не один год; она для него немало значила. Видимо, он действительно любил ее. Тони хорошо знал это чувство, даже слишком хорошо. Он позволит сыну вернуться домой, простит ему все его глупости и предоставит выбор из двух неглупых женщин, которых сам для него подобрал.
После этого Тони сможет спокойно сойти в могилу, зная, что у империи будет достойный наследник, носящий его имя. Он выпил еще коньяку и задумался над ситуацией. Собственно, ему требовался не один наследник, а больше. Принцесса Уэльская подарила королеве Елизавете двоих внуков. «Наследник и запасной игрок», как окрестили британские таблоиды сыновей принцессы Дианы.
– Вот и мне хочется того же. Мне это необходимо! – сказал он в рюмку, словно это был колодец, над которым можно загадать желание. – Два внука! Я еще поживу, чтобы воспитать из одного из них своего преемника.
Под действием коньяка он как-то размяк. Его посетила мысль, что игра с Пифани еще не окончена: он по-прежнему может одержать в ней победу. У ее Джанны нет наследников, не говоря уже о запасных. У нее нет даже кавалера! Тони довольно хмыкнул. Ему донесли, что Ник Дженсен появился на Мальте, но в тот же день улетел. До этого Тони побаивался, как бы эта парочка не превратилась в любовников. Это было бы невыносимым напоминанием об истории Йена и Пифани.
Он припомнил звонок Дженсена. Этому негоднику хватило дерзости, чтобы изобразить голос Макшейна! Тот единственный звонок поверг Тони в трепет, и не потому, что голос звучал в точности как у Йена и Тони поверил в привидения, а потому, что он дал волю воображению. На одно короткое мгновение он представил себе свое будущее: Дженсен всаживает пулю ему в голову! Месть за Макшейна...
Разумеется, это продолжалось недолго – слишком внезапно его разбудил тогда дурацкий звонок. У Дженсена не хватило наглости, чтобы перезвонить. Он поторопился обратно в Атланту, чтобы оттуда навязывать всему свету единственное, чего ему пока недостает, – «Империал-Кола».
Допив коньяк, Тони вернулся к письменному столу, собираясь еще поработать. Он уже несколько недель подряд уделял основное внимание поискам Керта и немного запустил дела. Он просмотрел приглашения и сделал пометки для секретаря свериться с его расписанием и ответить согласием почти на все. Консультанты по связям с общественностью рекомендовали ему восстановить свой имидж активной общественной деятельностью и крупными пожертвованиями.
Керт едва не пустил его по ветру, но серия ловких маневров спасла доброе имя Бредфордов. Репутация общественного лидера и успешного бизнесмена была для Тони важнее всего остального. Он мечтал, как его внуки станут рассказывать своим детям об отважном пилоте британских ВВС, основавшем семейную династию.
– Я – герой! – заверил Тони самого себя, с теплотой вспоминая свои отважные вылеты. – А Макшейн был всего лишь заурядным репортером. Ничтожеством, как и Дженсен.
Отодвинув приглашения, Тони взялся за обобщающий доклад фирмы «Вестбери, Нимрод энд Хаузер», запечатанный в простой конверт. Речь в докладе шла, видимо, об одном деловом партнере, в котором Тони не был более заинтересован. Печать свидетельствовала, что бумаги пришли как раз тогда, когда Тони выгнал частных детективов, которые много лет следили по его поручению за Пифани и прочими персонами, способными причинить ему неприятности.
В прежние времена он бы тотчас нанял другого детектива для слежки за партнерами и Пифани, но после исчезновения Керта остальное отошло на второй план.
Он едва не бросил доклад в корзину, не читая, но в последний момент передумал и, как выяснилось, не зря. В конверте оказались сведения о Нике Дженсене. Тони проглядел их, потом прочитал подробно. Скомкав листок, он запустил им в зеркало.
Сукин сын! Чертов Дженсен не осел в Атланте, а уволился и исчез.
* * *
Уоррен заметил Джанну на галерее для посетителей, когда выступал в палате лордов. Под хор голосов, повторявших: «Отлично, Лифорт!», «Поздравляем, Лифорт!» и «Так ему и надо, премьеру!», он, закончив речь, бросился за сестрой.
– Ты нашла свой кубок! – догадался он, заметив ее довольную улыбку. Некоторое время назад на посланный Джанной набросок положительно откликнулись из Глазго, из коллекции Баррелла. С тех пор она пропадала в Шотландии, пытаясь доказать, что речь идет о мальтийской реликвии.
– Нет сомнений, что это кубок Клеопатры, – ответила она шепотом, словно в палате лордов сновали шпионы. – По документам это старая чаша этрусков из Турции, однако приобретена она у одного торговца предметами старины, известного перепродажей краденого.
– Как ты докажешь, что это не изделие этрусков?
– По составу серебряного сплава, – ответила Джанна с горделивой улыбкой.
– Разумно. – Большинство не имели понятия, что мальтийское серебро отличается большей чистотой сплава, что можно было установить с помощью несложного анализа.
– Перекусим? – Уоррен повел Джанну по коридору к «Епископскому бару», куда пускали только членов палаты.
– Руководство музея согласилось допустить к экспонату экспертов из Национального научного фонда искусств, – рассказывала Джанна. Официант тем временем усаживал их за столик. – Не сомневаюсь, что их заключение будет положительным. Одновременно я отправила в Турцию следователя, занимающегося подделками произведений искусства, Ведь по документам кубок проходит как подлинное изделие этрусков. Что, по-твоему, выяснилось?
– Документы поддельные? – По сигналу Уоррена к их столику понесли его излюбленное блюдо – лосось холодного копчения под укропным соусом.
– Вот-вот. К тому же в соответствии с этими бумагами получается, что кубок попал в Турцию из Ливии сразу после войны. Видимо, прежде он находился в руках частного коллекционера. Следователь скоро передаст мне копии ливийских документов, оформленных для вывоза. Держу пари, что я выйду по бумажному следу прямо на Тони Бредфорда.
– Если он не проявил беспечности, то ни на одном документе не стоит его подпись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58