его хваленые атертоновские голубые глаза помутнели. Одри, не дав ему ответить, встала с дивана.
– Присаживайтесь, Коллис, – молвила она, указывая на стул с прямой спинкой.
Он подчинился. Пускай Уоррен сам разбирается со своей мамашей. Мать и сын перешептывались, Коллис тем временем налил себе коньяку «Ле Паради» из графина, хотя никто не предлагал ему выпить.
Одри вернулась на свое место – на тот диванчик на двоих, где ее соседом был Эллис Осгуд.
– О том, чтобы выпроваживать меня, не может быть и речи. Все, что касается этой семьи, является и моей заботой, – повторила она вполне уверенно.
Коллис потягивал свой коньяк, обдумывая тактику игры. Он рассчитывал использовать неуравновешенность Одри как пресс для выжимания денег из Уоррена, но и в создавшейся ситуации усмотрел преимущества для себя.
– Я согласен на развод на условиях Джанны.
– Очень великодушно с твоей стороны, – усмехнулась та, – тем более что я и так все отдаю тебе.
Коллис пожал плечами, не желая отвечать. Он знал, что заслуживает большего – гораздо большего, и намеревался этого добиться.
– Думаю, мне полагается компенсация за молчание относительно кое-каких чувствительных обстоятельств.
– Каких именно? – спросила Джанна, бросив взгляд на Уоррена, который напряженно сжимал руку Шадоу.
– Джиан Паоло.
Воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем антикварных часов на камине. Джанна беспокоилась, как Одри перенесет этот удар, всем сердцем сочувствуя женщине, так долго жертвовавшей своим счастьем. Конечно, следовало самим поставить ее в известность, найти способ смягчить удар.
– Все мы знаем, что мой муж предпочитал мужчин. Эти слова, произнесенные Одри холодно и четко, заставили Пифани вздрогнуть. Она давно задавала себе вопрос, не зародились ли у Одри какие-то подозрения, но никогда ничего не говорила сестре.
Заявление Одри застало Коллиса врасплох. Он хотел понять, удивлены ли услышанным другие, но выражение всех лиц было невозмутимым; если на них что-то и читалось, то только неприязнь к нему. Он быстро собрался с мыслями и спросил:
– Вы хотите, чтобы об этом узнал весь мир?
Шантаж! В былые времена Пифани велела бы ему проваливать к черту и собственноручно вышвырнула бы его из своего дома, но сейчас она не позволила себе вмешиваться. Уоррен и Джанна вполне могли самостоятельно разобраться с Колли сом. Уоррен не колебался ни минуты.
– Валяй, кричи об этом хоть на всех перекрестках.
– Все равно не получишь ни гроша, – добавила Джанна.
Коллис отпил еще коньяку, нисколько не сомневаясь, что семейка блефует. Он, конечно, совершил глупость, заранее предупредив Джанну о своем намерении поговорить с Уорреном. Она сразу догадалась, чего ему надо, и соответствующим образом настроила братца.
Но все это было ерундой: козыри были на руках у Коллиса.
– А как насчет того, чтобы стало известно, что Джанна тебе не сестра?
– Она моя сестра! Клочок бумаги ничего не значит.
Коллис презрительно улыбнулся.
– Реджинальд не разделял твоих чувств. Он отказал ей в наследстве, завещав ее часть Джиану Паоло. – Коллис увидел, что наконец-то задел Джанну за живое: она была недостаточно умелой актрисой, чтобы скрыть обиду.
– Мне нет дела до того, как относился к Джанне мой отец. Теперь глава семьи – я. Я ее люблю и сделаю все, чтобы ей помочь.
– Мы не заплатим ни фунта, чтобы купить твое молчание! – Джанна сказала это с сильным волнением в голосе; она знала, что слова Уоррена передают чувства всей семьи. Независимо от того, кто были на самом деле ее родители, независимо от того, что Реджинальд отпихнул ее на обочину, у нее была семья, любящая семья.
Пифани молча зааплодировала.
– Значит, нет? – Коллис вложил в эти два слова все свое самообладание. По дороге сюда он рассчитывал, что Атертоны сдадутся при первом же намеке на скандал. Он посмотрел на Джанну.
– Посмотрим, насколько тебе дорога карьера... – он бросил уничтожающий взгляд на Уоррена, – карьера этого многообещающего юнца.
– Британцы достаточно умны, чтобы не судить о сыне по поступкам отца, – сказала Джанна.
– Это-то верно... – Коллис отдал должное коньяку, предоставляя им время, чтобы поломать голову. Глядя на Одри и на Шадоу, он догадывался, что нанес удар в чувствительное место. Обе знали, что Уоррен может весьма преуспеть на политическом поприще. Одри, возможно, уже видела сына жильцом дома на Даунинг-стрит, 10.
– Вот только любопытно, что скажет обожающая Уоррена публика, узнав, что он – заурядный преступник? – наконец продолжил прерванную фразу Коллис.
– Ах ты, мерзавец!.. – взорвалась Джанна.
– Лучше выслушаем, что он хочет сказать, – остановил ее Уоррен.
– Реджинальд умер в квартире Паоло в Хаммерсмите, а вовсе не в Лифорт-Холле. – Коллис широко улыбнулся, наслаждаясь страхом, который он нагнал на свою аудиторию. – Значит, на совести Уоррена имеется несомненное преступление. Это вряд ли украсит репутацию человека, рвущегося в кабинет министров. Тори очень серьезно относятся к таким вещам.
– Пожалуйста! – срывающимся голосом крикнула Одри, хватая за руку Осгуда. – Уоррен поступил так, чтобы защитить меня.
Коллис с самого начала знал, что именно она окажется самым слабым звеном обороны, и решил усилить напор.
– У меня есть документы, доказывающие, что ваш сын – преступник. Не вынуждайте меня выводить его на чистую воду.
– Как вы смеете! – загрохотал Осгуд. Его вмешательство удивило Коллиса. За все годы, что он знал врача, тот произнес не больше нескольких фраз, оставаясь бессловесной тенью, способной разве что на толковый медицинский совет. Невозможно было представить себе, что он может повысить голос.
Коллис понял, что победа в битве может оказаться на его стороне, несмотря на неважное начало. Уоррен купался в лучах недавно обретенной славы. Коллис был готов поставить все деньги, которые у него были, а также те, которые он надеялся вытянуть у Атертонов, что Уоррен устремился в большую политику. Встревоженное выражение лица Шадоу лишний раз подтверждало предположение Коллиса.
– Выведешь ты меня на чистую воду или нет, не так уж и важно. В консервативной партии есть люди, считающие Шадоу помехой в моей политической карьере. – Уоррен обнял Шадоу. – Несмотря на это, я сделал Шадоу предложение, решив, что для меня нет ничего важнее женщины, которую я люблю. Политическая карьера не самое главное в моей жизни.
– Худшее, что может грозить Уоррену, – это штраф, – вставила Джанна.
– Я знаю, что поступил вопреки закону... заговорил ее брат.
– Но руководствовался при этом благородными соображениями, – закончила за него Шадоу.
– Я готов ответить за свой поступок.
Коллис старался сохранить хладнокровие, хотя крыть было нечем. Надежда вытянуть из Атертонов несколько миллионов с помощью шантажа была похоронена.
– Я могу продать эту историю в таблоиды.
– Джентльмен так не поступил бы, – сказала Джанна, вспоминая, как гордился Коллис своим происхождением. Пемброки из Нортумберленда! – Впрочем, любой в этой гостиной прекрасно понимает, что ты не джентльмен.
Коллис старался не смотреть на Пифани, расплывшуюся в довольной улыбке.
– Даю вам всем последний шанс... – Он забегал глазами по гостиной, выискивая хотя бы одно испуганное лицо.
– Убирайся! – Джанна встала и указала ему на дверь.
Коллис нарочито неторопливо зашагал в указанном направлении. Оказавшись в темном холле, он вдруг сообразил, что у него есть вариант получше, чем продажа истории желтой прессе. Несравненно лучше.
22
После ухода Коллиса Джанна решила, что будет ночевать в гостевом домике, хотя Ника там уже не было. За прошедшие недели она привыкла к его обществу. Этой ночью радостное оживление, которое она всегда испытывала в этих стенах, уже не посетило ее. Даже воспоминание о триумфальном открытии «Голубого грота» не спасало ее от горьких упреков в свой адрес. Как она могла полюбить Коллиса? Даже для Одри не стала помехой обольстительная вуаль, которой Коллис прикрывал прежде свою подлинную сущность. Теперь вся его неприглядная натура вылезла наружу.
Печальные мысли прервал негромкий стук в дверь. Это явилась радостно улыбающаяся Шадоу.
– Знаю, уже поздно, – скороговоркой выпалила она, – но мне необходимо с тобой поговорить.
– Входи, – сказала Джанна, хотя подруге не требовалось приглашение: она уже успела заключить Джанну в объятия.
– Я так счастлива! – воскликнула она.
– Теперь мы будем сестрами, – сказала Джанна.
– Да. Уоррен предложил мне выйти за него замуж в ту ночь, когда погиб Ромми. Во всей этой кутерьме мы никому не открылись, но сейчас, когда Коллис... В общем, теперь все всё знают.
Джанна жестом предложила Шадоу сесть.
– Ну, и вы собираетесь праздновать свадьбу.
– Скромно, по-семейному. – Шадоу села рядом с Джанной. – Твоя семья – и все.
– Теперь она и твоя.
Шадоу радостно улыбнулась.
– У Хло будет бабушка! Ей всегда этого хотелось.
Джанна знала, что прежде всего именно Шадоу всегда хотелось иметь настоящую семью. Гадание на картах только помогло ей определиться со своими желаниями.
– А ты все пребываешь в огорчении? – Глядя на Джанну, Шадоу посерьезнела. – Немедленно выбрось Коллиса из головы!
– Какой я была идиоткой! Просто стыд! Он никогда не любил...
– Ты не первая женщина, выбирающая в мужья не того мужчину. И, кстати, не последняя. – Шадоу показала на себя. – Перед тобой сидит трижды неудачница.
– С Уорреном тебе повезло. Вам надо было быть вместе все эти годы.
– Ты права. Ни один из моих предыдущих мужей не любил меня так, как Уоррен. Но я просто не могла быть одна и выходила за людей, которые не любили меня, достаточно было немного поразмыслить, чтобы это заметить.
– Но все они были лучше Коллиса. Своей ошибкой я заставила страдать всю мою семью, особенно Уоррена.
– Я знаю, как ты за него беспокоишься. Но помни, ты не имеешь никакого отношения к его решению перевозить труп отца. Он сам отвечает за все свои поступки.
– Но вся наша семья, всегда избегавшая скандалов, теперь станет излюбленной темой этих мерзких таблоидов!
– Мы достаточно сильны, чтобы это пережить.
– Надеюсь, – ответила Джанна, неспособная скрыть свою печаль. Но, оглядев комнату, где все напоминало о Нике, она снова стала думать о нем. – У нас есть еще один повод для тревоги, кто убил Трейвиса и пытался отравить Ника? Я уверена, что преступник до сих пор на свободе.
* * *
– Мякина вместо мозгов, – пробормотал Тони, дожидаясь, пока один из братьев Мифсуд вытащит Керта из постели и сунет ему в руки телефонную трубку. У сына умственные способности муравья. Надо же такое придумать – использовать в качестве яда олеандровый мед! Тони никогда еще не слыхал о подобных глупостях.
А все из-за Пифани, упрямой стервы! Если бы матерью Керта была Пифани, парень не вырос бы таким ослом. Увлеченностью делом он походил бы на Джанну. Вы только посмотрите на нее! Ничего не знает о гостиничном бизнесе, но зато недолгое время, что пробыла на Мальте, сделала больше, чем Керт за многие годы. Теперь уж она не забросит отели. Женщина, не пожалевшая отдать лучшие годы изучению Французской революции, безусловно, обладает редчайшим упорством.
– Алло... – донесся из Марбельи голос Керта.
– Ты читал газеты? – осторожно спросил Тони, не зная, как сын отнесется к печальному известию.
– Что такое?
– Ронда Сиббет покончила с собой.
– Я знаю... Знаю... – Голос Керта плыл. Неужели напился еще до обеда? – Я так ее любил!
– Хватит болтать! Немедленно домой! Только не смей трепаться на Мальте о Ронде.
– Я не вернусь! Это ты убил Ронду. Ты...
Тони бросил трубку. «Мякина вместо мозгов» в отношении Керта звучало как комплимент. Просто идиот последний! Додумался обвинять родного отца в убийстве по телефону! Вдруг линия прослушивается? Хотя это вряд ли: мальтийские законы строги. Но, зная, что с ним сражается семейка Пифани, пользующаяся услугами экспертов из Форт-Халстеда, Тони не мог рисковать.
Он откинулся в кресле и уставился в потолок. Лично ему ничего не угрожало. Никто не сумеет доказать, что это он приказал прикончить Ронду. Он быстренько смотался на пароме на Сицилию, где связался со старым дружком-мафиозо. Джузеппе Альдо поручил убийство Ронды самому своему опытному головорезу.
Если бы Тони задумал убить кого-то, чтобы завладеть акциями, то нанял бы Джузеппе, – и никакого дилетантства. До чего доходит человеческая глупость! И этот пустоголовый его родной сын?
Впервые Тони поддался унынию. Он всю жизнь потратил на возведение империи. Но разве можно оставить ее сыну, который настолько туп, что поступает вопреки элементарной логике? У Тони оставался единственный выход – внук. Керта надо незамедлительно женить, причем невеста должна располагать не столько бюстом, сколько мозгами. И чтоб тут же произвели на свет наследника!
Пока же следовало заняться устранением причиненного ущерба. Предстояло спасти свой имидж, который он пестовал на протяжении полувека. Он стал мысленно разучивать свою речь на пресс-конференции, которую намеревался созвать в тот же день. Его отвлек телефонный звонок: секретарша сообщала о посетителе – Коллисе Коддингтоне Пемброке.
– Подержите его в приемной пятнадцать минут, а потом пригласите.
Настороженно относясь к любому представителю кранделловского лагеря, Тони взвесил ситуацию. С самого рождения Джанны он пристально следил за ней. Он недоумевал, почему Пифани позволила ей выйти за такого пустобреха, как этот Коллис. Потом он вспомнил про длительную связь Керта и Ронды. Он не сумел проконтролировать собственного сына! Мысль о том, что Пифани столкнулась с аналогичными трудностями, принесла ему удовлетворение.
Измена Коллиса Пемброка, а также то, что Реджинальд отказал приемной дочери в наследстве, сыграло Пифани на руку. Теперь Джанна находилась у нее под боком; скоро она снова выйдет замуж и нарожает сыновей, которые, окончив Оксфорд, высадятся на Мальте, потрясая дипломами и заявляя о своей принадлежности к британской аристократии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58