– Вы вместе прикончили Прескотта, а теперь замахнулись на Дженсена. Так?!
Керт хорошо знал, что следует из такого отцовского тона. Даже если бы он был невинен, как овечка, Тони не переубедишь.
– Так... – пробормотал Керт.
Тони снова сел напротив.
– Зачем вам понадобилось убивать Прескотта? Необходимо было дать хоть какое-то объяснение.
– Прескотту приглянулась Ронда. Однажды он явился на яхту без приглашения, а там была в разгаре вечеринка, не без наркотиков. Этот осел стал угрожать полицией. Ронда испугалась, что скандал помешает ей расстаться с мужем.
Керт беспомощно развел руками. У Тони отвисла челюсть: он таращился на сына. Ему не хотелось верить в этот рассказ, хотя все выглядело связно. Мальта отличалась истовостью своих католиков, перебор четок заглушал здесь завывание ветра. О разводе нечего было и думать, однако существовала возможность признания брака недействительным в судебном порядке. Женщинам, замеченным в аморальном поведении, этот путь был заказан. Разумеется, повествование Керта имело весьма отдаленное отношение к случившемуся в действительности. Просто он застал их за непотребством, чем помог очередному бедолаге-рыбаку, с которым развлекалась Ронда, унести ноги. Прескотт хотел тут же предупредить полицию, но Ронда уговорила его подождать, пока не станет ясно, насколько пострадал бедняга.
На следующий день она встретилась с Прескоттом и убедила его, что пострадавший отделался испугом. На самом деле рыбак лишился глаза, однако обидчикам удалось запихнуть его на судно, отплывавшее на Цейлон. Трейвис получил баночку меда как свидетельство примирения и признания случившегося плачевным недоразумением. Мысль убить Прескотта и вправду пришла в голову Ронде, Керт же не собирался противиться. Завладеть акциями, а не только избавиться от нежелательного свидетеля – разве не славно? Так казалось тогда.
Тони так упорно молчал, что Керт не выдержал:
– Не беспокойся, все, что они могут доказать, – это что я подкупил почтового служащего.
В комнате повисла тишина. За окнами начался перезвон колоколов, призывающих прихожан на первую утреннюю мессу. Когда Тони соизволил нарушить молчание, его голос был еле слышен из-за звона.
– Я провел на этом острове всю жизнь, заботясь о своем добром имени, возводя империю. Ради чего? Ради тебя. А ты все разрушил из-за замужней шлюхи, которая даже не сможет родить тебе законного сына.
Искреннее отчаяние в голосе родителя побудило Керта сказать что-нибудь ему в утешение.
– Я уверен, что брак Ронды будет признан недействительным. Мы еще нарожаем тебе внуков.
– Ублюдков с мякиной вместо мозгов. – Тони фыркнул. – Дура, придумавшая отравленное печенье, передаст гены идиотизма своему потомству.
Несмотря на отцовский гнев, Керт счел возможным вступиться за Ронду. В конце концов, он в полной мере разделял ответственность за яд.
– Ее сердце принадлежит мне: она меня любит. Она позволила мне лишь одно: подкупить почтальона. Все остальное сделала сама. Надо отдать ей должное: она предана мне.
Глаза Большого Тони сузились, и Керт приготовился к гневной тираде. Однако вместо ругани Тони опустил голову и улыбнулся. Точно так же он улыбался, когда расправлялся с очередным конкурентом.
– А ты хитрее, чем я думал, мой мальчик.
Керт не расслабился от «мальчика», а лишь осторожно улыбнулся в ответ. С Большим Тони надо было быть все время настороже. Его ухмылкам доверять не приходилось.
– Ты глуп, но тут, по крайней мере, догадался поручить всю работу своей девке. Если кому-то и придется отвечать, то только Ронде Сиббет.
Керт застонал. Он вовсе не настаивал, чтобы Ронда брала на себя грязную работу. Она сама предложила поступить именно так. Он согласился, но не потому, что заботился о том, чтобы отцу достались его проклятые акции, а потому, что стремился освободиться от отцовской опеки и проводить больше времени в обществе Ронды. Больше ему ничего не было нужно. Сейчас он утешался тем, что властям ни за что не доказать вину Ронды. Она достаточно сообразительна, чтобы залечь на дно и дождаться, пока уляжется буря.
Большой Тони тем временем распахнул дверь.
– Входите, ребята.
В комнату ввалились здоровенные братья Мифсуд. Покатыми лбами они сильно смахивали на первобытных людей. Эти головорезы состояли на содержании у Большого Тони и выполняли по его поручению все, что тому было необходимо.
– Зачем они здесь?
– Они будут твоими сопровождающими. Назовем их телохранителями – это звучит достойнее. – Большой Тони широко улыбнулся, демонстрируя не только вставные зубы, но и десны. – Ты немедленно отправишься в Марбелью. Там ты поселишься в «Пуэнте-Романо». Я уже снял их самую дорогую виллу.
Братья заполнили собой всю комнату. Старший – Керт не помнил, как кого зовут, – перебрасывал языком зубочистку из одного угла рта в другой. Тот Мифсуд, что помоложе, смотрел на Керта сонным взглядом. У обоих было туго с мозгами. Зато по части применения грубой силы им не было равных. Керт знал, что удрать от них будет невозможно.
– Я хочу, чтобы ты ежедневно появлялся у одного из бассейнов отеля. В обществе девок без лифчиков ты будешь счастлив. По вечерам ужинай в главном ресторане, у всех на виду, а потом танцуй ночь напролет в их ночном клубе. Как он называется?
– «Реджайнз», – угрюмо отозвался Керт. При других обстоятельствах он бы всячески приветствовал возможность провести время в этом шикарнейшем отеле Марбельи. Однако с ним не будет Ронды, а братья Мифсуд станут следить за каждым его шагом – разве это жизнь?
– Когда я смогу вернуться?
– Я пришлю за тобой.
Большой Тони сделал жест братьям Мифсуд. Они подхватили Керта под руки и поволокли к двери, приподняв над полом.
– Не думай даже пытаться от них сбежать, – сказал ему Большой Тони напоследок. – Если тебе хотя бы придет в голову такая мысль, им приказано тебя убить. Помни об этом!
* * *
...Вечером того же дня Джанна, подняв глаза от письменного стола в шикарном кабинете отеля «Голубой грот», увидела стоящего в дверях Ника.
– Анализ печенья подтвердил наличие олеандрового яда, – сказал Ник, садясь в кресло напротив. Оба выглядели уставшими, так как не сомкнули ночью глаз. – Конечно, для того, чтобы предъявить Тони Бредфорду обвинение, не хватает улик. Придется обнаружить его отпечатки на коробке или на конверте, тем более что на его визитной карточке, которую я передал в полицию, были только мои.
– Мне по-прежнему не нравится, что мы обманываем полицию и изобретаем улики, подкладывая в коробку с печеньем визитную карточку Энтони Бредфорда.
– Я намерен дать исчерпывающие объяснения, как только у Уоррена будет ответ из Форт-Халстеда. Пока же наша тактика срабатывает. Полиция отрядила еще двоих человек на расследование смерти Трейвиса.
– Фотографии все еще нет?
– Нет, но я настоял, чтобы полиция тщательно опросила всех работников почты. Думаю, кто-то перехватил посылку.
Он откинулся в кресле и ненадолго закрыл глаза. Она была поражена, что он не поленился пересечь остров. Ведь было бы проще воспользоваться телефоном. Глядя на него, она пыталась справиться со своими чувствами. До вечера предыдущего дня она не понимала, что влюбилась. Признание вырвалось у нее, как у тоскующей по любви девчонки, однако он не обратил на него внимания. Она была не вправе его винить. Он не морочил ей голову обещаниями, не лгал, маскируя ложь притворной улыбочкой. И все же, глядя на него и зная, что ее любовь к нему обречена на безответность, она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.
Ник открыл глаза, но его веки остались тяжелыми.
– Ты собираешься еще долго работать?
– Примерно до полуночи. Дел невпроворот, а до открытия остается меньше недели. Я хочу, чтобы к тому времени, когда агенты турфирм сойдут с трапа самолета, все было...
– Тебе нельзя находиться здесь одной.
Она сделала вид, что он сказал банальность, хотя ее окатило радостной волной. Он беспокоится о ней!
– Я не одна. У нас есть охрана.
– Я вошел как ни в чем не бывало, меня никто не остановил.
– По-твоему, мне угрожает опасность?
Ник положил локти на ее стол.
– Всем нам следует проявлять осторожность. Это опасная публика. Мне давно следовало сообразить, что следующей мишенью могу стать я, но какое там: я болтался по Мальте, не помышляя об осторожности.
– Мы оба занимались глупостями: пожирали твой обжигающий соус, восхищались съедобным нижним бельем, и прочее, и прочее...
– У каждого человека есть право на удовольствие. – Ник внезапно осознал, что никогда за истекшие пять лет ему не было так хорошо, как в последнюю неделю. – Я не позволю Бредфордам мне мешать. Просто надо проявлять больше осмотрительности. – Он встал и добавил: – Поехали. Бери все, что тебе нужно, чтобы работать дома.
* * *
На море догорали последние желто-красные отблески заката; небо темнело на глазах. До наступления сумерек оставалось всего несколько минут.
Ник отнял у Джанны портфель.
– Давай присядем. – Он поставил у бассейна два шезлонга.
«Голубой грот» был построен на обрыве, откуда открывался вид на гроты и каменные арки, под которыми спокойно проплывали рыбацкие баркасы. Живописность морских картин контрастировала с суровым выветренным известняком берегов. Вечерние тени углубляли морщины, образовавшиеся в скалах под воздействием времени и ветров. Спокойную переливчато-синюю морскую гладь окаймляла широкая полоса мельчайшего песка. Безмятежную бухту усеивали faragli-oni – высокие вертикальные скалы, напоминающие колонны.
Джанна вспомнила, как стояла ребенком на этом самом месте, держась за руку тети Пиф и слушая ее объяснения о том, что благодаря содержащемуся в скалах фосфору вода искрится, а прибой похож на пряжу из стекловолокна.
«Настанет день, когда в наш отель потянутся люди со всего мира, – говорила тетя Пиф. – Они станут купаться на этом пляже и плавать на лодках в гроты. Мы докажем, что даже остров Капри меркнет по сравнению с красотами Мальты».
Мечта тети Пиф была теперь близка к осуществлению. На следующей неделе с «Голубым гротом» познакомятся агенты туристических фирм, а спустя еще несколько дней начнут прибывать первые гости, Джанна разделяла мечту тети с тех пор, как помнила себя, и радовалась возможности оказать помощь славной женщине, которая всю жизнь заботилась о других, ничего не требуя взамен.
Из-за скалы выплыла луна, напомнившая Нику тыкву с прорезями для глаз и рта. Тишину нарушал лишь шум волн, набегающих внизу на пустой пляж. Ник наслаждался обществом Джанны. Она была привлекательной женщиной, лишенной того отталкивающего блеска, к которому иные так стремятся. Прошлой ночью он так и не смог уснуть: все думал о Джанне, а также строил планы мести Бредфордам.
Она любит его! Да знает ли она, что говорит? Безусловно. Такие, как она, не лгут. К тому же она сказала это в такой момент, когда неискренность была почти невозможна. Ему хотелось подождать, узнать ее получше, разобраться в собственных чувствах. Сможет ли он изжить чувство вины перед умершей Амандой Джейн? Однако Джанна поторопила его своим признанием. Он встретил его молчанием и понимал, что причинил ей лишнюю боль. Но он еще не знал, что ответить. Она ему небезразлична, но любит ли он ее той любовью, которой она достойна? Так, как любил Аманду Джейн?
Он понимал, что секс рождает иллюзию близости. Она еще не знает его так, как Аманда Джейн. С другой стороны, он сам не позволял Джанне узнать его как следует. Значит, он играет с ней не в открытую. Она делилась с ним всеми своими чаяниями, а он утаил от неё даже то, что ожидает скорого перевода в Атланту. Сказать ей о предстоящем отъезде прямо сейчас? Нет, худшего момента не придумаешь: она решит, что он отвергает ее.
– Школьником я не сумел бы отыскать Мальту на карте, – сказал Ник, чтобы как-то начать разговор.
– Как и большинство американцев. Именно поэтому я попросила рекламное агентство поместить во всех наших брошюрах карты. Стоит туристам понять, что от нас рукой подать до Италии, как у нас прибавится американцев.
После продолжительной паузы он сказал:
– Я был не таким ребенком, как остальные. У меня были трудности – масса трудностей...
А она-то воображала его типичным американским героем: красив до обворожительности, звезда футбола...
– Я ненавидел школу. Использовал любую возможность, чтобы сказаться больным. Только и делал, что прогуливал.
Джанна, наоборот, школу любила. В колледже она бездельничала, тратила время на путешествия, лишь бы продлить период учебы.
– Что тебе так не нравилось в школе?
– Я с трудом читал, отсюда и все проблемы.
Она едва не ахнула от удивления и тут же спохватилась. Не хватало только, чтобы он принял ее реакцию за выражение презрения!
– Как же ты доучился?
– Я полагался на память и на улыбку. Так и дотянул до выпуска.
– Неужели ни мать, ни учителя не могли тебе помочь? – Еще не успев задать этот вопрос, она знала ответ: ему помогла Аманда Джейн.
– У матери хватало собственных проблем. Кое-кто из учителей пытался что-то сделать, но дислексия требует особого подхода. Среди учителей попалась одна, которая не польстилась на мою улыбочку. Старая леди Мут, учительница шестого класса. Она заставляла меня на уроках вставать и читать вслух при всех – каждый день! Она думала, что стыд заставит меня лучше заниматься дома.
Джанне было трудно себе представить такую жестокость и полное непонимание со стороны учительницы.
Горечь в голосе Ника свидетельствовала, что он до сих пор не забыл обиду.
– Потом я познакомился с Прескоттами, которые уговорили меня обратиться в поликлинику, где мне поставили диагноз – «дислексия». После года натаскивания я освоил чтение в достаточном объеме, чтобы поступить в колледж. Однако я и по сей день часто перевертываю слова и читаю медленно, поэтому предпочитаю воспринимать на слух, хотя на работе без чтения не обойтись.
Всякий раз, когда он говорил «Прескотты», она знала, что подразумевается его жена. Джанна понимала, что Аманда Джейн дала Нику то, что ей уже не удастся ему дать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58