Только она ни в коем случае не должна навязывать ей свою любовь, не должна позволять чувствам восторжествовать над разумом. Кэти уже и так была слишком добра с ней, позволив жить в ее доме. Она не может просить о большем.
А Эндри? Какое место занимал в ее жизни Эндри? Она должна была бы ненавидеть его, потому что он – возлюбленный Кэти. Но, как ни странно, она всей душой привязалась к этому здоровенному бородатому норвежцу и сейчас, вместо того чтобы радоваться его отсутствию, замечала, что уже начинает тосковать по нему. За последние годы между ними возникла крепкая, поистине мужская дружба, которая основывалась на молчаливом понимании, на общих чувствах и интересах. Если Эндри не вернется, ей будет очень, очень его недоставать. Она бы никогда не подумала, что у нее может появиться друг среди представителей противоположного пола – она всегда сторонилась мужчин, испытывая к ним сильнейшую неприязнь и физическое отвращение. Тем более она бы никогда не подумала, что сможет питать дружеские чувства к возлюбленному Кэти. Но где-то в самой глубине своей двойственной натуры Тереза осознавала, что если бы она была способна влюбиться в мужчину, то полюбила бы именно такого человека, как капитан Фрэнкель.
Эндри был очень умным и чутким человеком. К тому же на редкость образованным и начитанным. Сейчас, припоминая события последних лет, Тереза понимала, что ее симпатия к нему возросла в тот самый день, когда он предложил ей заняться обучением Кэти. Он стремился сделать Кэти настоящей леди. Почему-то он придавал очень большое значение тому, чтобы Кэти научилась держаться и разговаривать, как дамы из высших слоев общества.
В первое время Терезе нравилось, что он бывает дома лишь день или два в неделю, – в ней все еще была сильна ревность. Но постепенно ревность рассеялась, и вскоре она, к своему собственному удивлению, заметила, что ждет его возвращения с таким же нетерпением, как Кэти. Нет, конечно же, нетерпение Кэти было намного сильнее, поскольку Кэти испытывала к нему чувства несколько иного рода. И все же, заслышав его звучный смех в зале, Тереза ловила себя на том, что невольно улыбается и поворачивается к двери.
В самом деле, жизнь устроена очень странно и полна неожиданностей. Тебе кажется, что ты знаешь от начала до конца, как будет развиваться твоя судьба, – но события поворачиваются совсем иначе, и ты вдруг замечаешь, что живешь вовсе не той жизнью, какую себе представлял и, как ни странно, доволен этим.
Но как почувствует себя Кэти, если все изменится самым неблагоприятным для нее образом и Эндри не вернется? Хватит ли у нее сил смириться с этим? Нет, не хватит – без него она просто зачахнет и умрет. Или наложит на себя руки, узнав, что он остался в Норвегии. Потому что чувство между нею и им было чем-то безмерным, чем-то находящимся за пределами понимания большинства людей. И Терезе вовсе не казалось удивительным, что такой человек, как Эндри, образованный и знающий жизнь, оставил богатую жену и четверых детей ради Кэти, бедной простой девушки, которая до встречи с ним не знала ничего, кроме тяжелой работы и лишений.
А теперь он уехал к жене. Прошло всего лишь три дня после его отъезда, и было еще рано ждать известий от него. Но за эти три дня дом уже успел наполниться скорбью: Кэти скорбела так, словно была уверена, что потеряла его навеки.
На лестнице послышались шаги, но это была всего лишь Бетти. Она вошла в комнату с ведерком угля и направилась к камину.
– Все так завалило снегом, мисс, что скоро будет невозможно выйти из дому, – сказала она, прежде чем Тереза успела заговорить с ней. – Мистер Кении говорит, на рыночной площади сугробы в человеческий рост. Дороги снова заметает снегом, едва их успевают расчистить.
– Мистер Кении здесь, Бетти?
– Да, мисс. – Бетти встала на колени перед камином и высыпала лопатку угля в ярко пылающее пламя. – Он с Кэти… то есть с мадам, в кабинете.
– Он ведь обычно приходит по утрам в субботу, – сказала Тереза, скорее рассуждая с самой собой, чем обращаясь к Бетти. – А сегодня пятница.
– Он пришел насчет нового дома, мисс, – заговорщическим тоном сообщила ей Бетти, оборачиваясь от камина. – Я имею в виду новый дом, в который мы переедем. Вот будет здорово жить в Вестоэ! – Она тряхнула головой. – Дом просто замечательный. Кэти… мадам говорит, там прихожая размером с нашу столовую, и она собирается поставить новую газовую плиту на кухне, чтоб мне было удобнее готовить. А еще она сказала, что рядом с кухней есть комнатка, которую она обставит специально для меня как маленькую гостиную, потому что я теперь буду не просто кухаркой, а экономкой… Что вы на это скажете, мисс? По-моему, это будет просто замечательно.
Тереза мягко улыбнулась.
– Да, Бетти, я думаю, это будет очень мило.
– А ваша комната, мисс Тереза, будет на первом этаже, с выходом прямо в сад.
Лицо Терезы стало серьезным. Она думала, что насчет нового дома еще ничего не решено и это пока только планы. А оказывается, Кэти уже начала готовиться к переезду. Тереза почувствовала себя немного обиженной оттого, что Кэти держит в курсе своих дел Бетти, а не ее, однако промолчала.
Бетти, будучи по-своему проницательной женщиной, угадала мысли Терезы.
– Ах, вот я вам и выболтала все! – воскликнула она и прижала ладонь ко рту. – Я не должна была говорить вам ни слова о новом доме, потому что мадам хочет сделать вам сюрприз. Она рассердится на меня, когда узнает, что я проболталась. Вы сделайте вид, что ничего не знаете, ладно, мисс Тереза? Обещаете?
Тереза с заговорщическим видом улыбнулась Бетти.
– Обещаю, Бетти. Я ничего не скажу Кэти.
«Эх! Мне надо быть осторожнее и поменьше болтать!» – думала Бетти, спускаясь по лестнице. Мисс Терезу огорчило то, что Кэти не посвятила ее в свои дела, о которых, однако, знает она, Бетти. А мисс Тереза была очень милой леди, и Бетти вовсе не хотелось ее огорчать.
Кэти поднялась к Терезе примерно полчаса спустя. Она была бледна, и у нее были такие усталые глаза, словно она не спала несколько ночей. Она села в кресло возле огня и, прежде чем заговорить, несколько раз поворошила угли.
– Прости, что я не поднялась к тебе раньше, но у меня был мистер Кении, – сказала она.
– В пятницу? – Тереза, верная обещанию, данному Бетти, разыграла удивление. – Но ведь он никогда не приходит по пятницам.
– Он приходил насчет нового дома. – Кэти обернулась от огня и в растерянности посмотрела на Терезу. – Я не знаю, что делать, Тереза. Я так и сказала мистеру Кении. Я сказала ему, что пока ничего не решила и хочу повременить. Я… я, конечно, не стала объяснять ему почему.
– Я тебя прекрасно понимаю, Кэти, – отозвалась Тереза. – Но все будет хорошо, вот увидишь. Я уверена, что он вернется к Рождеству.
– Но до Рождества осталось меньше трех недель.
– Что ж, значит, он вернется через пару недель. Попомни мои слова, он будет здесь на Рождество.
Кэти с благодарностью улыбнулась Терезе и, следуя какому-то импульсивному порыву, протянула руку и погладила ее по руке. Тереза с трудом удержалась от того, чтобы не схватить ее руку и не сжать в своих.
– Может, займемся чтением? – предложила она. – Если, конечно, тебе не надо сейчас никуда идти.
– Нет, у меня нет никаких дел в первой половине дня.
– Чудесно. Я думаю, мы можем начать сегодня с третьего тома «Писем» лорда Честерфилда. В этом томе меньше всего французских текстов.
– О, я этому рада.
– Кэти. – Тереза снисходительно улыбнулась. – Ты ведь знаешь, что «Письма» лорда Честерфилда очень помогли тебе в изучении французского. Я… я решила, что тебе не помешает почитать по-французски, поэтому выбрала письмо на странице двадцать девять. В этом письме лорд Честерфилд рассуждает о различных типах правительств и приводит отрывок из книги президента Франции.
Она протянула Кэти раскрытую книгу, и та, с минуту посмотрев на текст, вдохнула в себя побольше воздуха и начала читать:
«Письмо двести двадцать восьмое.
Лондон, 11 июня 1750 года.
Дорогой друг, президент Монтескью (с которым ты, возможно, познакомишься по приезде в Париж), описав в своей книге «Природа закона» основы и принципы трех различных государственных систем – демократической, монархической и диктаторской, в последующих главах рассматривает формы культуры, необходимые для возникновения той либо иной системы. Главу, касающуюся культуры в странах с монархическим правительством, я решил переписать и послать тебе. Она должна тебя заинтересовать – ты сразу же заметишь, что под страной с монархическим правительством президент подразумевает Францию».
Кэти перевела дыхание и, подняв глаза от книги, посмотрела на Терезу.
– Ты хочешь, чтобы я прочла его сразу по-французски или сначала написала транскрипцию?
– Читай сразу.
– Но это очень трудный текст, там так много длинных слов!
– Читай, Кэти, – Тереза говорила тоном учительницы, обращающейся к ученице. – Вот увидишь, у тебя все получится.
И Кэти начала читать французский текст. Когда она запнулась, сомневаясь в своем произношении, Тереза сказала:
– Продолжай, продолжай. Твой французский превосходен. Твое произношение ничем не хуже моего.
– Нет, что ты! Я никогда не выучусь говорить по-французски так хорошо, как ты. – Кэти покачала головой и положила обе руки на раскрытую книгу. – Послушай, если ты не против, давай отложим занятия до следующего раза, – сказала она, с извиняющимся видом глядя на Терезу. – Мне что-то очень трудно сосредоточиться сегодня. Я… мне бы хотелось просто поговорить с тобой.
– Хорошо, давай поговорим, – согласилась Тереза. Протянув руку, она взяла книгу с колен Кэти и положила ее на тумбочку возле кровати. – Рассказывай, что у тебя на душе, моя милая.
Кэти отвернулась и посмотрела на огонь в камине. Она чувствовала себя очень усталой, и говорить ей стоило усилия, но было необходимо облегчить душу, высказать вслух свои страхи. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз. Она долго ходила в темноте по комнате, а около пяти утра спустилась на кухню и приготовила себе чашку чая. В половине седьмого, когда Бетти вошла на кухню, она все еще сидела там. «Что с тобой, Кэти? – удивленно воскликнула Бетти. – Тебя что-нибудь беспокоит?» И Кэти поняла, что почему-то не может рассказать о своих волнениях Бетти. Она могла говорить с Бетти о былых временах, могла смеяться и шутить с ней, но она была не в состоянии признаться Бетти в том, что боится потерять Энди, боится, что он не вернется к ней. Как ни странно, Терезе она могла сказать об этом.
– У меня такое предчувствие, Тереза, что я больше никогда его не увижу, – тихо проговорила она. – Я знаю, он пришлет мне письмо, в котором напишет, что его жена нуждается в нем, что его семья нуждается в нем, и он решил провести остаток жизни у себя на родине.
– Кэти. Посмотри на меня, Кэти. – Голос Терезы звучал твердо, почти резко. Когда Кэти обернулась от огня и перевела взгляд на нее, Тереза с уверенностью в голосе сказала: – Ты знаешь Эндри лучше, чем я, намного лучше – и все же ты сомневаешься в нем. А я бы ни на секунду не усомнилась в том, что никто и ничто не сможет заставить его отказаться от тебя. Потому что я знаю, как много ты значишь для него. Тебя мучают сомнения потому, что ты не отдаешь себе отчета в том, как много ты значишь для людей, которые знают тебя близко. Но ты всегда недооценивала себя, и ты просто не в состоянии понять, какие сильные чувства ты пробуждаешь в людях.
Она не добавила: «Ты не знаешь, какое чувство ты пробудила во мне». Она понимала, что этого она не должна говорить. С минуту помолчав, она продолжала:
– Возьми, к примеру, Бетти, или мистера Кении, или мистера Хевитта. Или даже Альберта Вейра, который в любую минуту готов подать тебе свой экипаж, неважно, если ему приходится аннулировать заказы других клиентов. Эти люди преданы тебе всей душой. Потому что любой человек, узнавший тебя близко, становится твоим другом до конца своих дней и ни за что не откажется от общения с тобой, если только его не вынудят на это обстоятельства.
– Очень мило с твоей стороны, Тереза, говорить мне такие приятные вещи, – Кэти сделала слабую попытку улыбнуться. – Но ты ведь сама сказала: если его не вынудят на это обстоятельства. У Энди в Норвегии жена, и она тяжело больна. Если она попросит его побыть с ней некоторое время, он не сможет ей отказать. Пусть только из жалости, но он выполнит ее просьбу. А пока он будет там, он может привязаться к своей прежней семье, в нем может проснуться вкус к прежней жизни. Ведь его родина там, там живут все его друзья и родственники, люди, с которыми он был тесно связан в течение долгих лет. Кровные узы слишком сильны, ему будет трудно пренебречь ими… Кроме этого, там у него будет возможность стать капитаном большого судна и снова плавать по морям. А он терпеть не может эти маленькие угольные суденышки, на которых вынужден плавать здесь, он презирает реку и любит море – он сам мне об этом говорил. И мы не должны забывать, что в Норвегии у него дети. Это самое главное. Если ничто другое не сможет заставить его остаться, решающую роль сыграют отцовские чувства. Он не найдет в себе силы бросить детей и уехать.
– В этом ты ошибаешься, Кэти, – спокойно возразила Тереза. – Для Эндри дети значат вовсе не так много, как ты думаешь. Ты ведь знаешь, что он никогда не был близок с ними. В любом случае его дети уже давно выросли и, должно быть, сами обзавелись семьями. А теперь послушай меня.
Она подалась вперед и, потянувшись к руке Кэти, хотела сказать что-то еще, когда на лестнице послышались тяжелые шаги Бетти. В следующую минуту Бетти, предварительно постучавшись, открыла дверь и вошла в комнату с письмом в руках.
– Пришла почта, мадам, – сказала она, обращаясь к Кэти. – Письмо для вас.
Она не успела дойти и до середины комнаты, а Кэти уже вскочила на ноги и, бросившись к ней, выхватила письмо из ее рук. Но, взглянув на незнакомый почерк на конверте, она разочарованно покачала головой.
– Спасибо, Бетти, – тихо сказала она.
– Оно не от Эндри? – спросила Тереза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49