– Если она разволнуется и начнет кричать, ты мог бы… – Она на секунду запнулась. – Ты мог бы зайти к ней?
– Конечно, Бриджит, можешь на меня положиться. Я присмотрю за ней. А теперь иди и поскорее возвращайся. Мне ужасно одиноко, когда тебя нет рядом.
Он смотрел ей вслед, пока она бежала по дорожке к воротам. У ворот она обернулась и помахала ему рукой. Потом он видел, как она перешла через дорогу и быстрым шагом направилась вдоль тротуара. Стоя на крыльце, он наблюдал за ней, пока ее силуэт не затерялся в гуще деревьев и не стал совсем неразличимым в сгущающихся сумерках. Тогда он закрыл входную дверь и направился через зал в столовую, но не успел он переступить через порог комнаты, как до него донесся капризный голос Кэти.
– Бриджит! Бриджит! – кричала она на этот раз.
С минуту он медлил в дверях столовой, раздумывая, пойти ли к ней сейчас или подождать, пока она не успокоится сама, но крики старухи не прекращались. Тогда он пересек зал по направлению к гостиной и, предварительно постучавшись, открыл дверь. Когда он вошел, Кэти уже тянулась к шнуру звонка.
– О, Бриджит, мне так страш… – Она осеклась, испуганно глядя на Дэниела в тусклом свете ночника. – Это кто?
– Это я, ваш правнук Дэниел.
Она смотрела на него немигающим взглядом, пока он шел к кровати.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он, слегка наклонившись к ней.
Кэти не ответила. Дэниел пододвинул к кровати стул и сел. Заметив, что она очень взволнованна, он протянул руку и погладил ее по иссохшей руке.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, это скоро закончится, – успокоительным тоном сказал он. – Через несколько минут они уже будут далеко.
Голова старухи пошевелилась на подушке, и она несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем заговорить.
– Дэниел, – с трудом выговорила она дрожащими губами.
– Да, это я, дорогая прабабушка. Вам что-нибудь нужно?
Поглаживая ее руку, он терпеливо ждал, когда ее губы перестанут дрожать и она сможет ответить.
– Где Бриджит, Дэниел? – прошептала она, приподнимая голову.
– Она… ей пришлось на минутку выйти.
– Куда?
– Она пошла на почту. Кэтрин позвонила и попросила ее прийти.
– С Кэтрин что-нибудь случилось?
– Нет, с Кэтрин ничего не случилось. Просто ей понадобилась Бриджит, и она позвонила с почты.
– Что-нибудь случилось с Томом?
– Нет, с Томом тоже все в порядке. Не волнуйтесь, прабабушка, ни с кем из них ничего не случилось.
– Тогда почему Бриджит ушла?
Он еще раз погладил ее руку.
– Я думаю, Кэтрин должна нести домой что-то тяжелое, и Бриджит пошла, чтобы ей помочь, – с уверенностью солгал он.
Это объяснение полностью удовлетворило Кэти. Успокоившись, она откинулась на подушки и некоторое время лежала молча, потом, не глядя на Дэниела, произнесла его имя:
– Дэниел.
– Да, прабабушка?
– Я очень плохая женщина, Дэниел.
– Вы плохая, прабабушка? Но что вы такое говорите? С чего бы вам быть плохой?
– Да, я плохая, Дэниел. Ты ведь знаешь, почему я это говорю?
– Не разговаривайте, прабабушка, лучше отдохните.
– Нет, я должна говорить. Я должна тебе все сказать. Ты знаешь, что Бриджит отвернулась от меня?
– Чепуха. – Он покачал головой. – Это не так, дорогая прабабушка.
– Она от меня отвернулась, Дэниел. И я знаю, что она права, потому что я испортила ей жизнь. Это я сделала так, что она тебе не досталась, Дэниел. Все это подстроила я.
Он не знал, что ей ответить, поэтому промолчал.
– Я скучала по тебе, Дэниел, – сказала Кэти.
– В самом деле скучали?
– Да. Очень. Я не говорила об этом Кэтрин, потому что мне было стыдно за то, как я поступила с тобой восемь лет назад. Но мне очень тебя не хватало. Я хотела еще хоть раз увидеть тебя перед смертью. Ты меня слышишь, Дэниел? Я хотела тебя увидеть, хоть ты и похож на него.
Вдали послышался глухой треск, и Кэти схватила его за руку.
– Они сбрасывают бомбы, – сказала она дрожащим голосом.
– Нет, это наши зенитные орудия.
– Это была бомба.
– Нет, нет.
– Я боюсь за Бриджит и за Кэтрин, Дэниел. Они ведь сейчас на улице. А вдруг их убьют?
– Не волнуйтесь, с ними ничего не случится.
Дэниел посмотрел на свои наручные часы. Прошло чуть меньше десяти минут с тех пор, как Бриджит ушла, значит, она уже почти добралась до почты. «Быстрее, быстрее, – мысленно обратился к ней он, – возвращайся быстрее».
– Ты любишь Бриджит, Дэниел? – вдруг спросила Кэти.
Он заглянул в ее большие запавшие глаза. Сейчас Кэти смотрела прямо ему в лицо.
– Очень, – сказал он, и в его голосе слышались слезы. – Я очень ее люблю, прабабушка.
– Ты собираешься увезти ее от нас, Дэниел?
– Да, я увезу ее от вас, только мы не уедем далеко. Когда закончится война, мы будем жить в Гринволл-Мэноре.
Рука, сжимающая его руку, дрогнула.
– В Гринволл-Мэноре? – повторила Кэти.
– Да. Взгляните на это. – Он сунул руку во внутренний карман и достал оттуда конверт. – Я вручил это Бриджит сегодня вечером. Это дарственная на Гринволл-Мэнор. Я подарил поместье ей, прабабушка.
Тело Кэти пошевелилось. Уперевшись локтями в матрас, она попыталась привстать в постели. Ее голова слегка запрокинулась, и в течение некоторого времени Кэти оставалась в такой позе, изумленно глядя на Дэниела. Постепенно ее лицо просветлилось, и в глазах засияла радость. Ее подбородок дернулся так, словно она хотела засмеяться. Когда она заговорила, ее голос больше не был старческим и звучал, как голос молодой женщины.
– Энди купил мне дом, – сказала она. – Мистер Кении дал мне в точности такой же конверт, и когда я открыла его, то увидела там бумаги на дом… нет, на три дома. Энди подарил мне три дома.
– Это интересно, не так ли, прабабушка? – Дэниел ласково улыбался ей. – Энди подарил вам недвижимость, и я тоже дарю Бриджит недвижимость. Вам не кажется, что такой подарок приносит счастье влюбленным? Когда Энди купил вам эти дома, прабабушка?
– А? – Ее внимание на какое-то время рассеялось, и прошло несколько секунд, прежде чем она снова сосредоточила его на Дэниеле. – Что ты сказал, Дэниел?
– Я спросил, когда Энди купил вам эти дома?
– О, это было давно, очень давно. Я была тогда совсем еще молодой, мне только исполнилось двадцать. В каком же году это было? – Она подняла глаза к потолку и напрягла ум, высчитывая, в каком году ей было двадцать лет. – Это, должно быть, случилось в одна тысяча шестьдесят пятом году, – сказала наконец она. – Или в одна тысяча шестьдесят шестом. Да, это было в одна тысяча шестьдесят шестом году, теперь я точно помню. Мой Энди… мой Энди был замечательным человеком, Дэниел, – ее голос дрогнул на последней фразе.
– Я уверен, что он был замечательным человеком, дорогая прабабушка, – отозвался Дэниел.
– Ты знаешь, я как раз недавно говорила Кэтрин, что никогда не вижу Энди. Тебе не кажется это странным? Я уже видела всех остальных, они все приходили ко мне – сюда, вот в эту комнату. А Энди ни разу не пришел. Скажи, ведь это странно, Дэниел?
– Он наверняка придет к вам в ближайшие дни, дорогая пра…
В эту минуту раздался оглушительный треск, и голос Дэниела оборвался на полуслове. Стены дома задрожали. Когда снова наступила тишина, он уже стоял на ногах, сжимая обе руки Кэти в своих.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – успокаивал ее он. – Вот видите, все уже закончилось.
Ее пальцы, судорожно цепляющиеся за его руки, постепенно расслабились, и она со вздохом облегчения откинулась на подушки.
– Знаешь, Дэниел, я очень пугливая, – сказала она, сделав слабую попытку улыбнуться. – На меня всегда находит страх, когда сбрасывают бомбы. Я знаю, это глупо, я ведь уже очень старая и достаточно пожила на этом свете. Но я уверена, что, когда мне придет время умирать, я заранее буду знать об этом, потому что в последнюю минуту я обязательно увижу Энди. Он придет за мной, когда наступит мой час.
– Что ж, дорогая прабабушка, если это так, как вы говорите, то сегодня вы не увидите Энди.
– Я много раз спрашивала себя, Дэниел, как я расскажу Энди о тебе? Как скажу ему, что мой любимый правнук – Розье? Он ведь знает, что человек по фамилии Розье был моим смертельным врагом. Как ты думаешь, Дэниел, он меня поймет, если я скажу ему, что люблю тебя, несмотря на то, что ты – Розье?
– Конечно, дорогая прабабушка, – голос Дэниела звучал тепло и взволнованно. – Я уверен, что он вас поймет.
Он отпустил ее руки и собирался было снова сесть на стул, когда вдруг все вокруг затрещало, и земля разверзлась под его ногами, а небеса разверзлись над его головой. Кэти протянула к нему руки, и он подхватил ее и, прижав к себе, упал вместе с ней, стараясь заслонить ее своим телом. Вместе они провалились в бездну, и Кэти умерла в объятиях своего правнука Дэниела Розье Третьего, потомка ее смертельного врага Бернарда Розье.
На следующее утро лучи восходящего солнца осветили груду развалин на том месте, где раньше был дом. Спасательная бригада работала всю ночь, и теперь по краям широкой ямы, вырытой бомбой там, где был подвал, лежали груды битого кирпича, поломанные балки и оконные рамы, куски каменных плит и штукатурки. Среди обломков торчала высокая витая спинка кровати. Шеф гражданской обороны поднял руку, приказав тем самым людям, раскапывающим обломки в яме в поисках тел пострадавших, приостановить работу и, подойдя к краю ямы, прислушался. Не услышав ни звука, он сделал им знак продолжать раскопки.
Кэтрин стояла возле кучи битой штукатурки, прижимая к себе Бриджит, которая все время порывалась броситься к яме.
– Стой здесь, ты только помешаешь им работать, – уговаривала она. – Тебя ведь попросили стоять в стороне.
Том подошел к ним, перешагивая через обломки кирпичей и деревянных балок, попадающиеся на его пути. Он был пропылен с головы до ног и так вымазан грязью, что его почти невозможно было узнать. Приблизившись к двум женщинам, он посмотрел прежде всего на дочь.
– Пожалуйста, пойди в палатку и отдохни, крошка, – ласково обратился к ней он. – Как только они закончат раскапывать, я сразу же прибегу за тобой.
Вместо ответа, Бриджит медленно покачала головой. Том переглянулся с Кэтрин.
– А ты в порядке? – спросил он.
Кэтрин рассеянно кивнула. Она думала о том, что после этой ужасной ночи уже никто и ничто не будет в порядке. Что будет с ее бедной дочерью? Бриджит ведь не переживет смерти Дэниела, а она, Кэтрин, уже никогда не найдет покоя, никогда не простит себе, что до последнего пыталась препятствовать их счастью. Да, уже ничего не будет, как прежде, – бомба разрушила не только их дом, но и жизни их всех.
Из ямы донеслись взволнованные голоса, и Бриджит, с силой извернувшись всем телом, вырвалась из объятий матери и побежала к яме. Том побежал вслед за ней и, догнав ее у самого края ямы, схватил за локоть. Взгляды обоих устремились на дно ямы, туда, где среди балок и камней выглядывали голова и плечи мужчины, покрытые толстым слоем штукатурки.
– Дэниел. Дэниел.
– Спокойно, крошка, спокойно. Подожди.
– Быстрее, Фрэд. Раскапывай его целиком, – послышался тихий голос в яме. Казалось, говорящий боялся говорить громко.
– Сейчас раскопаю, – так же тихо сказали в ответ.
– Осторожнее, осторожнее, – предупредил первый голос.
– Смотри не порань его. Может, его еще удастся спасти.
– Дэниел, Дэниел! – стонала Бриджит.
Несколько мужчин, копающих на дне ямы, подняли головы и посмотрели вверх.
– Ты думаешь, Фрэд, есть смысл звать доктора? – спросил один из них у товарища.
– Тихо. Замолчи. Не мешай мне работать.
Наступила тишина. Через пару минут Фрэд сказал:
– Я не знаю, жив он еще или нет. Обе ноги придавило. Брось-ка мне веревку, и я попытаюсь вытащить его отсюда.
– Дэниел, Дэниел, – звала Бриджит, не слыша собственного голоса. – Не покидай меня, любимый, не уходи. А если ты уйдешь, забери меня с собой. Я не хочу жить без тебя, Дэниел. Возьми меня с собой.
Беззвучно рыдая, она смотрела на его серую от штукатурки голову. Потом земля поплыла под ней, и все перевернулось вверх дном.
– Проснись, Дэниел, проснись, – продолжала шептать она, уже ничего не видя. – Это я, Бриджит. Ты должен проснуться, любимый. Ты должен проснуться…
– Ну же, дорогая, опомнись. Выпей вот это.
Кто-то хлопал ее по щекам. Открыв глаза, она увидела лицо Тома, склоненное над ней.
– Все в порядке, родная, он жив, – сказал Том. – Ты меня слышишь, Бриджит? Он жив. Дэниел жив.
– Дэниел? – сказала она одними губами.
– Да, моя крошка.
– Жив?
– Да, он жив. У него раздавлена одна нога… по-моему, та самая, которая была ранена. И поломана рука.
«Дэниел жив, Дэниел жив», – повторяла себе Бриджит.
– Успокойся. Успокойся. Их уже поднимают наверх. Ты скоро сможешь его увидеть.
Их! Отец сказал «их». А она совсем забыла о тете Кэти.
– А тетя Кэти… она умерла?
– Да, моя родная, тетя Кэти умерла, – мягко сказал Том. – Но этого и следовало ожидать.
Заслышав сдавленное рыдание, Бриджит повернула голову и увидела Кэтрин, сидящую на груде камней рядом. Протянув руку, она взяла руку матери и крепко сжала ее в своей, потом с помощью Тома поднялась на ноги.
В эту самую минуту Дэниела вытащили из ямы и положили на носилки. Бриджит бросилась к носилкам, она звала Дэниела. Когда она оказалась рядом с ним, его покрытые пылью ресницы дрогнули и веки медленно разомкнулись. В его взгляде, устремленном на нее, появилось узнавание.
– Я говорил тебе. Я говорил тебе. Мы будем жить вечно, Бриджит, – успел прошептать он, прежде чем его веки снова сомкнулись и он лишился чувств.
Когда дверца санитарной машины захлопнулась за носилками и за Бриджит, Кэтрин перевела усталый взгляд на смятое полураздавленное тело, которое доставали сейчас из ямы. Ей хотелось закричать, что это несправедливо, что такая смерть недостойна тети Кэти. Тетя Кэти должна была умереть спокойно в своей постели, окруженная скорбящими родственниками, а не под обломками разрушенного дома. Подойдя к телу, лежащему на краю ямы, Кэтрин встала на колени и заглянула в лицо Кэти. На ее лице не было ни царапины, и оно вовсе не выглядело мертвым, а, напротив, казалось помолодевшим. Белая пыль на нем словно толстый слой пудры, а под пылью застыло умиротворенное, исполненное достоинства выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49