Но я всегда предпочитала ему Джарроу. А мама, наоборот, терпеть не может Джарроу. Наверное, это потому, что она родилась здесь… А вот и автобус. На этом мы можем доехать до порта, а там пройдем пешком.
Когда они сели в автобус, она сказала:
– Жаль, что я отдала машину Питеру. На машине было бы удобнее. Но ему она нужна больше, чем мне.
– У вас есть машина?
Она скосила глаза на него и слегка улыбнулась.
– Мне бы следовало ответить на это, – прошептала она, – что машины есть не только у американцев.
– А сейчас вы опять скажете мне «простите», – прошептал он в ответ, почти касаясь губами ее уха.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Вы умеете водить? – поинтересовался он.
– Да, это моя собственная машина. Мне подарила ее на день рождения тетя Кэти, когда мне исполнился двадцать один год. Теперь, правда, она уже порядочно побита.
– Порядочно побита? Вы говорите так, как будто с тех пор прошло уже лет двадцать. Могу я спросить, сколько вам лет? Или нет, давайте я лучше угадаю. Двадцать три?
– Двадцать шесть.
– Двадцать шесть?! – Он заглянул ей в лицо. – А вы неплохо сохранились, мадам.
– Благодарю вас.
– Как я уже говорил вчера вечером, меня с самого начала удивило, что вы не похожи на своих родителей. Ваши отец и мать оба темноволосые – а вы почти блондинка.
Его взгляд скользнул по ее светлым блестящим волосам – она была без шляпки. Она слегка наклонила голову и отвернулась к окошку, оставив без ответа его замечание.
– Что такое? Я, может, что-нибудь не то сказал? – обеспокоился он.
– Мы сходим здесь.
Когда они сошли с автобуса и направились вдоль тротуара, он возобновил прерванную беседу.
– Я… кажется, я невольно затронул какую-то неприятную тему, – с запинкой проговорил он. – Да, теперь я припоминаю, что вчера вечером, когда я сказал вашему отцу, что вы так сильно отличаетесь от него внешне, наступило неловкое молчание… Простите, я вовсе не собирался любопытствовать о вещах, которые меня не касаются. И я совершенно забыл о вчерашнем, поверьте. Надеюсь, вы мне верите?
– Не волнуйтесь, все в порядке. Вы ведь не могли знать. – Она смотрела прямо перед собой. – Я действительно не папина дочь. Мой отец был по национальности норвежцем, он был сыном от первого брака мужа тети Кэти.
– О, простите. Простите меня, прошу вас. Если б я знал, я бы никогда не позволил себе…
– Пусть вас это не беспокоит, – она подняла к нему глаза и улыбнулась. – Я сама раньше этого не знала и все время удивлялась, что мы с отцом так непохожи. В конце концов, родителям надоело это слышать, и, когда мне исполнилось шестнадцать, они мне обо всем рассказали.
Немного смущенно она пересказала ему историю своего рождения, рассказала о том, что произошло между Нильсом и ее матерью, и о поспешном браке матери с Томом Малхолландом.
– Ну вот, теперь вы тоже знаете, – заключила она. – Как говорится, в каждой семье есть свой скелет.
Его взгляд снова скользнул по ее лицу. У нее была восхитительная кожа, цвета густых сливок.
– Бывают скелеты и похуже, – небрежно заметил он.
Она вопрошающе посмотрела на него, мягко улыбаясь.
– Вы хотите сказать, в вашей семье они тоже есть?
– Вы еще спрашиваете! Мои дедушка с бабушкой по отцовской линии были наполовину братом и сестрой… – Он склонил голову набок и усмехнулся. – Если моя мать и ее семья когда-нибудь узнают об этом… Боже, они этого не вынесут!
Входя в дом, оба громко смеялись, и Кэти, сидевшая в гостиной, обернулась на звук и посмотрела на дверь, потом перевела взгляд на Кэтрин, сидящую возле окна с шитьем.
Кэтрин тоже повернулась к двери, ожидая, что она откроется. Но дверь не открылась, и шаги стихли в глубине зала.
– Они пошли в кабинет, – заключила Кэтрин.
– Кэтрин!
– Да, тетя Кэти?
– Подойди сюда.
Кэтрин отложила шитье и подошла к старухе.
– Ты… Кажется, ты говорила, что он ей не нравится?
– Не то чтобы не нравится, тетя Кэти. Просто она считает его слишком самоуверенным и раскованным. Но американцы, наверное, все такие.
– Но они смеялись – или это мне послышалось?
– Да, они смеялись, тетя Кэти, – Кэтрин снова взглянула на дверь. – Но ты ведь знаешь, ей нравится смеяться. А он… он очень остроумный молодой человек, ты сама так говорила.
– Пойди посмотри, чем они там занимаются.
– О Боже, тетя Кэти! Ну что ты такое говоришь? – Кэтрин погладила старуху по еще густым седым волосам. – Даже думать об этом перестань. Разве такое может случиться?
– Кэтрин, – Кэти закрыла глаза и склонила голову на грудь. – У меня никак не выходит из головы, что он все-таки Розье.
– Но ведь ты говорила, что он тебе нравится.
– Он мне в самом деле нравится. Очень. – Она разомкнула веки и посмотрела на Кэтрин. – Я с каждым днем все больше и больше привязываюсь к нему, и все же… И все же мне страшно. Я уже говорила тебе вчера, у меня такое ощущение, будто я вернулась на семьдесят лет назад, и все мои старые страхи тоже вернулись. Только теперь я боюсь не за себя, а за нее. Мы не должны забывать о том, что он Розье, Кэтрин.
– Успокойся, тетя Кэти. Не надо так волноваться. – Кэтрин взяла в ладони руку старухи, которая судорожно цеплялась за рукав ее платья. – Он завтра уедет, а Питер должен вернуться на днях. Так что скоро все встанет на свои места. И ты ведь знаешь, Бриджит очень любит Питера. Для нее солнце светит только тогда, когда Питер рядом. Помнишь, сколько молодых людей пыталось за ней ухаживать, а она и знать их не хотела? А потом появился Питер, и с тех пор она только о нем и думает. Она не просто любит Питера, она уважает его и восхищается его моральными качествами. Уважение – очень важная вещь, тетя Кэти.
– Я знаю, я знаю, Кэтрин. Если бы он только не был так упрям, они бы уже давно могли пожениться и жить здесь.
Кэтрин подавила вздох.
– Все дело в его матери, тетя Кэти. Он ведь нам объяснял, что должен прежде всего думать о том, как обеспечить ее. И он ни в коем случае не хочет навязывать ее нам – он никогда в жизни не согласится жить на деньги Бриджит или на твои деньги. И я могу только восхищаться им за это. Я уверена, тетя Кэти, что он очень скоро найдет хорошую работу, и все образуется. Мисс Уилкинсон поможет ему… Тихо я, кажется, слышу шаги. Они идут сюда. А ты успокойся и перестань думать всякие глупости. У тебя сегодня слишком разыгралось воображение.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Бриджит. Ее глаза сияли, и она все еще продолжала смеяться. Кэти заметила, что Бриджит выглядит красивее и моложе, чем обычно, но более всего ее поразило не это. Все лицо девушки словно озарилось изнутри каким-то волшебным светом; она никогда не видела Бриджит такою.
И молодой человек, вошедший вслед за ней, высокий, темноволосый и на редкость привлекательный, тоже выглядел по-особому. Его черные глаза сверкали влажным блеском, а на губах играла улыбка, обнажающая крупные белые зубы. Когда Бриджит, направившаяся было к матери, споткнулась о пуф и выронила книги, которые несла с собой, он бросился к ней и обхватил ее обеими руками, чтобы помочь ей удержаться на ногах. Только он держал ее в объятиях слишком долго, и оба смеялись. Их радостный смех смешался в ушах Кэти, подтвердив все ее страхи. Издав сдавленный стон, старуха упала назад в кресле, и все ее тело обмякло.
Глава 4
– Она, должно быть, впадает в маразм, мама. Мне неприятно говорить это о тете Кэти, потому что… потому что я люблю ее, и ты прекрасно это знаешь. Но то, что она говорит, – совершеннейший вздор. Разве может быть что-то между мною и им? Ну посуди сама: он появился здесь во вторник, а сегодня только суббота. Как ей это вообще могло прийти в голову?
Кэтрин глубоко вздохнула.
– Это все ее прошлое, оно до сих пор преследует ее. А он – вылитый Бернард Розье, так она говорит. И даже имя, само его имя, уже внушает ей страх.
– Но ведь он не виноват, что его имя – Розье! А что касается сходства… Может, он и походит па прадеда внешне, но я никогда не поверю, что он похож на него характером.
Кэтрин оставила без ответа слова дочери и обратила все свое внимание на обеденный стол, который она накрывала. Поправив скатерть, она принялась раскладывать салфетки. Через некоторое время она снова заговорила с Бриджит.
– Значит, ты пообещала, что встретишься с ним в деревне в окрестностях усадьбы?
– Да, да, я же тебе говорила. Он сказал, что хочет показать мне дом и поместье, И не просто показать. Я думаю, он хочет кое в чем меня убедить.
– В чем же? – Кэтрин вскинула голову и внимательно посмотрела на дочь.
– Понимаешь, когда мы с ним были в Джарроу, я все время говорила ему о страданиях бедного люда. Он не согласен с тем, что в этом мире страдают только бедняки. Насколько я поняла, он хочет доказать мне на примере своих прадеда и прабабушки, что и богатым тоже иногда приходится несладко. Он хочет, чтобы я увидела его прадеда, старого Розье, и комнату его прабабушки. Ты представляешь, его прабабушка тридцать лет вообще не выходила из своей комнаты. – Бриджит вздохнула. – Знаешь, мама, мне очень жаль, что я не могу пойти, и он прождет меня напрасно.
– Он поймет, что что-то помешало тебе прийти, и сам заглянет сюда.
– Он уезжает в Кембридж сегодня во второй половине дня. Он уже не успеет прийти.
Кэтрин слегка прищурилась, глядя на дочь. «Тетя Кэти – очень проницательная женщина», – подумала она. Пусть ей уже девяносто два года, но с головой у нее все в порядке. Иногда Кэтрин даже казалось, что у Кэти есть какое-то шестое чувство, которое позволяет ей предугадывать события будущего… Сейчас она всей душой надеялась, что в данном случае Кэти ошиблась – впрочем, Бриджит сама сказала, что он появился во вторник, а сегодня только суббота. Разве между ними могло что-то произойти за такой короткий срок? Нет, предположения Кэти просто смехотворны. Кэтрин вздрогнула, когда позвонили в дверь. Бриджит повернулась к ней.
– О Боже, это наверняка он! Теперь мне придется ему объяснять…
– Скажи ему все, как есть, Бриджит. Или, если хочешь, я сама могу с ним поговорить. Мы скажем ему, что тетя Кэти была в таком состоянии, что ты не могла ее оставить, что она бы разволновалась, если б ты ушла. Он поймет.
Бриджит поспешила к двери.
– Я открою сама, Нелли, – сказала она служанке, вышедшей на звонок из кухни.
Когда она открыла дверь, ее лицо вытянулось от удивления.
– Это ты, Питер! – воскликнула она неестественно высоким голосом.
В следующее мгновение она уже была в объятиях высокого широкоплечего мужчины и, обвив руками его шею, отвечала на его поцелуй.
– Питер! – В восклицании Кэтрин слышалось облегчение и радость. Она подошла к мужчине и девушке, протягивая руки. – А мы не ждали тебя раньше понедельника.
– Я бы не смог дожить до понедельника, – сказал Питер, с нежностью глядя на Бриджит, прильнувшую к его груди.
– Я так рада, что ты вернулся, Питер, – сказала Кэтрин.
– Я этому тоже очень рад.
Не выпуская из объятий Бриджит, Питер свободной рукой обнял за плечи ее мать. Обнявшись, все трое прошли в гостиную.
– Ну, а теперь расскажи, как у тебя дела, – попросила Кэтрин.
– Дела идут прекрасно. Просто замечательно. – Говоря, Питер не сводил глаз с Бриджит. – Многим кажется странным, что агенты оппозиционных группировок, Саддик и Стоддарт, работают вместе, организовывая поход с петицией в Лондон, но, по-моему, они прекрасно сработались. Люди из разных слоев общества готовы оказать нам помощь.
– Ты выглядишь усталым, – заметила Бриджит, внимательно изучая лицо жениха.
Лицо Питера нельзя было назвать красивым: квадратный подбородок, большой невыразительный рот, несколько грубые черты – но это было несомненно лицо человека надежного и прямолинейного, внушающего доверие. И во взгляде его серых глубоко посаженных глаз читалась кристальная честность и порядочность. Весь облик Питера говорил о серьезной, склонной к размышлениям и начисто лишенной воображения натуре.
– Я не устал, Бриджит, я просто не высыпался в эти дни, – сказал Питер, ласково дотронувшись до ее щеки. – Я почти не спал две последние ночи – хотел покончить побыстрее с делами и вернуться сюда. Я бы не выдержал еще один уик-энд в Донкестере.
– А как мисс Уилкинсон? – поинтересовалась Кэтрин.
– О, у нее все прекрасно. И она большая умница. Если бы только среди нас было побольше таких людей, как она! А вообще, Кэтрин, хотите поспорить, что в течение ближайших десяти лет миссис Бриджит Конвэй будет баллотироваться в кандидаты от округа Шилдс?
С этими словами он взял в ладони лицо Бриджит и заглянул ей в глаза.
– Ты совсем как тетя Кэти, – рассмеялась та. – Тетя Кэти говорит, что непременно доживет до того дня, когда я стану директором школы. Вы оба хотите видеть меня лидером, не так ли? А я, честно говоря, считаю, что, если вы сделаете ставку на меня, вы оба только потеряете деньги.
– Кстати, как себя чувствует тетя Кэти? – спросил Питер.
– Боюсь, не слишком хорошо. Пойду скажу ей, что ты приехал, – это наверняка поднимет ей настроение, – ответила Кэтрин и, бросив быстрый взгляд на дочь, вышла из гостиной и направилась вверх по лестнице.
Открыв дверь спальни, она прямо с порога сказала:
– Нашим волнениям пришел конец, тетя Кэти. Угадай, кто приехал?
– Питер? Да неужели!
– Да, Питер вернулся. Он через минуту будет у тебя.
Кэти сидела в постели, опершись о подушки, подложенные ей под спину. При сообщении о приезде Питера на ее лице появилась радость, и она протянула обе руки к Кэтрин.
– Вот видишь, все обошлось, – сказала Кэтрин, ласково сжимая руки старухи. – И она вне себя от счастья, что он приехал.
– В самом деле?
– Да, да, можешь мне поверить, – высвободив одну руку, Кэтрин погладила Кэти по щеке.
– О, спасибо Господу, спасибо Господу! – Кэти с облегчением вздохнула. – А теперь послушай меня, Кэтрин. Они должны пожениться как можно скорее.
– Ну же, тетя Кэти, не начинай опять волноваться. Ты прекрасно знаешь, что они не могут пожениться сейчас же, – и ты знаешь почему. Ведь ты бы сама не одобрила, если бы он бросил мать и переселился к нам. Ей уже за семьдесят, и она не совсем здорова. Разве он может оставить ее одну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49