— заметил граф Шато-Рено. — Один знакомый писал мне из Берлина, что, когда там гастролировала певица Эухения Ларганд, а точнее, наша Эжени Данглар, ее другом и постоянным спутником был молодой испанец, некий Лотарио де Толедо. Несомненно, это тоже был он!
— Вполне возможно, — вставил Дебрэ. — Вероятно, они познакомились в Лондоне, откуда он последовал за ней в Берлин. Но их дружба продолжалась, похоже, недолго. По крайней мере сейчас Эжени Данглар проводит время с другим.
— Это ни для кого не секрет! — воскликнул Бошан. — Я случайно узнал, что сегодня вечером мы именно здесь увидим этого нового друга нашей старой знакомой. Это некий господин де Вирей.
— Кстати, а что стало с тем Лупером, или Бенедетто, бывшим князем Кавальканти? О нем нет известий?
— В Лондоне полиция напала на его след, а потом он исчез, — ответил Бошан. — Скорее всего, получил где-нибудь по заслугам.
— А что слышно о старом Дангларе? — спросил Дебрэ. — Ничего?
— Напротив! — возразил Бошан. — Говорят, несколько недель назад его видели в Париже. Должно быть, он встречался с дочерью и она дала ему немного денег, ведь он совершенно разорен. Поселится, видно, в какой-нибудь ночлежке. О Боже! Что стало с этими людьми! Эта история началась с появлением в Париже графа Монте-Кристо. Данглар разорен, его жена убита, дочь стала певицей… де Морсер — король африканской страны… Вильфор исчез — все это связано с Монте-Кристо! Любопытная история, ничего не скажешь!
— А о самом Монте-Кристо есть известия? — спросил д'Эпине.
— Разумеется! — Дебрэ понизил голос и сделал знак друзьям подойти ближе. — Могу сказать вам, только по секрету. Из Америки он вернулся к себе на остров, и правительство отдало распоряжение задержать его, принимая за бонапартистского агента. Здесь, в Париже, у него состоялся неприятный разговор с премьер-министром, а потом с королем. Ходят слухи, что он сказал тому и другому все, что думает. Потом он снова исчез, но правительство перестало чинить ему препятствия. Говорят, он опять на своем острове Монте-Кристо.
— Я по-прежнему склонен считать все это выдумкой! — заметил Шато-Рено.
— Напрасно! — возразил д'Эпине. — Монте-Кристо действительно существует. Я просто не знал, где он сейчас, и потому спросил. Морсер написал, что в письмо ко мне вложит письмо для Монте-Кристо.
Упоминание о де Морсере вызвало новые вопросы Дебрэ и Шато-Рено, и д'Эпине рассказал им все, что ему известно, об Альбере.
— А вот и господин де Вирей! — прервал вдруг разговор Бошан.
И он представил друзьям высокого, хорошо сложенного и элегантно одетого господина, отрекомендовав его как близкого знакомого донны Эухении.
Господин де Вирей чувствовал себя в новом для него обществе как рыба в воде и вскоре подошел к игорному столу. Играл он довольно крупно. Однако ему не везло, и он немало проигрывал, но проигрыш только разжигал его азарт.
Когда де Вирей появился на пороге, барон д'Эпине взглянул на него чуть удивленно и с тех пор следил за ним с тем вниманием, которое говорило, что барон выказывает к вновь пришедшему явный интерес. Пока де Вирей играл, д'Эпине стоял у него за спиной и, делая вид, что всецело поглощен игрой, пристально за ним наблюдал. Дважды на лице его мелькало откровенное изумление. Затем он отошел от стола и, усевшись в углу, погрузился в раздумья.
Де Вирей тем временем успел проиграть все деньги, что у него были, однако, умело скрывая досаду, оживленно болтал со знакомыми. Бошан представил его Дебрэ и графу Шато-Рено.
В игре де Вирей больше не участвовал. Денег у него не было, а занимать у присутствующих, которых знал слишком мало, он, видимо, не решался. В конце концов де Вирей с одним знакомым собрались уходить; и д'Эпине, не попрощавшись с друзьями, отправился следом.
Должно быть, у него были основания украдкой идти за этими людьми. Так они добрались до улицы вблизи Итальянской оперы. Д'Эпине предполагал, что певица поселилась именно здесь, а де Вирей — неподалеку от нее. Возле какого-то красивого здания Вирей распрощался со своим спутником и вошел в дом. Д'Эпине последовал за ним.
— В этом доме остановилась донна Эухения Лар-ганд? — спросил он у консьержа.
— Да, сударь, на втором этаже. Вам угодно пройти к ней?
— Нет, я просто хотел узнать, у нее ли господин де Вирей.
— Да, сударь, только что пришел.
— А когда он обычно покидает донну Эухению? Мне необходимо с ним поговорить.
— Сегодня он, пожалуй, долго не задержится. Я слышал, донна Эухения не совсем здорова.
Поблагодарив консьержа, барон вышел на улицу и поспешил в собственную квартиру, которая находилась буквально в двух шагах, а вскоре вышел оттуда, запасшись небольшой, но весьма своеобразной вещицей — пистолетом.
Он вернулся к жилищу певицы и устроился напротив ее дома с таким расчетом, чтобы видеть каждого выходящего, и всего через несколько минут увидел господина де Вирея.
При свете фонаря д'Эпине пристально вгляделся в де Вирея. Лицо у него было раздосадованное и недовольное, вовсе не такое дружелюбное, как в Пале-Рояле. Оно производило крайне неприятное впечатление. Казалось, это совершенно другой де Вирей, совсем не тот, что в Пале-Рояле.
— Простите, сударь, — сказал д'Эпине, приблизившись к де Вирею. — Я имею честь видеть господина де Вирея?
— Да, это я! — ответил Вирей, словно очнувшись от глубокой задумчивости. — Что вам угодно?
— Я барон д'Эпине, — представился Франц. — Я только что имел удовольствие быть вместе с вами в Пале-Рояле и хотел, чтобы меня представили вам. Но в эту минуту вы как раз вышли из комнаты.
— Помнится, я действительно видел вас там, — довольно учтиво ответил Вирей.
— Волею случая мы, однако, встретились вновь. Мне необходимо поговорить с вами об одном деле, которое очень меня интересует, поэтому прошу вас уделить мне несколько минут. Мы могли бы побеседовать у вас или у меня на квартире.
— Ничего не имею против, господин барон! — согласился Вирей. — Но почему на квартире? Может быть, в другом месте? В ресторане, например.
— То, что я собираюсь вам сказать, не предназначено для посторонних ушей, — ответил барон. — Впрочем, вы правы. В ресторане можно заказать отдельный кабинет.
— Прекрасно. Я к вашим услугам, — сказал де Вирей, и они зашагали по улице.
— Когда я обратился к вам, мне показалось, что вы чем-то огорчены, — заметил д'Эпине.
— К чему скрывать, вы угадали, — кивнул Вирей. — Откровенно говоря, сегодня вечером я не ожидал проигрыша и тем не менее потерял порядочную сумму. А по векселям я получу только в первых числах. Фатальное невезение!
— Вам следовало бы удовольствоваться счастьем в любви и не садиться играть!
— Увы, счастье в любви подчас не вызывает ничего, кроме скуки! — ответил Вирей.
Эти слова вырвались у него, похоже, непроизвольно. Он действительно был очень расстроен.
— Но разве у вас нет в Париже друзей, знакомых?
— О, вполне достаточно. Но обращаться при денежных затруднениях к друзьям всегда неприятно. Я делаю это крайне неохотно и, к счастью, еще ни разу не попадал в подобное положение. Такое со мной впервые!
— Мне кажется, вы слишком преувеличиваете. Это с каждым может случиться! И если бы я мог предложить вам свой кошелек…
— Вы очень любезны. От души благодарю вас. Однако мы пришли. Это очень неплохой ресторан, наверняка он знаком и вам.
— Вы угадали. Я здесь частый гость. Войдем!
Барон заказал отдельный кабинет, велел подать бордо и шампанское. Несколько минут спустя они расположились друг против друга в небольшой, элегантно обставленной комнате. Что касается де Вирея, заинтригованный, он старался скрыть нетерпение. Барон, напротив, держался спокойно и уверенно.
Пока не принесли заказ, разговор шел на отвлеченные темы. С уходом официанта д'Эпине закурил сигару и устроился поудобнее.
— Господин де Вирей, — начал он, — прошу вас терпеливо выслушать меня. Я не собираюсь утомлять вас долгим рассказом, но просьба, которой я закончу свое повествование, возможно, покажется вам странной. Однако я призываю вас сохранять спокойствие.
— Любопытно, — сказал, улыбаясь, Вирей, — говорите же, прошу вас!
— Прекрасно, — ответил барон. — Так вот, года два назад я путешествовал по югу Франции, по обыкновению пешком, с рюкзаком за спиной и посохом в руках. Я добрался до одной очаровательной долины Прованса и задержался там на неделю, решив затем подняться вверх по долине Дюранс. Меня пытались отговорить, ссылаясь на слухи, что где-то в окрестностях промышляет шайка разбойников. Но я пренебрег предостережениями и двинулся в путь. Помню как сейчас, был чудесный солнечный осенний день. В прекрасном настроении я шел гористым правым берегом Дюранс. Место было безлюдное — ни городка, ни деревушки, ни крестьянской хижины поблизости. Прелестная картина, открывшаяся моему взору, заставила меня остановиться. Я замер, опираясь на свой посох и любуясь раскинувшейся внизу долиной.
Прошло, наверное, минут пять… И тут я почувствовал, что на мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся. У меня за спиной, расположившись полукругом, стояло человек шесть. Все они были вооружены и видом своим походили на разбойников.
Я лихорадочно соображал, как поступить. Воспользоваться пистолетами было невозможно, бежать — поздно. Оставалось спокойно ждать, что будет…
«Сударь, — обратился ко мне один из бандитов, крепкий и рослый, — мы просим вас сделать нам одолжение и отдать свой кошелек».
«Как? — спросил я весело. — Вы хотите взять его на хранение?»
«Да, сударь, — так же весело подтвердил бандит. — Мы собираемся избавить вас от лишних хлопот. По нашим местам гораздо удобнее путешествовать без денег».
«Но у меня их вообще немного, — возразил я, пытаясь, насколько позволяли обстоятельства, воспротивиться. — У того, кто, как я, путешествует пешком…»
«…иной раз больше денег, чем у того, кто предпочитает путешествовать в экипаже, — парировал находчивый разбойник. — Мы навели о вас подробные справки и, хотя не знаем вашего сословия и вашего имени, не сомневаемся, что вы богаты. Достаточно взглянуть на это великолепное кольцо на вашем пальце».
«Ну так что же вам от меня угодно? — спросил я. — Денег? Я отдам вам все, что у меня есть. Оставьте мне только на дорогу до Гренобля. А что до этого кольца, оно — семейная реликвия. Мой отец получил его в дар от императора Наполеона и носил, не снимая, до самой смерти. Это память об отце».
«О, я бы не отказался владеть кольцом, которое подарил одному из своих друзей сам император! — заметил любезный бандит. — Пожалуйста, покажите его мне^
«Говорю вам, я готов отдать все свои деньги! — повторил я, на этот раз по-настоящему раздосадованный. — Оставьте мне только кольцо!»
«Бог мой! К чему такие церемонии!» — ответил бандит и сделал знак своим товарищам. Меня схватили за руки и сняли с пальца кольцо.
Разбойник осмотрел его, полюбовался изображением императора и надел на правую руку.
«А теперь давайте кошелек!» — сказал, он с неистощимой веселостью.
Мне ничего не оставалось, как последовать его дружескому совету. Я вытащил кошелек и протянул ему. Он стал пересчитывать содержимое и уронил несколько банкнотов наземь. Когда он нагнулся поднять их, я заметил у него на шее, у самого ее основания, небольшую красную родинку, формой и размером похожую на ягоду земляники.
«Сударь, — вновь обратился он ко мне, — если вы не станете сорить деньгами, этих пяти луидоров вам хватит, чтобы добраться до Гренобля. Они обеспечат вам вполне приличное существование. А теперь прощайте, и если кто-нибудь спросит вас, с кем вы сегодня повстречались, скажите только, что вам выпала честь завязать знакомство с Этьеном Рабласи». — Он улыбнулся и удалился в сопровождении своих товарищей…
— Удивительная история! — через силу улыбнулся де Вирей. — Чем же она кончилась? Надеюсь, это происшествие не имело для вас неприятных последствий?
— Нет, нет. Мне просто было жаль лишиться кольца, памяти о покойном отце. Со своими пятью луидорами я отправился в Гренобль и больше никогда не слышал о человеке по имени Рабласи.
— Так! А для чего вы все это мне рассказали, позвольте спросить?
— Слушайте дальше! Иногда случаются удивительные вещи. Сегодня вечером, когда вы сидели за игорным столом, я случайно очутился за вашей спиной. Случайно мой взгляд упал на вашу шею, и я с некоторым удивлением обнаружил на ней родинку, напоминающую формой и размером ягоду земляники, причем на том же месте, что и у известного вам теперь Рабласи. Мое удивление заметно возросло, когда на вашей правой руке я заметил кольцо, удивительно похожее на кольцо моего отца. Не откажите в любезности, дайте мне посмотреть на это кольцо — так, шутки ради!
— Что за странная просьба, господин барон! — сдавленным голосом заметил де Вирей.
— Если помните, я предупреждал, что моя просьба может показаться вам странной! Больше того, мне придется настоятельно просить вас вернуть мне мое кольцо, господин Рабласи!
— Как это понимать, сударь? Как шутку или как оскорбление? — вскричал Вирей, вставая.
— Ни то ни другое! — ответил барон. — Понимайте так, как есть! Хватит притворяться, господин Рабласи, верните мне кольцо!
— И не подумаю, сударь! Что касается этого кольца, я купил его в антикварной лавке в Лионе, а что до всех ваших прочих предположений, вашего странного подозрения относительно моей персоны, к этому разговору мы еще вернемся.
— О нет, я намерен покончить с этим делом именно здесь! — энергично возразил д'Эпине.
— Ну, это переходит уже всякие границы! — сердито вскричал Вирей. — Разумеется, завтра мы поговорим с вами по-другому! А на сегодня с меня достаточно!
— Нет, завтра вас, пожалуй, и след простынет!
— Ну, даже будь я тем самым Рабласи, — сказал Вирей, сверкая глазами и сжимая большой серебряный нож, лежавший на столе, — даже будь я тем самым Рабласи, разбойником и убийцей, неужели вы думаете, что я позволю вам диктовать мне ваши условия?
— А почему бы и нет? Тогда я был перед вами беззащитен, а сегодня я на всякий случай принял меры предосторожности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82