— Мои соотечественники, а тем более североамериканцы немедленно попытались бы похитить у вас эти великолепные суда, и я боюсь, что вы, проснувшись однажды утром, обнаружите пустую якорную стоянку. Ведь она довольно далеко от горы Желаний. Похитители могут выйти в море раньше, чем вы обнаружите пропажу.
— Не исключено! Впрочем, и на этот случай приняты необходимые меры, — усмехнулся лорд Хоуп.
— Наверное, вы держите на пароходе многочисленную команду? — предположил испанец.
— Отнюдь нет. На судне всего шесть человек. Этого вполне достаточно. А если кто-то действительно осмелится посягнуть на мою собственность, я знаю еще одно средство, чтобы обеспечить ее безопасность. Вы что-нибудь слышали об электрическом телеграфе?
— Кажется, слышал, — ответил испанец, несколько смутившись. — Если не ошибаюсь, это новое изобретение .
— Совершенно новое, — подтвердил лорд. — Я провел здесь первый опыт, который закончился к моему полному удовлетворению. Как только на судне появляется посторонний человек, я тотчас узнаю об этом. Вдобавок это изобретение позволяет мне взорвать пароход, если возникнет угроза, что он попадет в чужие руки.
— Вы и в самом деле предусмотрели все, — растерянно заметил молодой человек. — Однако, милорд, позвольте обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Остерегайтесь индейцев — мне кажется, в самое ближайшее время они попытаются напасть на вас.
— С тех пор как мне представился случай оказать одному из вождей краснокожих важную услугу, я уверен, что могу не опасаться местных индейцев, — невозмутимо сказал лорд.
— На вашем месте я бы не слишком полагался на это, — воскликнул дон Лотарио. — Краснокожие — хитрые и коварные бестии.
— Благодарю вас, дон Лотарио, — ответил лорд с такой холодностью, что юный испанец от досады закусил губу.
— А вы не пьете этого вина? — помолчав, спросил он у хозяина.
— Нет, херес мне не по вкусу, впрочем, я вообще почти не употребляю вина, — заметил лорд. — Однако пусть вас это не смущает. Я полагаю, вино неплохое. Мой управляющий знает в нем толк, да и должен разбираться в винах, поскольку пьет больше меня. Как вы находите это вино?
— Превосходное, — ответил испанец, который, казалось, повеселел оттого, что разговор перешел на другую тему. Он облегченно вздохнул, и щеки его окрасил легкий румянец. — Так я могу надеяться, милорд, что в ближайшее время вы нанесете мне ответный визит?
— Помнится, мы уже говорили об этом, — заметил лорд.
— Да, правда! — спохватился дон Лотарио, несколько обескураженный своим новым промахом. — Кстати, милорд, простите меня за бестактность, но, когда я осматриваю эту комнату, мне представляется почти невероятным, чтобы только мужская рука была способна обставить ее с таким вкусом.
— Вы полагаете, что для этого необходима помощь женщины? — равнодушно осведомился лорд Хоуп.
— Да, мне так кажется. А между тем я еще ни одной…
— Разве мой управляющий не может быть женат, — с улыбкой прервал лорд, прежде чем молодой человек успел закончить фразу. — Не угодно ли вам осмотреть и остальные комнаты?
— С величайшим удовольствием, — согласился дон Лотарио, вынужденный волей-неволей оставить затронутую тему.
Лорд Хоуп провел гостя через анфиладу комнат. Испанца вновь и вновь поражало великолепие обстановки, тонкий вкус, с каким были подобраны отдельные предметы. Наконец они остановились перед металлической винтовой лестницей.
— Не хотите взглянуть на мою домашнюю обсерваторию? — спросил лорд. — Она еще не вполне приведена в порядок — инструменты подняли туда только вчера.
— С удовольствием! Мне еще не приходилось видеть ни одной обсерватории! — восхищенно ответил испанец.
Лорд Хоуп поднялся по лестнице первым. Четырехугольное сооружение с широкими окнами в мавританском стиле венчало каменную постройку и было отведено под обсерваторию. Прекрасные блестящие инструменты, составлявшие оборудование обсерватории, вызвали у испанца, разбиравшегося в астрономии немногим лучше, чем в китайской конституции, возглас удивления. Однако он был любознателен, а поскольку самому лорду, видимо, доставляло удовольствие объяснять юноше назначение астрономических приборов (по крайней мере судя по его готовности удовлетворить любопытство дона Лотарио), ближайшие полчаса были посвящены интенсивному обучению.
— Довольно! — воскликнул наконец дон Лотарио. — У меня голова идет кругом. Боже мой, оказывается, я полный невежда. А вы, человек, который во много раз богаче меня, знаете все это!
— Так, по-вашему, богатство в известной степени исключает образованность? — спросил лорд.
— Вовсе нет, — ответил дон Лотарио. — Но, к сожалению, нам обычно внушают, что состоятельным людям нет нужды много учиться.
— Такие мысли могут внушать вам только глупцы! — вскричал лорд. — Кстати, где вы учились?
— Я? Вначале с домашним учителем, потом два года в Мехико и полгода в Новом Орлеане. Вот и все!
— Вам следовало бы отправиться на несколько лет в Лондон и в Париж, — заметил лорд.
— Да, не мешало бы, — со вздохом ответил дон Лотарио. — Но теперь уже слишком поздно.
— Слишком поздно? Сколько же вам лет? — спросил лорд Хоуп.
— Двадцать один год.
— И это, вы считаете, слишком поздно? — воскликнул лорд. — Дорогой друг, в ваши годы я был много невежественнее вас, но понимал, что впереди вся жизнь, и учился.
Это было резкое наставление, и испанец помрачнел, опустив глаза. Однако он сознавал правоту лорда, а от такого человека не стыдно было и выслушать небольшую нотацию.
— Вы даете мне добрый совет, милорд! Но, к сожалению, я уже не смогу воспользоваться им, — вздохнул он.
— Отчего же? Разве вы прикованы к своей гасиенде? Или без вас не смогут обойтись?
— Дело не в этом, я влюблен и вскоре женюсь! — покраснев от смущения, сознался дон Лотарио.
Смущение ли молодого испанца или румянец, окрасивший его лицо, послужили тому причиной — неизвестно, но только взгляд обычно холодного и равнодушного лорда вдруг потеплел, сделался более участливым.
— Вам всего двадцать один год, и вы уже решились вступить в брак? Здесь, правда, женятся рано.
— Решился, милорд. Вы позволите мне задать вам один вопрос? — неуверенно произнес дон Лотарио.
— Говорите же! — сказал лорд, на этот раз мягче и сердечнее.
— Милорд, я испытываю к вам столь большое доверие, я так глубоко убежден, что вы знаете жизнь, что хотел бы посоветоваться о своей женитьбе именно с вами, узнать именно ваше мнение. Дело не совсем обычное, и я все еще в нерешительности. Я знаю, что еще очень молод, а с тех пор, как увидел вас, почувствовал себя мальчишкой настолько же глупым, насколько умным считал себя раньше. Могу я поговорить об этом с вами, милорд?
— Разумеется, мой друг. Но не сейчас. Поразмыслите еще раз сами, а потом, когда я наведаюсь на вашу гасиенду, мы это обсудим. Скажу вам только одно. Когда мне было двадцать один год, я тоже собирался жениться. В то время мои желания не исполнились, и это сделало меня бесконечно несчастным. И тем не менее, если бы священник благословил тогда меня и мою возлюбленную, я бы не стал тем, кто я есть.
— И вы удовлетворены, что ваша женитьба тогда расстроилась? — почти с испугом спросил дон Лотарио.
— Не знаю, — коротко ответил лорд, и внезапная перемена в его лице свидетельствовала о том, что он предпочел бы не говорить на эту тему. — Вы еще не обратили внимания на прекрасный вид, который открывается отсюда.
— Верно, вид замечательный! — согласился молодой испанец, выглянув в широкое окно. — И ваши люди прекрасно поработали. Душа радуется, глядя на все это! Вон там отчетливо видны поля. Вероятно, рис? А это — хлеба! Что я вижу? У вас даже возделывается виноград! Прекрасная мысль. Не сомневаюсь, года через два вся долина будет цветущим садом. Вы успели уже столько, сколько другому и за десять лет не сделать. Но что это?
— Вы имеете в виду большое сооружение внизу? — спросил, улыбаясь, лорд. — Попробуйте-ка догадаться!
— Не собираетесь ли вы заложить рудник?
— Я предполагал, что вы подумаете именно об этом, — ответил лорд. — Но вы ошибаетесь.
— В таком случае это можно было бы принять за колодец; но воды у нас в избытке. На той стороне есть река, здесь недалеко протекает ручей с чистейшей водой.
— А что бы вы сказали, если бы мне захотелось иметь горячую воду?
— О, это совсем другое дело! — воскликнул испанец, не скрывая удивления. — Вы полагаете, что обнаружили горячий источник?
— Надеюсь, — ответил лорд. — Хотя, возможно, я и ошибаюсь: скважина уже довольно глубока, а мои ожидания все еще не оправдались. Впрочем, некоторые признаки позволяют думать, что будет найден горячий источник, каких в этой местности открыто уже немало.
— А для чего вам нужен такой источник? — заинтересовался дон Лотарио.
— О, лично мне он ни к чему, — ответил лорд. — Если поиски увенчаются успехом, это станет благом для страждущего человечества. Я отдам его больным безвозмездно.
— Браво! — вскричал дон Лотарио. — Но откуда вы берете древесину для возведения лесов? На сорок миль в округе не отыщется и пяти бревен, чтобы напилить такие толстые балки. Это опять-таки одно из ваших чудес, причем чудо не из последних.
— Пожалуй, вы правы, — улыбнулся лорд. — Недостаток древесины — неприятная особенность здешних мест. Но я легко выхожу из затруднительного положения, ведь у меня есть пароход. Как только он прибыл сюда, я послал его вверх по реке Орегон до американской пристани, где для меня уже были приготовлены два плота. Пароходу оставалось только отбуксировать плоты вниз по течению и вдоль побережья.
— Вы — настоящий чародей или состоите в сговоре с добрыми духами!
— Может быть, может быть… Только мои добрые духи — смекалка, сила и труд. Но об этом мы поговорим подробнее тоже в другой раз. Надеюсь, вы окажете мне честь пообедать со мной?
— О, благодарю! — обрадовался испанец. — В котором часу вы, однако, обедаете?
— Когда вам будет угодно, — любезно сказал лорд Хоуп. — Вам предстоит далекий путь, не так ли?
— Целых два часа, если ехать через горы, — ответил Лотарио. — Однако на такую поездку я могу отважиться только днем. Ночью мне требуется на это почти четыре часа, и это, можете мне поверить, довольно скучное времяпрепровождение. А нельзя ли мне прежде взглянуть разок на скважину или на пароход?
— Разумеется, — кивнул лорд, уже намереваясь спуститься по лестнице. Испанец последовал его примеру.
Во дворе продолжалась напряженная работа. Лорд Хоуп направился к небольшим воротам, пробитым в оборонительной стене недалеко от большого каменного дома. Чтобы добраться до них, требовалось пройти вдоль этого дома.
Дон Лотарио по временам посматривал на дом, выдержанный в духе строгой красоты и отличавшийся особой соразмерностью линий. Внезапно его взгляд задержался на одном из окон, и от неожиданности он застыл на месте.
Лорд, шедший впереди, обернулся и тоже взглянул на это окно.
— Кто это? — с содроганием спросил дон Лотарио. — Разве это человеческое лицо?
У него были все основания усомниться. В лице, которое он увидел за решеткой окна, не было почти ничего человеческого. Оно отличалось мертвенной бледностью с землистым оттенком; глаза ввалились, волосы были взъерошены. Но самым ужасным было застывшее, словно у трупа, выражение лица несчастного.
— Это умалишенный, — пояснил лорд, не в силах сдержать охватившую его дрожь.
— Умалишенный! — повторил потрясенный испанец. Его поразило, что даже такой хладнокровный человек, как лорд, не сумел скрыть волнение. — Боже мой, — не мог успокоиться дон Лотарио, — не из числа ли он ваших близких? Уж не ваш ли это отец?
— Нет, — ответил лорд, все еще не вполне владея собой. — Но кто знает, может быть, это убийца моего отца!
— Убийца! — в ужасе вскричал испанец. — И вы держите убийцу отца в своем доме?
Лорд Хоуп промолчал, отвел взгляд от злополучного окна и, опустив голову, медленно пошел вперед. Когда он распахнул ворота, дон Лотарио заметил тропинку, которая, извиваясь среди скал, спускалась к заливу.
Спустя полтора часа наши герои возвращались той же дорогой, и дон Лотарио вновь нерешительно поднял глаза на таинственное окно, но напрасно. Ужасное лицо исчезло. Последовал ли владелец дома его примеру, он не заметил — тот говорил о посторонних вещах.
Обед уже ожидал их. Стол был накрыт всего на две персоны. Никогда прежде молодому испанцу не приходилось сидеть за столь богато сервированным столом. Он даже не знал названий большинства подаваемых блюд. Лорд ел очень мало и добавлял в воду, которую велел себе принести, всего несколько капель вина. Дон Лотарио, напротив, обедал с большим аппетитом, тем более что разговор шел теперь о таких вещах, где он и сам мог вставить словечко. Лорд попросил его рассказать, например, о различных сторонах жизни в Калифорнии. Разгоряченный изысканными винами и переполненный впечатлениями, которые произвел на него необыкновенный человек, юноша поднялся наконец из-за стола и стал прощаться.
— Не откладывайте надолго свой визит, милорд, прошу вас! Теперь вам известно, что речь идет об очень важных для меня сердечных делах.
С этими словами он протянул лорду руку, которую тот наспех пожал, и вскочил в седло.
— Двадцать один год! — прошептал лорд, когда молодой испанец резво поскакал, направляясь к подножию горы. — И я в его годы был таким же простодушным, веселым и довольным. И мне казалось, я стою на пороге счастья!
Он задумчиво смотрел в голубую даль, потом вернулся к работникам, отдал на ходу несколько распоряжений и велел управляющему через несколько минут быть готовым к прогулке верхом. Затем скрылся в доме и вскоре появился вновь в соломенной шляпе и с тростью в руке. Рукоять трости представляла собой подобие стального молотка.
Слуга уже держал под уздцы лошадь лорда, чистокровного арабского скакуна. Едва ворота открылись, лорд пришпорил коня, и управляющему стоило изрядных трудов не отстать от своего хозяина. Лошадь лорда летела галопом к подножию горы, а всадник держался в седле с таким завидным хладнокровием, будто скакал в манеже;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82