— Это верно, — согласился граф. — Что ж, вы дали мне весьма ценные сведения. Ясно, что правительство считает меня тайным участником Булонского дела. Это недоразумение я скоро улажу. А теперь, если не возражаете, пора в дорогу! Чем раньше мы прибудем в Париж, тем лучше!
Путешествие продолжалось с еще большей скоростью. Когда они въехали в Южные ворота Парижа, советник полиции сказал кучеру, куда держать путь. Через четверть часа экипаж остановился перед зданием полицейской префектуры.
Советник вышел первым, граф — следом за ним.
— А где же ваш чернокожий слуга, сударь? — удивился советник, обнаружив, что рядом с кучером никого нет.
— Вы имеете в виду Али? — улыбнулся граф. — Как только карета остановилась, он по своему обыкновению тут же спрыгнул с козел. Не беспокойтесь о нем! Он знает, что делает. Позаботьтесь лучше о моем чемодане — оставляю его под вашу ответственность.
Несколько огорченный промахом, который он, несомненно, допустил, советник полиции вошел вместе с графом в здание префектуры. Там он шепнул несколько слов какому-то чиновнику и повел графа в глубь здания.
— Честь имею откланяться, сударь, — сказал он потом. — Свой долг я исполнил до конца. Возможно, мы больше не увидимся. Надеюсь, ваше дело скоро уладится наилучшим для вас образом. Чтобы приблизить эту минуту, я сделаю все, что в моих силах.
XIII. ПРЕФЕКТ, МИНИСТР И КОРОЛЬ
Не прошло и пяти минут, как дверь отворилась и вошел некий господин. Угадать род его занятий было нелегко, ибо он носил гражданское платье, а его манера держать себя мало что говорила. Его можно было принять за образованного и состоятельного парижанина, каких немало в столице. Правда, здесь, в префектуре, трудно было не заподозрить в нем высокопоставленного полицейского чиновника.
— К вашим услугам, сударь! — начал вошедший. — Извините, что заставил вас ждать!
С этими словами он слегка поклонился и, казалось, ожидал подобного же приветствия от графа.
Между тем в позе графа было столько спокойствия и уверенности, а взгляд его был таким проницательным, таким гордым и открытым, что чиновник вначале удивился, а потом почувствовал смущение. Чтобы скрыть замешательство, он вытащил носовой платок и принялся протирать стекла очков.
Лишь теперь граф учтиво поклонился.
— С кем имею честь, сударь?
— С заместителем префекта парижской полиции, сударь! Самого господина префекта в городе сейчас нет, — пояснил чиновник.
— Мое имя — Эдмон Дантес, граф Монте-Крисго.
В его словах чувствовалось столько достоинства, что префект вновь смутился и, пытаясь взять себя в руки, начал надевать очки.
— Садитесь, прошу вас, — сказал он наконец. — Монте-Кристо, граф Монте-Кристо… Среди французского дворянства, к которому я имею честь принадлежать, это имя мне до сих пор не встречалось. По звучанию оно напоминает, скорее, итальянское.
— Вы не ошиблись, — подтвердил граф. — Когда я покупал у города Тосканы остров Монте-Кристо, одновременно я приобрел для себя и графский титул. Во Франции я с не меньшей гордостью ношу имя Эдмон Дантес, ибо по рождению я француз.
— Ну хорошо, господин граф, перейдем к нашему делу, — начал префект. — Вам уже известно, почему я не мог лишить себя удовольствия поближе познакомиться с вами.
— Простите, сударь! — сказал граф. — Я решительно не представляю себе этого, а поскольку обстоятельства, призывающие меня в Париж, чрезвычайно важны, у меня к вам всего одна просьба: как можно быстрее объясните мне, почему я здесь нахожусь.
— Если вам, господин граф, действительно не терпится уладить это дело, есть простое средство быстро покончить с ним, — ответил префект. — Вы должны лишь откровенно отвечать на вопросы, которые я стану задавать.
— В таком случае, прошу вас, спрашивайте! — сказал граф. — За ответами дело не станет.
— Прекрасно! Каковы ваши политические убеждения, господин граф?
— Это убеждения доброго христианина.
— Что касается религии — согласен, но я имею в виду политику!
— Я не знаю никакой иной политики, — ответил граф. — Политика и религия для меня едины.
— И тем не менее вы стали на сторону определенного политического направления! — возразил префект.
— А я и не знал! — ответил Монте-Кристо, слегка покачав головой.
— Ну, там будет видно! Вы знаете капитана Морреля?
— Разумеется. Я люблю его как собственного сына.
— Этот Моррель признался, что вы склоняли его присоединиться к партии Луи Наполеона.
— Он сказал правду.
— В таком случае вы, должно быть, питаете пристрастие к потомкам Наполеона?
— В этом меня можно было бы заподозрить, но это не так, — сказал граф. — Я убедился, что самое лучшее для Морреля — последовать своим симпатиям и примкнуть к Луи Наполеону. Поэтому и дал ему такой совет.
— Но тот же капитан Моррель заявил, что ему было поручено передать одному из сторонников Луи Наполеона значительную сумму денег от вашего имени.
— И это чистая правда, — согласился граф. — Однако, на мой взгляд, слишком смело — утверждать, что эта сумма предназначалась для осуществления политических целей принца.
— Согласитесь, господин граф, иное предположить трудно, — заметил префект.
— Объясняю вам, что эти деньги я предоставил в распоряжение одного из друзей принца, но не его самого. Знать, для каких целей они будут истрачены, я не мог.
— Так назовите мне имя этого человека, этого друга принца!
— Это было бы нескромно, ведь речь идет о денежных делах!
— Итак, вы отказываетесь дать такие сведения? — официальным тоном быстро спросил префект.
— Вы употребили такие выражения, как «сведения» и «отказываетесь», — невозмутимо констатировал Монте-Кристо. — Вы, кажется, принимаете меня за арестованного, господин префект. До сих пор я считал, что с моей помощью правительство намерено выяснить некоторые факты, и последовал за чиновником, который доставил меня сюда, ибо поездка в Париж и без того входила в мои планы. Теперь вы разговариваете со мной в таком тоне, будто я заключенный. Так вот, я отказываюсь давать вам какие бы то ни было сведения! — Сделав акцент на последних словах, граф встал, словно собираясь уйти.
— Прошу простить меня, господин граф, — обескураженно проговорил префект. — Но в некотором смысле вы уже не вправе полностью распоряжаться собой.
— А по какому праву меня собираются здесь задерживать? — вскричал Монте-Кристо.
— Надеюсь, вы не откажете правительству Франции в праве арестовывать и допрашивать лиц, которые наносят ущерб безопасности государства?
— Разумеется, если эти лица — французы, если они действуют во Франции! — ответил Монте-Кристо. — Но если, предположим, я и был косвенно причастен к Булон-скому делу, я же не француз: вследствие длительного отсутствия я утратил права француза и никогда не собирался вновь претендовать на них. С таким же успехом меня можно считать тосканцем, англичанином и мексиканцем. Пусть французское правительство обращается к правительству Мексики, потому что в последнее время я жил в Калифорнии.
— Оставим этот вопрос! — сказал префект. — Есть еще. причина, по которой я осмелился затребовать вас в Париж. Дело в том, что ваша личность окружена тайной. Правительству Франции не безразлично, кто вы — друг или враг. Ведь вы слывете сказочным богачом! Зачем вы напускаете на себя столько таинственности?
— Я живу так, как считаю нужным. А что касается тайны, которая якобы меня окружает, я не знаю, что вы имеете в виду. Я не любитель заводить обширные знакомства, поэтому избегаю великосветского общества. Создавать вокруг себя ореол таинственности подобает важной особе, каковой я себя не считаю. Хотя я достаточно богат, не в моих правилах поднимать вокруг этого шум.
— Однако вы принимаете различные имена! — запальчиво заметил префект. — Простите, господин граф, к лицам, которые меняют имена, обычно относятся с предубеждением.
— Возможно! Что касается меня, свои имена я носил по праву и менял их по собственной воле, смотря по тому, в качестве кого — графа или лорда — собирался действовать. Правда, имя аббата Брони я в некоторых случаях присваивал самовольно, но полагаю, это не преступление.
— Так вы утверждаете, что и другие свои имена носили на законных основаниях? — спросил префект.
— Безусловно. Вначале меня звали Эдмон Дантес — это имя я получил при крещении, в Марселе. Позже я приобрел титул граф Монте-Кристо. В Индии я познакомился с лордом Уилмором. Он был стар, не имел детей, поэтому усыновил меня и оставил свое состояние. Подобный же случай произошел с титулом лорда Хоупа. Этот лорд, последний из рода Хоупов, джентльмен преклонных лет, свел знакомство со мной в Мехико, ожидая неизбежного конца своего жизненного пути. Лорд очень сокрушался, что с его смертью исчезнет и его фамилия. Он добился разрешения усыновить меня. Кроме того, я получил право прибавить к титулу лорда Уилмора титул лорда Хоупа. Ну, господин префект, теперь я, наверное, могу быть свободным?
— Простите, господин граф! По некоторым пунктам, которые меня интересовали, вы и в самом деле любезно пошли мне навстречу. Однако я не уверен, удовлетворят ли ваши ответы мое начальство.
— Ваше начальство? Раз вы замещаете префекта, вы сейчас высшая полицейская власть в Париже, — заметил Монте-Кристо. — Вы не ответственны ни перед кем.
— Увы! — возразил чиновник. — Прежде всего — перед министром, а затем — перед Его Величеством королем Франции!
— Не думаю, однако, чтобы Его Величество интересовался моей персоной! — уверенно сказал Монте-Кристо.
— Вы ошибаетесь! Мне поручено представить доклад об этом деле лично королю. Так что, простите, я ненадолго оставлю вас!
— Хорошо, я подожду, — ответил граф. — Но прошу вас, не заставляйте меня ждать слишком долго! Мне дороги каждый час, каждая минута.
Спустя десять минут префект вернулся.
— Господин граф, — обратился он к Монте-Кристо, — с вами желает говорить министр. Могу я просить вас следовать за мной?
— С удовольствием последую! — заверил Монте-Кристо. — Но какого из министров вы имеете в виду?
— Министра иностранных дел, господина Адольфа Тьера, — ответил префект. — Простите, я вынужден пройти вперед! Я только хочу показать вам дорогу!
Он направился по галерее, граф — следом за ним. Затем они миновали несколько комнат. Префект продолжал идти впереди графа, но потом, открыв какую-то дверь, остановился.
— Прошу вас, господин граф! — сказал он. — Господин министр ждет вас!
Монте— Кристо шагнул в кабинет и очутился перед человеком небольшого роста, который стоял посреди комнаты, заложив руки за спину. Судя по его позе, он мнил себя чем-то вроде императора Наполеона, а графа считал безродным капралом, которому собирался дать особое поручение.
Обменявшись довольно небрежными приветствиями, хозяин кабинета и посетитель принялись внимательно разглядывать друг друга. Министр казался явно удивленным невозмутимостью графа и его импозантной внешностью.
— Поговорим начистоту, сударь! — начал Тьер. — Вы отказались дать префекту сведения, которые нам необходимы. Вы умолчали, в каких вы отношениях с Луи Наполеоном и для чего прибыли в Париж. Нас это удовлетворить не может. Когда иностранец, подобный вам, которого считают сказочно богатым и подозревают в причастности к политическим спекуляциям, направляется во Францию, мы должны доподлинно знать, что он собой представляет.
Закончив это довольно сумбурное вступление, министр умолк, ожидая, по всей вероятности, что граф незамедлительно даст ему ответ. Однако Монте-Кристо продолжал хранить полнейшее спокойствие, не испытывая, видимо, ни малейшего желания отвечать.
— Поэтому, сударь, — продолжал Тьер, — я вынужден просить вас дать более подробные сведения о себе. Вам известно, кто перед вами. В этом случае уже не приходится опасаться скомпрометировать себя в глазах каких-то чиновников. Можете говорить все без утайки. Что бы вы ни совершили, наказание вам не грозит. Процесс Луи Наполеона закончен, и никому не придет в голову возобновлять его. Итак, скажите мне откровенно: кто вы? чем вы занимаетесь? в каких отношениях вы с Луи Наполеоном и вообще с политикой? и действительно ли вы так богаты, как утверждают?
— Я — граф Монте-Кристо, — ответил его собеседник почти с иронией, — занимаюсь я только тем, что доставляет мне удовольствие, никаких отношений с Луи Наполеоном я не поддерживаю, политика меня не интересует, а богат я и в самом деле как мало кто из смертных — по крайней мере так я думаю.
— Такой ответ я не могу расценить иначе чем шутку! — вскричал премьер-министр. — Он не может устроить меня ни в малейшей степени. С какой целью вы прибыли в Париж?
— Я намеревался выяснить судьбу капитана Морреля, которая меня очень беспокоит. Ходят слухи, что он сошел с ума!
— Послушайте, сударь! Уж не хотите ли вы убедить меня, что покинули Америку и приехали в Париж из-за подобной безделицы?! Меня не так легко обмануть.
— Позвольте, сударь, — холодно возразил граф. — Вы употребили слово «обмануть». Тем самым вы вынуждаете меня умолкнуть. Я сказал вам правду, даю слово, и больше вы от меня ничего не услышите.
— Полно вам, сударь! — Министр поправил очки и обеспокоенно прошелся по кабинету. — Известно ли вам, что, разговаривая со мной в подобном тоне, вы подвергаете себя немалому риску? Мое слово, смею надеяться, кое-что значит в этой стране!
— Имей оно даже вес далеко за пределами Франции, — заметил Монте-Кристо, — я разговаривал бы с вами точно так же, в особенности если бы вы продолжали беседовать со мной в том же духе. Я знаю, что вы — премьер-министр Франции. Но поверьте, сударь, появись у меня желание вмешаться в судьбу этой страны, мне потребовалось бы не более двух недель, чтобы занять ваше место. А вам пришлось бы снова довольствоваться ролью члена оппозиции в парламенте — ролью, которую вы играли прежде!
Министр побледнел от ярости. Такого он никак не ожидал.
— Я прикажу немедленно отправить вас в тюрьму или в сумасшедший дом! — воскликнул он дрожащим голосом.
Он поспешил к звонку, но стук в дверь кабинета опередил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82