Дамам не было никакой надобности удаляться. Для джентльменов имелась анфилада кают на верхней палубе – для азартных игр, курения и игры на бильярде.
– Я никогда не танцевала, – призналась Мэри. – Можно я сначала просто посмотрю?
– Конечно, дорогая, – сказала миссис Джексон. – Мы посидим на этом диванчике и понаслаждаемся музыкой. Я устрою, чтобы завтра ты поучилась танцевать с кем-нибудь из офицеров парохода. – Она посмотрела на Мэри с симпатией и одобрением. Плечи и грудь Мэри прикрывала кружевная косынка. В вечернем платье, подаренном миссис Джексон, она чувствовала себя чересчур обнаженной.
Три дня спустя на ней было розовое муслиновое платье с огромными дутыми рукавами, которые начинались у самых кончиков ее плеч. Ножки ее топали в такт музыке, постоянно готовые танцевать. Мисс Роза учила ее, как стать настоящей новоорлеанской молодой дамой. Мэри теребила черный кружевной веер, которым она научилась пользоваться, прикрывая краску смущения, и чувствовала себя чрезвычайно светской дамой.
В другом конце зала мужчина побился со своим другом об заклад на сто долларов, что тот не сможет заполучить крошку в розовом на танец.
Его друг отказался спорить.
– Я знаю, какими драконами бывают мамаши у всех девиц младше семидесяти. Кроме того, невинные девы вызывают у меня тоску, а эта совсем уж зелененькая. Я бы уж скорей попробовал с мамашей, но и та, видно, не простая штучка.
Миссис Джексон взглянула на них с холодным высокомерием. «Бр-р-р!» – сказал первый мужчина, и оба, рассмеявшись, отошли.
Миссис Джексон улыбнулась капитану. Он подошел к ней.
– Мэри, дорогая, – сказала она. – По-моему, капитан собирается пригласить тебя на вальс.
Мэри старательно обмахивалась веером. Она уже достаточно часто танцевала с капитаном и знала, что с ним она будет держать такт без особого труда и ей не придется скрывать свое смущение. Она старалась охладить лицо и шею. По мере того как пароход продвигался на юг, из Иллинойса в Теннесси, а затем и в штат Миссисипи, температура росла с каждым часом.
Во время танца она призналась капитану, что никогда в жизни не знала такой жары.
– Понимаю, сейчас июль, но раньше я всегда проводила лето в горах, видите ли… Удивительно вдруг узнать, каким бывает настоящее лето. Мне неловко, что я доставляю столько хлопот мисс Розе… миссис Джексон. Сегодня ей пришлось просить свою горничную завить мне волосы четыре раза.
Капитан улыбнулся. Искренность Мэри была для него в новинку. Молодые дамы на Юге обычно становились искушенными кокетками задолго до достижения ее возраста.
– А что, если я попрошу у миссис Джексон позволения прогуляться с вами, милые дамы, по палубе? – спросил он. – Над водой веет приятный бриз – мы делаем почти двадцать миль в час.
Мэри воодушевленно кивнула:
– Мне бы этого очень хотелось. Спасибо, капитан. Миссис Джексон приняла приглашение капитана, но с поправкой.
– После танцев легко простудиться, – сказала она. – Мэри, сбегай в нашу каюту и принеси каждой из нас легкую шаль.
Когда Мэри ушла, миссис Джексон улыбнулась капитану.
– Похоже, мы идем с хорошей скоростью. – Ее голос казался несколько грубее обычного. – Сколько вы потеряете денег, если пойдете прямо в Новый Орлеан?
– Без остановки в Натчезе? Об этом не может быть и речи.
– Капитан, у меня крайне важное дело вечером Четвертого июля. Мне необходимо успеть.
Капитан посмотрел на миссис Джексон и рассмеялся:
– Я жадный человек, мэм. Она засмеялась вместе с ним:
– Вы меня удивили, капитан. А теперь ошеломите – назовите цену.
Он назвал, и брови ее взметнулись вверх.
– Я просила ошеломить меня, но не до смерти же! Груз, который мог бы принести вам столько денег, не увезли бы и четыре таких парохода. Предлагаю половину назначенной суммы.
Торговались они недолго и дружелюбно. Сделка была заключена, прежде чем Мэри вернулась с шалями. Как показалось Мэри, мисс Роза и капитан выглядели весьма довольными друг другом. Разве не чудесно было бы, если бы они влюбились друг в друга? «Тогда я могла бы быть подружкой на свадьбе». Ее романтическая юная душа находила очень грустным, что мисс Роза – вдова и, по ее словам, никогда не выйдет замуж вторично.
Когда они прогуливались по палубе, Мэри прошла на несколько шагов вперед, чтобы капитан мог побыть наедине с мисс Розой.
Потом она совсем забыла об их существовании. Стояла безлунная ночь, но на небе было светло от звезд. Такого неба Мэри никогда не видела.
– Кажется, они так близко, – вслух произнесла она. – И они здесь совсем другие. Теплые и мерцающие, как угольки, а не холодные и яркие.
Миссис Джексон обняла Мэри за талию:
– Ты теперь на Юге, милая моя девочка. Здесь все другое. И более прекрасное.
На другое утро миссис Джексон разбудила Мэри значительно раньше обычного:
– Одевайся побыстрее. Я хочу тебе кое-что показать. Мы пьем кофе на палубе.
Свой кофе Мэри так и не выпила. Она была слишком зачарована, чтобы заниматься чем-то столь обыденным, как завтрак. «Краса» шла по каналу, идущему параллельно берегу реки. Судно как бы плыло по клубам густого тумана, серовато-золотистого в свете утреннего солнца. С близстоящих деревьев свисали серые облака, покачиваясь в щупальцах тумана, поднимавшегося с реки. Воздух был упоителен, столь же упоительно пели тысячи невидимых птиц и благоухали тысячи крошечных, похожих на звездочки цветов, окутывающих стволы деревьев и ковром устилавших землю между ними.
Мэри вцепилась в поручень. У нее кружилась голова. Красота буквально обрушилась на нее. Она впитывала в себя восхитительный воздух, касавшийся ее кожи мягкими и какими-то ранее неведомыми прикосновениями.
Остались позади деревья, полные звездочек; показались поляна и деревянный причал. Его серебряные от старости доски влажно блестели. Позади начиналась дорога, привлекшая внимание Мэри. По краям дороги росли высокие деревья, увешанные тяжелой блестящей темно-зеленой листвой и белыми восковыми цветами совершенно неправдоподобной величины. В конце дороги стоял храм – белый, с толстыми колоннами, поднимавшимися к островерхой крыше над широкой аркой похожего на золотистый веер окна. В окне виднелись отблески утреннего солнца.
– Это усадьба при плантации, – тихо сказала миссис Джексон, придвинув губы к самому уху Мэри. – Деревья – магнолии, вьющееся растение – жимолость, а серое покрывало – испанский мох. Это Луизиана.
– Я люблю ее, – прошептала Мэри.
Глава 5
Мэри отказалась вернуться в каюту. Целое утро она оставалась на палубе, все ее существо бессознательно тянулось к берегу реки и царящей там красоте. Даже когда канал вывел судно на самую середину реки, а берега стали казаться просто полосками зелени, удаленными на полмили, Мэри переводила взгляд с одного берега на другой, прищурив глаза, – в воде ярко отражалось солнце.
Миссис Джексон старалась убедить ее пройти в тень кают-компании пообедать, но Мэри умолила позволить ей побыть на палубе.
– Мисс Роза, мне это так нужно! Мне кажется, что я начинаю узнавать свою мать, вбирая в себя все то, среди чего она выросла.
Миссис Джексон пошла на компромисс. Если Мэри наденет широкополую шляпу, сядет в кресло в тенечке и под наблюдением миссис Джексон выпьет лимонаду и съест немного холодного цыпленка, то миссис Джексон настаивать не будет.
– Ты испортишь себе кожу, но ради такого благого дела…
Мэри утратила всякое чувство времени. На других пароходах звенели склянки и гудели трубы, но она ничего не слышала. Она пребывала в мире грез. Судно приблизилось к берегу, и Мэри подняла подбородок, вдыхая ароматы Луизианы. Затем река обогнула мыс, и ароматы исчезли до следующего поворота. И до следующего. Потом опять до следующего.
Солнце стало опускаться, и ветерок зарябил воду на поверхности. Он донес до Мэри запах земли – острый, согретый долгим дневным жаром. Мэри вздрогнула. Ее лихорадило от счастья.
В этот момент миссис Джексон как раз выходила на палубу. Она поспешила к Мэри.
– С тобой все в порядке? Ты не больна? У тебя может быть солнечный удар. – Миссис Джексон прислонила тыльную сторону ладони колбу Мэри, потом к щекам девушки. Внезапно она повернула голову и, подбежав к поручням, принялась смотреть на берег реки, сложив ладони козырьком над глазами. – Мы поворачиваем, – сказала она. – Причаливаем. Так не пойдет. Я этого не потерплю. – Она устремилась прочь, даже не взглянув на Мэри.
Причаливаем. Мэри подбежала к носу парохода. Теперь она сможет вблизи разглядеть деревья, и цветы, и землю. От радостного волнения она вся дрожала. Пароходные трубы прогудели сигнал к швартовке, и Мэри, как огонь, охватил трепет волнения. На мгновение ей даже показалось, что с ней случился солнечный удар. Но даже если и так, ей все равно. Все ее чувства были обострены, как никогда раньше. И это было ново, удивительно, восхитительно.
Судно приближалось к причалу. Возле него не было поляны. Высокая, скошенная, поросшая травой стена обрамляла реку с обеих сторон и тянулась, насколько хватал глаз. Вершина стены достигала палубы, на которой стояла девушка. Когда «Краса Мемфиса» легонько стукнулась о стену, Мэри оказалась не более чем в двадцати футах от стоящего на стене мужчины.
Позади него, на некотором расстоянии, Мэри разглядела плантаторский особняк, напоминавший тот, который она видела раньше – белый, с колоннами, будто светящийся среди обильной зелени густо цветущих деревьев. В меркнущем свете дня особняк был виден нечетко, словно мираж или сон. И мужчина казался частью этого сна – волшебного, прекрасного сна. Он был в точности таким, каким и следовало быть человеку, живущему в таком доме.
Он был в костюме для верховой езды. Камзол черного полотна обтягивал широкие плечи и тонкую талию и широко расходился над белыми суконными галифе с шелковистой отделкой. Широкий шарф был ослепительно бел, а высокие черные сапоги начищены до блеска. Столь же черны были густые вьющиеся волосы и глаза мужчины. Взгляд его встретился с взглядом Мэри, и полные, четко очерченные губы разошлись в улыбке, столь же белоснежной, как и шарф. Приветствуя ее, он дотронулся до лба хлыстом, а затем поклонился. Мэри не ответила на поклон – она стояла как завороженная.
Стали опускать трап. Скрип тросов вернул ее к действительности, и она даже вздрогнула. «Что-то я засмотрелась, – подумала она. – Это неприлично, надо отвести взгляд». Но это было свыше ее сил.
Мужчина отвернулся и посмотрел, как сходни, опустившись, коснулись травы возле его ног. Движение еще не закончилось, а он уже вспрыгнул на сходни и сбежал по ним на нижнюю палубу, расположенную под той, где стояла Мэри.
С его исчезновением исчезло и овладевшее ею наваждение. Внезапно она снова стала сознавать окружающее. Ветер, поднимавший пряди волос с ее лба, сильнейший аромат цветов, травы, раздавленной сходнями, воды, бьющейся о корпус парохода. Она услышала голос миссис Джексон и повернулась с виноватым видом, готовая просить прощения за свое неприличное поведение. Но она была одна на палубе, а голоса тут же заглушило ржание лошадей и людские крики. Мэри подбежала к двери, ведущей с палубы в ее каюту, убегая от чрезмерного, пугающего прилива чувств.
Голос миссис Джексон доносился с нижней палубы. Она бранилась с капитаном, требуя, чтобы судно немедленно отшвартовалось и продолжило путь на Новый Орлеан.
Новый пассажир, успевший добраться до палубы, рассмеялся:
– Долго мы не задержимся, Роза. Я только прослежу, чтобы мои люди погрузили двух лошадей, и мы тронемся дальше.
Роза Джексон, отвернувшись от капитана, посмотрела на нового пассажира.
– Добрый вам день, мистер Сен-Бревэн. – Зубы ее были сжаты от гнева, а слова резки. – Я на этом судне полноправная гражданка, как и все прочие дамы, так что будьте любезны обращаться ко мне «миссис Джексон». – Она гневно посмотрела на капитана: – Если к обещанному часу я не буду в Новом Орлеане, сэр, то ваши премиальные отменяются. – Оттолкнув Сен-Бревэна, она гордо направилась к лестнице.
Когда она вошла в каюту, ни от гордости, ни от гнева не осталось и следа.
– Дитя мое, – воскликнула она, – почему ты так, сжавшись, сидишь в тени? Снова простудилась? – Она села рядом с Мэри и обняла девушку за плечи. – Ну же, ну, обопрись на мисс Розу, – прошептала она. – Я о тебе позабочусь. Скажи мне, что с тобой.
Мэри с благодарностью расслабилась в уютных объятиях миссис Джексон:
– Все в порядке, мисс Роза. Просто я внезапно как-то чудно себя почувствовала.
Мисс Джексон погладила ей лоб:
– Это от жары, милая. Ты к ней не привыкла. Все, пока не привыкнут, чувствуют себя не в своей тарелке. Слава Богу, лихорадки у тебя нет. Сейчас я намочу полотенце холодной водой и протру тебе лоб. А потом мы пойдем и совсем легонько поужинаем.
– Нет, нет, я не могу. – Мэри решила, что скорее умрет, чем вновь увидит прекрасного мужчину с плантации. Должно быть, он счел ее величайшей дурой на свете.
Миссис Джексон рассмеялась и крепче прижала ее к себе.
– Но, Мэри, нам придется это сделать. Вот-вот придет моя горничная собирать наши вещи. Мы ведь почти приехали, осталось совсем немного. Кроме того, тебе просто необходимо поесть. Когда мы приедем в Новый Орлеан, у тебя не будет времени, а ты за весь день ни крошки не съела. Девушка не может быть веселой, постоянно думая о том, как она голодна. А тебе предстоит повеселиться, как никогда в жизни. Я говорю тебе об этом только сейчас, потому что не была уверена, что мы попадем в город вовремя. Но теперь я точно знаю, что мы успеваем. Если ты вдруг забыла, то напомню тебе, что сегодня Четвертое июля. А в Новом Орлеане праздник длится круглые сутки. Будут фейерверки. Танцы на улицах. Вечеринки в каждом доме. Я сама каждый год устраиваю прием. Дом будет разукрашен, придут мои друзья. Слуги знают, как все подготовить. И еще, мне не терпится показать им тебя, Мэри. Я каждому собираюсь сказать: «Вот она, моя любимица, которую я отыскала на Севере». И все полюбят тебя, Мэри, и будут рады приветствовать тебя в твоем новом доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70