В комнате витал свежий запах трав и пряностей — запах этот нравился леди Маргарет, хозяйке покоев.Пряный аромат нравился и Ариане. За те десять дней, что она провела в Блэкторне, ее не переставал удивлять приятный запах сухих трав, рассыпанных по полу и шуршащих под ногами. И теперь, сидя у окна просторной комнаты, Ариана раза два глубоко вздохнула, наслаждаясь причудливой игрой незнакомых ароматов.Ее пальцы пробежали по струнам арфы, пытаясь подобрать мелодию, подходящую к этой странной комнате: судя по убранству и размерам, она должна была бы принадлежать мужчине, но разлитый в ней аромат цветущего сада не оставлял никаких сомнений, что хозяйка комнаты — женщина.Ариана продолжала наигрывать на арфе, и отдельные ноты вскоре превратились в аккорды. Звуки, кружась, поднимались к высоким сводам комнаты — казалось, они стали сверкающими и почти осязаемыми. Они пели о том времени, когда мужчина и женщина соединили здесь свои судьбы… и о том, что этот союз поднял их над всеми горестями и бедами, придав им сил и вселив в них надежду на счастье.Ариана на секунду остановилась, вновь окидывая взглядом роскошные покои, и вдруг услышала мелодичный перезвон, приближающийся к ее двери.Ариана отвернулась от окна и встала навстречу гостье, уверенная, что это Мэг, и никто другой — только хозяйка Блэкторна носила сладкозвучные золотые колокольчики.— С добрым утром, леди Маргарет, — произнесла Ариана.— С добрым утром, — улыбнулась Мэг. — Хорошо тебе спалось сегодня?Губы Арианы тронула печальная усмешка.— Да, хорошо, — тихо ответила она.Ариана не сказала только, что с каждой ночью засыпать ей становится все труднее. По пути к Блэкторну она делила с Саймоном одну постель — скорее из необходимости, чем по особому желанию с его стороны. Ариана полагала, что в Блэкторне ей предоставят отдельные покои, ибо было совершенно ясно, что Саймон не выказывает никаких намерений закрепить их брачный союз.«Желаю приятных сновидений, моя любезная супруга. Впредь можете не опасаться моих прикосновений, которые вам столь отвратительны. Я не притронусь к вам больше никогда».Но в замке было не так уж много свободных покоев, чтобы выделить целых две комнаты в распоряжение супружеской четы, и Саймон с Арианой занимали теперь комнату рядом с купальней. Раньше, до свадьбы Мэг с Домиником Ле Сабром, она принадлежала ей. Остальные комнаты на этом этаже срочно переделывались — в семействе Доминика ожидалось прибавление.Саймон мог бы спать с рыцарями Доминика, но свободного места у них не нашлось — все было переполнено. Доминик вербовал рыцарей, вернувшихся из Крестового похода, стражников, оруженосцев, конюших. Вместе с тем ему приходилось нанимать все новых слуг, так как обитателей в Блэкторне прибавлялось.Хотя Ариана и понимала, что жесткая необходимость заставила хозяина замка выделить им всего одну комнату, ей было трудно засыпать рядом с мужчиной, одно дыхание которого вызывало в ней волнующий горячий отклик. Этот человек пришел к ней в волшебном сне и зажег пламя страсти в ее душе. И в то же время в его сдержанность она верила безоговорочно. Да и как ей было не доверять ему? Его ведь обожали даже кошки. А при виде кошачьей грации его движений сердце ее билось сильнее.Но не от страха — совсем не от страха.«Да и как можно бояться мужчину, на чьей кольчуге резвятся, шаловливые котята?»Ответ на этот вопрос пришел к ней быстро и неизбежно.«Узнай Саймон, что я не девственница, что меня уже грубо использовал бесчестный подонок, называющий себя рыцарем, он будет безжалостен.И тогда… найду ли я наконец смерть, которую когда-то так страстно желала?»Да, когда-то она хотела умереть — так было. Но сейчас перед Арианой забрезжил неясный свет надежды, и радужные краски жизни вновь пробудили ее душу.Каким-то чудом целительный сон и душистый бальзам излечили ее душу от яда былого предательства и насилия. Теперь ночные кошмары посещали Ариану все реже, хотя что-то внутри нее еще отчаянно сопротивлялось новому ощущению, которое пришло им на смену.Как в тот вечер, когда она, сидя у Саймона на коленях, внезапно открыла для себя, что пламя страсти может быть горячее костра.Горькие складки залегли в уголках ее губ — она вспомнила, как закричала и вцепилась Саймону в руки. Ей казалось, что, отказав ему тогда, она почти явственно ощутила его гнев, оскорбленное самолюбие и боль.Она никак не могла ему объяснить, что отвергала не его, а ужас, преследующий ее с той страшной ночи.«Я должна сказать ему.И чем скорее, тем лучше.Но когда же? Сегодня вечером?»Ариана вздрогнула при мысли о том, как поведет себя Саймон, узнав правду. Судьба дала ему в жены девушку, над чувствами и телом которой надругался мерзавец, но Саймон заслуживал лучшего.Но и Ариана заслуживала лучшего обращения, чем насилие и предательство со стороны человека, который должен был защищать и оберегать ее.«Я не могу рассказать ему.Не сегодня.Он должен узнать меня получше, и, может быть, тогда он поверит, что я потеряла невинность не по своей воле.Но в это не поверил даже мой отец».— Леди Ариана, — мягко произнесла Мэг. — Может, вам лучше присесть? Вы так бледны.Ариана расправила плечи и с трудом перевела дух. Ее пальцы беспокойно перебирали тонкие струны старинной арфы.Инструмент отозвался аккордом, скорее печальным, нежели гармоничным.— Мне уже лучше, — ответила Ариана бесстрастным тоном. — Я почти здорова благодаря вашим с Кассандрой снадобьям.— Почти, но не совсем.— Почему ты так решила?— Я слышу, как ты играешь, — сказала Мэг. — Твоя музыка мрачнее, чем глаза Саймона.— Ну вот, даже моя арфа меня предает.Слова вырвались у нее сами собой, хотя Ариана и не думала произносить их вслух.— Мужчины все еще на охоте? — быстро спросила она, пытаясь переменить тему разговора.— Нет, мы только что вернулись.Ариана вдруг поняла, что ее в отличие от Мэг не разбудили на рассвете и не пригласили на соколиную охоту, которую она так любила.Это в общем-то не должно было бы ее задеть, но ей почему-то стало больно от такого явного пренебрежения.— Саймон сказал нам, что ты плохо спала этой ночью, и не стал будить тебя, — пояснила Мэг.В ответ на эти слова несколько протестующих нот раздались в тишине комнаты.— Охота была удачной? — вежливо спросила Ариана, чтобы как-то поддержать разговор.— Да, можно сказать, даже очень удачной. Сокол Доминика поймал столько жирных куропаток, что их хватило бы для большого праздничного пиршества. Да и сокол Саймона тоже отличился. Птицы получили в награду столько свежей дичи, что едва смогли потом подняться ввысь.Ариана выдавила из себя улыбку.— Скайленс — лучший сокол на свете, и он достоин Саймона.Тон, которым были сказаны эти слова, говорил о большем — о том, что жена Саймона гораздо менее достойна своего супруга.Мэг слегка расширила изумрудные колдовские глаза — она всматривалась в душу Арианы, как это умели делать только глендруиды. То, что увидела Мэг, встревожило ее: Ариана действительно считала, что в брачной сделке Саймона обманули.А что касается самого Саймона… Мэг не нужно было прибегать к своему особому дару, чтобы заметить, что он рассержен, как дикая кошка, запертая в клетку.— Леди Ариана, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Мэг.Ариана метнула удивленный взгляд на глендруидскую колдунью.— Это я должна помогать вам, леди Маргарет, — возразила она. — Вы хозяйка замка, да к тому же ждете ребенка. А я всего лишь ваша гостья.— Нет, ты не права, — горячо откликнулась Мэг. — Твоя свадьба с Саймоном спасла Блэкторн и Спорные Земли.Ариана молча кивнула, слегка пощипывая струны арфы.— И смерть не распростерла свои черные крылья над моими людьми, — настойчиво продолжала глендруидская колдунья.Ариана снова кивнула.— Но если ваш брак с Саймоном всего лишь холодный и расчетливый союз, скрепленный Богом и церковью, боюсь, нас ждут страшные беды, — напряженно произнесла Мэг. — Я видела вещий сон.Ариана застыла от тягостного предчувствия.— О чем был тот сон?— О двух половинках, которые отказываются соединиться в единое целое. О боли и предательстве. О черных воронах, которые клюют глаза моего еще не родившегося ребенка.Испуганный вскрик сорвался с губ Арианы. Горло ее сжалось от невысказанных чувств, о которых все равно было бесполезно говорить. Ничто не сможет предотвратить ужасные сны глендруидской колдуньи.— Что я должна сделать? — еле слышно спросила Ариана.Ее голос внезапно стал хриплым.— Переступи же наконец через препятствие, которое лежит между тобой и Саймоном, — жестко сказала Мэг. — Ведь вы и есть те самые строптивые половинки, которые мешают Блэк-торну и Спорным Землям стать единым целым.— Разве все зависит только от меня? А Саймон? — возразила Ариана.Мэг сжала пухлые губы, так что они превратились в тонкую алую линию.— Саймон сказал мне, что сделал все, что в его силах. И я ему верю.Ариана опустила глаза и ничего не ответила.— Я хорошо знаю брата моего мужа, — спокойно продолжала Мэг. — Саймон гордый, упрямый и вспыльчивый. Но он верен тем, кого любит, как никто из живущих на земле. Он верен Доминику.— Да, — прошептала Ариана. — Такая верность — благословение Божье…Не договорив, чуть дыша, она прикрыла глаза — ей показалось, что она сказала слишком много.Как уже было однажды.— Если надо будет сделать что-либо для Доминика, Саймон выполнит это без колебаний, — коротко сказала Мэг.Ариана кивнула, с трудом подавив комок в горле при мысли о верности Саймона. Ей казалось, она сейчас закричит — горькая печаль переполняла ее и была готова пролиться слезами.Но это невозможно — она ведь ни разу не плакала после той страшной ночи. И сейчас не заплачет. Женские слезы вызывают у мужчин только презрение, будь они священниками, родственниками или бесчестными рыцарями.— Значит, — продолжала Мэг безжалостным тоном, — все и вправду зависит только от тебя.— Да, это так, — прошептала Ариана.Мэг молча ждала ее дальнейших слов, в комнате повисла мертвая тишина.— Я снова спрашиваю вас, леди Ариана, чем я могу вам помочь?Голос Мэг звучал настойчиво, даже требовательно.— Сможешь ли ты изменить что-либо в отношениях между мужчинами и женщинами и избавить мир от предательства? — спросила в свою очередь Ариана.— Нет.— Тогда ничто не сможет мне помочь, и брак Саймона ничто не спасет.— Но это же и твой брак, — сухо заметила Мэг.— Да.— Ты спишь ночью рядом с Саймоном, но в то же время вы дальше друг от друга, чем Спорные Земли и святой Иерусалим.Ариана искоса взглянула на хозяйку Блэкторна.— Не нужно быть колдуньей, чтобы заметить холодную отчужденность, которая пролегла между вами. А люди в замке говорят и еще кое-что, — резко сказала Мэг. — Черт возьми, Ариана, что случилось?— То, что никогда не удастся поправить.Мэг застыла от удивления.— Что ты имеешь в виду? Объясни.— Ты стремишься излечить неудачный брак, вынося его на всеобщее обсуждение, — произнесла Ариана, чеканя каждое слово. — А я говорю тебе, что такое «лечение» приведет к той самой беде, которой ты стремишься избежать.В комнате воцарилось тягостное молчание — Мэг обдумывала неожиданные слова Арианы.— Я не совсем поняла тебя, — осторожно сказала она.— Твое счастье. А вот я слишком хорошо знаю и понимаю, что такое предательство. Худшего проклятия, чем такое знание, наверное, не существует — я бы не пожелала его даже самому сатане, не то что Саймону Верному.— Хватит недомолвок, — отрезала Мэг. — А то я уже начинаю бояться за мое неродившееся дитя!Ариана испуганно посмотрела на маленькую женщину, чьи зеленые глаза так и метали гневные искры. Впервые Ариана поняла, что ярость глендруидов подобна самой весне: только непокорный огонь смог бы растопить ледяные путы зимы и зажечь жизнь в мерзлой земле.— Я не хотела тебя обидеть, — тихо произнесла Ариана.— Тогда скажи мне то, что я должна знать!Ариана прикрыла глаза, и ее руки крепко стиснули гладкое, холодное дерево арфы. В тишине было слышно, как потрескивает огонь в очаге да чуть-чуть звенят туго натянутые струны инструмента.— Скажи мне, глендруидская колдунья, смогла бы ты превратить разбитое яйцо в целое?— Нет.— Тогда ответь, не все ли тебе равно, где, когда и почему это яйцо разбито?— Но ты ведь не яйцо, — нетерпеливо возразила Мэг.— Да, конечно. Я просто вещь, которую сначала отдали одному владельцу, затем другому. Для мужчин я не более чем игрушка, которой они тешат свое самолюбие. Я та самая «упрямая половинка», которая никогда не сольется с другой и не станет единым целым.Внезапно Ариаиа отпустила струны — арфа издала звук, похожий на резкий крик.— Саймон знает истинную причину твоего упрямства? — спросила Мэг.— Нет.— Открой ее ему.— Если бы ты только знала, что… — начала Ариана.— Но я этого не знаю и знать не хочу, — яростно оборвала ее Мэг. — Скажи это Саймону, а не мне. Он горы свернет, чтобы помочь Доминику.— Ты требуешь от Саймона слишком многого. Это несправедливо.— Вороны не заботятся о справедливости или чувствах своих жертв. Как и глендруидские целители.Прежде чем Ариана успела возразить, она услышала, как в большой зал вошли Доминик и Саймон. Они смеялись и переговаривались друг с другом, сравнивая достоинства своих ловчих соколов.— Расскажи ему все, — сказала Мэг так тихо, чтобы ее могла слышать только Ариана. — Или это сделаю я.— Сейчас? Нет! Это касается только меня!— Смерть тоже встречает свою жертву один на один, — возразила Мэг. Потом, переведя дух добавила: — Я даю тебе время подумать об этом до завтрашнего утра. И ни минутой позже — мои сны день ото дня становятся все более зловещими.— Я не могу. Мне нужно собраться с мыслями.— Ты должна это сделать. У тебя нет в запасе вечности — только время до завтрашнего утра.— Еще слишком рано, — прошептала Ариана.— Нет, — резко возразила Мэг. — Я боюсь, уже слишком поздно.Ариана увидела во взгляде Мэг твердую решимость и поняла, что ей не удастся избежать настойчивых требований глендру-идской колдуньи.С замершим сердцем Ариана смотрела, как Саймон и Доминик входят в господские покои. Они принесли с собой запах солнца, сухой травы и холодного осеннего воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47