Он даже не находил слов, чтобы описать свое желание. Он хотел сгорать дотла и вновь восставать из пепла, как бессмертный Феникс, снова и снова кидаясь в безрассудный огонь страсти, сжигавший его душу.Низкий стон вырвался из груди Саймона, и он застыл, пораженный неистовостью своего желания, — ему вдруг стало страшно, что его сердце сейчас разорвется от обуревавших его чувств, острых, как боевой меч, и горячих, как только что выкованный клинок.— Клянусь громом, — процедил он сквозь зубы. — Да что Кассандра думает — я евнух, что ли? Бог свидетель, чего мне стоит сдерживать себя! Видеть грудь Арианы в отсветах пламени… да это все равно, что сидеть на раскаленных углях!Потрясенный тем, что ему изменила выдержка, Саймон стиснул руки в кулаки, до боли сжав ткань между пальцами.Прошло много времени, прежде чем он смог усмирить бушевавшее в нем желание. Саймон медленно выпустил из рук аметистовое платье и стал разматывать повязку из лоскута, оторванного от платья.Рана выглядела как тонкая алая линия, протянувшаяся между двумя ребрами. Она уже затянулась, будто кожи никогда и не касался кинжал изменника. Новая кожа была теплой, но не горячей — по всему было видно, что дело идет к выздоровлению, а не к очередному приступу лихорадки.— Ты на удивление быстро поправляешься — даже Посвященным и глендруидским колдунам такое не снилось, — тихо промолвил Саймон. — Когда я увидел, как этот подлец полоснул тебя кинжалом…Голос его пресекся, и он заскрежетал зубами. Сколько раз перед его глазами вставала та страшная картина: он снова видел холодный блеск клинка, занесенного над беззащитной девушкой, знал, что не успеет спасти ее, и сердце его вновь сжималось от боли и леденящего душу отчаяния.Он нс смог защитить Ариану — она упала, сраженная предательским ударом изменника, прежде чем он успел выкрикнуть ее имя. Она уже не могла ответить ему.И до сих пор не сказала ему ни слова.«Ариана!»Безмолвный крик пронзил его измученную душу. Страдания Арианы оставили в ней кровоточащий след рядом с другой незаживающей раной — чувством вины перед Домиником, который своими муками искупил грехи брата.Саймон взял в руки чашу с целебным настоем, которая стояла в тепле рядом с очагом, смочил в ней лоскут ткани и стал с величайшей осторожностью обтирать тело Арианы — сначала ее лицо, потом шею, грудь, стараясь не замечать, как ее дыхание обвевает его кожу и теплая нежная девичья грудь касается его руки.Да, он больше преуспел в обтирании — не замечать ее прелестей было куда труднее.Ему было куда проще не обращать внимания на ее обольстительную чувственную привлекательность, когда ее тело горело в лихорадке или же было холодным как лед, когда жар стал спадать. Тогда он забывал, что она — недоступная черноволосая красавица, воспламенившая его душу и тело с первого взгляда, и думал о ней просто как о больной, чье тело он должен омыть целебным настоем, натереть травяным бальзамом и потеплее закутать от осенних холодов.Но сегодня вечером все изменилось — сама Ариана, ее тело. Оно не было больше вялым и неподвижным, обессилевшим в борьбе со смертью. Ариана по-прежнему была слаба, но теперь ее тело и разум освободились от дурманящего воздействия успокоительных лекарств.Изящная линия ее бедер слегка выгнулась — Ариана как бы отдавалась мягким прикосновениям омывающих ее рук, превращая целительный ритуал в более чувственное действо.Тело Арианы пело о наслаждении, сладком, как голоса сирен. При виде плавных очертаний ее длинных ног и пышной шелковистой поросли меж бедер у Саймона перехватило дыхание. Он с трудом заставил себя отвести взгляд от темного треугольника — знал, что иначе из целителя он превратится в любовника.«Это же глупо в конце концов! И что это я так уставился — я же не зеленый юнец, который впервые в жизни увидел нежное и мягкое женское межножье!»Саймон глубоко вздохнул, пытаясь справиться со своим волнением, и поспешил поскорее закончить омовение, заставляя себя думать об Ариане, как о больной, нуждающейся в его заботливом уходе.И все же Саймон решил натереть Ариану бальзамом с ног до головы. Тонкий аромат мази совсем не походил на запах лекарственных трав, хотя Кассандра и утверждала, что он необходим для лечения.Саймон поспешно стал прикрывать платьем ноги Арианы. Его движения были быстрыми, он едва дотрагивался до ее тела, но, несмотря на это, она отзывалась на каждое его случайное прикосновение, словно умоляя о ласке.О наслаждении.Кожа ее порозовела. В этом нельзя было ошибиться — ее лихорадочный трепет могла исцелить только страсть.— Тысяча чертей! — произнес Саймон сквозь зубы. — Да что со мной в самом деле? Я сгораю от желания обладать девушкой, которая так слаба, что не в силах сказать мне ни да, ни нет!«Но ведь Ариана — твоя жена», — возразил ему внутренний голос.— Она нездорова, — бормотал он, натягивая платье на бедра Арианы с мрачной решимостью.«Ее тело следует моим прикосновениям, как цветок, поворачивающий головку к солнцу».— Она же в забытьи!«Но ее тело проснулось. Я знаю это. Если бы я мог осыпать поцелуями ее плоть, я бы это почувствовал».Эта мысль вызвала в нем вихрь таких неистовых желаний, что он вздрогнул, как вздрагивает земля от раскатов грома.Молча, пытаясь доказать себе бессмысленность своих порывов, Саймон сосредоточенно старался прикрыть платьем как можно выше бедра Арианы, прежде чем начать втирать мазь в ее рану. Но длинные, мягкие складки платья не слушались его пальцев — у них, видимо, было свое мнение на этот счет. Они запутывались, скручивались и ускользали, как дым. Все усилия Саймона были тщетны — строптивое платье не давалось ему в руки.Каждый раз, когда Саймон осторожно приподнимал Ариа-ну, сражаясь со складками платья, ее груди трепетали, касаясь его рук. А один раз он коснулся щекой ее гладкой и теплой кожи.Ариана мечтательно улыбнулась этой неожиданной ласке.Приглушенные сарацинские проклятия раздались в тишине комнаты. Саймон выпустил Ариану, схватил подол ее платья и уставился на него, как на непокорную борзую.Ткань нежно обвилась вокруг его пальцев, и на Саймона пахнуло слабым запахом лунной ночи, роз и грозы.Это был запах Арианы.И того самого бальзама, которым Саймон пытался натереть ее готовое к ласкам тело, не доверяя более своей сдержанности.Того самого бальзама, который Кассандра считала необходимым для полного выздоровления Арианы.Прикрыв глаза, Саймон тихо застонал — так тихо, что сам едва расслышал свой стон. Его судорожно стиснутые пальцы медленно разжались, и аметистовая ткань тихо выскользнула из его руки с шорохом, похожим на вздох.Саймон взял с сундука у кровати один из горшочков с мазью — ее аромат напоминал терпкий, бодрящий запах целебных трав.Но никак не аромат страсти.Саймон зачерпнул мазь из горшочка и принялся тщательно втирать ее в тело Арианы там, где между ребер протянулась алая полоска. Ариана лежала тихо, дыхание ее было спокойным, но не сонным. На ее губах играла легкая мечтательная улыбка, и это придавало ей такое очарование, что у Саймона сердцу стало тесно в груди.«Твое тело желает меня, соловушка, я знаю это.Ты, сама не подозревая, желала меня с первого взгляда, еще будучи нареченной Дункана.И ты противилась этому влечению так же упорно, как и я.Но теперь тебе не нужно больше сражаться со мной. Я твой муж. Ты моя жена.И твоя улыбка согревает мою душу».Саймон отвел руку от раны, но в этот момент Ариана повернулась на бок, и его пальцы оказались зажатыми в ложбинке меж ее грудей.Саймона будто окатило горячей волной с головы до ног, и там, где возбужденная плоть загорелась желанием, полыхнул жаркий огонь. Сердце его бешено колотилось о ребра, словно хотело вырваться из груди.Саймон осторожно, затаив дыхание, высвободил руку из сладкого плена, но нечаянно задел коралловый сосок, и тот мгновенно превратился в тугой бутон.— Клянусь Богом, это уже слишком, — со стоном пробормотал Саймон.Он пытался заставить себя встать и уйти, оставив Ариану. И он так бы и сделал, но упрямое платье цепко обвилось вокруг его колен, сковав его движения.Саймон потянулся за горшочком с мазью, которую приготовила для Арианы Кассандра.Саймон открыл горшочек, и аромат роз и грозы разлился по комнате. Он глубоко вдохнул в себя запах, который, как и аметистовое платье, только усиливал не поддающееся описанию очарование Арианы.Саймон медленно погрузил кончики пальцев в бальзам — теплое, нежное, ароматное вещество, казалось, впитало в себя саму женственность.И обжигало, как желание. Глава 16 Девять дней Саймон ухаживал за Арианой, как за беспомощным больным ребенком. Девять дней он тщетно пытался убедить себя, что не замечает женственных очертаний ее груди и бедер, что втирает бальзам в ее нежную кожу, не испытывая вожделения, что ему совсем не хочется, как этот бальзам, стать частью ее тела.Девять дней он лгал самому себе.«Дьявол меня подери!О чем думала Кассандра, когда наказывала мне втирать ароматную мазь в каждую клеточку тела Арианы? Я что, из камня? Страсть меня так и сжигает!»Ариана вновь заметалась на постели, черные блестящие локоны волнами накрыли ее грудь. Руки ее пришли в беспокойное движение, словно умоляя о чем-то.— Ариана, — вполголоса позвал ее Саймон.Как бы в ответ на его шепот девушка повернула к нему голову, но ее глаза были закрыты. Саймон задумчиво провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Ариана подняла руку, крепко прижимая его пальцы к своему лицу.Она словно устремилась к нему всем своим существом, навстречу его ласковым прикосновениям.«Нет, она жаждет их.Требует».— Как бы я хотел, чтобы ты просйулась, — прошептал Саймон.Но Кассандра строго-настрого запретила ему будить больную. Она заявила, что Ариана сама проснется, когда поправится, а до тех пор тревожить ее не следует, иначе выздоровление ее замедлится.Саймон наклонился к девушке и опять стал втирать бальзам в ее тело. Теплое дыхание Арианы ласкало его лицо. Он твердил себе, что в его действиях нет ничего необычного и, уж конечно, ничего чувственного…Но он не мог не восхищаться неописуемой красотой девушки — это было выше его сил. Как зачарованный, смотрел он на изящные черные крылья ее бровей, взлетающих надо лбом, на темную кайму длинных ресниц, оттеняющих бледную кожу, на безукоризненно правильную линию ее носа с изящными маленькими ноздрями. Его так и тянуло провести ладонью по ее щеке и дальше, к впадинке у основания шеи, где играли огненные блики.Запах бальзама, разогретого теплой кожей Арианы, усилился. Саймон глубоко втянул в себя тонкий аромат и почувствовал, как горячая волна желания пробежала по всему его телу.Он затаил дыхание и тихонько погладил фиолетовое платье, скрывающее бедра и ноги Арианы. Ткань заструилась между его пальцами, как ручеек, открыв обнаженное тело девушки.Осторожно, чтобы не разбудить, Саймон приподнял Ариану и перевернул ее на правый бок, изо всех сил стараясь не замечать, как рука его помедлила на изгибе ее бедер, как его ладонь скользнула по ее колену вниз — туда, где между ее бедрами скрывалась пьянящая густая чернота.Саймон чуть не задохнулся от нахлынувшего ощущения — его меч так и стремился в мягкие ножны. Как будто раньше никогда он не касался женщины, никогда не вдыхал аромат женской плоти, никогда не погружался в волнующую глубину самого сердца страсти!Внезапно Саймон отдернул руки, как будто их обожгло огнем.«Это безумие!»Его разум и чувства были затуманены.Зажмурив глаза, он погрузил кончики пальцев в ароматную мазь и принялся растирать спину Арианы осторожными, ласкающими движениями. Но когда его рука дотронулась до ее мягких ягодиц, он остановился в нерешительности.Длинные ноги Арианы беспокойно задвигались, и ее выпуклое бедро выгнулось под ладонью Саймона.Его пальцы сжали ее упругую плоть в ответ на ее чувственное движение. Саймон так и застыл — вдруг он разбудил Ариану? Затаив дыхание, он наклонился и заглянул ей в лицо — девушка по-прежнему была погружена в целительный сон.И не пыталась отстраниться от ласкающих прикосновений.Медленно отняв руку от ее бедра, Саймон зачерпнул еще немного бальзама и провел по ее спине вниз, случайно скользнув по затемненному ущелью.Пламя обожгло его пальцы и пробежало по его телу горячей волной. Он неохотно заставил себя убрать руку, чувствуя, что уже не может доверять своей выдержке.Саймон хотел отдать Ариане всю свою страсть, а не мимолетную, случайную ласку, которая закончилась раньше, чем началась. Ему хотелось провести рукой по ее бедрам, следуя их плавным изгибам, прижать ладонь к нежной щели между ее бедрами и погрузиться в ароматное тепло ее желания, чтобы его ладонь почувствовала, как ее тело истекает от наслаждения.«Я не могу, я не должен этого делать. Она же в забытьи.Но я… Боже милосердный, я же весь горю!»Саймон хотел было выругаться, но у него перехватило дыхание. Каждой частичкой своего тела он ощущал, как кровь мощной волной приливала к его возбужденной плоти.Глубокий, почти беззвучный стон вырвался через его крепко стиснутые зубы. Стараясь не поддаваться искушению, он осторожно, плавными движениями продолжал втирать бальзам, так что его ладонь повторяла изящные очертания девичьих ножек и точеных ступней.Легко вздохнув, Ариана перевернулась на спину, как будто ее тело уже запомнило заведенный порядок целительного ритуала. Поток длинных черных волос разметался на ее груди и шелковистом животе. Иссиня-черные локоны на мгновение прикрыли затемненный треугольник густых завитков, скрывающих ее женственную плоть.Как в забытьи, Саймон склонился к ней и медленно, очень медленно разделил спутавшиеся локоны на две густые пряди, обрамлявшие ее лицо. Ему вдруг так захотелось прикоснуться к черному треугольнику между ее бедрами и погрузиться в его горячую глубину, что дрожь пробежала по его телу.«Я не должен, не должен этого делать», — твердил его разум.«Но почему? — возражало желание. — Посмотри, как она зовет тебя, как вздыхает в страстном томлении, как вздымается ее грудь и набухают розовые бутоны ее сосков в ожидании твоих ласк».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47