Она не должна показывать, что боится его — кому же понравится, когда его сторонятся?Этой нехитрой истине ее научил Джеффри. От него она узнала и многое другое — то, что теперь всеми силами стремилась поскорее забыть, отгородившись стеной боли и отчаяния.— Я говорю, забавно наблюдать, что такой суровый воин, как Шотландский Молот, становится податливой глиной в женских руках, — пояснил Саймон.— А я бы сказала иначе, — пробормотала Ариана. — Янтарная колдунья — вот глина, послушная могучим рукам Шотландского Молота.Золотистые брови Саймона взлетели в немом изумлении. Он обернулся и несколько мгновений изучал глазами Дункана и Эмбер.— Пожалуй, вы правы, — согласился он наконец. — Они выглядят влюбленными… Или, может быть, глупыми?Сказав это, Саймон еще раз склонился к Ариане, как если бы они беседовали наедине. И прежде чем Ариана справилась с собой, она резко отшатнулась.Девушка попыталась сделать вид, что просто захотела настроить арфу, но Саймона не так-то легко было провести. Его черные глаза сузились, и он быстро выпрямился. Саймон, безусловно, не считал себя таким красавцем, как Эрик, и уж, конечно, не был так богат, как хозяин Стоунринга, но тем не менее он не привык, чтобы женщины шарахались от него, будто он давно не мылся.Еще больше это раздражало Саймона потому, что — он был почти уверен — влечение, которое он испытывал к Ариане, взаимно. Их первая встреча произошла в Блэкторне: он шел к ней через двор замка, а она смотрела на него удивленными, широко распахнутыми аметистовыми глазами. И с тех пор при встрече продолжала смотреть на него так, будто никогда раньше не видела мужчин.Саймон никак не хотел себе в этом признаться, но он тоже тайком поглядывал на Ариану с удивлением и восхищением. За свою жизнь он повидал немало красавиц, но ни одной из них не удавалось так глубоко задеть его чувства. Это не удалось даже обольстительной Мари.В то время, до переезда в Стоунринг, Ариана была помолвлена с Дунканом из Максвелла, Шотландским Молотом, человеком, который был другом Саймона и соратником Доминика, и Саймон увидел в этом злую насмешку жестокой судьбы. Когда же выяснилось, что Дункан влюблен в другую, Саймон немедленно сделал предложение дочери могущественного норманнского барона. Их союз должен был закрепить мир, который был отчаянно нужен Доминику в Спорных Землях для процветания Слэкторна.Когда Саймон просил руки Арианы, он думал, что она предпочитает его другим мужчинам. Теперь он не был в этом столь уверен. Скорее всего она просто пытается поддразнить его, вывести из себя — такую же игру вела с ним Мари и знала ее в совершенстве.— Я чем-то оскорбил вас, леди Ариана? — холодно осведомился Саймон.— О нет, — быстро произнесла девушка.— Какой поспешный ответ! И какой неискренний!— Вы испугали меня — вот и все. Я не ожидала, что вы окажетесь так близко.Тонкая насмешливая улыбка скользнула по губам Саймона.— Может быть, мне следует попросить у Мэг душистого мыла, чтобы польстить вашему изысканному обонянию?— В этом нет нужды — мне и так приятен ваш запах, — вежливо ответила Ариана.И вдруг поняла, что сказала правду. В отличие от других мужчин от Саймона никогда не пахло ни потом, ни ношеной одеждой.— Вы, кажется, удивлены, что от меня не несет, как от навозной кучи, — съязвил Саймон. — Позвольте мне усомниться в ваших словах!И он вновь с неуловимой быстротой склонился к Арианс. В то же мгновение девушка отпрянула от него, не успев даже скрыть свой испуг. Она очень осторожно передвинулась на деревянном стуле на прежнее место.— Теперь можете вздохнуть, — сухо произнес Саймон.Ариана втянула в себя воздух — дыхание ее было учащенным. Казалось, она задыхается от страха или… от удовольствия. Саймон склонен был думать, что в данных обстоятельствах страх был более вероятен.А скорее всего — отвращение.Саймон сурово сжал губы под мягкой, коротко остриженной бородой. Он очень хорошо помнил ответ Арианы на вопрос Дункана, будет ли она его женой на деле:«Я исполню свой супружеский долг, но брачное ложе вызывает во мне отвращение».Дункан тогда спросил, не вызвана ли холодность Арианы тем, что ее сердце принадлежит другому, и услышал в ответ:«У меня нет сердца».Вне всякого сомнения, она говорила искрение: Эмбер все это время держала Ариапу за руку и утверждала потом, что не нашла в словах норманнки ничего, кроме чистой правды.Итак, Ариана была согласна на брак, но она также ясно дала понять, что сожительство с мужчиной ничуть не привлекает ее — даже с тем, кто вскоре станет ее мужем.А может быть, именно с ним?Саймон хмуро взглянул на прекрасную норманнку, которая согласилась стать его женой, и его рот искривился в мрачной усмешке.«Когда мы впервые увидели друг друга, неужели она испытывала только страх, в то время как я смотрел на нее с вожделением?»От этой мысли Саймон похолодел — он поклялся никогда больше не желать женщину сильнее, чем она желает его. В противном случае женщина приобретает власть над мужчиной — власть, которая в конце концов его губит.«Может ли случиться, что Ариана — вторая Мари, что то горяча, то холодна как лед? Неужели она так же способна привязать к себе мужчину, вселив в него вечную неуверенность, лишив его воли, и свести его с ума, не утоляя его желание?Или своей холодной недоступностью.Но я тоже могу искусно вести эту игру притворства и соблазна, отступления и искушения».Правила этой игры Саймон выучил в объятиях Мари. И обучился ей так хорошо, что в конце концов сразил девицу из гарема ее же оружием.Не прибавив более ни слова, Саймон выпрямился и отошел от Арианы.Девушка облегченно вздохнула. Но в то же время она почувствовала, что ее неприкрытый испуг больно ранил гордость Саймона. У нее сжалось сердце — Саймон не заслужил такого отношения к себе.Ариана уже собралась было сказать ему об этом, но вдруг поняла, что не сможет вымолвить ни слова. Не имело смысла отрицать правду: одна мысль о соединении с мужчиной леденила ее кровь.Саймон ничем не заслужил ее холодности, но она ничего не могла с собой поделать: все тепло ушло из ее души несколько месяцев назад, во время той ужасной ночи, когда она лежала беспомощная, близкая к обмороку, а Джеффри Красавец хрюкал над ней, как свинья, роющаяся в апельсинах.Ариана содрогнулась от отвращения. Она смутно помнила ту ужасную ночь — ее воспоминания были затуманены дурманящим зельем, которое Джеффри подсыпал ей в вино, чтобы она стала молчаливой и покорной.Иногда Ариана думала, что неясная дымка милосердно утаивала все отвратительные подробности этого кошмара.Но порой ей казалось, что от этого ее ужас только усиливался.— Саймон, — прошептала Ариана, невольно произнеся вслух его имя.На мгновение Саймон помедлил, как будто услышал ее. Но потом решительно отвернулся от своей невесты с холодным безразличием. Глава 2 В напряженной тишине, установившейся между Саймоном и Арианой, особенно громко звучали дразнящие голоса влюбленной супружеской пары.— Ты не занята сейчас? Хочешь покататься верхом? — предложил Дункан жене.— Каждое мгновение моей жизни принадлежит тебе — ты это знаешь.— Только жизни? — повторил он с притворным разочарованием. — А на небесах? Я хочу, чтобы там ты тоже была со мной.— Да ты никак торгуешься, супруг мой?— А разве у меня нет товара, которым ты хотела бы завладеть? — в свою очередь возразил Дункан.Эмбер улыбнулась, зардевшись от смущения, — так, наверное, улыбалась Адаму Ева, — а Дункан в ответ по-мужски самодовольно и радостно рассмеялся:— Сокровище мое, ты мне угождаешь как нельзя лучше.— Неужто?— Всегда.— А как я тебе угождаю? — продолжала поддразнивать его Эмбер.Дункан хотел было ответить ей, но вдруг спохватился, что они не одни.— А ты спроси меня об этом вечером, — тихо произнес он, наклоняясь к уху жены, — когда огонь в очаге станет горсткой серебристой золы.— Клянусь, я так и сделаю, — лукаво сказала Эмбер, положив свою хрупкую руку на могучее плечо мужа.— Ловлю тебя на слове, — пробормотал Дункан. — Ну а теперь, если ты покончила со своими делами, пойдем к лошадям.— Мои дела? — Эмбер удивленно взмахнула ресницами. — Ах да, мой гребень! Я совсем про него забыла.Она обернулась к Ариане, которая не отводила от нее ясных и холодных глаз, мерцавших, как драгоценные камни.— Ты не видела, дорогая, моего гребня с красным янтарем? — обратилась к ней Эмбер. — Я случайно обронила его где-то в замке, или, может быть, он сам выпал из моих волос — ума не приложу, куда он подевался.— Было время, когда я отыскала бы твою пропажу без малейшего труда — тебе не нужно было бы даже просить меня об этом, — тихо сказала Ариана. — Но теперь… теперь я ничем не могу тебе помочь.— Я не понимаю, о чем ты?Ариана пожала плечами.— Это не важно. Я не видела твоего гребня. Спрошу у Бланш — может быть, она его нашла.— Твоей служанке сегодня лучше?Губы Арианы искривились в усмешке.— Боюсь, она не скоро поправится, хотя это и не тот страшный недуг, что свалил моих рыцарей на пути из Нормандии. У Бланш болезнь совсем иного свойства.— Как так?— Я подозреваю, что Бланш беременна.— Тогда это не болезнь, а благословение, ниспосланное свыше, — произнес Саймон.— Для замужней женщины, возможно, так и есть, — возразила Ариана, — но только не для Бланш: одна в чужой стране, далеко от дома, от родных, от своего любимого. И вы говорите, что ее благословил Господь?Саймон передернул плечами.— Как ваш супруг я прослежу за тем, чтобы о ней позаботились, — холодно произнес он. — Пусть в Спорных Землях рождается больше детей — нам нужны воины.— Дети, — произнесла Ариана странным тоном.— О да, дети, моя будущая жена. А вы имеете что-либо против?— Только против того, что предшествует их появлению на свет.— И что же это?— Совокупление. — Ариану передернуло от отвращения. — Такой ужасный путь к прекрасной цели.— Ты переменишь свое мнение после свадьбы, — ласково заметила Эмбер. — Вот увидишь, все твои девические страхи развеются как дым.— Да, конечно, — отчетливо произнесла Ариана.Но в глубине души никто не поверил ее словам, и менее всего она сама.Ариана потянулась за арфой. Из изящного инструмента полились звуки такие же мрачные, как и ее мысли. И все же, поглаживая пальцами струны, Ариана испытывала слабое утешение. Мелодичный голос арфы вселял в нее уверенность: она справится с тем неизбежным, что ей суждено, она вынесет и жестокую боль унижения и насилия, и ночные кошмары, преследующие ее даже при ярком свете дня.Эмбер бросила на Ариану загадочный взгляд, но норманнка не заметила этого, погруженная в свои невеселые думы.— Может быть, не стоит торопиться со свадьбой? — тихо проговорила Эмбер, обращаясь к Саймону. — Мне кажется, Ариана чем-то расстроена.— Доминик боится, что, если мы не поторопимся, дела примут совсем дурной поворот.Внезапно Эмбер поняла, что имел в виду Саймон.— Ах да, ведь Дункан отказал леди Ариане и женился на мне.— Вот именно, — ядовито усмехнулся Саймон. — Как бы то ни было, твой брат Эрик одобрил ваш брак, и северные границы Блэкторна пока в безопасности.Эмбер кивнула с виноватым видом.— Но мир этот рухнет в одно мгновение, — холодно продолжал Саймон, — если барон Дегерр узнает, что Дункан променял его дочь на твою любовь.Эмбер кинула быстрый взгляд на Ариану. Но даже если девушка и слышала их разговор, она не выдала себя ни выражением лица, ни бегом пальцев по струнам арфы, по-прежнему спокойным.— И не бойтесь оскорбить деликатные чувства леди Арианы, — насмешливо добавил Саймон. — Девушка из знатной семьи с рождения знает, что ее долг — выйти за того, кого изберут ей в мужья.— Леди Ариана выйдет замуж за верного Доминику вассала, — веско подытожил Дункан. — И чем скорее это произойдет, тем лучше для всех нас.— Но как же… — Эмбер хотела что-то возразить, но Саймон перебил ее:— Выбор леди Арианы должны одобрить и король Генрих, и барон Дегерр.— Да, но у вас, сэр, как раз и нет доказательств их одобрения! — запальчиво возразила ему Эмбер.— Более верного вассала, чем Саймон, Доминику не сыскать, — сказал Дункан. — Следовательно, наш король одобрит этот брак. А что касается барона Дегерра… Саймон не сакс и не шотландец, а норманн, и барон Дегерр скорее признает женихом его, чем меня.— Да, это вполне разумно, — рассудительно произнес Саймон. — Я больше подхожу на роль жениха для дочери барона Дегерра, чем Дункан.— А что, — нахмурилась Эмбер, — этот барон и вправду столь могуществен, что даже короли считаются с его мнением?— Да, — вдруг отчетливо произнесла Ариана.За этим словом последовала вереница нестройных аккордов.— Если бы отец выдал меня за Джеффри Красавца — сына другого норманнского барона, — продолжала Ариана, — то вскоре мог бы по силе и богатству сравниться с вашим королем Генрихом. А вместо этого я выхожу за дворянина, который скорее присягнет на верность королю Англии, нежели герцогу Нормандии.— Итак, — сухо сказал Саймон, — нужно во что бы то ни стало убедить барона, что его дочь от меня без ума — тогда он не посмеет объявить нам войну.— Ах вот в чем дело, — протянула Эмбер. — А я-то гадала, почему Свен распространяет такие слухи среди обитателей замка и в округе.— Какие слухи? — с любопытством спросила Ариана.Саймон невесело рассмеялся.— Да уж, более нелепую сказку трудно придумать.Ариана замолчала, но вместо нее заговорила арфа — восходящие аккорды прозвучали, как вопрос, и Саймон ответил, как если бы Ариана спросила вслух:— Свен всем и каждому рассказывает, что мы с вами, леди, влюбились друг в друга, пока я сопровождал вас из Блэкторна в Стоунринг.Пальцы Арианы дрогнули, не закончив музыкальную фразу, как будто эти возмутительные слова внезапно вырвали ее из глубоких раздумий.— Влюбились друг в друга? — нахмурившись, пробормотала она. — Да любовь для мужчин — просто ушат помоев. Они не умеют любить женщин. Им по нутру только богатство и власть.Эмбер вздрогнула, но Саймон лишь рассмеялся.— Вы совершенно правы, миледи, — тихо произнес он, обращаясь к Ариане. — Это и впрямь помои, можете мне поверить.— Но ведь отлично придумано!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47