Эрик медленно убрал руку с груди Марго.
– Эрик, – прошептала она умоляюще. Сжав его ладонь, она попыталась было вернуть ее на прежнее место.
– Нет, любимая.
Вместо того чтобы убрать ее ладонь, он переплел ее пальцы со своими и опустил руку на холодную влажную солому. Чуть отодвинувшись, он заглянул ей в глаза, которые сейчас казались совсем темными.
– Ты так прекрасна, – пробормотал он и склонился к ней. Губы Эрика вновь опалили ее шею.
Марго задвигалась под ним, потом несмело потянулась, теснее прижимаясь.
– Люби меня, Эрик! Пожалуйста!
– Я… я сам этого хочу. Господи, как я хочу тебя!
– Пожалуйста! – взмолилась она.
– Нет, это невозможно. Мы не имеем на это права.
Марго вздрогнула, как от удара, и он прижал ее к себе, зарывшись лицом в распущенные волосы.
– Я так люблю тебя, Марго! Как же я могу обесчестить тебя? Впрочем, боюсь, что я и так уже немало сделал для этого, хотя, видит Бог, не жалею ни о чем! И никогда не буду жалеть! Эту ночь я буду помнить до конца моих дней. Я буду жить памятью о ней.
– Н-но, Эрик!..
– Ш-ш, любимая. Я не сделаю этого, хотя больше всего на свете хочу любить тебя. Ты должна пойти к венцу чистой и невинной, как первый снег, чтобы ничто не могло умалить того почета и уважения, которого ты достойна. Разве я могу опозорить тебя, лишить всего этого только ради того, чтобы потешить свою плоть? Или ты считаешь, что я способен обокрасть собственного брата?
Марго лукаво улыбнулась и закусила губу, чтобы не рассмеяться во весь голос. Господи, единственный человек, которого он обворует, – это он сам! Но она уже устала убеждать его в том, что их женитьба – дело решенное. Если уж мужчина твердо решил оставаться ослом, утверждая, что неизбежное не случится никогда, что ж, так тому и быть!
– Почему ты улыбаешься, маленькая распутница? – спросил Эрик, глядя на нее. Губы его сами собой растянулись в улыбке. – О чем ты думаешь?
Марго бережно откинула прядь черных как смоль волос с глаз Эрика.
– Я думала о том, как, должно быть, счастливы твои братья, раз у них есть ты!
Он тяжело вздохнул и крепко прижал ее к себе, заботливо укутав одеялом и подоткнув его со всех сторон.
– Это я счастливчик, – зевнув, сказал Эрик. – Мои братья – прекрасные, благородные люди. Наверное, это в первую очередь относится к Джеймсу, хотя и Жофре через несколько лет станет похож на него, когда немного повзрослеет и остепенится. А Джеймс… понимаешь, он один из лучших людей, кого я знаю. Ты тоже полюбишь его, как и я, как только узнаешь его хорошенько.
Марго кивнула в ответ и тоже зевнула, уткнувшись ему в грудь.
– Я п-постараюсь полюбить мою новую семью.
Эрик сделал вид, что не заметил некоторой двусмысленности ее слов, хоть ему и стоило немалого труда удержаться и не напомнить ей вновь, что они никогда не будут мужем и женой. Он давно уже убедился, что, когда речь заходит об их будущем, Марго может быть удивительно упряма. Очень скоро придет день, когда Марго придется убедиться в этом самой.
– Джеймс, по-моему, единственный человек, в котором нет недостатков, – пробормотал Эрик, закрывая глаза. – Он всегда думает сначала о других и уж потом о себе. А добрее его я не встречал человека. Когда мы были под Шрусбери, я не знал покоя, боясь, что его каждую минуту могут убить. Он ненавидит смерть, предпочитая обезоружить, а не ранить, и ранить, а не убить, хотя в бою ему нет равных. – Вдруг Эрик рассмеялся. – Знаешь, это единственный человек, который после боя старался разыскать всех, кого он ранил. Можешь ты себе такое представить? Да что там! Он так старался, чтобы все, кого он сразил в бою, после оказались в безопасности и выжили, что выносил их с поля боя на собственных плечах!
– Может, он святой? – сонным голосом пробормотала Марго.
– Может быть. Таким он мне всегда и казался, особенно в детстве. – Эрик громко зевнул. – Все его любят, и ты рано или поздно тоже полюбишь его, клянусь, потому что не любить его невозможно. И я буду радоваться этому, Марго. Я лучше отдам тебя Джеймсу, чем любому другому мужчине. Он станет тебе прекрасным мужем.
Марго не ответила.
Подождав немного, Эрик открыл глаза.
– Марго?
Молчание.
Эрик легонько поцеловал ее волосы и обнял покрепче, а потом снова прикрыл глаза. До рассвета оставалось всего несколько часов – несколько драгоценных часов, чтобы он мог упиваться счастьем, теша себя иллюзией, что она принадлежит ему одному. Взойдет солнце, и очарование развеется. А сейчас эти минуты слишком драгоценны, чтобы тратить их на сон.
Глава 21
– Первой хватайте женщину!
Эрик, бывалый воин, даже сквозь пелену сна услышал эти слова.
Рука его схватилась за рукоятку кинжала еще прежде, чем он открыл глаза.
В конюшне по-прежнему царила темнота, но что-то подсознательно подсказывало ему, что он со всех сторон окружен вооруженными людьми, множеством людей. И то же чутье заставило его мгновенно вскочить на ноги и нанести первый удар. Еще не проснувшись окончательно, он уже сражался и наносил удар за ударом, не зная кому и не заботясь об этом. Еще долго в темноте слышались только звон клинков и тяжелое дыхание сражающихся. Нападавшие невольно смешались, не ожидав такого яростного сопротивления и скорее всего не подозревая, что за грозный воин перед ними. В полной темноте свистели тяжелые мечи, из-под клинков сыпались искры, и Эрик дрался как лев, не в силах даже понять, сколько врагов перед ним. Впрочем, это было и не важно. Он знал, что готов уничтожить каждого, кто встанет между ним и Марго. Он только отчаянно надеялся, что она сообразит забиться куда-нибудь в уголок и оставаться там, пока все не будет кончено.
В темноте посреди всего этого хаоса вдруг громко прозвучал чей-то повелительный голос, приказавший принести огня. Вслед за этим его ослепил свет факела, заливший конюшню. Эрику показалось, что стало светло как днем. На мгновение, казалось, замерла даже битва. Все старались разглядеть, что происходит.
Эрик огляделся, пытаясь увидеть, куда подевалась Марго, и определить, сколько человек окружают его. Ему удалось насчитать не меньше шести вооруженных воинов, остальные, раненые или умирающие, распростерлись грудой на полу возле его ног. В отличие от своего добросердечного брата Эрик никогда не старался ограничиться только тем, чтобы ранить врага. Нет, он предпочитал убивать, и каждый, кто имел глупость обнажить против него меч, очень скоро понимал это. Но никто из его врагов не был столь удачлив, чтобы уцелеть и поведать об этом другим.
Как ни странно, Эрику нигде не удалось обнаружить Марго. Пробормотав про себя краткую молитву, чтобы она успела ускользнуть, он поднял меч над головой, готовый продолжать битву.
Обступившая его толпа воинов тоже, казалась, готова была ринуться в бой. Но как только глаза их понемногу привыкли к свету и они смогли хорошенько разглядеть исполинскую фигуру Эрика и его искаженное яростью лицо, кое-кто, боязливо поежившись, опустил меч и сделал шаг назад.
– Ну же! – рявкнул Эрик, горя желанием разделаться с ними. – Или вы можете сражаться только в темноте? А при свете поджимаете хвосты, точно трусливые собаки?
Двое-трое нападавших продолжали в изумлении глазеть на разъяренного гиганта. Все тяжело дышали, но ни один не осмелился сделать вперед хотя бы шаг.
Господи, помилуй, с досадой подумал он, похоже, чтобы покончить с этим, ему придется напасть на них самому. Неужели все эти вояки настолько перепугались одного его вида, что готовы безропотно позволить перерезать себе глотки?
– Эрик!
Он похолодел.
– Эрик, – вновь послышался умоляющий шепот.
Боже милостивый!
– Марго, где ты? – Ко всему прочему, несмотря на овладевший Эриком панический страх, он не мог даже оглянуться, чтобы посмотреть, откуда слышится этот голос.
Но Марго не ответила. Вместо этого раздался голос, от которого ледяные мурашки побежали у него по спине:
– Она здесь, сэр рыцарь, в надежных руках. И если вы хотите увидеть ее живой, то не станете упорствовать и бросите меч. К тому же вы и так уже успели погубить самых лучших моих людей.
В низком, звучном голосе, напоминавшем рычание льва, было такое спокойствие и несокрушимая уверенность в себе, что Эрик мгновенно понял, кто перед ним. Это мог быть только Черный Донал – тот самый, о котором рассказывал сэр Аллин. Только он мог позволить себе смелость отдать подобный приказ.
– Клянусь кровью Христовой, то же будет и с остальными, если вы немедленно не освободите леди Марго и не уберетесь прочь с нашей дороги! – прогремел Эрик. – И немедленно!
– Думаю, вы ошибаетесь, – прозвучал безжалостный ответ. – Если вы сделаете хотя бы шаг, я перережу горло вашей леди, притом с большим удовольствием. Тем более что она и так уже доставила мне больше хлопот, чем десяток воинов. Можете убедиться сами: у меня просто руки чешутся полоснуть кинжалом по такому нежному горлышку! Клянусь, миг, когда из него брызнет кровь, станет сладчайшим в моей жизни! Ну-ка взгляните! Я немного потешу себя… совсем чуточку… доставлю себе удовольствие кольнуть ее слегка… просто чтобы увидеть, какого цвета у нее кровь!
– Нет! – заорал Эрик, растолкав обступивших его людей, и точно раненый буйвол, ринулся туда, где мерцал факел. Все шестеро повисли у него на плечах, стараясь удержать. Эрика сбили с ног, и он рухнул лицом в солому, а враги навалились на него сверху. Острые лезвия мечей уперлись ему в шею.
Задыхаясь под их тяжестью, Эрик услышал, как тоненько всхлипнула Марго, и вдруг над ним зазвенел ее крик, полный боли и ужаса. Хрипя от ярости, он смог повернуть голову и увидел ее. Теперь она была так близко, что он мог ясно видеть ее лицо.
– Марго! – позвал он. Один из негодяев с искаженным злобой лицом сжимал ее как в тисках, другой приставил к горлу кинжал. Она забилась и снова отчаянно закричала, на этот раз громче, и когда злодей отодвинулся, Эрик заскрежетал зубами, увидев, как тоненькая струйка крови побежала по ее шее. Расхохотавшись хриплым, низким смехом, мерзавец кинул кинжал в ножны.
– Ах, малютка лишилась чувств! – пророкотал он. – Это хорошо. По крайней мере нам не придется слышать ее хныканье. А что до вас, сэр… – Он повернулся к Эрику, который не сводил с него пылающих яростью глаз, и слова замерли у него на губах.
– Ублюдок! – прошипел Эрик. – Я убью тебя! Клянусь в этом Господом нашим и его святым воинством! – И он знал, что сделает это, даже если все, кто висел на нем, воткнут свои мечи в его тело. Он найдет в себе силы прожить достаточно долго для того, чтобы выполнить свою клятву.
Но Черный Донал, казалось, даже не слышал этого. Побелев, он смотрел на Эрика, будто увидел призрак. Глаза его расширились, на лице были написаны ужас и изумление. Было заметно, что он делает невероятные усилия над собой, чтобы сохранить самообладание.
– Прикончить его, милорд? – спросил один из его приспешников предательски дрожащим голосом.
Черный Донал молча покачал головой. Напряженная тишина воцарилась в конюшне. Люди недоуменно переглядывались.
Наконец он встряхнулся и с трудом прохрипел:
– Нет. Свяжите его покрепче и заткните рот! – С этими словами он повернулся и почти выбежал из конюшни.
Двери распахнулись, и серый предрассветный воздух ворвался внутрь. Негодяй, державший в руках Марго, легко вскинул на плечо ее бездыханное тело и последовал за своим господином. А Эрик, несколько удивленный, что все еще жив, стал мучительно искать выход, в то время как оставшиеся в конюшне бросились выполнять приказ.
Кучка зевак с любопытством следила за тем, как Черный Донал и его воины со своей добычей выезжали со двора. Эрику с первого же взгляда на толпу стало ясно – люди перепуганы настолько, что с их стороны помощи ждать не приходится.
Хотя, мрачно подумал он, даже если бы кто-нибудь и рискнул вмешаться, толку от этого не было бы никакого. Черный Донал и его люди были матерыми головорезами, в этом не приходилось сомневаться. Каждого, кто осмелился бы встать у них на дороге, прикончили бы мгновенно и без малейшей жалости.
Марго уложили на солому в одну из повозок, но Эрика, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту, к счастью, усадили верхом на его жеребца.
Похоже, мерзавцы сообразили, что, кроме Брама, ни одна другая лошадь не в состоянии выдержать исполинского веса Эрика. Его с трудом подняли в седло, прикрутив ноги к стременам с такой силой, что он не мог даже пошевелиться, а не то что бежать.
Проезжая по городу, Эрик отчаянно озирался по сторонам, надеясь увидеть в толпе хоть одно знакомое лицо. Похоже, оставалась одна надежда на Старого Мака, который появился на пороге, когда они выезжали со двора. Только бы он догадался передать весточку сэру Аллину и дать знать, в какую сторону увезли пленников! Бедный старик был совершенно раздавлен ужасным зрелищем, и Эрик тяжело вздохнул, гадая про себя, сможет ли Старый Мак поверить, что они с Марго не совершили ничего дурного.
Отряд с бешеной скоростью мчался к городским воротам, и Эрик уже потерял всякую надежду увидеть в толпе знакомое лицо. Но когда Черный Донал уже был возле самых ворот, Эрику внезапно бросилось в глаза перепуганное лицо Джейса. Менестрель, взобравшись на самый верх фургона Бого Брантвелла, пристально всматривался в него, уцепившись за плечи самого Бого и его зятя Джоско. Видимо, они только что проснулись, может быть, даже из-за поднявшегося вокруг шума и переполоха, потому что все трое ошеломленно протирали глаза, глядя на проезжавший отряд. Особенно растерянным выглядел Джейс: его темные всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Он встретился глазами с Эриком, и челюсть у него отвисла. Эрик чуть заметно кивнул, давая знак, и Джейс, мгновенно сообразив, в чем дело, ответил незаметным кивком. Потом взгляд его упал на повозку, в которой поверх соломы распростерлось бездыханное тело Марго, и по его побелевшему лицу Эрик догадался, что юноша заметил струйку крови, обагрившую ее шею.
Эрик быстро повернулся, чтобы взглядом предупредить Бого. Тот, так же как и Джоско, тоже незаметно кивнул в ответ, и они вдвоем быстро навалились на Джейса и сшибли его вниз как раз вовремя, чтобы заглушить вырвавшийся у него стон ярости и отчаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49