Что касается меня, то как раз сейчас я работаю над переводом Плутарха, который, если на то будет воля Божья, собираюсь закончить ко Дню святого Мартина. Даже сейчас я пользуюсь каждой свободной минуткой, чтобы поработать над ним, хотя в это трудно поверить!
Раздался смех. Эрик отпрянул в сторону, сразу угадав, кто приближается к ним. Поколебавшись, он крепко обхватил Марго за плечи и увлек ее за собой в густую тень деревьев, где их могло бы выдать лишь хриплое дыхание да стук сердца.
– Ох, Алерик, какой же вы умный! Как я завидую вам! А я могу лишь мечтать, чтобы когда-нибудь осилить такой труд. Впрочем, в прошлом году мне представился счастливый случай прочитать трактат Жерве Мелшели о поэтическом искусстве, это было просто замечательно!
Эрик крепко прижал Марго к своей груди. Уже не владея собой, он понимал, что скоро опять потеряет голову, если и дальше будет чувствовать, как ее теплое дыхание щекочет ему щеку. Она подчинилась охотно, с какой-то радостной готовностью, и Эрик позволил себе снова и снова пропустить пальцы сквозь струящиеся по спине Марго шелковистые пряди.
Алерик с Минной прошли в двух шагах от них. Поглощенные друг другом, они не обратили ни малейшего внимания на укрывшуюся в тени огромного вяза парочку, которая едва держалась на ногах. Невольно и Марго, и Эрик проводили взглядом удалявшихся собеседников, а те, взявшись за руки и не догадываясь об их присутствии, неторопливо шли по залитой лунным светом тропинке, болтая и смеясь, по-видимому, полностью поглощенные друг другом.
– Да, я слышал о нем. Поистине великий труд. И если он вам понравился, Минна, так, верно, придется по душе и книга Горация, что имеется в моей библиотеке. Как только мы доберемся до Белхэйвена, я почту за честь, если вы… – И голос Алерика замер вдалеке.
Марго и Эрик замерли в молчании, чувствуя, как их согревает тепло сплетенных тел. Руки Эрика успокаивающе гладили ее распущенные волосы, и Марго приникла к нему, полностью отдаваясь во власть этих ласк, наслаждаясь тем, что сердца их бьются в унисон.
Наконец Эрик заглянул Марго в глаза и замер, пораженный. Ее лицо, написанное на нем откровенное и жадное желание, поразило его в самое сердце. В первый раз в своей жизни Марго испытала истинную страсть, и теперь она знала, или по крайней мере догадывалась, что происходит между мужчиной и женщиной. На одно короткое мгновение он задумался, не было ли это лишь отражением того, что выражало его собственное лицо, когда он, как сейчас Марго, открыл для себя чувственную любовь. Но его самого обучала искусству любви деревенская шлюха, которая затащила его в постель, когда Эрику не было еще и тринадцати, посулив открыть сладкую тайну, в то время как Марго обучал искусству любви человек, которому в один прекрасный день суждено было стать ее деверем.
Из его груди вырвался не то вздох, не то стон, и он оттолкнул девушку от себя.
– Уходи, – жестко велел он, – немедленно!
Смущенная и встревоженная, она с испугом взглянула на него:
– Н-но, мой Эрик…
Ярость захлестнула его.
– Никогда больше не называй меня так! Я не покрою себя позором, обманув собственного брата! Господи, прости меня! Ради всего святого, да уходи же поскорее! Уходи, Марго! Прочь! – И с этими словами он подтолкнул девушку по направлению к предназначенному для нее шатру, нисколько не сомневаясь, что стоит ей задержаться хоть на мгновение, и он овладеет ею здесь же, а уж тогда только один Господь знает, что он скажет брату!
* * *
Кое-как добравшись до своего шатра, Марго с облегчением обнаружила, что тот пуст. Минна, по-видимому, все еще гуляла с Алериком, и Марго про себя взмолилась, чтобы девушка не возвращалась как можно дольше.
Нужно время, подумала она, тяжело опускаясь на постель, немного времени, чтобы осмыслить все то, что произошло с ней за последний час. Но казалось, и целой жизни не хватит, чтобы успокоилось бешено колотящееся в груди сердце, а горевшее огнем тело перестало мучительно болеть.
Даже в своих самых безумных снах не могла она вообразить, чтобы поцелуй мог быть так упоительно-сладок! Как же она была наивна, какой глупой, должно быть, казалось Эрику, когда тыкалась в него губами, будто он был какой-то диковинной игрушкой из ячменного сахара! А ведь самой себе Марго всегда казалась на редкость опытной и искушенной. Боже, подумать только, еще недавно она с важным видом рассказывала затаившей дыхание Минне о том, что происходило между ними, словно и впрямь была замужней, сведущей в любовных делах дамой! Теперь же оставалось только надеяться, что простодушная и наивная Минна не повторит ее ужасной ошибки.
Но как это было чудесно! Как восхитительно… как соблазнительно! Она до сих пор чувствовала на своих губах прикосновение его губ, таких неожиданно нежных и мягких! А его руки! Большие мужские руки, загрубевшие и сильные, способные причинять и терпеть боль, руки, которые могли так легко отнять жизнь, но этой ночью они были заботливыми и ласковыми, они касались таких мест ее тела, которых до сих пор не касался ни один мужчина! Марго снова почувствовала, как тонет и растворяется в упоительной ласке, которую совсем недавно дарили ей эти необыкновенные руки, и голова у нее закружилась. Даже при одном воспоминании об этом по спине Марго пробежала чувственная дрожь.
Еще немного подумав, она заключила, что любовь – чувство неутолимое. Совсем недавно она познала поцелуи, которые погрузили ее в водоворот страсти, но при этом, как ни странно, осталась неудовлетворенной. Ей хотелось большего, намного большего – хотелось узнать его всего, до конца, как женщина может познать мужчину, пробудившего в ней любовь.
После того как Марго убежала, Эрик еще долго стоял под ветвями огромного дерева, прислонившись к его узловатому стволу, и полной грудью жадно вдыхал холодный ночной воздух, стараясь унять бешено бьющееся сердце.
Боже милостивый! Что он наделал! Все его добрые намерения держаться на расстоянии, все его клятвы любить издалека, не давая воли обуревавшим его страстным желаниям, – все разлетелось в прах из-за его собственной постыдной слабости! Дрожь сотрясала все его огромное тело. Эрик тяжело вздохнул, закрыл глаза и прислонился пылающим лбом к шершавой коре дерева.
Ничего хорошего из этого не выйдет. И если Марго придет в голову продолжать ту же игру, что она вела с ним последние два дня, он не сможет перебороть себя.
Надо заставить ее остановиться.
И это должна сделать она, потому что сам он не способен на это. Иначе беды не миновать. Господи… ведь это могло случиться даже сегодня! Если бы Алерик с Минной так вовремя не нарушили их уединения, то в следующий миг он опрокинул бы Марго на голую землю, прямо там, где стоял, сорвал с нее одежду и тела их слились бы воедино.
Его пылавшее от страсти копье глубоко вонзилось бы в ее тело, и все было бы кончено. Ее репутация была бы безнадежно погублена, а он, человек, который считал, что любит ее больше жизни, стал бы единственным виновником ее позора.
Но Эрик и в самом деле любил ее. Любовь эта росла с каждой минутой, которую они проводили вместе: и когда она доводила его до помешательства своими наивными притязаниями, и когда заставляла смеяться над какими-то давними детскими проделками или задуматься над брошенной вскользь фразой, и даже когда непостижимым образом вызывала Эрика на откровенность, так что он вдруг начинал рассказывать о себе, что вообще было ему несвойственно. Как он мог причинить ей вред! Он просто обязан отыскать способ спасти ее от себя самой, спасти от своих собственных необузданных желаний.
И Эрик поклялся найти этот способ, не сводя глаз с белого платка Марго, по-прежнему лежавшего у его ног. Наклонившись, он поднял его и все-таки не удержался – прижал к лицу, чтобы вдохнуть его запах… восхитительный аромат Марго.
– Я люблю тебя, – шепнул он одними губами, целуя ткань, будто это были губы Марго. – Жизнь отдам, лишь бы в один прекрасный день увидеть тебя счастливой. Клянусь тебе.
Сунув платок под плащ, Эрик вышел из-под дерева и поднял голову, любуясь высыпавшими на небе ранними звездами. Вот одна из них покатилась по небу и упала. Впереди еще один день пути до Белхэйвена, самое большее – два.
Бог свидетель, как он хочет поскорее оказаться дома! До сих пор не было и намека, чтобы им угрожала опасность от Терента Равинета и его людей, но Эрик мог спать спокойно только под защитой высоких стен Белхэйвена, когда за спинами путешественников захлопнутся тяжелые ворота.
И тогда один из его братьев возьмет в жены Марго. Боже милостивый! Одна мысль об этом чуть было не заставила Эрика завыть от отчаяния, от такой нестерпимой боли, что, казалось, вот-вот сердце разорвется. Он попытался отогнать ее прочь. Еще будет время подумать об этом и решить, как справиться со своим горем. А теперь он должен думать только о том, как уберечь Марго от Равинета. И еще об одном, напомнил он себе, может быть, не менее важном.
Так или иначе, он должен найти способ заставить Марго возненавидеть его.
Глава 15
– Ты сегодня собрался ехать в одиночестве, Жофре? А где же леди Минна?
Эрик натянул поводья своего грозного боевого коня, чтобы подъехать поближе к брату. Его рука едва касалась талии Марго, помогая ей держаться в седле. Этим утром голова Марго оставалась непокрытой. Когда она вслед за Эриком повернулась к Жофре, волосы блеснули точно чистое золото.
– Она променяла меня на Алерика, – жалобно простонал Жофре, пристраиваясь рядом. – Наш бойкий малыш заявил, что у них есть о чем поговорить и поэтому будет лучше, если она поедет вместе с ним. Он поклялся заботиться о ней. – Жофре усмехнулся и лукаво подмигнул Марго.
Марго ответила ему улыбкой.
– П-похоже, они легко н-нашли общий язык. М-минна тоже говорила, как ей нравится говорить с ним о литературе.
Жофре расхохотался:
– Бедная леди Минна! Клянусь, она еще проклянет день, когда положила глаз на нашего братца, ведь он скоро надоест ей своими занудными разглагольствованиями! Одно дело – разговаривать, а другое – слушать бесконечные речи нашего любимого Алерика!
– Ну что вы, сэр Жофре! – запротестовала Марго. – К-как вам не с-стыдно так плохо отзываться о с-собственном брате! А ведь М-минна сама уверяла меня, что просто счастлива поговорить с таким умным и образованным человеком, как ваш брат! Она безумно рада, что у нее появился достойный собеседник.
Жофре покачал головой.
– Но ведь разговоры, моя прекрасная леди, – это не совсем то, что на уме у этих двоих. Ах, хорошо бы снова стать юным и невинным, как они! – насмешливо протянул он и повернулся к брату: – А, Эрик?
– Уж ты-то никогда не был невинным, парень. В тот день, когда ты появился на свет, мать с отцом только взглянули на тебя и тут же послали за священником, чтобы тот немедленно занялся твоим воспитанием. Что же до юных лет, так и сам ты еще только-только из пеленок! Щенок!
– Щенок? – ничуть не обижаясь, добродушно расхохотался Жофре. – Я брошу тебе вызов за эти слова, хотя сам ты уже настолько стар и дряхл, что рухнешь на землю под тяжестью меча. Силы небесные! Щенок, ну ты и скажешь!
Они разразились смехом, и у Эрика впервые за весь день стало легче на душе.
Бог да благословит Жофре! Он всегда отличался завидной способностью обратить все в шутку. А уж в эту минуту Эрик был более чем благодарен брату за помощь.
Утром Марго сияла такой красотой, что он даже заморгал, когда она вышла из шатра, решив, что девушка стала еще прекраснее, чем накануне, если только такое возможно. Голова ее была непокрыта, но это было не единственное, что привлекло его внимание. Во всем ее облике появилось что-то новое, незнакомое, какая-то теплая, сияющая женственность. И Эрик наконец догадался, что так изменило ее: знание, одна из самых могущественных сил, которые существуют в мире. Она теперь знала, пусть немногое, но кое-что, знала больше, чем днем раньше, и поэтому была увереннее в себе, да и в них обоих.
Страсть и желание уже больше не были тайной за семью печатями для Марго ле Брюн, хотя она лишь мимоходом познакомилась с ними. Произошедшая с ней перемена так бросалась в глаза, что Эрик так и застыл на месте. Тем не менее он успел принять решение и поклялся сдержать свое слово. Сегодня вечером он сделает все, как задумал, а завтра она уже больше не будет любить его.
– Эй, что это такое?
Слова Жофре вырвали Эрика из его горестной задумчивости. Он бросил взгляд вперед. На дороге, преграждая им путь, валялась брошенная повозка со сломанным колесом. Он невольно натянул поводья, заставив Брама остановиться. Отряд тут же последовал его примеру.
– Поезжай вперед и убедись самолично, в самом ли это деле несчастный случай, а не кое-что похуже, – негромко приказал Эрик брату. Рука его обвилась вокруг талии Марго, и он крепко прижал ее к себе, другой рукой нащупывая рукоять меча. – Одно твое слово, и я все пойму.
Жофре кивнул и шагом направил боевого коня вперед.
– Не беспокойся, я дам знать, – пообещал он, осторожно приближаясь к опрокинутой повозке.
– Но, Эрик, – пораженная, запротестовала Марго, – это же п-просто сломанное колесо, а бедняги, которые ехали в повозке, по всей видимости, ее б-бросили. Что уж так волноваться?
– Надеюсь, что так, госпожа, – отозвался Эрик, заставив Брама отойти назад, под защиту отряда.
– В чем дело, Эрик? – Рядом остановился Алерик с Минной, а минутой позже к ним присоединился и сгорающий от любопытства Джейс.
– Не знаю, – откликнулся Эрик, не сводя глаз с дороги. Жофре в эту самую минуту скрылся за опрокинутой повозкой.
– Сломанное колесо! – воскликнул Алерик. – Надо бы позаботиться об этих беднягах, кто бы они ни были. – Он уже собрался было соскочить на землю, но Эрик суровым взглядом пригвоздил его к месту.
– Оставайся в седле, малыш, и жди, пока не вернется Жофре.
– Нет, вы только посмотрите! – вдруг воскликнула Марго, заставив Эрика оглянуться. – О Боже… целое с-семейство к-к-к…
– Карликов, – подсказал Эрик, изумленно глядя на крошечных человечков, которые торопливо ковыляли ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49