В будущем он напишет, будто спасся благодаря ка
мню и ветке ольшанника… И никому даже в голову не приходило, что на поляне
нет кустов, а в болоте Ц плавающих камней, способных удержать тяжесть че
ловека.
Вытащил друга из трясины Скиталец. Но описывать подробности всего здесь
приключенного излишне, потому что в мире уже много описаний всевозможны
х побегов. Единственно стоит сказать, что настигли их, когда они форсиров
али реку Пойму, когда Вралю в ногу угодила пуля, отрикошетившая с поверхн
ости воды. Скит мог бы, конечно, бежать дальше, но он знал: если уйдет, Враля
пристрелят, чтобы не мешал собаководам гнаться дальше за ним. Так в тайге
везде делалось: когда беглецы разбегаются, то всех по одному и перебьют,
Ц редко кого приводили из тайги живым. Скит помог другу встать и дохрома
ть до берега, где их ждали двое с автоматами и собака.
Ц Что, бляди, пустить вас плыть по течению? Ц предложил один из автоматч
иков вежливо. Но беглецов спасло то, что поймали их случайно собаководы н
е Девятки, а другой зоны, оказавшиеся недалеко. Девяткинские беглецы для
этих собаководов были чужими… Чужое у них, оказывается, полагалось сохра
нять в целости для владельца, в данном случав оно принадлежало Бугаю.
Судили их в уже знакомом управлении, после чего они опять очутились в тра
нзитном бараке дожидаться этапа в закрытую тюрьму.
Когда в Кировоградской тюрьме на Враля надели наручники и втолкнули в ка
рцер, он успел лишь кивнуть Скитальцу, которого подобным же образом запи
хивали в другую камеру, и больше встретиться им здесь не довелось. Отсиде
в в порядке знакомства семь суток, Враля перевели в жилой корпус и посели
ли в одиночку: оказывается, какое-то роковое напутствие девяткинского к
ума в его деле продолжало влиять на его репутацию…
Однажды в марте ему снился вещий сон: в тюрьме гремят замки, грохочут двер
и, зеков из камер вызывают с вещами. Они уходят, а Враль будто находится в о
бщей камере, и уходящие зеки оставляют ему свои недоеденные пайки хлеба.
Он убирает за ними камеру, подметает… Утром же началось остервенелое пер
естукивание по всей тюрьме Ц взяв «телефон» (алюминиевую кружку), Враль
приставил ее к стене (включился в «сеть»), чтобы послушать, чем вызван пере
полох, и удалось ему расшифровать любопытное сообщение: любимый товарищ
Сталин умер. Через несколько месяцев тюрьма еще более активно перестуки
валась: амнистия!
Теперь он и сам стал энергично «названивать» во все стороны и установил,
что одних уже освободили, другие освобождаются, третьим сократили сроки
. Что всех, кому что-то положено, водят в какой-то зал с множеством столов
Ц на них «личные дела» зеков в алфавитном порядке, и тем, кого амнистия ка
сается, зачитывается соответствующее постановление. А касается амнист
ия не только тех, кто осужден по указу и по первому разу, а вообще всех угол
овников. У кого же 58-я Ц тому ничего не положено.
И понял тут Враль значение своего сна: у него имелась 58-я статья, пункт 14 Ц с
аботаж, который ему припаяли за один из побегов.
Ц Но это же вранье! Ц заорал он во весь голос. Ведь он, когда бежал, никако
го саботажа не подразумевал. Он бежал потому, что бежать было его потребн
остью. Вранье это! Вранье!..


Глава седьмая

1

Закончился очередной тюремный срок. Враль последовал этапом обратно в К
раслаг. Здесь ему неожиданно удалось сбежать, причем на этот раз «с конца
ми», как принято говорить среди зеков об удачном побеге. Но, как уж повелос
ь, судьба пошутила с ним в очередной раз: он сбежал, не зная, что через пять м
есяцев законно освободился бы. Постановление о сокращении срока находи
лось в его личном деле Ц по какой-то случайности в Кировограде ему не дал
и его подписать, а не из-за статьи 58-14, которая в данном случае (в связи с побе
гом) не считалась политической. Ему не повезло: он сумел бежать раньше, чем
успели познакомиться с его делом в спецчасти управления в Решетах, куда
его возвращали. Надо же! Повезло тогда, когда не надо было, чтобы повезло…

Он жаждал получить свободу, но никогда не задумывался: что будет с ней дел
ать, заполучив ее. Не понимал, что такая воля Ц не свобода, и, естественно, р
астерялся. Разъезжал с места на место, из города в город, толкался среди лю
дей, что-то искал, не понимая Ц что. Так он, собственно, и признался новому
приятелю, которого встретил на городской толкучке в Таллине. Этого худощ
авого, похожего на Скита, молодого человека окрестили Орестом, сам он пре
дставился как Рест. И Враль ему объяснил, будто он, если полностью, то Силь
вестр, а так… просто Вестер, а можно и Вест, чтобы получалось у них в рифму
Ц Рест и Вест. Вокруг горланила толкучка, а они, явно симпатизировавшие о
дин другому, стояли и изучали друг друга. Рест признался, что является пом
ощником преуспевающего номенклатурного дельца, что работа Ц не пыльна
я: «уводить» у шефа поднадоевших ему баб, то есть, проще говоря, спать с ним
и.
Они подружились. Враль счел возможным довериться новому приятелю. Он при
знался, что находится на нелегальном положении, что особого опыта в этом
деле не имеет, что раздобыл с трудом в одном лесном хозяйстве временный п
аспорт на чужую фамилию, а дальше не знает, как все сложится. Рест поинтере
совался, за что Враль сидел, и тот поведал, что Ц ни за что, вернее за то, что
в юности стащил в одном доме окорок, а в другом незалатанные штаны. В ответ
Рест признался, что ходит по сонникам, но не из-за наживы, то есть не крадет
. Такое никто не в силах понять. Рест не стал разъяснять подробно своей стр
асти, сказал, что в дальнейшем это сделает, что коротко об этом не скажешь,
но он сможет помочь Вралю в трудоустройстве, даже достать комнатушку у о
динокой старушки. Далее Вралю предлагалось сопровождать Реста в его ноч
ных рейдах, но с условием, ничего не совать в карманы. Рест повел Враля в ка
меноломню к знакомому мастеру. Каменоломня Ц не монетный двор: качество
документов Враля в здешней конторе никого не занимало; платили за сдель
ную работу неплохо, и Враль остался доволен. Они часто встречались. Рест п
роживал на Пирита в мансарде, набитой книгами. Этот внешне элегантный че
ловек тридцати трех лет являлся загадкой: он действительно не крал и так
ой эксгибиционизм был недоступен пониманию Враля.
Однажды он побывал с Рестом на таком его мероприятии и оказался участник
ом мало интересного приключения, на его взгляд. Смотреть Ц просто смотр
еть на спящих в собственных постелях людей представлялось Вралю и неест
ественным, и скучным, тем более что в доме было чем поживиться. Единственн
о, что они себе позволили, это закусить в чужой кухне. Рест объяснил, что на
слаждается осознанием себя как рока, судьбы, таинства в тех домах, где люд
и спят (везде люди в какой-то час спят, не бывает, чтобы они совсем не спали,
надо только знать, когда кто спит): они в его власти и их имущество тоже, а гл
авное Ц даже их жизнь.
Рест пробовал передать приятелю смысл этого ощущения. Он волен, что назы
вается, жить в чужом доме без разрешения хозяев Ц жить в их присутствии, в
олен смотреть, Ц а это даже лучше, чем владеть, Ц на их так называемые цен
ности, но Ц и это квинтэссенция, это и есть главное Ц смотреть самих люде
й тогда, когда они уверены, что кроме Господа Бога их никто не видит. Это лу
чше театра, кино Ц подобное ощущение трудно передать. Ты хочешь наблюда
ть святош? Как они трахают своих гусынь? Какие они мерзкие и жалкие! Днем з
аседают где-нибудь в президиуме Ц важные, респектабельные, в галстуках,
а ночью, голые, пукают, словно лошади в конюшне. Представь себе такого гуса
ка, как, скажем, Суслов, в ночной сорочке со своей суслихой… Рест в похожих
спальнях побывал. Непременно надо избегать маленьких жилищ Ц в них не р
азвернешься, нет свободы передвижения: Рест признался в наличии у него к
лаустрофобии. Он подолгу выбирал себе жертву, объект созерцания: в больш
ом доме, объяснил он, места всем хватает, в одной из комнат люди ужинают ил
и кувыркаются в постели, а в это время в других ты изучаешь их библиотеку и
ли питаешься. И от важности этих мерзавцев, от их святости ни хрена не оста
ется. Можно и пошутить… Однажды одну церковную крысу он застал с молоден
ьким парнишкой и так их напугал Ц обкакался бедолага.
Как-то, можно сказать случайно, Рест в ресторане «Глория» познакомил Вра
ля с ревельскими джентльменами удачи в интернациональном составе Ц эс
тонцем Кала и русским Рашпилем. Славянские воры и грабители старались сл
иться с ревельскими специалистами данного профиля жизни. Они прибыли в э
ти освобожденные социалистическими преобразованиями от буржуазных пр
едрассудков государства в надежде встретить организованную уголовную
цивилизацию и оказались разочарованными: здешние буржуазные жулики бы
ли все исключительно индивидуалистами, у них напрочь отсутствовало кол
лективное сознание, все тут дудели в свою дуду на сравнительно примитивн
ом профессиональном уровне. Славянам предстояла трудоемкая миссионерс
кая деятельность, и они включились в нее с полной отдачей, внедряя в эту др
емучую отсталость свежую уголовную мысль; на взгляд миссионеров местны
е языческие души были единственно пригодны в качестве наводчиков и бары
г (торговцев краденым Ц жарг. ). Рашпиль был и вором, и грабител
ем одновременно: больше грабителем, Ц воровал при случае. Значит, по воро
вской конституции вором в законе быть не мог. Кала же представлял из себя
наводчика, был как тот шакал при тигре в романе Киплинга.
На Враля знакомство не произвело благоприятного впечатления. В связи с э
тим Рест убеждал его, что и интеграция уголовников на интернациональном
уровне достигается все же куда проще, чем у марксистов, несмотря на общно
сть интересов даже при несхожести специфики как тех, так и других: у уголо
вников отсутствуют националистические амбиции. Рест был большой учены
й. Он рекомендовал Вралю не пренебрегать обществом этих двух представит
елей интернационализма из-за того, что, может быть, у Враля могут возникну
ть антипатии к физическому труду на каменоломне. В результате однажды по
наводке Кала они должны были навестить Ц пригласили и Враля Ц живущую
в двухстах километрах от Ревеля одинокую женщину, которую Кала представ
ил друзьям как исключительно аморальную, что заключалось в партбилете и
излишней состоятельности. Проживала эта контра на хуторе в отдалении от
других домов Ц у леса. Уже при подходе к ее дому, Рашпиль сунул Вралю пист
олет «Вальтер» и объявил категорично, что после ликвидации женщины они с
Кала подойдут. Вралю поручалось идти на мокроту из-за того, что эта женщи
на знала личность Кала. Рашпиль же, само собой, русский, что тоже могло исп
ортить дело. Для Враля предложение было неожиданно, такое не предусматри
валось. Не испытывая к интернациональному уголовному симбиозу особых с
импатий, он из полученного «Вальтера» стал палить по своим компаньонам,
не с целью их убить, но напугать, что удалось превосходно: сломя голову, пр
оваливаясь в сугробах, Кала с Рашпилем спаслись бегством. Враль же напра
вился в дом жертвы и рассказал обо всем хозяйке. В благодарность приобре
л ее расположение и разрешение бывать у нее, ночевать, если у него в том бу
дет надобность.
Знакомство с интернациональной уголовной интеграцией для Враля заверш
илось плачевно. Возможно, отчасти тому посодействовал тот случай, когда
Враль как-то, за несколько дней до описываемых событий, обнаружил у одной
своей ревельской подруги Кала и удалил его с поля зрения примерно таким
же ударом в челюсть, каковым когда-то заслужил уважение воров в Краслаге,
свалив Треску. Кала оказался злопамятным. В результате, когда Враль одна
жды пришел отдыхать на хутор женщины, фактически им спасенной, она тайко
м позвонила в милицию, и Враля среди ночи бессовестно и грубо разбудили, д
оспать ему было предоставлено уже в камере предварительного заключени
я. Почему же такая неблагодарность? Оказалось, эту состоятельную хозяйку
с партбилетом обворовали, проникнув в ее дом через старую забитую дверь,
о существовании которой Враль даже не подозревал.
И, конечно же, кроме Враля, кого могла подозревать бедная женщина, ведь тол
ько он пользовался ее домом в качестве убежища. Она знала Ц он этого от не
е не скрывал, Ц у него с властями конфронтальные взаимоотношения. Узнав,
в чем его обвиняют, Враль не сумел доказать, что настоящие воры те, от кого
он однажды получил пистолет «Вальтер». Для милицейских психологов этот
криминальный опус не поддавался расшифровке. А посему Вралю присудили з
а все его неудачи (вспомним его вещий сон в Кировоградской тюрьме) десять
лет лагерей строгого режима. Последовали тюрьмы, пересыльные камеры, мух
и, вагон-заки и наконец Ц на этот раз Уральские лагеря.

2

Благодаря введенной вновь смертной казни резня в лагерях прекратилась.
Воров все-таки принудили работать. Старые честные воры, которых называл
и «последними могиканами», уходили в закрытые тюрьмы. Вернее, их, отказыв
ающихся идти в ногу со временем, изолировали от всех. Примерно в те же дни
объявилась новая масть Ц «ломом подпоясанные» Ц работяги, которым над
оела тирания блатных, в том числе и «сук». Прогнав блатных, они сами правил
и внутренней жизнью в зонах. Воров, сук и прочие масти везде в лагерных упр
авлениях объединили. Главные неписаные параграфы воровского закона ок
азались нарушены почти всеми ворами (за исключением «могикан», обрекших
ся на жизнь в тюремной камере пожизненно), и никто уже не принимал всерьез
во внимание, если встречались иногда на воле индивидуумы, объявившие себ
я честными «ворами в законе».
Прекращение резни проявлялось даже в мелочах лагерной жизни Ц может, не
особенно заметно тем, кто в зоне неотлучно, Ц но после долгого отсутстви
я, когда немного порезвился на воле, сразу бросалось в глаза:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34