Вроде все спали, но слышались приглушенные голоса, потом раз
дался стон, последовал яростный шепот Васьки Котенка и грязные ругатель
ства.
Скит окончательно проснулся, пытаясь понять, что происходит. И тут во вес
ь голос рявкнул Самурай:
Ц Только без блядства! Ц надо полагать, в адрес Васьки. Затем уже тише: Ц
Если по-хорошему, добровольно Ц ладно, но… чтоб без блядства.
Утром обнаружилось, кто-то прилично разукрасил Ваське морду Ц вся в цар
апинах. И почему-то Кот избегал разговаривать с Герой. Самурай едко над ни
м издевался:
Ц Получил в рыло и дуешься… Сопляк! Подумал ли о том, что прежде, чем лезть
к человеку под одеяло, надо его хоть накормить. Ты же, паразит, и курить ему
не даешь.
Так оно и было. Кроме Самурая никто не оставлял Гере даже затянуться, в том
числе и Скит: так трудно доставался табачок! Воры из других камер «подогр
евали» только воров Ц Самурая и Котенка.
Амурная обстановка, угнетавшая Скита, разрядилась, когда им всем велели
«собраться с вещами».
Их доставили на станцию, в тупик, посадили в уже не раз встречавшийся в это
м рассказе вагонзак, и в конечном итоге Скит вновь очутился у ворот Девят
ки вместе с теми же отказчиками Ц Васькой Котом и Самураем, а с ними, може
т по ошибке, Герой.
Случилось так потому, что даже самый талантливый кум не должен нарушать
закон субординации: когда главный кум, ввиду назревания в высших сферах
важных приготовлений, хоть и только намеком, дает предписание не занимат
ься никакой «блошиной возней» из-за отдельно замоченных четверых воров
, то и не надо, как говорится, лезть в пекло наперед батьки. Вот в доказатель
ство такой истины, продержав месяц в центральном изоляторе, и завернули
Скита на Девятку. И он снова занял свое место.


Глава пятая

1

Жизнь на Девятке продолжалась. Какой-нибудь пессимист может сказать, чт
о в лагере Ц не жизнь и будет прав: какая это жизнь, если в ларьке нет конья
ка, шампанского, шоколадных конфет, бразильского кофе, американской жвач
ки? Если в зоне отсутствует публичный дом, нет бассейна, а жилищные услови
я не комфортны?
Необходимо, чтобы любая скотина могла чувствовать себя человеком. Какая
это жизнь, если работа Ц рабство? Разве оно способно обновить душу грешн
ика?.. Именно!.. Душу-то забыли! Необходим православный собор, начало духа в
христианстве. Христианство не только как дорога к Богу, но в человечност
ь. Возможно, она да вечность Ц и есть Бог? Но в зоне могут быть и католики… А
евреи? Значит, и синагога нужна. А кто подумает о спасении душ мусульман, б
уддистов, магометан?.. Лютеран? Не разместить, конечно, стольких «посольст
в» всевозможных богов. Может, построить один большой собор и разделить н
а секции: в одной Ц христиане, в другой Ц католики, в третьей Ц мусульма
не, в четвертой Ц красный уголок… КВЧ же упразднить. И чтоб в наличии было
все необходимое: коньяк, конфеты, молельня и бордель. И закон природы буде
т соблюден, а то Мор, как-то обозлившись, сердито заметил:
Ц Царь! Ставит себя выше природы, а не понимает, что задний проход предна
значен для сранья. Ни одно животное не совокупляется неестественно, а ту
т, говорят, кобыла произвела на свет то ли жеребенка, то ли вора в законе.
Конечно, на Девятке пока молельни не было, вместо борделя Ц ларек. Ларек
Ц это ад в двадцать квадратных метров с окошечком, к которому одновреме
нно рвутся несколько сотен человек, выкрикивающие ругательства и оскор
бления в адрес всего рода людского. Толпа рвется к окошку, в котором вмест
о коньяка и бразильского кофе дают всего лишь комбижир, махорку, мыло.
Система оплаты труда в зонах за время их существования изменялась много
кратно: сначала за труд не платили вовсе Ц хорошо, что кое-как кормили. То
гда были люди Ц «танки». Они надевали на себя несколько бушлатов, ватных
брюк, шапок, кидались под ноги бригадных хлебоносов, хватали рассыпавший
ся хлеб, и в те блаженные минуты, пока телохранители хлебоноса зверски из
бивали их палками, заглатывали его. Это время сменилось хозрасчетом, ког
да стали хоть мизерно, но платить наличными.
Спустя несколько лет администрация убедилась, что блатные благодаря зв
онкой монете успешно пополняют свой «котел», и постановила: наличных ден
ег в зоны не давать, а производить оплату продукцией пищевой промышленно
сти, выпускающей, как известно, также и зубные щетки, зубочистки, мочалки,
портсигары, махорку, деревянные ложки, леденцы, комбижир… маргарин почем
у-то выпускался деревообрабатывающим комбинатом не то Канска, не то Кра
сноярска. Как и всюду в мире, интересы работяг защищались всеми. Суки прос
то продавали им их же законные продукты по «рыночной» стоимости. Воры по
ступали честнее: старались обыграть работяг в карты, давая жертве хотя б
ы иллюзию справедливости. Во всяком случае убеждали ее в собственной вин
овности в лишениях: силком играть никого не заставляли Ц здесь, как гово
рится, жадность губила фраера.
Иной вор в те дни отправлялся в тайгу «валить» лес в качестве рабовладел
ьца Ц хозяином двух, трех или более личных рабов, проигравших ему все, что
имели, плюс свою работу на многие месяцы вперед, то есть отработанные ими
кубометры леса записывались на счет их «хозяина». Воры своих личных рабо
в прилично кормили. Так учили старики: жертву надобно сначала накормить,
лишь потом обобрать, сытой-то жертве не так обидно. Гуманно! Намного более
гуманно чем, скажем, поведение этих хунхузов в юбках (вольных женщин-прос
титуток), которые лукались по ночам в лесных оцеплениях, прячась в шалаша
х из еловых веток, а когда приводили рабов, начинали лежа обирать (ноги на
ширину плеч!). Брали все, что у мужиков имелось дать. Нередко за день рядом с
их «рабочим местом» вырастали приличные груды товаров, которые эти разб
ойницы, ночью же, после отбытия рабов в зону, с трудом на себя навьючивали,
чтобы унести. Правда, случалось, последние клиенты «освобождали» их от в
сей выручки.
Прибыли воров за счет налогообложения работяг вызывали нестерпимую за
висть у чиновников министерства тотального образования и они постанов
или: деньги в зонах отменить, взамен Ц маргарин, комбижир, зубные щетки, з
убочистки, махорка, леденцы и деревянные ложки, которые и выдавались в эт
ом, как уже сказано, аду в двадцать квадратных метров. И чтобы к заветному
окошечку пробиться, требовалось потратить больше сил, чем на лесоповале
. А где их было взять слабосильному Гере? Тщетно пытался он хотя бы вклинит
ся в эту давку.
Худой и жилистый Скиталец потянул его за собой. Когда на обратном пути Ск
италец выталкивался назад и поравнялся с Герой, тот ему крикнул:
Ц Я потом тебя разыщу, ладно?
Потом они встретились недалеко от санчасти. Гера, увидев Скита, повел себ
я, как собака при виде собственного хозяина, заглядывал любовно в глаза, х
ватал Скита за руку. Скит с трудом выдернул свою руку из его горячих цепки
х ладоней.
Ц Ты меня избегаешь? Ц спросил Гера хриплым голосом, изучающе заглядыв
ая в глаза, виновато улыбаясь, Ц не хочешь, чтобы я к тебе ходил?
Скитальцу было все равно, существует этот Герман или нет. Что значит «ход
ил»? Какой идиотский вопрос. Оказывается, Герман часто его посещал, но не з
аставал. Герман рассказал, что ходил на повал, что он сучкоруб в бригаде Па
ртсъезда (кличка бугра, то есть бригадира). У Геры первая категория, несмот
ря на его физическую неразвитость. Сучкоруб звучит легко, но сучочки быв
ают толщиной в человеческую ногу Ц попробуй, руби их, за день любой здоро
вяк выдохнется, хотя это считается легкой работой.
Ц Устаю очень, Ц вздохнул Гера.
Ц Чем я-то могу помочь тебе? Что ко мне пристал? Ц неожиданно грубо даже
для себя отреагировал Скит.
Ц Ничем, Ц вздохнул Гера горестно, Ц просто мне надо с кем-то дружить. Н
а работе устаю очень… Я же тебе ничего не сделаю, чего ты боишься?
Конец фразы, обернувшийся вопросом, озадачил Скита, хотя ничего странног
о в нем как будто и не содержалось. Но? «Чего ты боишься?», «ничего не сделаю
»… мелькнуло мгновенное воспоминание из жизни Рощи, когда его манила к с
ебе одна подвыпившая торговка: «Иди, дурачок, я же тебе ничего не сделаю, ч
его ты боишься?» Скит заглянул в глаза Гере и встретился с его вкрадчиво-п
окорным, словно немного виноватым взглядом и догадался: Гера ему признал
ся, можно сказать, в любви.
Ц Давно это… у тебя? Ц Скит даже не знал, как спросить, старался подчеркн
уть свое как бы сочувствие.
Ц С тринадцати, Ц ответил Гера с готовностью. Он словно обрадовался, чт
о его, наконец, поняли, что может держаться уже более откровенно.
Ц Еще на воле? Ц удивился Скит.
Ц В тюрьме ни разу не было, Ц ответил Гера.
Ц Но почему? Ц Скиталец искренне не мог себе такое объяснить. Он понима
л: Гера не козел… Не за кусок хлеба продается, не проигрался. Что же с ним?
Ц Мне уже в детстве мама говорила, что я у нее и не мальчик, что мне бы дево
чкой родиться… Я еще и в школу не ходил, я без отца рос… Я матери и поверил.

В детстве Гера мог ориентироваться только на ту информацию, которая дост
авалась от окружения одиноких женщин. Мама и ее подруги принимали красив
ых и щедрых мужчин, которым старались нравиться. Так же и он, с первых созн
ательных дней стал во всем подражать женщинам. Ему это нравилось, он даже
надевал мамины платья. Сперва такое подражание было чисто внешнее. Со вр
еменем он и думать и относиться к жизни стал, как мама и ее подруги: вникал
в их суждения о мужчинах, вместе с ними анализировал недостатки и достои
нства мужчин. Так же, как и женщины, ценил за что-то одних, отвергал других.
Он стал чувствовать так же, как мама и ее подруги. Мама не отпускала его от
себя ни на шаг, держала изолированно от грубого, жестокого остального ми
ра. Он давно уже понимал, на предмет чего обожают женщины мужчин, и сам ста
л чувствовать потребность в этом предмете. Случайно, в отсутствие мамы, к
огда ему было уже тринадцать, он сам уговорил одного симпатичного мамино
го друга попробовать с ним…
Ц Вот так все и вышло, Ц рассказал Гера и признался, что в зоне он боится,
хотя ему этого и недостает.
Ц И что же ты хочешь от меня? Ц спросил Скит замолчавшего Геру.
Ц Я не навязываюсь, но тебе же не противно со мной общаться? Да? Ты умный, ж
изнь видел, читал… Меня даже в школу не пускали…
Гере хочется быть женщиной. Разве можно запретить человеку хотеть быть т
ем или другим? С другой стороны, если Скитальцу захочется быть Наполеоно
м? Он может им быть, но только в сумасшедшем доме.
Ц Общайся, Ц буркнул он. Лично ему это действительно ничем не угрожало.
Ц Но только чтобы в зоне о твоей болезни не знали! Ц Он имел в виду желани
е Геры быть женщиной. Ц Общайся, Ц повторил он. Ц Мне все равно, кем ты хо
чешь быть, меня это не касается, но на меня не рассчитывай.
Скит хотел спросить насчет Самурая с Васькой, когда на тропинке показали
сь двое. Заметив их, Гера торопливо вскочил, сказал «пока» и удалился в сто
рону кухни. Вася с незнакомым Скитальцу парнем подошли.
Ц Ну как? Ц глядя на Скита снизу, Вася недобро улыбался.
Ц Вроде, этот стоял с тобой? Ну и гусь ты, однако!
Не сказав более ничего, они направились в санчасть.

2

Бугай и кум выжидали. Возможно, они что-то знали о замыслах начальства в у
правлении. Комендант, этот, с точки зрения воров, плюгавенький плотник, уз
нал от своих коллег в промзоне (гаражи, столярка, кузница, инструменталка,
слесарная), что там заказаны из горбылей сорок с лишним ящиков двухметро
вой длины и один из дубовых досок письменный стол. Спустя некоторое врем
я, приехал с Решеты киномеханик и привез, наконец, фильм, из-за которого ра
ботяги с позволения воров объявили забастовку и три дня не выходили в та
йгу: требовали, чтобы показали «Девушку моей мечты» с Марикой Рокк.
Как-то вечером после ужина было объявлено: в столовой состоится развлек
ательное мероприятие. Ну и набилось народу полная столовая. Тут на сцене
с важным видом нарисовался (показался или объявился Ц жарг. ).
Боксер и стал толкать речь о том, как бороться с насморком: надо, мол, тепле
е одеваться. Зеки хохотали. Все это придумал капитан Белокуров, чтобы «га
лочку» заработать. Боксеру же Ц слава как специалисту! Зеки же думали, чт
о будут показывать фильм «Девушка моей мечты», его давно обещали.
Боксер объяснял: надо больше находиться на свежем воздухе и следить, что
бы обувь не пропускала воду. Главное, необходимо есть больше свежих фрук
тов. Всем стало ясно: девушкой их мечты и не пахло. А тут еще вторую неделю к
ормили пшенкой… Утром пшенка, в обед Ц пшенная размазня, вечером Ц пшен
ная бурда… Закормили… И работяги забастовали. Бугай, конечно, метал икру:
горел план. Собственно, он горел и без забастовок: воры сами не работали и
других не заставляли, лес фактически не столько «заготавливали», скольк
о приписывали якобы заготовленную кубатуру. Нормировщики фиксировали
ее наличие, но… число было Ц фактуры нет. И нормировщики, и десятники, и ма
стера Ц все подкуплены ворами: сплошная туфта (еще одна дыра, в которую ух
одят деньги из воровского котла Ц на подкупы). Так что Бугаю было не сладк
о. А тут еще забастовка… Он Ц к ворам: посодействуйте, заставьте. Но воры н
е вмешивались, к тому же и они были не прочь посмотреть «Девушку моей мечт
ы»… Да, были бы на Девятке суки, мечталось Бугаю, тут не забастуешь, такую д
евушку покажут Ц только и останется мечтать… о выздоровлении. Бугаю не
понятно, почему нельзя воров просто ликвидировать, как саботажников. Зат
о ему понятно, что нет таких инстанций, которые могли бы что-нибудь санкци
онировать без разрешения. Каждый разрешающий должен же получить разреш
ение высшего разрешающего.
Когда в зону проникли слухи о возможном прибытии сук, воровская жизнь ож
ивилась как-то особенно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34