В первые дни работа в батальоне сводилась не только к тренировке бойцов
и несению караульной и разведочной служб, но и к обучению людей, которые д
олжны были быть призваны в РККА. Работали по двенадцать-тринадцать часо
в в день, с выходами в поле: выполняли одновременно боевые задачи Ц охран
яли отдельные участки железной дороги, занимались поисками парашютист
ов. И, судя по тому, что на участках, охраняемых другими отрядами, бывали сл
учаи диверсионных взрывов, а на нашем участке таких случаев не было, охра
ну несли хорошо. Так было до 22 августа.
22 августа я выпросился в партизанский отряд, был принят бойцом, но уже чер
ез три дня меня утвердили командиром отряда. Мы занялись экипировкой, по
дготовкой и изучением всего, что нам могло понадобиться, вплоть, наприме
р, до приемов джиу-джитсу.
31 августа отряд поступил в распоряжение 23-й армии, в тот же день получил за
дание выехать в Териоки, уточнить там обстановку и постараться проникну
ть в тыл финнам. Если же это не удастся, то сделать базу за Келломяками и де
йствовать по указаниям разведотдела армии. Базу мы создали и 1 сентября п
рибыли в Сестрорецк. Я явился с докладом к секретарю Сестрорецкого горко
ма партии и начальнику местного НКВД и, когда в моем присутствии было дол
ожено разведчиками, что на Сестрорецк движется группа танков и пехоты пр
отивника, попросил разрешения выйти навстречу противнику и задержать е
го.
Мобилизовал одну автомашину и выехал с двадцатью шестью человеками. В дв
ух километрах от Сестрорецка встретил нескольких бойцов, которые подтв
ердили, что в трех-четырех сотнях метров идут танки и пехота, да и мы слыша
ли их стрельбу из орудий и пулеметов. Мы сошли с машины, рассыпались по сто
ронам дороги и расчлененным строем, выслав разведку, стали продвигаться
вперед. Пройдя метров четыреста по леску, в местности «Таможня», между Ол
лилой и Курортом, увидели стоящий на пригорке у дороги танк, который стре
лял из орудия по нашему тылу и строчил из пулемета по обочине дороги.
Распределив людей вдоль дороги, я с бойцом Большаковым прополз метров пя
тьдесят вперед и залег на середине дороги, за оставленным здесь разбитым
трактором. Затем, заметив лучшее прикрытие Ц небольшой песчаный ремонт
ный карьерчик у самой дороги, переполз туда. Меня не заметили, и, все время
стреляя, танк очень медленно и осторожно приближался. Через несколько ми
нут ко мне приполз боец Севрин:
Ц Без меня командир быть не может!..
Приблизительно минут через сорок танк пошел вперед быстрее. Когда он был
метрах в двадцати от меня, я встряхнул противотанковую гранату и, едва та
нк приблизился еще метров на десять, выскочил и метнул ее под левую гусен
ицу. Раздался взрыв, танк с порванной гусеницей развернуло боком ко мне. С
еврин подал мне вторую гранату, я швырнул ее, она упала у самого танка, пор
вала правую гусеницу и ведущие колеса. Это был танк Т-3, средний, германски
й. Кроме меня по гранате бросили Большаков и Севрин. Но пулеметы танка про
должали бешеную стрельбу. Выглянув, я заметил, что люк танка открыт. Оказы
вается, в это время двое из экипажа танка пытались удрать. Один из них был
убит выстрелом товарища Эхина, охранявшего нас метрах в пятидесяти. В от
крытый люк я бросил гранату РГД-33, после чего танк замолк и оказался оконч
ательно выведенным из строя. Был я тогда, бросая гранаты, спокойнее, чем се
йчас, Ц таков был азарт!..
В тот момент на расстоянии около ста метров показался большой башенный б
анк, открывший стрельбу из пулемета по всей местности. Одновременно с пр
авого фланга появился третий танк, средний, который тоже открыл стрельбу
и пытался пойти в обход, но, наткнувшись на сырую, топкую местность (около
реки Сестры), повернул обратно. По бокам от большого танка двигалась пехо
та Ц сорок Ц пятьдесят человек. Мы открыли огонь из винтовок, а Эхин Ц и
з имевшегося у него автомата. Движение врага приостановилось: мы боялись
их, а они Ц нас, не зная, сколько нас здесь. Я тут же уполз к своим: нас набрал
ось примерно человек сорок, так как с нами было человек пятнадцать примк
нувших, из тех, что отступали и встретились с нами.
Противник остановился. Танк повел огонь из башни, а пехота Ц из винтовок.
Но огонь противника не приносил нам ущерба, наша позиция на скате высотк
и оказалась удачной. В перестрелке мы провели более двух часов. Танк стал
бить шрапнелью. Разрывы приходились у нас над головой. С правого и левого
флангов у нас не было никого. И я, зная, что позади имеется место, где танки м
огут пройти только по двум дорогам, ибо кругом вода, решил отвести отряд. В
ывел его в район Ржавой канавки, немедленно окопался и приготовился встр
етить врага.
Через несколько часов я был вызван к заместителю командующего 23-й армией
полковнику Андрееву, который сообщил, что нашему отряду А. А. Жданов объяв
ил благодарность и приказал держать занимаемый рубеж.
Здесь мы были шесть суток. Несмотря на то что противник вел бешеный пулем
етный и минометный обстрел, за все шесть суток мы потеряли только одного
человека убитым, а раненых не было вовсе. Весь мой отряд состоял из тридца
ти трех человек.
Это были дождливые дни. Глина размякла. Партизаны без отдыха несли дежур
ство, занимали большой участок. И еще выделяли для наблюдения за дорогам
и (справа и слева от нас) людей, из тех, кого останавливали, Ц разрозненных
, бегущих с Карельского перешейка красноармейцев. Они были деморализова
ны и, несмотря на наше влияние, во время минометных обстрелов начинали бе
гать с места на место, и потому среди них каждый день бывало по пять-шесть
убитых.
В ночь на 7 сентября я получил приказ сдать участок кадровой части, а самом
у с отрядом идти на отдых. Через несколько дней мой отряд был влит в 120-й ист
ребительный батальон и зачислен в нем отдельным взводом».
ПОДХОДИТ МОРСКАЯ ПЕХОТА
И еще два небольших рассказа о тех же днях. В Каменке, под Белоостров
ом, в октябре 1941 года я познакомился с главстаршиною флота, маленьким, быст
рым в движениях, вспыльчивым и горячим Леонидом Яковлевичем Захариковы
м, которого бойцы морской пехоты называли истребителем «кукушек»: он был
одним из зачинателей снайперского движения на Ленинградском фронте. Во
т запись, сделанная мною тогда в отдельном особом батальоне морской пехо
ты.
…В последний день августа Захариков Ц секретарь комсомольской о
рганизации своей гидроавиационной части, находившейся в то время в Оран
иенбауме, явился по срочному вызову к комиссару части.
Тот:
«На фронт хочешь?»
Захариков отвечает:
«Ясно, не в бабки пришел играть!»
Комиссар сказал, что надо в эту же ночь явиться в Адмиралтейство, к началь
нику политотдела, и объяснил: формируется батальон морской пехоты, чтоб
закрыть собой грозящее прорывом в Ленинград пустое пространство.
«Не струсишь?»
«Нет!..»
Ц И пошло! Ц рассказывает мне Захариков. Ц И вот уже едем на фронт. Гран
аты, винтовки!.. И впервые я попал под обстрел минометов под Курортом. Впеч
атление неважное. Вот сейчас для меня мина Ц плевать! А тогда Ц как дунул
и бежать! И по всей вероятности, среди нас была какая-то одна сволочь: где н
и остановимся Ц выстрел, и тут же падает мина. Мы еще плохо тогда знали на
ших людей, попали к нам и случайные… Но тут нам прямо приказали: «Вы будете
идти по ближнему пути, по опасному, и соберите все ваше мужество!» И мы дей
ствительно собрали его, и пошло у нас все как надо…
Тут были до восьмого сентября в активной обороне. Восьмого переброшены н
а белоостровский участок. Шли болотом всю ночь, по пояс в воде, таща на себ
е все имущество, минометы, патроны. Сразу же влезли в воду чуть не по горло.
Шли под огнем пулеметов и «кукушек» с линии железной дороги. В начале пут
и переходили мост в ста метрах от врага. Сначала через мост перебежала не
большая группа, пять-шесть человек, а остальные переползали по одному. За
тем опять погружались в болото, двигались в нем длинной цепью Ц пять мет
ров человек от человека. Команды передавались шепотом по цепи, но хлюпан
ье было зверское. Не потеряли в этом переходе ни одного бойца. К утру девят
ого пришли на белоостровский участок, заняли оборону на его правом фланг
е…
ОТ ТЕРИОК ДО КАМЕНКИ
На передовых позициях батальона морской пехоты я познакомился с к
аштановолосой, голубоглазой медсестрой Валей Потаповой (женой разведч
ика младшего лейтенанта Иониди) и ее подругой Аней Дунаевой. Одетые в ват
ные телогрейки, обе они носили косички, были смешливыми и веселыми, и никт
о из нас, конечно, не думал о том, что Аня вскоре будет убита прямым попадан
ием снаряда.
Ц …Жили мы в Териоках, Ц рассказала мне, не обращая внимания на разрывы
падавших поблизости мин, Валя Потапова, Ц я работала в горкоме комсомол
а техсекретарем, Аня Ц в горсовете, статистиком нархозучета. Двадцатого
августа началась эвакуация. А мы обе хотели на фронт. Еще раньше у нас орг
анизовался истребительный отряд; тот отряд тридцать первого августа вы
ступил на Пухтолову гору, где финны высадили десант. Нас, девушек, было дес
ять, с одними санитарными сумками «на вооружении». Кстати, и в отряде, сост
оявшем из ста сорока человек, вооружение было, мягко выражаясь, сборное, н
о все-таки три пулемета и несколько десятков винтовок было. Пухтолову го
ру мы знали потому, что там устраивались лыжные кроссы. Где именно финны, с
колько их Ц никто из нас точно не знал, а их оказалось много, и нам пришлос
ь отступить. Я, Аня и еще одна девушка, Леля Яхницына, пошли вперед под огне
м, потому что не понимали, что такое страх, и заблудились. Слышим разговор
финских офицеров, сидим под горой в канаве. Мне смешно: алялякают. Яхницын
а мне:
«Если ты смеяться будешь, застрелю!»
Двое наших бойцов подползли, и с ними мы, рыща по лесу, нашли своих, перевяз
али двоих раненых, понесли.
Вышли все мы с Пухтоловой горы к Териокам, смотрим Ц Териоки горят. Посла
ли разведку Ц город пуст. Пошли по улицам Ц дома горят наши, некоторые вз
орваны. Улицы узкие, волосы разлетаются от жары. Обидно смотреть вокруг. Х
лебозавод за нами рухнул, здание горкома партии сгорело Ц все дома родн
ые, близкие…
Ночью с истребительным отрядом мы вышли на шоссейную дорогу Ц и к Сестр
орецку. Остановили какую-то машину, посадили раненых с одной дружиннице
й. Сами шли до Куоккалы. Здесь встретили две машины Ц они ехали за оборудо
ванием типографии, но было уже поздно, там все сгорело. На этих машинах мы
доехали до Сестрорецка, дальше дошли пешком, разместились в школе.
Часов в двенадцать Ц только получили распоряжение отдыхать весь день
Ц боевая тревога. Оказывается, три-четыре финских танка прорвались на С
естрорецк. Истребительный отряд Осовского пошел на танки, сам Осовский в
зорвал головную танкетку и остановил большой танк. И мы, основная часть о
тряда, с другой стороны напали на танки; они увидели нас, повернули, ушли о
братно.
Наш отряд остался лежать в обороне. Я лично Ц в третьей линии с Аней, прик
репили нас к одному взводу. Три дня во рву, на песке, под минометным обстре
лом мерзли. Ночью кричишь:
«Дневальный, потяни за ногу Ц ноги здесь или нет?»
Очень тогда мы мерзли!
Вокруг нас появились бойцы, стали ходить к нам из окружающих дотов. Помню
пулеметчика Костю Ц такой спокойный! Бьют минометы:
«Костя, чьи?»
Он авторитетно:
«Валя, да это наши!»
И спокойно становится, хоть мины и рвутся у самых ног. Мне с Аней очень хот
елось перейти в «настоящую» часть. А тут приходит какой-то лейтенант:
«Мне нужно в доты по санитарке!»
Леля Яхницына была у нас старшей. Спрашиваю ее:
«Отпустишь нас?»
«Я и сама пойду!»
…Оформились мы, сдали сумки, пошли, взяв все документы. Приходим в дом Ц т
ут гостеприимно, симпатично, голубенькой краской все выкрашено. Накорми
ли нас. Смотрим Ц у них хоть и весело, делать нечего.
«Что у вас делать?»
Старшина объясняет:
«Будем сидеть до тех пор, пока нас не взорвут».
«Сколько же сидеть?..»
«Может, год, может, больше!»
И сговорились мы: убежим опять, делать нечего же! И, переночевав, добились,
чтобы нас свели в часть настоящую, где есть работа. И утром два сопровожда
ющих провели нас через реку Сестру под огнем в санчасть батальона морско
й пехоты. Сапоги большие, спотыкаюсь, держимся за бойцов. Приходим Ц темн
о, все спят. Сопровождающие ушли. Постояли мы среди комнаты, слушая храп.
«Анка, давай спать тоже!»
Дернула за ногу кого-то Ц оказывается, девушка.
«Кто у нас начальник?»
«Да все начальники! Давай спать!»
Утром все на нас смотрят: откуда взялись? Привели нас в штаб к полковнику.
Он сердитый, суров, недружелюбен. А нам уже надоело Ц водят!
«Какие документы?»
А у Анки нет документов, забыла в доте. Расплакалась. А я смеюсь. Полковник:

«Нам таких, что плачут, не нужно, вот ту, что смеется, оформить!..»
Ну хорошо, сходили мы в дот за Анкиными документами, вернулись, оформилис
ь, стали медсестрами.
Тут начали к нам поступать раненые, врачи увидели, что перевязки мы делат
ь умеем. Переводят нас в Курорт, а там ночью приказ Ц выступать!
Ночью шли по болоту. Сапоги у Анки широкие, резиновые, ей тяжело. А у меня Ц
с дырками, вода выходит, мне легко. Странно было погружаться по пояс в воду
, неприятно, потом привыкла, иду, как будто так и надо, одному парню даже нем
ного винтовку несла Ц он после ранения слабым был. Бойцы как верблюды на
гружены Ц патроны, минометы, станковые пулеметы на плечах. Я все время де
ржалась за командиром взвода Кашкетовым, он здоровый.
«Валя, иди со мной, сухо тут!»
Ему по колено, а мне по грудь! Остановимся Ц он стоит, я облокочусь на него
и сплю. Как обстрел, так все спят, лежа в воде. Переждем Ц дальше. Мины по во
де Ц чвак-чвак, Ц глубоко в воде разрываются. Пока шли по воде, было тепло
, а как вышли Ц ветер, холодно! Все как утки мокрые, течет с нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38