Поэто
му, вызывая «Барнаул», придирчиво, во всех подробностях выспрашивает его
по телефону о том, как тот подготовился к бою. И Алексанову достается креп
ко, и Седаш посылает к нему в дивизион своего начальника штаба Садковско
го. Седаш настойчив и строг…
…Связисты прокладывают дополнительные круговые линии проводов между д
ивизионами, своим КП и «главным хозяином»… На батареях идет пристрелка.

МИНУТЫ ПЕРЕД АТАКОЙ
В 8 часов 40 минут танки вышли на и сходное положение. Пехота подтягивается.
Погода ясная, мороз двадцать градусов.
Тишина! Полная тишина в лесу. В 9 часов заговорит весь лес. У Луппо и Дармина
все в порядке Ц готово. Алексанов успеет, конечно, тоже.
Начальник штаба артиллерии армии генерал-майор Березинский только что
говорил с Федюнинским: связь порвана, приходится пользоваться нашей (883-г
о полка). И командующий включился в провод, мешая Седашу говорить с дивизи
онами. Но Седаш, выжидая свободные минуты, все-таки, разговаривает.
Из дальнейших переговоров, команд, вопросов, докладов я понимаю, что от Фе
дюнинского получено приказание всем танкам работать на дивизию Щербак
ова, а стрелковой дивизии Биякова оставить два-три танка.
Михайленко, сидящий наблюдателем в штабе танковой бригады, докладывает
Седашу, где сейчас находятся танки. Седаш спрашивает, перешли ли «ленточ
ку» (насыпь железной дороги), ибо «уже время выходит»:
Ц Какое у вас время?.. Девять часов пятнадцать минут с половиной сейчас?.. Е
сть! Есть!.. Девять четырнадцать Ц на минуту отведем!.. Маленькие трубы нач
али работать?.. Уже работают?.. Ясно!
Разговор идет с выносным пунктом управления Ц начальником артиллерии
армии генералом Дорофеевым. Потом Седаш связывает «главного хозяина»
Ц Федюнинского с Волковым («Утесом»), потом с Мясоедовым (штабом стрелко
вой дивизии?), потом пытается через Михайленко связать с ведущим в бой тан
ки командиром бригады полковником Родиным. Получив приказание Дорофее
ва отложить налет на десять минут и передать это Гусакову, Седаш повторя
ет его слова своему непосредственному начальству, заместителю начальн
ика штаба артиллерии:
Ц «Волга»? Товарищ Гусаков, это Седаш докладывает. Все относится на деся
ть минут позднее. Это налет. Переносится на девять тридцать. Точно!.. У меня
все!
Слышны выстрелы. Это работают легкие орудия. Все командиры дивизионов, с
идя на проводе, слышали приказание отложить налет на десять минут, поэто
му тяжелые пушки-гаубицы молчат. А если бы связь прервалась, то снаряды по
летели бы, как было условлено, в 9.20.
Ц Алексанов! Ц продолжает Седаш. Ц Команду «Огонь» не подавать!
Седаш оборачивается ко мне:
Ц А вот легкие передают: огневой налет откладывают на десять минут, а уже
девять двадцать шесть, Ц значит, не в девять тридцать, а позже начнут!
И продолжает в трубку:
Ц «Енисей»! Приготовиться!.. Луппо, почему телефонист не проверяет, что я
говорю?.. «Барнаул»! Приготовиться!.. «Иртыш», приготовиться! «Амба»? Где «п
ятнадцатый»?
«Пятнадцатый» Ц это Михайленко… Скоро артиллеристы, потом авиация, пот
ом «маруся» начнут говорить. Мысли всех людей армии слились сейчас в еди
ном напряжении. Какая взрывная сила в этой сдерживаемой незримой энерги
и!
В НАСТУПЛЕНИЕ!
Ц «Барнаул»! У вас заряжено?.. Почему?.. Зарядить немедленно!..
Ах этот Алексанов! Он как ребенок сегодня, все ему нужно подсказывать. С ут
ра наблюдаю я беспокойство Седаша за него! Седаш продолжает:
Ц Волков! Спросите хозяина! Остается одна минута. Дальше не переносится
?.. Нет? «Иртыш», «Барнаул», «Енисей»! Осталась одна минута… Осталось полми
нуты… Все разговоры прекратить! Слушайте только!.. Что слышно от коробок?..
Хорошо… Десять секунд!.. Огонь! «Енисей», «Барнаул», «Иртыш», Ц о г о н ь!
Два… два… два Ц три двойных залпа. Гул прокатывается по лесу, и немедленн
о снова залпы: два, два, два!.. Седаш перед трубкой, освещенный пламенем печк
и, сам словно отлит из металла:
Ц Дайте «Море», «Утес»!..
Внимательно слушает голос начальника артиллерии армии Дорофеева.
Два выстрела, два, два Ц опять залпы тяжелых, от которых гудит лес, и далек
ие Ц легкие (значит, начали вовремя!). Седаш слушает и говорит:
Ц Алексанов, выполняйте, что там у вас написано, и все! Вам Ц с девяти трид
цати четырех должен быть налет. Обязательно!
9 часов 34 минуты. Слышно гуденье самолетов.
Ц «Барнаул»! Вам без передышки нужно бить десять минут! Все! «Енисей»! Лу
ппо! Почему я вызываю три раза? Вы огонь ведете?
Седаш куда-то уходит. Я в землянке остаюсь один. Телефоны молчат. Залпы сл
ышны беспрерывно. Шум начавшегося сражения ходит волнами, как прибой. Са
молеты гудят, обрабатывая бомбами передний край противника. Все виды сна
рядов и мин перепахивают и взрыхляют вражеские траншеи, блиндажи, дзоты,
ходы сообщения… Гусеницы рванувшихся с исходных позиций танков взвива
ют глубокий снег… Напряжение готовых кинуться в атаку за танками пехоти
нцев достигло предела…
…Два-два, два-два… Ц бесконечной чередой, словно содрогая толчками само
е небо, множатся наши залпы.
Захотелось и мне подышать морозным воздухом. Выходил, прошелся по тропин
ке. Солнце ярко светит, пронизывая лучами снежный лес, освещая дымки, соющ
иеся от землянок и кухонь. Лес наполнен звуками залпов, Ц в торжественны
е эти минуты к работе наших орудий прислушивается каждый.
Вхожу в землянку и слышу голос Седаша:
Ц Западнее моста? Сколько?.. «Енисей», «Барнаул»! Доложите о готовности п
о первому рубежу!
Ц Клюет! Ц говорит Ткачук, возясь у печки. Он солдат опытный: раз «по перв
ому рубежу», значит, все у нас от исходных позиций пошло вперед Ц и баталь
он головных танков КВ, и за ними пехота…
Десять минут прошло, наши батареи налет кончили!
А Седаш оборачивается ко мне, в его глазах несказанное удовлетворение:
Ц Все в порядке! Дело пошло!
Время Ц 9.45. Седаш приказывает: «Восемнадцать гранат, по шесть на «огород»!
» Ц то есть на батарею: значит, полк даст по первому рубежу пятьдесят четы
ре снаряда…
Ц Алексанов! Какой силы сигнал от коробочек получили? Нету? Хорошо!..
И опять:
Ц «Енисей»! Что передают танки? Они слышат вашу музыку?.. Противник оказы
вает какое-нибудь сопротивление? Там все в дыму сейчас?.. Ясно!..
Картина наступления танков мне так ясна, будто я своими глазами вижу, как,
окутываясь белыми облаками взвитого снега, танки, сами выбеленные, как с
нег, покинули опушку маскировавшего их леса, перевалились через наши тра
ншеи, пересекли в минуты нашего налета, прижавшего немца к земле, узкую по
лосу поляны и затем, уже в шквалах немецких разрывов, вскарабкались чуть
западнее руин станции Погостье на железнодорожную насыпь, пересекли эт
у «ленточку» и сейчас проламывают вражескую, охваченную дымом и пламене
м, оборону…
Ц «Барнаул»! Что там передают передовые?.. Откуда?.. Что?.. Танки подали кома
нду: «Развернуться, следуй за мной»? Значит, пехота может разворачиватьс
я цепью, шагать дальше по пояс в снегу, за бронею танков…
Седаш непрерывно выспрашивает Михайленко и свои дивизионы о том, что пер
едают танки. Слушает напряженно и после паузы кому-то докладывает:
Ц Я слышу!.. Часть перешла «ленточку». Сейчас все в дыму и ничего не видно.
Продвигаются вперед… Луппо! Не мешайте! Чего вклиниваться! Вы слушаете, ч
то будут танки говорить? Он будет передавать, положим, три пятерки, а что э
то означает, Луппо?.. Танки, значит, вышли на этот рубеж!.. По рубежам Ц три че
тверки! Если передадут три четверки?.. Так, хорошо!
Седаш обращается ко мне:
Ц Неужели и тридцать КВ ничего не сделают? В смысле проходимости?
9 часов 55 минут… 9 часов 57 минут… 10.00… Напряженно слежу за ходом боя и записыва
ю каждое слово Седаша, каждую новость. И о том, где в данную минуту «ноги» (п
ехота), и о том, как гудят, приближаясь, и проходят мимо, и опять бомбят врага
самолеты, и даже как сосредоточенно лицо вестового Ткачука, пришивающег
о пуговицу к ватнику и определяющего на слух, каково положение на поле бо
я…
И уже 10.08… И 10.10… И опять Ц уже в который раз! Ц самолеты. Как тяжело в двадцат
иградусный мороз, по пояс в снегу, в огне разрывов, в свисте осколков, кров
авя снег, хрипло крича «ура!», поспешая за махинами танков, наступать пехо
те! Ведь сегодня сотни сибиряков и уральцев из свежего пополнения впервы
е в своей жизни идут в атаку!.. Политруки и командиры Ц тоже не все обстрел
яны, легко ли им подавать пример? Но идут… Идут!..
Седаш передает мне трубку:
Ц Послушайте, как звукостанция гудит! Не хуже, чем самолеты…
Слышу низкий, непрерывный, хоть и деловитый, но кажущийся мне нервным зву
к…
А Седаш, узнав, что танки втянулись в Погостье, снова сыплет вопросами о ст
епени огневого воздействия противника и ругает Алексанова:
Ц Почему такие вопросы задаешь? Я не знаю, чт ваши передовые наблюдатели
там знают, я требую о т в а с доклада по следующим трем вопросам: где танки, п
ехота, как наши?
Сейчас 10.22. Ждем от танков сигнала «5-5-5». Это будет означать, что они достигли
первого рубежа и что огонь артиллерии надо переносить по второму рубежу
. А первый рубеж Ц сразу за слиянием реки Мги и ручья Дубок. Следующие руб
ежи Ц в направлении на Веняголово. После того как будет достигнут пятый
рубеж (Веняголово), танки должны пойти к западу по дороге, а артиллерия Ц
переносить огневые позиции вперед…
10.26. Седаш сообщает мне:
Ц Танки в обход деревни пошли, по западной окраине, и пехота за ними идет.
Немцы отвечают только пулеметно-автоматным огнем из леса.
Вот если бы мне пришлось в овчинном полушубке, в валенках, с тяжелой амуни
цией, с винтовкой в руке двигаться по пояс, а то и по плечи в снегу, шагать, л
ожиться, ползти, вставать, делать перебежки и снова падать, ползти, идти… Д
аже если б я подавил мой страх ясным сознанием, что бояться нечего, потому
что ведь все равно я ради долга жизни и д у н а с м е р т ь! И страха б не стало. И
может быть, даже меня охватил бы тот особенный восторг отрешенности от в
сего земного, какой возникает только в атаке… Но и тогда Ц на какой путь х
ватило бы моих ф и з и ч е с к и х сил? На километр? На два? И мог ли бы я выйти хот
ь за южный край стертой с лица земли деревни Погостье?
Но мне раздумывать некогда. Внимание мое опять привлечено к голосу Седаш
а:
Ц Один немецкий танк горит! Так… А откуда артиллерийский огонь? Из каког
о района? Из тылов… А из какого района из тылов? Тылы можно считать до Берл
ина, а ваши глаза что делают?
Ровный голос Седаша, его тон, суровый, неизменно спокойный, невозмутимый,
мне теперь запомнятся на всю жизнь! Как хорошо, что его математически точ
ное мышление помогает всем артиллеристам полка действовать с таким же с
покойствием!
Сейчас 10 часов 40 минут. Первый эшелон танков прошел полностью линию желез
ной дороги, подошел к южной границе деревни Погостье. Второй эшелон в бой
еще не введен. Тяжелая артиллерия теперь ждет вызова огня танками. За час
пятнадцать минут боя танки КВ прошли один километр. Медленность их продв
ижения объясняется исключительно тяжелыми естественными условиями ме
стности: в глубоком снегу танки то проваливаются, проламывая лед, в болот
о, то выбираются из него, ползут, преодолевая природные и искусственные п
репятствия…
10 часов 45 минут
Седаш, дав нужные команды, сообщает мне, что первый эшелон танков с пехото
й достиг опушки леса за южной окраиной деревни Погостье. Второй эшелон в
ыступил, переходит железную дорогу.
В землянке нас двое Ц Седаш и я. На столе перед Седашем карта, на ней табли
ца огня и блокнот, часы, снятые с руки, и таблица позывных. В блокнот Седаш к
расным и синим карандашом заносит основные моменты боя. Сидит он в шапке,
в гимнастерке на нарах, не отрывая от уха телефонной трубки. На столе еще п
истолет ТТ Седаша, без кобуры, мои карта, махорка, часы и эта тетрадь. Стол п
окрыт вместо скатерти газетами «В решительный бой». Мне жарко в меховой
безрукавке, за спиной моей Ц печурка, пышущая жаром. Над столом Ц свет ак
кумуляторной лампочки. В щели двери пробивается белый-белый дневной све
т. В землянке слышны непрерывные звуки выстрелов ближайших к нам орудий (
дальние не слышны), да полыханье пламени в печке, да гол ос Седаша Ц в теле
фон, да изредка попискивание телефонного аппарата. Но все это только усу
губляет впечатление тишины. Я снял безрукавку, расстегнул воротник. Седа
ш прилег на минуту на нары и опять (уже Ц 10.57) выспрашивает: «Откуда работае
т противник?..»
Входит Ткачук с огромной вязанкой смолистых дров. За ним промерзший коми
ссар Козлов:
Ц Интересно! Когда наша артиллерия стала крыть, все у него молчало. Самол
еты наши пикируют, гудят, и там у него ничего не слышно, ни одного выстрела.
А теперь огрызаться начал Ц кроет сюда!..
11.00
Седаш получил и записал новую цель: No 417, координаты 08-370, повторил: «Батарея и
кс-08-370, 14-165!» Тут же передал данные на «Иртыш» Дармину, коротко приказал:
Подавить ее!.. Да, да, да… Все!
Сообщил Козлову, скинувшему у печки полушубок, и мне:
Ц Эта цель четыреста семнадцать Ц двухорудийная батарея стопятидеся
тимиллиметровых. Она находится за первым рубежом, в опушечке, около доро
ги на Веняголово… Слышите? Туда Дармин работает сейчас.
11.20
Выясняется (и Седаш докладывает об этом Дорофееву), что «вторые ноги Март
ынчука с коробками» втянулись в деревню Погостье, а передовые роты дивиз
ии с головными танками просят прочесать огнем район от первого до второг
о рубежа.
Доносятся: два, два, два Ц Дармин бьет туда всеми батареями дивизиона. Сед
аш просит «Воронеж» Ц звукометрическую станцию Ц «направить уши на че
тыреста семнадцатую»:
Ц Туда еще даю налет, определить, что получится!..
По цели No 417, по мешающей наступать вражеской батарее, два выстрела Ц залп.
Еще два… Еще два… Время Ц 11.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38