Городскому населению пока выда
ется прежняя хлебная норма: рабочим Ц 400, а служащим, иждивенцам и детям Ц
по 200 граммов. Но по карточке первой категории прекращена выдача масла. Во
всех городских столовых и в госпиталях, где служащих кормили с вырезкой
из их карточек второй категории талонов на мясо, вторых блюд больше дава
ть не будут, а, вырезая талоны, будут давать только суп. Завтраки и ужины дл
я вольнонаемных служащих в госпиталях отменены.
Положение с питанием становится резко угрожающим, близким к катастрофи
ческому. Голод уже явление не единичное Ц население голодает…
В последнее время немцы забрасывают город бомбами замедленного действ
ия, с часовыми механизмами. Мне известно, что таких неразорвавшихся бомб
лежит сейчас в городе примерно пятьдесят. Из предосторожности десятки т
ысяч людей выселены из квартир тех домов, которым грозят взрывы этих бом
б. Движение на многих улицах парализовано, оцеплены целые кварталы. Прин
имаются срочные меры, чтоб обезвредить эти бомбы.
Сегодня мороз градусов пятнадцать. Очень хорошо: немцы мерзнут, и немало
их, верно, сегодня замерзло! Ударил бы этак градусов на тридцать, было б со
всем хорошо!
12 ноября
Вчера, проходя в темноте по Аничковому мосту, я видел снятых с постаменто
в и увозимых клодтовских коней. Ночью я думал о них и о памятнике Петру, уж
е закопанном в землю у Инженерного замка, и о других оберегаемых нами про
изведениях искусства. Отсюда родились мысли обо всем городе, и сегодня в
друг единым духом я написал статью, которую назвал: «Этому не бывать!» Вот
она:
«…Зимний вечер. Непроницаемую тьму пронизывают только краткие зеленые
молнии. Их мечет дуга пробирающегося по проспекту 25-го Октября трамвая. Д
а еще зловещие вспышки, отраженные темной пеленой туч: это разрывы артил
лерийских снарядов, которыми одичалые варвары обстреливают наш город. И
, проходя по Аничкову мосту, я вижу: гигантские юноши с лошадьми, чудесные
клодтовские кони без которых и Ленинграда-то как-то не представляешь се
бе, сняты с постаментов, стоят на огромных деревянных площадках-санях. Он
и прибуксированы к гусеничным тракторам, сегодня их увезут куда-то… И ст
ранным кажется конь-исполин, сдерживаемый бронзовой рукой, не там, где ст
оял он ровно сто один год, а у стены углового дома, против забитых досками
окон аптеки. В кромешной тьме он выделяется силуэтом только на фоне снег
а. Будто спрыгнул сам и замер на миг в раздумье: спасаться ли ему от фашист
ских снарядов и бомб или помедлить еще, постоять еще около своего извечн
ого места, как стоят в эти дни на посту все неустрашимые ленинградцы?..
Нет, мы сбережем наши вековые ценности! Мы зароем этих коней в землю, как з
арыли уже много других драгоценных памятников. Мы выведем их на свет сно
ва в тот великолепный торжественный день, когда в земле окажется смрадны
й труп Гитлера и ликование победы свободных народов омоет нашу залитую к
ровью планету.
Мы восстановим в этот день разбитую решетку Дворца пионеров, мы выстроим
новые дворцы на месте разрушенных до основания пятиэтажных зданий Ц мо
гил наших братьев и сестер, наших детей и матерей. Мы снимем защитное обла
чение с золотой адмиралтейской иглы. Мы сбросим мешки с землей с аллегор
ических фигур на площади Воровского Ц они символизируют Веру, Мудрость
, Справедливость и Силу, которыми мы богаты, которых не стало меньше оттог
о, что осаждающие город орды варваров несут нам тяжкие испытания… И мрам
орные статуи итальянских мастеров Тарсиа, Бонацца, Баратта вновь встану
т в Летнем саду, напоминая нам, что Италия не всегда была очагом мракобеси
я прислужнице Гитлера…
На один только миг представить себе, что было бы здесь, если бы очумелые ор
ды тевтонов ворвались в наш родной, наш прекрасный город!.. Тысячи нас, лен
инградцев, повешенных на деревьях Летнего сада, как повешены наши советс
кие люди в Пскове и в Луге… Пьяные оргии немецкого офицерья среди разбит
ых фарфоровых ваз Эрмитажа. Изодранные фашистскими фельдфебелями бесс
мертные полотна Рафаэля и Леонардо да Винчи. Сброшенный с гранитной скал
ы, распиленный, перелитый на цепи для тюрем Медный всадник. Разложенные н
а улицах костры из творений Пушкина, Лермонтова, Толстого, Горького, из ге
ниальных трудов провозвестников и создателей нашего Советского госуда
рства. А на этих кострах обугленные, со связанными проволокой руками тру
пы наших лучших людей, изнасилованных на снегу женщин, изрубленных на ку
ски детей Ц наших веселых, бесстрашных детей, школьников, пионеров… А на
заводах-гигантах Ц мы, гордые и свободные ленинградские рабочие, превр
ащенные в рабов. Нас заставляют изготовлять орудия смерти, обращаемые на
сильниками против наших же, русских, советских людей. Нас избивают плеть
ми-семихвостками за каждое промедление в каторжном труде. Нам платят за
этот труд голодом, медленно убивающим нас…
Так?.. Разве человеческая фантазия может поставить предел ужасам, какие п
ринесли бы нам необузданные немецкие полчища, если бы мы позволили им во
рваться в наш родной Ленинград?..
Нет! Никогда! Никогда! Никогда!.. Этому не бывать!.. Как бы тяжко нам ни было, чт
о ни пришлось бы нам испытать в самозабвенной защите нашего осажденного
города, мы охраним его от врага, мы не уступим врагу ни нашей чести, ни наше
й свободы, ни нашего светлого будущего!..
Мы Ц правы. Мы несгибаемы и неустрашимы. Мы победим!»
Статья опубликована в арм
ейской газете «Ленинский путь» 19 ноября 1941 г.
.
13 ноября
Написал две статьи в ТАСС.
Сегодня Ц норма хлеба для населения сбавлена: 300 граммов вместо 400 для перв
ой категории, 150 вместо 200 Ц по второй.
Немцами на днях взят Тихвин… Плохо!
А Петрозаводск, оказывается, у финнов уже давно. Лица, прибывшие из Мурман
ска, ехали через Сороку, но по новой железной дороге, обогнув Онежское озе
ро с востока.
14 ноября. 7 часов вечера
Таких бомбежек, как те, что были за последние сутки, я не помню, за все время
войны. Было страшно. Даже нам, привыкшим ко всему ленинградцам. Со вчерашн
его дня и до сегодняшнего полудня налеты производились беспрестанно, с к
ороткими промежутками. Особенное впечатление произвел тот, что был с шес
ти до семи утра, Ц в этот час бомбили Петроградскую сторону и Выборгскую
сторону. Проснулся я от сильного сотрясения дома, Ц несколько бомб упал
и одна за другой подряд. Ночной налет я проспал, а во время вечернего вчера
находился в квартире, одетый, но под конец заснул и проснулся только в час
ночи. Затем снова лег спать, не раздеваясь, укрывшись полушубком и в вален
ках. Отец не спал и при каждом налете ходил в убежище. После утреннего нале
та я вышел на балкон, Ц над Новой Деревней алело огромное зарево. Там был
большой пожар, он окончательно не ликвидирован еще и сейчас.
За последние сутки весь город был забросан фугасными бомбами. Случайно з
наю только несколько мест, куда попали они. Одна Ц на Кировском проспект
е, в каток, против дома No 26/28, все стекла в квартале выбиты. Одна Ц во двор дома
на улице С. Перовской, рядом с надстройкой писателей. Одна Ц в здание Дум
ы… Разве все перечислишь?
Вчера видел З., приехавшего накануне из Ораниенбаума. Он посвятил меня в о
бстановку на том участке фронта. Немцы с западной стороны побережья зани
мают Новый и Старый Петергоф, находясь километрах в восьми от Ораниенбау
ма, а с восточной стороны побережья располагаются в Копорском заливе, ча
сть которого в наших руках. На южной стороне участка линия фронта проход
ит перед Гостилицами (находящимися у немцев). Такое положение на этом уча
стке стабилизировалось с конца сентября.
Ораниенбаумский плацдарм надежен, к нему немцам не подступиться: он охра
няем огнем наших фортов, Кронштадта, морской артиллерии всего Балтийско
го флота. Это такая мощь, что немцы, зарывшись в землю, боятся нос высунуть
… И когда они пытаются обстрелами помешать нашим передвижениям между Ор
аниенбаумом и Кронштадтом, между Кронштадтом Ц Лисьим Носом и Ленингра
дом, подавляющий огонь нашей морской артиллерии корректирует балтийск
ая авиация, наносящая, кроме того, хорошие бомбовые удары.
Поэтому у нас есть возможность излишки войск, оказавшихся на Ораниенбау
мском плацдарме после отхода из Эстонии, перебрасывать на другие участк
и фронта.
Здесь у немцев, как говорится, видит око, да зуб неймет.
З. рассказывал: немцы придумали новое зверство Ц в оккупированной ими з
оне отбирают здоровых русских мужчин и женщин, насильно превращают их в
доноров. Беря зараз до полулитра крови у человека.
15 ноября
Звонок из «Правды»: моя большая корреспонденция опубликована во вчераш
нем номере.
За последние дни произошло много событий, о которых хочется мне сказать.

В Кронштадт, совершив трудный и опасный переход, благополучно прибыл кар
аван кораблей с первыми тысячами защитников Ханко. Караван вел на миноно
сце «Стойкий» вице-адмирал Дрозд. За первым караваном двинутся следующи
е. Скоро льды скуют Балтику. И конечно, оставлять на всю зиму героический г
арнизон гранитного полуострова Ханко без коммуникаций Ц значило бы об
речь его на гибель. Свою роль крепости, стерегущей водные пути к Финскому
заливу, Ханко выполнил с доблестью, которую будут помнить во все времена
истории.
13 ноября в «Правде» помещено «Обращение защитников Москвы к героическим
защитникам Ханко»…
Ханко еще стоит, уверенно и стойко сражается, но уже решено постепенно по
лностью эвакуировать весь его гарнизон
Последний караван ханковцев пришел в Крон
штадт 4 декабря.
.
Свою роль выполнили острова Эзель и Даго, гарнизоны которых во второй по
ловине октября оставались нашими морскими и воздушными базами в глубок
ом тылу врага.
Есть еще совсем маленький островок, в другой стороне, каждый день осыпае
мый тысячами немецких мин и снарядов, который немцы, однако, не в силах взя
ть. Этот островок Ц древняя крепость Орешек, раздваивающая Неву при вых
оде ее из Ладожского озера, против взятого немцами больше двух месяцев н
азад Шлиссельбурга.
Есть каменная, торчащая из ладожских вод скала Ц островок Сухо с маяком,
необходимым нашему озерному транспорту, всю осень доставлявшему снабж
ение для Ленинграда в новый порт Осиновец. На островке несет вахту кроше
чный гарнизон моряков.
Наши люди вершат свой длительный, достойный удивления подвиг, одерживае
мые только гордым сознанием, что они, русские люди, выполняют свой долг.
С таким же сознанием, не рассчитывая, конечно, остаться живым, совершил св
ой подвиг и летчик младший лейтенант Алексей Севастьянов, о котором с во
схищением говорит ныне весь Ленинград.
В ясную, прозрачную ночь на 5 октября, когда на Ленинград совершали обычны
й налет немецкие бомбардировщики, один из них попал в перекрестие лучей
прожекторов. Схваченный тонкими полосками света, он заметался, стремясь
вырваться в тьму, но был замечен патрулирующим над городом Севастьяновы
м. Севастьянов погнался за ним, одинокий, на своем ночном истребителе, обс
трелял его пулеметным огнем, но не сбил. И тогда на глазах у тысяч наблюдав
ших за воздушным боем ленинградцев Севастьянов пошел на таран. Немецкий
«хейнкель» загорелся и грудой пылающих обломков упал на землю… А выброш
енный ударом из своей кабины Севастьянов медленно опустился на парашют
е. Он едва не замерз в ночном воздухе, но достиг родного города невредимым
…
Который уже это по счету таран ленинградских летчиков!..
Много удивительных дел совершается в нынешнем жестоком, морозном ноябр
е под Ленинградом.
Вновь разыгрались бои на Неве. Левофланговые части 55-й армии в начале мес
яца нанесли удар на Усть-Тосно, чтобы овладеть Ивановским, Покровским и, с
омкнувшись с частями Невской оперативной группы (НОГ) на «пятачке», разв
ить наступление на Мгу…А там, на «пятачке», вновь и вновь совершая перепр
авы через Неву, высадились три наши дивизии, Ц они переправлялись по бит
ому, неверному льду с разводьями полыньями. Там действует 10-я дивизия, дей
ствуют бондаревцы; там на понтонах через Неву переправились Ц неслыхан
ное дело! Ц тяжелые пятидесятидвухтонные громадины, танки КВ. Эта переп
рава танков КВ кажется почти невероятной, но она совершилась, и теперь мо
гучие самоходные крепости давят немецкие блиндажи, дзоты, орудия своими
гусеницами, устрашая немцев, ведут вместе с пехотой наступательные бои.

Там сражаются много хороших, храбрых людей, не надеющихся в кровопролитн
ейших боях остаться живыми, но думающих совсем не о смерти, а о том, чтобы н
е посрамить земли нашей и добыть ей победу!
Она не придет сама и не достанется нам легко. Новые трудности со снабжени
ем грозят лютым голодом Ленинграду. Уже, кажется, прекратилась на Ладоге
навигация, а значит, прекратились и перевозки. Они возможны отныне тольк
о по воздуху, но сколько продовольствия можно доставить на самолетах тре
хмиллионному населению Ленинграда и его войскам?
Вот почему снижены нормы выдачи хлеба.
Но положение со снабжением Ленинграда ухудшается не только по этой прич
ине.
Грозная опасность возникла со взятием немцами 8 декабря Тихвина. Надо во
что бы то ни стало не допустить их дальнейшего продвижения к Ладожскому
озеру, где Ц у Свири Ц они стремятся соединиться с финнами и тем полност
ью замкнуть новое, дальнее, кольцо окружения Ленинграда.
Немцы стремятся и к городу Волхову, грозят разрушением Волховской ГЭС. И
х успех, их выход к южному побережью Ладоги привел бы к созданию еще одног
о Ц третьего по счету Ц кольца.
Опасность для Ленинграда столь очевидна и столь велика, что все силы наш
их войск напряглись до предела. Я знаю Ц к Волхову, к Тихвину спешат наши
подкрепления отовсюду, и из дальних тылов страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38