..
«Да, Ц хочется сказать мне, Ц тяжелый фронт и трудное положение у Федюн
инского!..»
Пробыв у гостеприимных артиллеристов неделю, я сажусь в «эмку» и еду с се
кретарем комсомольской организации политруком Горяиновым в Гороховец
: бой здесь затих, а мне нужно писать и отправить в ТАСС серию корреспонден
ций.

ЛЮДИ ДУМАЮТ, СПОРЯТ
22 февраля. Утро. Оломна
Полдень. Яркий солнечный свет за окнами. Вчера, и всю ночь, и сегодня Ц обс
трел из немецких дальнобойных орудий Оломны, Гороховца и соединяющей их
дороги. Снаряды рвутся то далеко, то совсем близко от нашей избы. А позавче
ра немцы так обстреляли Оломну, что было немало убитых и раненых. Этот ого
нь, то методический, то налетами, уже стал привычным, стараемся не обращат
ь на него внимания, но все же он неприятен.
Хороших новостей нет. Наступление в районе Погостья явно закисло. Много
наших танков выбыло из строя, требует ремонта. За запасными частями езди
ли в Ленинград. Ураганным минометным и артиллерийским огнем немцы не даю
т нам вытащить несколько наших застрявших танков. Пехота и исправные тан
ки продолжают вести бой, расширяя клин, но из дела большого значения опер
ация превратилась в чисто местную Ц Веняголово взять пока не удалось.
Когда нет успеха, у нас в армии мало разговаривают, но много и глубоко дума
ют. Все же бывает, порой, соберутся случайно в каком-либо блиндаже или в шт
абной избенке командиры Ц штабные и строевые, любых специальностей и ро
дов войск, сегодняшние майоры, батальонные комиссары и подполковники, за
втрашние Ц в грядущих боях Ц генералы. И затеется вдруг разговор, откро
венный, начистоту. И о том, о чем с Козловым и Михайленко говорил Седаш: о гл
убоких охватах, наступлении в лоб, трясинах, бездорожье… И еще о многом, мн
огом другом…
Ц Блокаду так не прорвешь! Где там!.. И с Мерецковым у Шапок и Тосно не соед
инились?
Ц Нет!.. Даже Веняголово не взяли!
Ц Так ведь подошла свежая немецкая дивизия! Сюда даже из Франции дивизи
и гонят!
Ц А вот, допустим, она не смогла бы подойти! Допустим, была бы уничтожена а
виацией на подходе, или скована партизанами, или отвлечена серьезной угр
озой к другому месту?
Ц Допустить можно любые мечтания!
Ц Эти мечтания стали бы мгновенно реальностью, если б у нас было превосх
одство в силах!
Ц Задача армии была прорвать оборону противника? Что значит прорвать? Г
лубина обороны немецкой дивизии Ц пять Ц семь километров. Прошли мы эт
у полосу? Нет! Значит, прорыва не было. Значит, задача, даже ближайшая, не вып
олнена!
Ц А наши дивизии, предназначенные для ввода в прорыв, остались на своих м
естах. Конечно, не выполнена! А почему?
Ц Объясню! С нашими силами мы можем надежно обороняться и уже можем нано
сить сильные, местного значения удары. Федюнинского в ноябре подкрепили
так, что у него образовался хороший перевес сил. В артиллерии, в пехоте, да
же в танках… Ну, и ударил, и прорвал, и отлично развил наступление!
Ц А дальше?
Ц Не перебивай! Дальше? Мы растянули коммуникации, да и повыдохлись! А не
мцы подтянули сюда, к «железке», против Федюнинского, да к реке Волхов (сде
ржать Мерецкова, наступающего от Тихвина) огромнейшие резервы! Не меньше
шести, а может, семь-восемь дивизий. Сам говоришь Ц даже из Франции! Остан
овили нас. Теперь сил наверняка больше у них!
Ц Это правильно! Гитлер намечал их для Москвы, а кинул сюда. А мы их тут ско
вываем!
Ц И это неплохо! Ленинград немало помог Москве…
«Воздушным путем из Ленин
града в Москву было переправлено свыше 1000 артиллерийских орудий и миноме
тов, большое количество корпусов артиллерийских снарядов и мин, средств
а связи и т. д.» ( Карасев А. В. Ленинградцы в годы блокады, с. 133 Ц 134).

Да и вообще поражаешься ленинградцам: три дивизии из осажденного г
орода сюда, Федюнинскому, переброшены: восьмидесятая, сто пятнадцатая, с
то девяносто восьмая! И как действовали! А ведь люди и откормиться еще не у
спели… Вот они Ц прорывали оборону немцев!.. Но есть и еще причины наших з
адержек… Объяснить?
Ц Говори, послушаем!
Ц Для развития крупной наступательной операции, требующей участия мно
гих армий (Ленинград Ц Волхов Ц Новгород!), нужно иметь огромный опыт опе
ративно-тактического решения таких задач, как развертывание целых а р м
и й против сильного и опытного врага. Прорвать блокаду Ленинграда Ц кру
пнейшая операция!.. А у нас пока вообще такого опыта не хватает. На чем было
учиться? На Халхин-Голе? На «линии Маннергейма»?.. Кое-чему научились, да ма
сштаб не тот… А немцы? Три года уже воюют, чуть не всю Европу захапали!..
Ц Да, брат, одним геройством, рывком пехоты и артиллерии немцу голову не
свернешь! Его мало ударить, надо, не дав ему опомниться, под вздох бить его,
немедленно же, пока весь дух из него не выбьешь! Что для этого нужно?
Ц Нужно быть не только храбрее, но и сильней его!
Ц Ну, товарищи, есть и еще кое-что существенное! Перед наступлением надо
с предельной точностью изучить силы и возможности врага, знать не только
номера противостоящих нам частей (да по справочникам Ц штат немецких д
ивизий) и не только передний край противника, а его боевые порядки, где и, г
лавное, к а к он сидит на данной местности. Разведка у нас слаба! Каждый ком
андир батальона должен ясно представлять себе не только к у д а наступат
ь, но и чт именно ему встретится! А у нас перед наступлением на оперативных
картах только Ц «в общем да в целом» Ц кружочки да овалы со стрелками! С
колько храбрых батальонов, полков, даже дивизий в наступлении из-за этог
о попадает впросак! Знаете же сами случаи здесь, по всей линии боев: между
Мгою и Волховом и вдоль Волхова Ц между Киришами и Новгородом… А разве п
од Ленинградом не то же самое?
Ц Значит, выходит, совокупность причин?
Ц На войне всегда совокупность причин!
Ц Каков же итог всего, что говорим мы?
Ц А итог прост! Мы учимся и, конечно, очень быстро научимся! Это раз… Мы нак
апливаем и обучаем резервы, Ц б у д е т у нас огромный перевес сил! Это Ц д
ва… А три Ц индустрия у нас в глубоком тылу еще только наращивает темпы,
Ц б у д е т у нас и техника!
Ц А пока?
Ц А пока воюем, себя не жалеем, все-таки наступаем сейчас, и нечего предав
аться неважному настроению! Да, к двадцать четвертой годовщине Красной А
рмии решения событий нет, как не было его и к Новому году, Ц по тем же, кста
ти, причинам… Значит, побьем немца немного позже!
Ц Побьем? Конечно! И крепко! Но время идет! И все мы болеем душою. Что будет
в Ленинграде весной, если до тех пор не прорвем блокаду?..
…Вот слушаешь такие разговоры, и в общем-то душа радуется, потому что Ц в
ремя за нас! Важно Ц думаем! Важно Ц спорим! Важно Ц все понимаем! А главн
ое Ц твердо верим, что успех, полный, сокрушающий врага успех, будет! Ни од
ин из воинов нашей армии для победы своей жизни не пожалеет!..
Пока пишу это Ц снаряды все рвутся и рвутся: доносятся звук выстрела, зат
ем свист и удар разрыва, и так Ц третьи сутки подряд. Вчера, когда в одинна
дцать вечера я возвращался один из Гороховца по лунной дороге, три снаря
да легло совсем близко от меня. Осколки не задели лишь случайно.
Приехал вчера А. Сапаров, из редакции «На страже Родины», больной, и я его л
ечил, уступив ему свои нары, сам спал на столах. Нас, корреспондентов, в изб
е сейчас Ц пятеро. За эти дни я написал шесть корреспонденций.
Сейчас пойду в Гороховец. Оттуда поеду в Волхов. В личном плане Ц Волховс
кая ГЭС, летчики-истребители, формирующийся корпус Гагена, редакция арм
ейской газеты, а затем Ц в Ленинград!..

Глава 17. ВОЛХОВ

22 Ц 28 февраля 1942 г.

22 февраля. Вечер. Волхов 1-й (Званка)
Нас в «эмочке» было четверо. Мы ехали без задержек часа два с половиной по
территории, еще так недавно очищенной от немцев, разоренной ими… Следы б
оев и немецкого хозяйничанья я наблюдал повсюду: изуродованные автомаш
ины, тракторы, повозки, превращенные в жалкие железные скелеты, опрокину
тые, торчащие из снежных сугробов вдоль широкой снежной дороги. Деревни
без жителей, с разбитыми артиллерийским огнем полуразваленными домами,
церкви Ц со снесенными куполами и колокольнями, ощерившими в розово-го
лубое небо острые ребра досок за зубцы разбитого камня.
Придет весна, снег сойдет, обнаружив трупы людей, и невзорвавшиеся мины, и
новые следы разрушения, новые груды мусора. Придет весна Ц с ярко-зелено
й сочной травой, с густеющими зеленью лесами, с синими водами плавно теку
щего в красивых берегах Волхова. Чудесный край чудесной природы, он стан
ет еще печальнее, еще темнее и страшнее, когда обезобразившую его опусто
шительную войну уже не будет стыдливо прикрывать снег Ц белый, чистейши
й, невинный, ослепительный в лучах этого зимнего, но уже дарящего предвес
еннее тепло солнца…
Розовел закат, солнце садилось за леса, синеватые тени ползли, длинные, по
снежным равнинам. Мы проезжали последние уцелевшие деревни, где не побыв
ал враг. Крыши выстроившихся вдоль дороги домов, пробитые немецкой артил
лерией, зияли пробоинами.
Подъезжая к Званке, с волнением вглядывался в снежную, освещенную слабею
щими закатными лучами даль, ища знакомые мне очертания Волховстроя: каки
м я увижу здание станции? Неужели тоже разбитым? Ведь немцы не дошли до ГЭС
каких-нибудь шесть километров!.. И вдруг я увидел две огромные фермы желе
знодорожного Ц
ц е л о го моста и махину Волховстроя: длинный корпус с девятью огромными с
водчатыми окнами машинного зала и две почти кубические вышки над главны
м зданием…
В письме отцу в Ярославль сегодня я написал:
«…Я радуюсь, что твое детище, на которое ты потратил столько энергии, труд
а, любви, гордость твоя и всей нашей Родины Ц Волховстрой не подвергся ра
зорению от проклятых фашистских банд. Он стоит невредимый и долго еще бу
дет служить советскому народу…»
В сумерках мы приехали в Волхов 1-й. Здесь были незнакомые мне улицы и дома,
давно не виданные поезда Ц составы на запасных путях, свистки паровозов
. Я наблюдал нормальную городскую жизнь: сытые лица, спокойная поступь пр
охожих Ц гражданского населения; улыбки на лицах девушек. Я слышал чей-т
о голос, поющий песню…
Ни одной улыбки не увидишь теперь в Ленинграде! Ни одного непринужденног
о, раскрасневшегося девичьего лица не встретишь!
Войдя в дом редакции, в яркий электрический свет, в тепло, в просторные ком
наты Ц без нар, без сосулек на окнах, без груд амуниции, Ц я ощутил себя гд
е-то далеко-далеко от войны. Это ощущение длилось и позже (когда, прогулив
аясь, я бродил в темноте) Ц до тех пор, пока две свистящие бомбы, упавшие по
близости, не убедили меня, что и здесь Ц война…
23 февраля. Волхов (Званка)
Вот середина праздничного дня, дня годовщины Красной Армии, а ничего нов
ого нет, наше радио не принесло нам ничего важного, и мы по-прежнему питае
мся скудными и недостаточно достоверными сведениями.
Так, англичане сообщили по своему радио, что русские войска прогрызают л
атвийскую границу в направлении от Великих Лук. Так, по сведениям из штаб
а Ленинградского фронта, лыжники (крупный отряд морской пехоты) в тылу не
мцев наступают вдоль Балтики к Кингисеппу; отряд направлен, должно быть,
с Ораниенбаумского плацдарма. 55-я армия активно, но безрезультатно насту
пала в направлении на Тосно. Под давлением войск Мерецкова немцы отступа
ют на участке от Чудова до Тосна, взрывая тяжелую артиллерию, грузя в эшел
оны все, что только можно, а мы будто бы разбомбили на днях на этом участке
до восьмисот вагонов…
С неделю назад многие мне рассказывали, что Любань блокирована, а Тосно в
зято Мерецковым, об этом тоже сообщило английское радио (об английской п
ередаче даже объявляли в частях). Но так ли это и что произошло там за неде
лю, точно никто из нас, рядовых командиров, не знает…
Судя по карте, выходит, что Красная Армия, по-видимому, захватывает немцев
в огромный мешок, отсекая их в районах Смоленска-Витебска, двигаясь к Пск
ову.
Второй, малый, мешок должен замкнуться в районе Ушаки Ц Тосно; при удаче о
трезанными, блокированными окажутся все немцы на Волховско-Шлиссельбу
ргско-Мгинском пространстве.
Третий, большой, мешок должен образоваться на Южном фронте… Все это (если
все это так) великолепно, но хочется добрых вестей скорее, скорее, скорее…

24 февраля. 6 часов утра. Волхов
Вчера днем я пришел к командиру 4-го гвардейского корпуса генерал-майору
Николаю Александровичу Гагену в его маленький деревянный дом.
Гаген принял сразу, вышел легкой поступью, сам высокий, статный, очень про
сто поздоровался, пригласил к себе. Спросил, как устроились, где питаемся,
и, узнав, что 25-го мы собираемся побывать в 3-й гвардейской дивизии (которой
еще недавно командовал он сам, а теперь командует полковник Краснов), поз
вонил комиссару штаба, приказал все нам устроить, предложил машину. Сказ
ал:
Ц А сегодня вечером у нас в штабе корпуса торжественное заседание по сл
учаю годовщины. Приходите!
Гаген приветлив. Я уже знаю о нем, что он терпеть не может парадности, что п
рям, точен, прост и одинаков в обращении со всеми. Поговорив с ним (а позже и
на собрании), я убедился, что это действительно так.
И вот его комната, в суворовских традициях: жесткая постель, солдатское о
деяло, стол, накрытый клеенкой три стула, голые стены; на другом, маленьком
столике Ц полевой телефон, пачки газет, карандаши, чернила; ни одной лишн
ей вещи в комнате! Этажерка с брошюрами, изданными Политуправлением; в за
стекленном шкафу тома Ленина. И единственная вещь иного порядка Ц елочн
ый дед-мороз на шкафу. И откуда он здесь?
Делаю выписки из предоставленных мне материалов.
…Вечером, когда я шел в клуб, небо вспухало огнями зенитных разрывов и про
свечивалось во всех направлениях рыщущими по облакам прожекторами…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38