VadikV


83
Павел Николаевич Лукниц
кий: «Ленинград действует. Книга 1»



Павел Николаевич Лукницкий
Ленинград действует. Книга 1

Ленинград действует Ц 1




«Ленинград действует... В трех книгах. Книга 1»: Советский писатель; Москва
; 1971

Аннотация

В годы Великой Отечественной в
ойны писатель Павел Лукницкий был специальным военным корреспондентом
ТАСС по Ленинградскому и Волховскому фронтам. В течение всех девятисот
дней блокады Ленинграда и до полного освобождения Ленинградской облас
ти от оккупантов, постоянно участвуя в жизни города-героя и во многих бое
вых операциях Ц сначала при активной обороне, а потом в наступлении, Ц п
исатель систематически, ежедневно вел подробные дневниковые записи, ко
торые и составили три эпопеи «Ленинград действует…». В них дана широкая
картина гигантской битвы, жизни и быта героических защитников Ленингра
да. Содержание эпопеи составляют только подлинные факты.
Первая, вторая и третья книги дневника были изданы «Советским писателем
» в 1961, 1964 и 1968 годах.

Павел Лукницкий
Ленинград действует. Том 1
О ленинградской блокаде 1941-1942

Глава 1. НАЧАЛО

Ленинград. 22 Ц 27 июня 1941 г.

22 июня 1941 года
С утра, не включая радио, работал дома. Обратил внимание, что очень уж упор
но гудят самолеты. Включил радио Ц было два часа дня. Услышал сначала соо
бщение ПВО о введении угрожаемого положения. Оно повторилось дважды. «Уч
ебная тревога, что ли?» Но ровно в два Ц речь, уже обошедшая мир, записанна
я на пленку. Первое впечатление: ощущение, будто, нарушив космическое рав
новесие, темная, враждебная масса ворвалась в атмосферу Земли. И вслед за
сумятицей мысли сразу ясность: все мое личное, неразрешенное, беспокоивш
ее до сих пор, Ц с этой минуты незначительно и для меня неважно. Его нет, бу
дто оно смыто внезапной волной. И мгновенное решение: мое место Ц в строю
, немедля, сегодня же!..
В волнении спешу к телефону, звоню в «Правду»: «Я в вашем распоряжении. Чем
могу быть полезен?» Ганичев в ответ: «Напишите корреспонденцию о Ленинг
раде».
Сообщив в Союз писателей, что хочу немедленно ехать на фронт и прошу вклю
чить меня в первый список мобилизуемых, занялся поручением «Правды».
Пишу о спокойствии города Ленина, спокойствии особенном Ц выдержанном
и строгом. О зеленеющих, как и вчера, садах и скверах, в которых по-прежнему
резвятся дети. О лицах прохожих. О народе, толпящемся у репродукторов. О ре
шимости, о том, что сегодня фашизм подписал себе смертный приговор…
«…Семнадцатилетняя девушка, дежурная пункта ПВО, сидит у подъезда больш
ого дома на улице Щорса. Девушка только что проверила познания своей под
руги, которая сменит ее, и теперь ведет разговор: «Смотрю я на небо Ц види
те, серебряные «ястребки»? Все время слежу за ними. И знаете, душа спокойна
: узнают теперь лицемеры проклятые, какие у нас «ястребки»!»
Сегодня Ц воскресный день. Но едва узнав о вероломном нападении фашисто
в, каждый ленинградец спешит связаться со своим заводом, предприятием, у
чреждением: он ждет распоряжений, он готов в любую минуту примкнуть к сво
им братьям, уже ведущим войну. Те, кто получил ответ, что свой воскресный д
ень могут провести, как обычно, не меняют задуманной еще накануне, до войн
ы, программы отдыха. По серебрящейся в лучах солнца Неве бегут пароходик
и к парку культуры и отдыха. На стадионе играют в футбол и теннис. Устье Не
вы бороздят белопарусные яхты. Кино и театры работают, как всегда… Но каж
дый ленинградец полон мыслей о своем долге. Каждый проверяет себя: все ли
сделано им, чтобы быть безусловно готовым к бою?..»
И еще я пишу о бесстрашии, мужестве, твердости, единодушии, о великих тради
циях ленинградцев, о том, как вели себя они в прошлых, достойно пережитых и
спытаниях… Я закончил статью словами: «Каждый знает: война с вероломным
врагом будет победной».
Корреспонденция моя называется «На боевых постах» и уже передана в Моск
ву по телефону
Опубликована в «Правде» 25 июня 1941 г. ( Здесь и далее примечания ав
тора.)
.
Ночь на 23 июня
До сих пор мне было совершенно неважно, что окна квартиры обращены на зап
ад, до сих пор не приходилось и думать о том, куда именно обращены окна.
Но нынче ночью завыли сирены, зачастили, надрывая душу, гудки паровозов и
пароходов, отрезая эту белую ночь от всех прошлых ночей, когда нам спалос
ь бестревожно. И хотя все звуки тревоги скоро замолкли и ночь была до крае
в налита тишиной, иная эпоха, в которую мы вступили, сказывалась уже и в то
м, что из своего окна смотришь не во двор, не на корпус противоположного до
ма, а сквозь него гораздо дальше Ц на Запад.
Наталья Ивановна присела на подоконник, молча глядела из окна, мерно дыш
а прохладным, прозрачным воздухом белой ночи. Ее думы, наверное, были точь
-в-точь те же, что и мои.
В строгой, через силу спокойной тишине слух старался уловить только легк
ое комариное звучание Ц где-то безмерно далеко. И воображение переноси
ло меня от разрушенной Герники к изуродованным кварталам Ковентри и к то
му, что случилось меньше суток назад в Минске, в Одессе, в Киеве… Я пытался
представить себе: как э т о бывает? вот так: сначала легкое комариное жужжа
ние в тихом, спокойном воздухе, потом звук нарастает, близится, потом одур
яющий гул Ц и сразу свист, грохот, дым, пламя, и для многих это Ц последнее
, оборванное болью и тьмой впечатление.
Сейчас в небесах Ц утренняя заря. Попробую точно записать впечатления э
той ночи. Я облокотился на подоконник и думал: где сию минуту находятся, че
рные в белой ночи, немецкие бомбардировщики? Над вековечными, дремлющими
в ночных испарениях лесами? Над полями, пахнущими свежим сеном, полынью, м
ятой? Над тихими, белесыми, отражающими светлые небеса водами Балтики? Ск
олько их, этих немецких бомбардировщиков? Тысяча или один? Где наши самол
еты? Летят по прямой к ним навстречу или уже пересекли им путь и уже кружат
и бьются? И сколько наших на каждый вражеский?
И пока там, в воздухе, происходит бой, все будет длиться здесь, в Ленинград
е, эта ждущая тишина, все будет напряженным биение миллионов сердец. Наве
рное, не я один, наверное, тысячи ленинградцев в эти тревожные минуты дума
ют о Кремле. Там, в Кремле, уже, конечно, в с е з н а ю т, по слову оттуда с аэродр
омов поднимаются в воздух все новые и новые самолеты…
Тишина… Прекрасная белая ночь под глубокими, светлыми небесами. Каждый п
редмет на знакомом дворе словно омыт этой чистейшей ночью. Внизу Ц груз
овик, оставленный на ночь живущим напротив шофером, поленницы дров, булы
жник, вчера поутру подметенный дворниками… Гула неприятельских самоле
тов все нет…
О себе ли я думаю? Меньше всего о себе, о законченном мною романе (он, конечн
о, уже не будет печататься в журнале с июльского номера). Я думаю о заводах,
которые остановятся, чтобы потом повернуть свои станки на войну; о полях,
на которых не будут сжаты рожь и пшеница; о гигантских стройках Ц они зам
рут на том кирпиче, что был положен вчера; о мирном, творческом труде милли
онов людей Ц он сегодня оборван; о горе, которое сожмет миллионы сердец, н
о будет преодолено нашим мужественным народом…
Значит, правильны были стихи, написанные мною в начале 1938 года:

Нет, не в столетьях этому чер
ед.
Всего лишь Ц в г дах! И душа томится,
Я слышу гром: сминая гр зы лета,
То мчатся дикарей мотоциклеты,
Я чую запах: то горит пшеница.
Я вижу женщины окровавл нный рот
И зверя в каске, что над ней глумится!..

О чем только не передумаешь, чего не вспомнишь в такую ночь!
Пока есть время думать. Может быть, через пять минут я уже буду бегать по э
тому двору, тушить огромный пожар, вытаскивать раненых из-под обломков?

А ведь многие уже кончили сегодня войну! Уже мертвы, уже совершили свой по
двиг!..
…Так размышлял я, облокотившись на подоконник. А Наталья Ивановна вдруг
сказала:
Ц Пойдем к Лихаревым, посидим у них. Если станут бомбить, не хочу рушитьс
я с пятого этажа, хочу лучше с четвертого.
И улыбнулась. А я рассмеялся. И мы пошли по соседству Ц к Лихаревым.
А потом раздался торжествующий переливчатый звук фанфар.
Первый в Ленинграде отбой воздушной тревоги. Первая победа наших летчик
ов в первом бою за Ленинград!
«…Ленинградцы вступили в бой с фашисткой а
виацией в первый же день войны. В ночь на 23 июня орудия батареи, которой ком
андовал старший лейтенант Пимченков, меткими залпами сбили бомбардиро
вщик «Юнкерс-88». Из 12 бомбардировщиков, шедших на Ленинград со стороны Кар
ельского перешейка, гитлеровцы на подступах к городу потеряли 5. после эт
ого памятного для фашистов налета они в течение месяца не появлялись над
городом…» ( Кекало Я. Советские зенитчики. М., Воениздат, 1959, с.51.)

И застекленившую, заворожившую город белую ночь раздробили гудки помча
вшихся автомобилей, голоса пешеходов, оживленные, доносящиеся даже сюда
Ц до моего пятого этажа…
Так будет и с сердцем, объятым тревогой. Оно будет ждать и дождется победн
ых звуков отбоя великой войны!
На гигантских стройках после войны будут выложены те кирпичи, которые не
были выложены сегодня. Труд каждого человека, не завершенный сегодня, по
надобится народу и будет завершен им после войны. Мой роман будет издан п
осле войны. А самое главное: то время Ц п о с л е в о й н ы Ц для нас наступит!
Гитлер, напав на Советский Союз, совершил не только величайшее преступле
ние, но и величайшую глупость, ошибку, которая падет карою на его голову и
на отравленный фашизмом народ Германии.
Многие пробовали, да не получалось.
Ибо нас победить н е л ь з я!
23 июня
Я хотел уехать на фронт сегодня, но списки Союза писателей будут оформле
ны только завтра.
25 июня
Еду в Петрозаводск, назначен корреспондентом армейской газеты «Во слав
у Родины». Разговаривать по поводу назначения не приходится, но я было ра
ссчитывал, что поеду на запад, а не на север.
Где-то в одном поезде со мной едут писатели Л. Рахманов, И. Бражнин и Б. Кежу
н. Получили назначение в Мурманск.
Как раскидает война моих родных и друзей?
Мой отец, военный инженер, Ц в кадрах флота. Он будет там, где будет его вои
нская часть Ц Высшее инженерно-техническое училище ВМФ. Он Ц профессо
р, начальник кафедры. И, кроме того, фортификатор, строит сейчас портовые у
крепления. А значит, сфера его деятельности Ц Балтика и Ленинград.
Помнить отца я всегда буду таким, каким вчера видел его, прощаясь. Вот, пох
удевший за последний год, после смерти моей матери, серебряноволосый, с н
икогда не покидающим его хорошим цветом лица, глубокий уже старик, он ход
ит в своем военно-морском кителе дивизионного инженера по балкону перво
го этажа, смотрит грустными голубыми глазами на меня Ц я удаляюсь от его
дома, по улице Щорса, с рюкзаком за плечами, оборачиваюсь, чтобы махнуть ем
у еще раз рукой… Всегда живой, спокойный и рассудительный, он прощался со
мной на этот раз без лишних слов и советов. Все ведь и так понятно!..
Наталья Ивановна Ц честный, прямой и искренний человек, с которым я нико
гда не ссорился, мой добрый и навсегда мне преданный друг. И я всегда буду
сознавать это. У нее нет специальности, ей будет трудно… Чем могу, буду пом
огать ей.
Андрей… Ну, инженеру-химику работа везде найдется. Моего брата, вероятно,
мобилизуют, станет начхимом какой-нибудь воинской части. А может быть, пр
изнают нужным оставить его в Ленинграде, на заводской работе? Его специа
льность Ц пластмассы; заменители металлов понадобятся везде!..
Знаю одно: каждый из нас выполнит свой долг перед Родиной Ц в любых обсто
ятельствах Ц до конца!
26 июня
Полдень. Лежу на узкой, боковой багажной полке пассажирского вагона скор
ого поезда Ц место, взятое вчера с бою и отвоеванное у тюков и чемоданов.
Душно. Спал скорчившись и привязавшись ремнем к трубе отопления. Вагон п
ереполнен комсоставом: кадровым Ц в форме и запасным Ц в чем придется. М
ного женщин, едущих в части: телеграфистки, санитарки, врачи…
Многие спали стоя, сидя. Тем не менее обстановка мирная, разговоры самые б
удничные, будто все едут в обычные командировки. В вагоне есть и дети. Поез
д идет хорошо, но запаздывает. Никаких признаков войны за окнами. Молодое,
северное Ц в болотах и лесах Ц лето. Тепло, мирно. Не слышно ни одного сам
олета.
Спал крепче, чем в Ленинграде. Как-то непривычно успокоены нервы, настрое
ние отличное, хотя от жесткой полки и болят бока. Чувство уверенности, как
ая-то крылатая бодрость духа.
Все провожающие Ц большая толпа Ц были сдержанны, спокойны, у кого укра
дкой появлялись слезы, тот старался смахнуть их скорей. Как непохоже это
на обычное представление о проводах уезжающих на фронт! Когда одна стару
шка, припав к столбу, предалась слезам, ей сердито сказали: «Нечего тут пан
ику наводить, отойдите в сторону!» Грубо, конечно, но характерно! Нескольк
о женщин отвели старуху.
В вагоне пьют лимонад. В одном отделении тихо играют в карты. Многие спят.

Таким же выдержанным, готовым встретить опасность лицом к лицу был Ленин
град в первые четыре дня войны. Несколько суматошным был только день 22 июн
я. Однако никаких признаков растерянности или испуга, кроме обывательск
их очередей в магазинах, я не заметил. Очереди большие были и у сберкасс: в
первый день не хватило денег, привозили из банков, выплачивали: на второй
день Ц приказ: выдавать не больше двухсот рублей в месяц.
Толпы провожающих с первого же дня Ц у сборных пунктов по городу. И тут, о
днако, все чувства сдержанны: люди долга, сознающие свое достоинство, уме
ют быть внешне спокойными.
За это спокойствие люблю наш народ!
До моего отъезда воздушная тревога объявлялась четыре раза. Две из них б
ыли вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38