– Не волнуйся на этот счет. Они признают.
– Как это?
– Тише, сынок! Тише! Даже у стен иногда прорезаются уши. Ну а не признают, так это не мое дело. Стар я, понимаешь, стар! Я старый, больной и уставший человек, которому до смерти надоело править.
Лерой почесал затылок, его подмывало рассказать королю все и посмотреть на действия того. Посмотреть со стороны, не претендуя ни на что.
– Значит, говоришь, у графа дочь? – Глаза короля сузились, а губы расплылись в улыбке. – Это даже интересно. Только представь себе, какая очередь из желающих посвататься выстроится. От Станрогта до Лесфада. Чертовски интересная начнется жизнь. Ты, кстати, видел ее? Как она выглядит?
– Как две капли воды похожа на свою мать. И от отца кое-что переняла.
– Что? – переспросил король, его глаза округлились, брови взлетели.
– Я говорю, она на графиню очень похожа. И от вас ей кое-что перепало. – Герцог врал, глядя прямо в глаза старику, но сейчас это не имело значения.
– Как это от меня? – растерянно спросил монарх.
– Ну, ваше величество, не надо притворяться. Она же ваша дочь.
Король выпучил глаза. Он смотрел на герцога, судорожно глотая ставшую густой слюну и беззвучно шевеля губами.
– Что ты сказал? – простонал он.
– Я сказал, что та девочка, что выбрана вами в жертвы, на самом деле дочь таерской графини, а заодно и ваша. У вас же был с ней роман. Помните? Шестнадцать лет назад вы гостили в Станрогте у своего друга. Вы тогда бурно отмечали рождение наследника. Помните, как были очарованы красотой его молодой жены? Помните, как не смогли удержаться и сделали все, чтобы она провела с вами ночь? Помните, как она пришла к вам? Конечно, помните. Таких женщин, как графиня, забыть тяжело.
– Но с чего ты решил, что она моя дочь? Как же граф? – хватая воздух, спросил король, косвенно признав роман с графиней. – Ведь он был ее мужем.
– Граф? – переспросил Лерой. – Граф не мог иметь детей. Еще в молодости он пострадал, о чем есть запись в тех бумагах, что я украл. На охоте повредился. Он жизнь вам тогда спас, о чем тоже есть запись в тех же бумагах. С тех самых пор вы и дружили.
Монарх с трудом сглотнул. Он не мог поверить в то, что говорит герцог. Не мог, даже если бы хотел. А он не хотел.
– Не может быть, – наконец проронил он.
– Может, ваше величество, может! – ответил Лерой. – Не знаю, что она хотела выжать из вас, да это и неважно. Она пыталась шантажировать вас, говоря, что расскажет все мужу, но она не говорила вам, что беременна. Беременна от вас. Вот об этом вы не знали. И никто не знал. Вам же очень не хотелось, чтобы та ночь переросла в нечто большее, а выплыв наружу, она грозила обернуться войной. И тогда вы приказали ее убить. И ваши люди сделали все для этого. Они убили ее, когда она путешествовала, а если точнее – ехала к своим родителям. Вы приказали убить ее! Но, я повторяю, вы не знали, что она беременна. И уж тем более вы не знали, что ее ребенок выжил. Вы не знали об этом, а еще и о том, что графиня вела дневник. Ее служанка знала все. Она не поехала с хозяйкой. Но после смерти своей госпожи она поняла, что ей не жить, и перед смертью успела спрятать дневник в самом надежном месте, которое только смогла придумать. В королевском архиве. Там-то я его и нашел.
– Я хочу видеть эти бумаги! – выпалил монарх.
– Прошу! – Герцог извлек из сумки пакет, как две капли воды похожий на тот, что привез ему Палар, и передал его королю.
Монарх трясущимися руками развернул кожу и погрузился в чтение. Он часто закрывал глаза, с трудом сглатывал и, дочитав, прослезился. Он узнал почерк, он помнил эти вздернутые завитки букв, он вспоминал те даты и словно вживую слышал слова, написанные на бумаге. Об этом могла знать только она. Перед его глазами встало очаровательное лицо графини. Она улыбалась ему и смеялась над ним. Дневник не врал. Не врал и герцог, но…
– Как же так? – сказал король, не обращаясь ни к кому. – Как же так?
– Вот так, ваше величество, – едва сдерживая улыбку, проронил герцог. – Вам часто приходилось решать судьбы мира. В свое время вы приняли решение и едва не убили свою дочь. Теперь вам, и только вам решать, что будет дальше. Теперь от вас зависит, будет ли она графиней или принцессой. Это только ваше решение. Карты уже розданы игрокам. А я? Как вы и сказали, я уже все, что мог, сделал.
Лерой поднялся и, больше не говоря ни слова, направился к дверям.
– Постой, – остановил его монарх, – а где же все-таки она?
– Я не знаю, – сказал Лерой и, улыбаясь, вышел.
Он не успел повернуть за угол, как что-то тяжелое опустилось ему на голову. Он повалился на пол и потерял сознание. Оно возвращалось рывками, вбрасывая в его мозг странные картины. Его тащили по лестницам. Он чувствовал, как воздух становился сырым. Чувствовал, как силы покидают его. Чувствовал, что больше уже не увидит солнца.
– Что он сказал? – спросил запыхавшийся Палар.
– Он не знает, где она, – ответил король. Взгляд его блуждал по комнате, не цепляясь ни за человека, ни за предметы обстановки.
– Но она будет тут через неделю? – с надеждой в голосе спросил Палар.
– Не знаю, – ответил монарх и вытянулся на кровати. – Я устал, – сказал он, – очень устал! Я посплю. А ты, ты проследи, чтобы наш любимый герцог никому не сказал ни слова.
– Ум-м? – Палар провел рукой по шее, изображая, как перерезает герцогу горло.
– Я что-то по-другому сказал? – прорычал король.
– Будет исполнено, ваше величество! – Палар поклонился и оставил монарха одного.
Противно скрипя, дверь закрылась и тут же открылась вновь. Палар просунул в проем голову, помялся и осторожно вошел.
– Что тебе? – буркнул король.
– Князь Тантрин желает видеть вас, – с поклоном ответил слуга.
– Зачем? – Король нахмурился. – Зачем я ему понадобился?
– Я не знаю, – сознался Палар. – Мне он ничего не сказал. И не скажет, – добавил он с сожалением, – я для него только ваш слуга, – вздохнул он. – Прикажете прогнать?
– Да, – кивнул король. – Хотя нет, постой. – Монарх в задумчивости почесал подбородок. – Зови! Послушаем, что скажет он.
– Мне остаться? – спросил Палар.
– На кой хрен тут ты? – прорычал король. – Ступай! Приказ ты уже получил. Выполняй! И не тревожь нас с князем.
Палар поклонился и, сжав губы, вышел за дверь.
Король взбил подушку, растрепал себе волосы, подтянул одеяло, тяжело вздохнул и улегся. Ему до черта надоело изображать из себя больного, но это лучший способ сохранить жизнь и устроить все так, как ему хотелось.
Герцога нигде не было. Палар прошел весь замок, заглянул в каждый потаенный уголок, под каждую лавку, за каждую портьеру. Герцога нигде не было.
«Черт бы его побрал, – ругался про себя Палар. – Не мог же он испариться. Не мог он уехать так быстро и так тихо. Проклятье! Если он покинет Лесфад, если он начнет трепаться… хотя это не мои проблемы. Я сильно в этом увяз, но к черту все. Надоело! Я хочу жить, как раньше. Я больше не хочу оглядываться, ходя по коридорам. Я хочу свободы. Я хочу…»
Он оборвал свои мысли. Остановился. Долго, не шевелясь и почти не дыша, он смотрел себе под ноги.
«Я достаточно наворовал денег. Я смогу обеспечить и себя, и свою жену. А почему бы и нет? Сбегу отсюда, уеду подальше, поселюсь в маленьком городке или на хуторе, женюсь и проведу остаток дней в тепле и уюте. Да! Хватит мочить в этих проклятущих болотах мои старые косточки. Пора выбираться к солнцу. Пора подумать и о себе».
Он улыбнулся, хитро сощурил глазки и, развернувшись на пятках, направился в свою комнату. Собирая вещи, он мог бы послушать, о чем разговаривают король и князь. Мог бы, но его не интересовали их разговоры, его больше не интересовал король. Единственное, что его занимало, – это маленький домик в южной провинции.
Никто не задал вопросов, когда он проезжал ворота, никто не остановил его. Охранник, морщась, посмотрел ему в спину, но останавливать не стал и, махнув рукой, вернулся к оставленной было игре.
Князю было скверно. Все было скверно. Король, как чертова рыба, хранил молчание. Этот коронованный сукин сын не пожелал сообщить, что же такое грандиозное должно произойти в Лесфаде всего через несколько дней и о чем ему, хозяину замка, знать не полагалось.
Было во всем этом что-то ненормальное. Во всем. Король молчит, кто-то, неизвестно кто, пытается убить герцога, сам герцог после аудиенции бесследно пропал.
Пропал и Палар. Люди князя обыскали весь замок, но никаких следов ни герцога, ни Палара не нашли. Кто-то уехал из замка, но стража говорит, что это не так. К вечеру начнут подтягиваться королевские гости, и тогда станет совсем не до решения головоломок. Тогда только успевай выполнять пожелания этих разнеженных богатых придурков.
Проклятье! Он хоть и князь, никогда не любил светских раутов, он не любил этих самовлюбленных тварей и терпеть не мог их общество.
Князь поднялся, подошел к окну и взглянул на дорогу. Его мелко затрясло, в ворота въезжала первая карета с гостями. Князь ругнулся, накинул на плечи плащ и отправился изображать из себя радушного хозяина.
Пол холодный и сырой. Руки связаны за спиной, кисти в воде. Глаза плотно завязаны, во рту пустыня. Голова раскалывается словно после недельного запоя. Хочется пить, но во рту нет даже слюны.
Где он? Вопрос хорош, и даже если бы его было кому задать, ответа он не получит. Он помнил, как его свалили на землю, помнил, как его били ногами, помнил, как потом его тащили по склону холма, помнил, как привязали к толстенному бревну. Это он помнил, но не помнил, в этот ли раз это было.
Нет, не в этот, в тот раз его спасли. Его нашли, его отвязали, накормили, его вылечили. Его лучший друг долго ухаживал за ним. А потом пропал… Нет, это было давно.
Нет, в этот раз все было по-другому. Его ударили, связали и отнесли в этот подвал или башню, впрочем, может, сперва отнесли, а потом связали. И почему в такие минуты мозг человека цепляется за мелочь, не имеющую никакого значения. Ему бы напрячься и вспомнить, как и почему он тут оказался, а вместо этого он думает о том, что было сначала.
Он отогнал ненужные мысли, прислушался. Тишина сдавила голову. Тишина зловещая, тяжелая, и нет ничего страшнее этой тишины. Может, он уже умер или оглох. Но мертвые не ощущают боли, значит, его так крепко били, что он лишился возможности слышать. Но нет, нет, вот они, звуки. Вода! Вода тихо капает на стену и стекает к его рукам. Вода!
Он попытался сесть, но не смог. Попытался еще раз, и на этот раз он сумел встать на колени, но они скользнули по тине, и он рухнул в воду. Плевать! Это вода! Он пил жадно, пил долго. Сушь ушла, головная боль отступила. Можно жить дальше.
Никто сильно не расстроился, что герцог пропал. Король даже почувствовал некое облегчение, что его не стало. Но не стало и Палара, он тоже пропал, и от этого стало сразу слишком одиноко. Он почувствовал себя незащищенным и таким маленьким.
Он затеял всю эту игру и, не задумываясь, решал судьбы людей, но тогда рядом с ним был Палар. Верный пес, которого он так сильно недооценивал. Которого считал, больше за слугу и меньше за друга. Но вот его не стало, и теперь монарх осознал, что значило для него общество старого друга, именно друга. Как много идей Палара находило отклик в его мыслях. Он был нужен, но его не было. Он был нужен особенно теперь, когда вся игра могла пойти прахом из-за того, что нашел герцог. Этот чертов слуга короны, будь он проклят! Из-за его желания послужить короне все изменилось, и новые факты разрывали душу и тело короля. Но он должен был продолжать играть.
Ну куда же делся Палар? Где он? Он сейчас так нужен, особенно теперь, когда король остался один на один со своей игрой. И надо продолжать играть в нее. Выхода из нее нет. Теперь уже нет. Все мосты сожжены. Карты розданы. Теперь надо довести дело до конца.
Его били. Били профессионально, били так, чтобы причинять ему боль, но чтобы он не терял сознания. Его били, и он уже не чувствовал боли. Она стала частью его, она растворилась в нем. Она заменила ему все, и он уже не представлял себе жизни без нее. Его били. Били и задавали вопросы. Удар. Вопрос. Еще удар и снова вопрос. Где-то глубоко внутри сознания, в самом дальнем его углу, остатки разума твердили ему, чтобы он молчал, но боль и жажда парализовали его. Он не выдержал. Он сдался. Удар – вопрос, и он, не помня себя, отвечает. Он не слышит собственного голоса, он тупо бормочет то, что от него хотят. Все что угодно, только бы они от него отстали. Только бы прекратилась боль. Боль вечная. Боль, вросшая в него. Боль, ставшая его частью.
Крупный широкоплечий человек поднялся с корточек, потер лысину, оправил одежду. Он взглянул на лежащего в углу окровавленного человека. Взглянул без ненависти, но и без сожаления о содеянном. Он смотрел на харкающего кровью, обессилевшего человека без злости, ему было все равно.
– Вот, значит, оно как, – произнес он, могучей дланью гладя наморщенный лоб. – Вот значит, что вы, герцог, искали.
Человек на полу встрепенулся, поднял голову. В его взгляде не было и намека на разум. Руки его поднялись в слабой попытке закрыть лицо. Но мучитель только улыбнулся.
– Я и не знал, какое сокровище едва не проскочило мимо меня, – произнес лысый и снова погладил лоб. – Спасибо вам, герцог. Большое спасибо!
– Больше не бить его! – приказал лысый окружившим его людям. – Он нужен мне живым. Пока нужен. Дайте ему воды! И смотрите; чтобы он не сдох! Иначе головы с вас поснимаю.
Охранники стали кланяться. Бестолочи с юга. Пустынники! Абсолютно бесполезный народ, разве что для таких дел, как охрана. Он бы никогда не нанял их, если бы у него было время. Но времени у него не было, и пришлось обращаться за помощью к этим жестоким жадным скотам.
– Что с людьми? – спросил он, отвернувшись от расшаркивающихся охранников.
– Ждут своего часа, – ответил подтянутый молодой человек в форме армейского капитана. – Мы все готовы, только скажите, и все станет вашим. Хоть сейчас всех на мечи подымем.
– Час еще не настал, – ответил лысый и зашагал прочь.
Еще не пришел тот миг, сладостный миг, когда он наконец-то сможет занять место, которого он достоин. Не по праву рождения, но по праву силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52